CC BY
55
Вестник Челябинского государственного университета. 2018. № 2 (412).
Философские науки. Вып. 47. С. 108—113.
УДК 1 (091):(101.9)
ББК 87.3(4/8)
ФИЛОСОФСКИЙ ПОРТРЕТ ТАДЕУША КОТАРБИНЬСКОГО (на основе биографических и автобиографических сведений)
Ю. А. Ильина
Орловский государственный университет им. И. С. Тургенева, Орел, Россия
Рассматривается философская личность Тадеуша Котарбиньского с учетом всех сопутствующих обстоятельств бытийного и научного характера. На основе воспроизведения личной и творческой биографии и автобиографии Т. Котарбиньского отмечается его вклад в мир философии и культурные процессы. Особое внимание уделяется педагогической деятельности, занимающей значимое место в творчестве мыслителя.
Ключевые слова: Котарбиньский, польская философия, реизм, праксеология, философское образование.
Тадеуш Котарбиньский — польский логик и философ, один из главных представителей львов-ско-варшавской школы. Именно этому мыслителю принадлежит формулировка программы праксео-логии как общей теории деятельности, принесшей ему всемирную известность. Котарбиньский — автор оригинальных работ по логике, этике, эпистемологии, которые продолжают быть актуальными и сегодня, стимулируют развитие многих направлений современной философии и науки.
Полное представление о том или ином мыслителе невозможно без обращения к биографическим и автобиографическим сведениям, позволяющим понять, в какой интеллектуальной атмосфере были сформированы его философские взгляды. Поэтому в предложенной работе акцентируем внимание на формировании философского портрета Т. Котарбиньского. Для создания максимально полной картины и многогранного портрета обратимся к работам польских исследователей личности и творчества Котарбиньского — Марека Яворски и Войцеха Гаспарски, ранее не переводимых на русский язык, предоставив авторам цитируемых текстов «говорить своим голосом».
Тадеуш Мариан Котарбиньский родился 31 марта 1886 г. в Варшаве. Отец его Милош Ко-тарбиньский был художник, иллюстратор, арт-критик, основатель частной школы живописи, профессор школы изящных искусств, а в дальнейшем ее директор. Мать — Ева Котарбиньская, пианистка.
Как пишет сам Котарбньский в работе «Картина собственных раздумий», «из дома я вынес знакомство с атмосферой упомянутых искусств, ибо именно этот стиль господствовал в доме моего детства и ранней молодости. И отец, и мать происходили из католической среды, однако были да-
леки, особенно в более поздние годы, от принятия религиозных верований. На мое интеллектуальное развитие повлияла также и общеобразовательная школа, гимназия классическо-филологического типа, с греческим и латинским, французским и немецким, а также русским как языком преподавания. Эта школа давала определенные навыки в математике, но главным образом учила языкам и немного литературе. Особенно чудесно проводимые лекции французского надолго пробудили во мне любовь к философии языка» [4. С. 94].
После окончания средней школы Котарбинь-ский пережил период колебаний в выборе профессии [Там же. С. 95]. В течение некоторого времени он пребывает в Кракове, где как свободный слушатель Ягеллонского университета изучает математику и физику. Позже возвращается в Варшаву, где в 1906 г. получает диплом в частной средней школе Хржановского. В то же время в высшем политическом училище Дармштадта Котарбиньский изучает архитектуру.
В 1907 г. он возвращается во Львов для изучения во Львовском университете философских наук под руководством Казимира Твардовского, а также классической филологии (греческий и латинский) в качестве дополнительного предмета. Именно благодаря харизматичности натуры и педагогическому таланту К. Твардовского Котар-биньский перенял аналитический стиль мышления, который в дальнейшем лег в основу методологических позиций мыслителя [2].
В 1912 г. Котарбиньский возвращается в Варшаву, где сдает квалификационный экзамен и начинает работать в качестве учителя греческого и латинского языков в гимназии им. Николая Рея. Параллельно с должностью учителя в гимназии Котарбиньский занимается философией, публикуя
свои работы в журналах «Философский обзор» и «Новые пути». В этом же году получает степень доктора философии на основании слушания его работы «Утилитаризм в этике Милля и Спенсера».
В возрасте 32 лет Котарбиньский был достаточно известен в философских кругах, имея значительные достижения в этой области. Поэтому неудивительно, что уже в 1918 г. он становится заместителем преподавателя в Варшавском университете. Лекции по философии Котарбиньский начал со своего знаменитого доклада «О большой и малой философии» (25 апреля 1918 г.). Первые слушатели Котарбиньского вспоминают, что на первой лекции он произнес следующие слова: «Я хочу чуда, логического чуда: чтобы мой первый доклад был сразу второй». И как можно скорее — без лишних предисловий и анонсов — перешел к существу доклада [10. S. 75].
В 1919 г. Котарбиньский становится адъюнкт-профессором философии на факультете гуманитарных наук Варшавского университета. Вступив в эту должность, Котарбиньский писал: «Как преподаватель университета... понимал свою задачу как работу подготовительную, как подготовку будущих учителей, а учителем в этом смысле выступает каждый, кто связан с созданием и передачей знаний, независимо от того, работает он как школьный педагог, или как исследователь, ученый, или, наконец, как литератор, или публицист» [8. S. 161]. И далее: «Именно преподавание философских знаний помогает в подготовке будущего учителя к его будущей профессии. Она должна давать представление о том, что такое наука, знание научно-педагогических методов, сущности и типологии рассуждений, оказывать помощь в размышлениях над условиями выведения правильных заключений из предпосылок и анализе видов противоречивых рассуждений» [Там же. S. 164].
В 1929 г. Котарбиньский становится ординарным профессором и чуть позже деканом гуманитарного факультета (1929—1930). Эти годы ознаменованы выходом в свет знаменитой книги Котарбиньского «Элементы теории познания, формальной логики и методологии наук», которая в течение многих лет выполняла функцию пропедевтики в философию и оказала значительное влияние на поколения, обучающиеся в тридцатых годах. Как пишет д-р Джордж Пельц в «Словаре философов» (Варшава, 1966), «вскоре начала образовываться своего рода философская школа элементов: рационалистическая, аналитическая, ориентированная на развитие логической культуры в кругах гуманитариев различных специальностей. В ней принимали участие не только логики и философы, но и юристы, педагоги, историки,
которые поняли, какую большую роль играет мышление, подчиненное логической дисциплине, и в своих профессиях осуществляли борьбу с бредом, унижением, несли ответственность за наиболее экономные и понятные понятия. "Элементы..." были приняты в среде философии как событие необычайной важности, как работа, обогащающая польскую культуру не только в дидактическом плане, но также и в научном, а в своей аналитической части достигшая уровня работы, занимающей достойное место в мировой литературе [10. С. 80].
В это же время Котарбиньский впервые представил наброски концепции реизма. Критики, замечая явное значение данной концепции в онтологических вопросах, поставили его взгляды в один ряд с позицией материализма. Сам Котар-биньский, не отказываясь от некоторых материалистических идей, предпочел не использовать категорию «материя», а пользовался терминами «вещь» и «тело».
Русский мыслитель Н. Лосский, который в марте 1935 г. благодаря Я. Парчевскому был приглашен в Варшаву прочитать две лекции в Польском философском институте, воспоминал: «В Варшаве я жил в милой семье профессора философии Тадеуша Котарбиньского, весьма привлекательного человека. К сожалению, он был сторонником какой-то замысловатой разновидности материализма. В спорах с ним я указывал на то, что и я высоко ценю телесную сторону жизни и, будучи персоналистом, утверждаю, что все духовное и душевное воплощено; поэтому я могу назвать свою систему пансоматизмом, настаивая, однако, на том, что телесная сторона находится в подчинении у духовной и душевной. Котарбиньский впоследствии называл иногда свою философию пансоматизмом, однако не в указанном мною смысле. С течением времени он сблизился с пражскими брентановцами, и они называли свое направление реизмом (от греч. — вещь)» [7. С. 264].
В самом общем виде реизм предполагает отказ от признания существования каких бы то ни было общих предметов. Как отмечает Котарбиньский, он не требует того, чтобы не употребляли предложений с абстрактными терминами, поскольку они часто позволяют сократить высказывание. Он только требует, чтобы всегда старались уметь обойтись без имен, которые не являются именами вещей [9]. По словам О. М. Веретюка, «реизм стал протестом против теорий, признающих существование каких бы то ни было общих предметов» [1. С. 2].
Из двух разработанных Котарбиньским разновидностей реизма — онтологического и семанти-
ческого, по мнению самого же автора, наиболее зрелой является его семантический реизм, который сводился к борьбе с гипостазами языкового происхождения [4. С. 97].
Перенося принципы реизма на педагогическую практику, которая занимала значимую часть его творческой и организационной деятельности, Котарбиньский говорил о необходимости сформулировать общие рекомендации по написанию того, что можно назвать философским словарем, который способствовал бы борьбе с тем, что Ф. Бэкон называл идолом fiori. Нужно отметить, что Котарбиньскому и его единомышленникам удалось реализовать задуманное, но во время Второй мировой войны большая часть словаря была уничтожена [8. S. 155].
Другой важной составляющей творчества Ко-тарбиньского выступает праксеология, называемая мыслителем и «теорией поступка», и «общей методологией», и «теорией эффективной работы». Праксеология была создана под влиянием идей Альфреда Эспинаса — создателя основного праксеологического произведения, и россиянина А. Богданова, создателя тектологии как теории универсальной организационной науки.
Уже на I Национальном съезде философского факультета в 1923 г. во Львове Котарбиньский озвучил реферат, посвященный принципам теории действия, о которой постулировалось в праксеологии. Последняя в качестве предмета исследования рассматривала значения выражений, касающихся различных форм действия, а также выявление, обоснование и формулирование принципов практичности. Первый доклад, посвященный праксеологии, был опубликован в 1934 г. в книге «Поступок», а ее программа представлена на Декартовом международном философском конгрессе (Париж, 1937) в докладе «О сути и задачах праксеологии». Итогом праксеологических исследований был выпуск его известного «Трактата о хорошей работе» после Второй мировой войны (1955).
В самом общем виде в праксеологии Котар-биньского можно выделить следующие части: 1) анализ понятий, касающихся любого целенаправленного действия; 2) рассмотрение основ типологии поступков, данных в практике реальных способов действий, исходя из их эффективности, целесообразности, практичности; 3) нормативная часть, содержащая указания и показывающая все достоинства большего технического мастерства.
Как отмечает В. Гаспарский в своей работе, посвященной творчеству Котарбиньского, в тридцатых годах ситуация в мире университета
была далеко не однозначной. В профессорских кругах можно было встретить людей с противоположной идеологической направленностью, антидемократическими взглядами, религиозной нетерпимостью и суевериями. В это время Ко-тарбиньский особое внимание в своей публицистике уделяет следующим гуманистическим вопросам: отношение к религии, проблема личной свободы, а также отношение к лицам еврейского происхождения. Он вел борьбу за светский характер обычаев и культуры, противостоял клерикализму, тоталитарным и антисемитским течениям в польской общественной жизни. Выступая против так называемой «гетто-скамейки» в университете, когда студенты-евреи, не желая сидеть на назначенных им скамьях, слушали лекции стоя, Котарбиньский, вел занятия также стоя [8. S. 161].
Котарбиньский принимал активное участие в деятельности Союза польских учителей, в котором председательствовал на секции высших учебных заведений (1937—1939) — самой мощной в стране организации преподавательского состава, объединяющей более 50 тыс. членов.
1 сентября 1939 г. немецкие войска вошли в Польшу. Наступил трудный и трагичный период в жизни польского народа. Как вспоминает Котарбиньский, «кругом творились ужасы: так много расстрелянных, кто-то пропал из близких или хороших знакомых, арестован, сослан в лагерь, ликвидирован. Друзей среди евреев ждет крематорий... Как можно думать об абстракциях, если единственный оставшийся в живых сын покинул Варшаву, послушный зову ее президента, и до сих пор не возвращается. А другие вернулись уже давно... А он шел на север, через земли, где проходили бои убийственные. Как можно уснуть, когда из соседней комнаты доносится плач жены и матери доведенной до отчаяния ожиданием возвращения, когда все меньше и меньше остается надежды...
Давайте покажем себе и другим, что можно жить мужественно, даже когда судьба наступает на тебя, как на клопа. Каждый новый день предоставляет возможность для подвига... Умы не спят, они нуждаются в информации, толчках, обмене мнениями, а иногда в руководстве... Держитесь крепко, держитесь вместе, давайте верить, что кошмар пройдет, если разум не позволяет работать по такому воззрению... Нужно внутренне абстрагироваться на определенное время не только от собственного, но также от чужого страдания и беспокойства, чтобы все внимание сосредоточить на работе, которую мы приняли и которую мы хотим сделать хорошо как для собственно-
го самочувствия, так и для достижения общего блага...» [10. S. 87—131]. Данные напутствия Котарбиньского были адресованы педагогам, к которым он обращался с следующим призывом: «Если вы хотите быть учителем, отдайте себя храбро этой задаче...» [Там же].
Как подчеркивает М. Джаворски, подпольная система образования в оккупированной Польше стала явлением совершенно феноменальным. Сразу после капитуляции началась тайная просветительская деятельность. Уже в октябре 1939 г. возобновляет свою работу «Союз польских учителей». В декабре 1939 г. возникает «Комиссия связи учительских организаций»; ее задачей становится организация секретного обучения, в основном на территории столицы. Аналогичные мероприятия разрабатываются и другими центрами управления: подпольной комиссией по общественному просвещению, группировкой активистов довоенной администрации образования, Краковской школьной комиссией и Варшавским управлением образования западных земель.
Особые усилия в тайном учении были направлены на развитие среднего образования. В конце оккупации в тайных школах, существовавших как в городе, так и в сельской местности, получили образование более 50 тыс. чел. Но, как отмечал Котарбиньский, и этого было мало: молодежи, окончившей среднюю школу, приходилось искать дальнейшие возможности обучения. Крупнейшим центром секретного обучения на базе высшего образования становится Варшава. Все довоенные высшие учебные заведения столицы восстанавливают под оккупацией секретную деятельность: Варшавский университет, Варшавский политехнический институт, Свободная вшехни-ца польская, Главная школа сельского хозяйства, Школа экономики. Продолжает работать педагогический институт. С 1940 г. в столице начинает работать Университет Западных земель на основе Познанского университета. Некоторые учреждения с разрешения оккупационных властей использовали для своей деятельности помещения и устройства профессиональных учебных заведений. Самым мощным подпольным университетом стал Варшавский университет, где обучалось около 2200 студентов. С ним сотрудничали известные профессора польской гуманистики — Мария и Станислав Оссовские, Богдан Суходольский, Тадеуш Мантейфель и мн. др.
Как вспоминал Котарбиньский, «я был одним из тех, кто принимал участие в организованной деятельности преподавания подпольного гуманитарного факультета. Я проводил наборы на
изучение логики как напрямую, так и косвенно, возглавляя группы, которыми руководил непосредственно мой тогдашний помощник, ныне профессор одного из университетов в США, Генрих Хиз. Лекции и практики отличались от обычных тем, что проходили в частных квартирах в небольших группах, и их участниками были увлеченные наукой люди, которые учились потому, что хотели, хотя их никто не заставлял. И еще одно — в программу обучения никто не вмешивался, профессор брал на себя ответственность за предмет и, очевидно, участникам этой незаконной, изумленной духом свободы вуза были чужды какая-либо идеология цензуры или руководства» [10. С. 91].
Полная свобода преподавания и обсуждения в процессе педагогической деятельности, по мнению Котарбиньского, дала свои положительные результаты не только в логике, но и в другом предмете — философии культуры, который он вел также с большим интересом. Как отмечал мыслитель, «я не видел философию культуры как программную единицу в списках специальностей вузов, а ведь то, что называется культурой, может и должно быть предметом теоретического осмысления. Немцы имеют соответствующее слово: "Культурология", но я не слышал, чтобы кто-то занимал кафедру общей теории культуры, хотя существует богатая литература, рассматривающая сущность культуры, динамику ее развития, положительные и отрицательные значения ее элементов.
Мы тогда взяли на вооружение различные книги и статьи, написанные разными авторами, с разными точками зрения, и комментировали их содержание. Я с твердостью доказывал, как она важна и как сильно пренебрегают не только общей теорией культуры, но и праксеологией — наукой о факторах прогресса» [Там же].
В 1943 г., чтобы избежать угрозы со стороны экстремистов Котарбиньский уезжает в Астрахань, где начинает писать свое главное произведение по праксеологии. В Варшаву он вернулся в 1944 г., чтобы далее преподавать на подпольных курсах, организованных в Варшаве и Радоме. После Варшавского восстания в пожарище погибает его перевод «"Новый Органон" Ф. Бэкона», а также первый вариант «Праксеологии».
По окончании войны Котарбиньский переезжает в Лодзь, где в 1946 г. становится первым ректором университета. Одновременно участвует в работе над восстановлением деятельности Варшавского университета.
В 1951 г. он возвращается на постоянное жительство в Варшаву, возглавляет кафедру логики в Варшавском университете.
В 1952 г. становится членом Польской академии наук, в которой в течение двух сроков занимал должность председателя (1952—1962). С 1958 г. — иностранный член Академии наук СССР.
Нужно отметить, что перу Котарбиньского принадлежит большое количество работ — около 700. К числу самых известных можно отнести: «Практические оценки» (1913), «Утилитаризм в этике Милля и Спенсера» (1915), «Элементы теории познания, формальной логики и методологии науки» (1929), «Из проблем общей теории борьбы» (1938), «Обзор логико-семантических проблем» (1947), «Трактат о хорошей работе» (1955), «Точность и ошибка» (1956), «Вопросы независимой этики» (1956), «Лекции по истории логики» (1957), «Праксеология, или Правила эффективного действия» (1963).
В 1963 г. увидела свет книга «Котарбиньский Тадеуш. Избранные произведения» под редакцией И. С. Нарского и А. А. Якушева (пер. с польского М. М. Гуренко) [5]. Эта первая публикация работ Котарбиньского на русском языке оказала существенное влияние на развитие «научной философии» в XX столетии. В сборник вошли такие фундаментальные работы, как «Проблемы материализма и истории логики», «Элементы теории познания, формальной логики и методологии наук», «Лекции по истории логики», «Курс логики для юристов», «Вопросы рациональной организации деятельности».
Котарбиньский активно занимался журналистской деятельностью, опубликовал эссе «Медитации (размышления) о достойной жизни» (1966), «Азбука практичности» (1972), «Мысли о людях и делах человеческих» (1986), «Дорогие собственные исследования» (1986), «Этические письма» (1987), «Живите праведно» (1989), «Мысли и слова» (1991).
Помимо научной работы, Котарбиньский также занимался поэзией. При жизни изданы три сборника его стихов: «О печали» (1956), «Ритмы и рифмы» (1970), «Связки» (1973) [6.]
К юбилею философского творчества Учителя ученики Тадеуша Котарбиньского подготовили серию книг под общим названием «Философские фрагменты», изданные в 1934 г. Как отмечает Б. Домбровский, памятная книга чествования 15-летия дидактической работы профессора Ко-тарбиньского в Варшавском университете была подписана 51 учеником, среди них: Ян Древнов-ский, Ирена Филозофувна, Евгениуш Геблевич, Янина Хосиассон-Линденбаумова, Ежи Кречмар, Мечислав Мильбрандт, Ян Мосдорф, Мария Недзь-вецка-Оссовская, Станислав Оссовский, Антоний Паньский, Эдвард Познаньский, Якуб Райгород-ский, Болеслав Собоцинский, Дина Штейнбарг, Мечислав Валлис-Вальфиш, Рафал Вундхайлер [3].
В заключение хотелось бы привести слова книги, которые ученики Котарбиньского адресовали своему учителю: «Профессор Котарбиньский нам дорог не только как ученый, преподаватель, теоретик. Он нам дорог своей чувствительностью на зло и вред, живым отношением к социальным вопросам, своей храбростью по отношению к себе и к другим, глубоким чувством ответственности и готовностью брать ответственность на себя, когда возникает потребность в трудных решениях, от которых другие предпочитают уклониться. И, наконец, своей редкой честностью и добротой. Тот, кто оказался в окружении Профессора, должен был почувствовать это моральное излучение, которое не позволяет пройти мимо Него, чтобы что-то в человеке не изменилось» [8. С. 184]. За свою интеллектуальную и педагогическую деятельность Котарбиньского его ученики удостоили его звания «варшавский Сократ».
Список литературы
1. Веретюк, О. М. Историческая эволюция концепции реизма Т. Котарбиньского / О. М. Веретюк. — Тер-нополь : Терноп. гос. мед. ун-т, 1991. — 32 с. (Рукопись деп. в ИНИОН РАН СССР № 44169 от 19.03.91).
2. Воленьский, Я. Львовско-Варшавская философская школа / Я. Воленьский. — М. : Рос. полит. энцикл., 2004. — 472 с.
3. Домбровский, Б. Львовско-варшавская школа. Организационные структуры в школе / Б. Домбровский // Логос. — 1999. — № 3 (13). — С. 174—198.
4. Котарбиньский Т. Картина собственных раздумий / Т. Котарбиньский // Логос. — 1999. — № 7 (17). — С. 94—98.
5. Котарбиньский, Т. Избранные произведения / Т. Котарбиньский : пер. с пол. М. М. Гуренко ; общ. ред., вступ. ст. и коммент. И. С. Нарского ; ред. А. А. Якушев. — М. : Изд-во иностр. лит., 1963. — 911 с.
6. Котарбиньский, Т. Всеобщее просветительское общество [Электронный ресурс] / Т. Котарбиньский. — URL: http://silun.org/taxonomy/term/739.
7. Лосский, Н. О. Воспоминания: жизнь и философский путь / Н. О. Лосский. — СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1994. — 266 с.
8. Gasparski, W. W. Tadeusz Kotarbinski / W. W. Gasparski // Edukacja filozoficzna. Instytut Filozofii i Socjologu PAN. — 2000. — vol. 29. — S. 155—185.
9. Hempolinski, M. Szkola Iwowsko-warszawska na tle ruchu analitycznego w filozofii XX w. / M. Hempolinski // Polska filozofia analityczna: Analiza logiczna i semiotyczna w szkole lwowsko-warszawskiej : Pr. zbior. / pod red. M. Hempolinskiego ; Pol. akad. nauk. Inst. filozofii i socjologii. — Wroclaw : Ossolineum, 1987. — S. 9—21.
10. Jaworski, M. Tadeusz Kotarbinski / M. Jaworski. — Warszawa : Wydawnictwo Interpress, 1971. — 155 s.
Сведения об авторе
Ильина Юлия Андреевна — кандидат философских наук, доцент кафедры философии и культурологии, Орловский государственный университет им. И. С. Тургенева. Орел, Россия. ilinajulia_orel@mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2018. No. 2 (412). Philosophy Sciences. Iss. 47. Pp. 108—113.
THE PHILOSOPHICAL PORTRAIT OF TADEUSZ KOTARBINSKY (Based on Biographical and Autobiographical Information)
Yu.A. Il'ina
Orel State University, named after I.S. Turgenev, Orel, Russia. ilinajulia_orel@mail.ru
The article considers the history of the formation of the philosophical personality of one of the main representatives of the Lvov-Warsaw school — T. Kotarbinsky, taking into account all the attendant circumstances of being and scientific nature, involving a number of Polish sources dedicated to this problem. Based on the reproduction of his personal and creative biography and autobiography, T. Kotarbinsky notes his contribution to the world of philosophy and cultural processes. Particular attention is paid to pedagogical activity, which occupies a significant place in the work of the thinker. To create the most complete picture and a multifaceted portrait, let us turn to the works of Polish researchers of the personality and creativity of T. Kotarbinsky — Marek Jaworski and Wojciech Gasparski who were not previously translated into Russian.
Keywords: Kotarbinsky, Polish philosophy, rheism, praxeology, philosophical education.
References
1. Veretyuk O.M. Istoricheskaya evolyutsiya kontseptsii reizma T. Kotarbinskogo [Historical evolution of the concept of Reism T. Kotarbinsky]. Ternopol, 1991. (In Russ.).
2. Volenskiy Ya. L'vovsko-varshavskaya filosofskaya shkola [Lvov-Warsaw School of Philosophy]. Moscow, Russian Political Encyclopaedia Publ., 2004. 472 p. (In Russ.).
3. Dombrovskiy B. L'vovsko-varshavskaya shkola. Organizatsionnye struktury v shkole. [Lvov-Warsaw school. Organizational structures in the school]. Logos — Tsentr fenomenologicheskoy filosofii [Logos. Centre for Phenomenological Philosophy], 1999, no. 3 (13), pp. 174—198. (In Russ.).
4. Kotarbin'skiy T. Kartina sobstvennykh razdumiy. [Painting Your Own Thoughts]. Logos. Tsentr fenomenologicheskoy filosofii [Logos. Centre for Phenomenological Philosophy], 1999, no. 7 (17), pp. 94—98. (In Russ.).
5. Kotarbin'skiy T. Izbrannye proizvedeniya [Selected Works]. Moscow, 1963. 911 p. (In Russ.).
6. Kotarbin'skiy T. Vseobshcheye prosvetitel'skoye obshchestvo [Universal Educational Society]. Available at: http://silun.org/taxonomy/term/739 (In Russ.).
7. Losskiy, N.O. Vospominaniya: zhizn 'i filosofskiyput' [Memories: Life and the Philosophical Path]. St. Petersburg, Publishing House of St. Petersburg University, 1994. 266 p. (In Russ.).
8. Gasparski W.W. Tadeush Kotarbin'skiy [Tadeusz Kotarbinsky]. Filosofskoye obrazovaniye [Philosophical education], 2000, vol. 29, pp. 155—185. (In Polish).
9. Hempolinski, M. L'vovsko-varshavskaya shkola na fone analiticheskogo dvizheniya v filosofii XX v. [School Lwow-Warsaw on the background of the analytical movement in philosophy of the XX century]. Polska filozofia analityczna: Analiza logiczna i semiotyczna w szkole lwowsko-warszawskiej [Polish analytical philosophy: logical and semiotic analysis in the Lvov-Warsaw school]. Wroclaw, Ossolineum Publ., 1987. Pp. 9—21. (In Polish).
10. Jaworski, M. Tadeush Kotarbin 'skiy [Tadeusz Kotarbinski]. Warszawa, Wydawnictwo Interpress Publ., 1971. 155 p. (In Polish).
