CC BY
330
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион
УДК 1 (091)
В. П. Кошарный
ФИЛОСОФИЯ русской истории евразийцев
Аннотация.
Актуальность и цели. Задачи дальнейшего развития исследований в области истории русской философии вызывают необходимость дальнейшего изучения и обобщения интеллектуального опыта, накопленного в том числе и в философии русского послеоктябрьского зарубежья. Особый интерес в этом плане представляют труды участников евразийского движения. Объект статьи - философские идеи представителей классического евразийства. Предметом выступает философия русской истории евразийцев 20-30-х гг. XX в. Цель работы -проанализировать основные принципы и методологические установки, положенные евразийцами в основу философского исторического анализа отечественной истории.
Материалы и методы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе использования трудов евразийцев первой половины XX в., исследований советских и российских ученых, посвященных рассматриваемой проблематике. Методологический потенциал включает: сравнительно-исторический метод, применение которого позволяет показать оригинальность философско-исторических представлений русских философов-евразийцев.
Результаты. В статье раскрываются теоретические и социальные источники и предпосылки евразийской концепции русской истории, осмысливается ее содержание, показывается спорный характер евразийского истолкования влияния монгольского фактора на исторический процесс в России. Подчеркивается, что итогом универсального исторического синтеза было обоснование целостности евразийского идеологического пространства, опирающееся на учение о России-Евразии как «симфонической личности», на трансформированную в социологическую категорию идею «соборности».
Выводы. На основе анализа историко-философских источников делается вывод о том, что введение пространственной координаты в качестве системообразующего фактора в исследование экономических, политических, правовых, языковых, религиозных, культурно-исторических аспектов общественного целого, придание ей не менее важной роли, чем координате времени, было явлением новым для гуманитарных наук того времени. Приведенные в статье соображения и факты позволяют рассматривать евразийство (при всех спорных сторонах учения) как одно из наиболее самобытных течений русской философской и общественно-политической мысли, создавшее не только оригинальную модель социального развития России, но и внесшее определенный вклад в развитие методологии анализа исторического процесса.
Ключевые слова: классическое евразийство, Россия-Евразия, историческая оправданность русской революции, месторазвитие, континент-океан, симфоническая личность, туранский элемент, историко-географический синтез.
V. P. Kosharnyy
PHILOSOPHY OF RUSSIAN HISTORY IN WORKS BY THE EURASIANS
Abstract.
Background. The objectives of further development of research in the field of history of Russian philosophy cause the necessity of further investigation and gene-
102
University proceedings. Volga region
№ 3 (31), 2014
Гуманитарные науки. Философия
ralization of the intellectual experience, accumulated by the philosophy of the Russian post-October expatriates. Of special interest in this regard are the works by the members of the Eurasian movement. The object of the article is the philosophical ideas by the classical Eurasian movement’s representatives. The subject is the philosophy of Russian history by the Eurasians in 20s-30s of the XX century. The aim of the study is to analyze the main principles and methodological purposes, considered by the Eurasians as the base of the philosophical historical analysis of Russian history.
Materials and methods. Realization of the research tasks was achieved through using the Eurasians’ works of the first half of XX century, researches by societ and Russian scientists devoted to the subject matter. The methodological potential includes the comparative historical method, allowing to show the originality of the philosophical-historical ideas of the Russian philosophers-eurasians.
Results. The article reveals theoretical and social sources and premises of the Eurasian concept of Russian history, comprehends its content, shows its questionable nature of the Eurasian interpretation of the Mongolian factor’s influence on the historical process in Russia. The author points out that the result of the universal historical synthesis was the substantiation of the Eurasian ideological space integrity, based on the teaching about Russia-Eurasia as a “symphonic identity”, on the idea of “conciliarism” transformed into a sociological category.
Conclusions. On the basis of the historical-philosophical sources analysis the author concludes that introduction of a spatial value as a system-forming factor in research of economic, political, legal, linguistic, religious, cultural-historical aspects of the social whole, assigning the said value a role being as important a time value, was a new phenomenon for the humanities of the said period. The ideas and facts, adduced in the article, allow to consider the Eurasian movement (taking into account all the questionable aspects of the teaching) as one of the most original trends of the Russian philosophy and sociopolitical thought, that not just created an original model of Russia’s social development, but also contributed to development of the methods of the historical process analysis.
Key words: classical Eurasian movement, Russia-Eurasia, historical justification of the Russian revolution, place development, continent-ocean, symphonic identity, Turan element, historical geographic synthesis.
Евразийство как философско-историческое, культурологическое, а затем и идейно-политическое течение возникло в кругах русского послеоктябрьского зарубежья в начале 1920-х гг. и существовало до середины 1930-х гг. Оно заявило о себе изданием в 1921 г. в Софии сборника «Исход к Востоку». Инициаторами движения стали экономист и географ П. Н. Савицкий, языковед Н. С. Трубецкой, философ и богослов Г. В. Флоровский, искусствовед П. П. Сувчинский. В движении приняли участие правовед Н. Н. Алексеев, историк и философ Л. П. Карсавин, историк Г. В. Вернадский и другие деятели русской науки и культуры.
Несмотря на свой явно выраженный интерес к «предельным», метафизическим проблемам русской и мировой культуры и истории, представители этого течения не были отвлеченными мыслителями и тяготели не только к философии (культуры и истории), но и к различным областям конкретного гуманитарного знания. Так, основателями евразийства являются: кн. Н. С. Трубецкой (1890-1938) - филолог и лингвист, основатель (совместно с P. O. Якобсоном) Пражского лингвистического кружка; П. Н. Савицкий (1895-1965) -географ, экономист; П. П. Сувчинский (1892-1985) - музыковед, литератур-
Humanities. Philosophy
103
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион
ный и музыкальный критик; Г. В. Флоровский (1893-1979) - историк культуры, богослов и патролог; Г. В. Вернадский (1877-1973) - историк и геополитик; Н. Н. Алексеев - правовед и политолог, историк обществ, мысли;
В. Н. Ильин - историк культуры, литературовед и богослов; первоначально к евразийству примыкал и П. М. Бицилли - историк культуры, филолог, литературовед; кн. Д. П. Святополк-Мирский - публицист; Эренжен Хара-Даван - историк. Каждый из названных здесь представителей «классического» евразийства (1921-1929), отталкиваясь от своего конкретного культурноисторического материала и опыта (культурно-исторического, географического, политико-правового, филологического, этнографического, искусствоведческого и т.п.), ссылаясь на него, анализируя и обобщая, обращался к проблематике философии культуры и одновременно - историософии, связанной с диалектикой Востока и Запада в русской и мировой истории и культуре.
Интерес к евразийству в наши дни не в последнюю очередь обусловлен потребностью в новых моделях социального развития, способных повысить жизнеспособность и устойчивость общества, противодействовать деструктивным процессам, разрушившим некогда мощное государственное образование.
Россия для евразийцев - особая страна, соединившая в себе элементы Востока и Запада, что связано с ее географическим расположением, исторической судьбой населяющих ее народов, родством их языков, духовного строя и культуры. Главная ценность евразийства состояла в идеях, одновременно оригинальных и в то же время внутренне родственных глубинным традициям русской истории и государственности. Евразийство рассматривало русскую культуру не просто как часть европейской, но как совершенно самостоятельную цивилизацию, вобравшую в себя опыт не только Запада, но и в равной мере Востока. Русский народ, с этой точки зрения, нельзя относить ни к европейцам, ни к азиатам, он принадлежит к совершенно самобытной евразийской этнической общности. «В категориях не всегда достаточно тонкого, однако уже указывающего на реальную сущность подразделения культур Старого Света на «европейские» и «азиатско-азийские» - культура русская не принадлежит к числу ни одних, ни других. Она есть культура, сочетающая элементы одних и других, сводящая их к некоторому единству» [1, с. 83].
Важнейшая задача состояла в обеспечении поворота страны с чуждого ей европейского пути развития на новую, самостоятельную дорогу исторической жизни.
Исходным пунктом евразийской доктрины стало признание исторической оправданности русской революции, которая была понята как здоровая реакция общественного организма на кризис европеизированной культуры, гибель старой России в качестве особой симфонической личности и начало рождения новой «индивидуальной» России-Евразии [2, с. 141-201].
Особенностью философско-исторической концепции евразийцев явилось включение в нее в качестве основополагающего элемента географического фактора. Евразийский материк с его географически-пространственны-ми, климатическими особенностями, растительностью и животным миром -основа хозяйственной и политической жизни, «месторазвитие» своеобразной культуры, сфера взаимопроникновения природных и социальных связей.
104
University proceedings. Volga region
№ 3 (31), 2014
Гуманитарные науки. Философия
Понятие месторазвития было введено в научный оборот П. Н. Савицким [3], ориентировавшимся при его создании на образцы понятий, имевшихся в геолого-минералогических и биологических науках («месторождение полезных ископаемых», «местоформирование почв», «местообитание животных сообществ», «местопроизрастание растительных сообществ»). Исходный материал для учения о месторазвитии евразийцы усматривали в теоретическом наследии отечественных ученых и мыслителей - историка А. П. Щапова (1830-1876), химика Д. И. Менделеева (1834-1907), философа и культоролога Н. Я. Данилевского (1822-1885), почвоведа В. В. Докучаева (1846-1903), ботаника и географа Г. Ф. Морозова (1867-1920), востоковеда и лингвиста Н. Я. Марра (1864-1934), в идеях о наличии генетических связей между миром минералов, растений и животных, с одной стороны, и человеком, его бытом, духовным миром - с другой, о взаимном приспособлении живых существ друг к другу под влиянием внешней среды и влиянии их в свою очередь на внешнюю среду. Социально-историческая среда и ее теория, по учению евразийцев, сливаются в ходе исторического развития в единое целое, в некий «географический индивидуум», или «ландшафт». Понятие месторазвития сопоставимо по своему содержанию с выработанным немецкими географами Б. Ф. Ратцелем, О. Мауллом, X. Хассингером понятием «культурландшафт», обозначавшим результат взаимодействия природной среды и культурнопреобразовательных сил человека, где последним отводилась решающая роль. Также полагая, что процесс, связывающий социально -историческую среду с географической обстановкой, есть процесс двусторонний, Савицкий, однако, считал категорию месторазвития нейтральной в отношении к возможным метафизическим разногласиям о том, что логически и причинно-следственно обладает первенством: социально-историческая среда или географическая обстановка. В то же время общий контекст евразийского учения свидетельствует все же о стремлении придать приоритетное значение среде. Именно с введением в обществоведение понятия «месторазвитие» в него, по мнению евразийцев, был введен тем самым географический элемент в истинном смысле слова.
Географическое пространство в огромной (подчас в решающей) степени влияет на культуру и национальную историю народов. Каждый народ, развиваясь в определенной географической среде, вырабатывает свою национальную, этическую, правовую, языковую, обрядовую, хозяйственную и политическую формы. «Место», где происходит «развитие» народа или государства, в значительной степени предопределяет траекторию и смысл этого «развития» - вплоть до того, что они становятся неотделимы. Нельзя отрывать историю от пространственных условий, и анализ цивилизации должен проходить не только по временной оси («раньше», «позже», «развитые» нации, «неразвитые» нации и т.д.), но и по пространственной («восток», «запад», «пустыни», «горы» и т.д.). Универсальной модели развития не существует, многообразие ландшафтов Земли порождает многообразие культур, каждая из которых имеет свои циклы, свои внутренние критерии, свою логику. Никакое месторазвитие не имеет права претендовать на то, чтобы быть эталоном для остальных. Каждый народ имеет свою модель развития, свое «время», свою «рациональность» и должен быть понят и оценен исходя из внутренних оригинальных критериев.
Humanities. Philosophy
105
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион
Евразийцы полагали, что любая человеческая общность находится в неповторимой географической обстановке. В этом отношении каждый крестьянский двор, каждая деревня есть «месторазвитие». Меньшие месторазвития объединяются и сливаются в месторазвития большие. Итогом географических и историософских исследований евразийцев был вывод о том, что Россия-Евразия представляет собой обособленное и целостное месторазвитие. Это особый географический и одновременно особый исторический мир. Географические особенности Евразии обусловили то, что народы, проживавшие в ходе истории на этом пространстве, оказались тесно связаны друг с другом близостью культуры, хозяйственной жизни, языка и т.п. Развивая геосоциологические традиции С. М. Соловьева, А. П. Щапова, В. О. Ключевского, Н. Я. Данилевского, евразийцы ставили перед собой цель - создание с помощью геополитики, геоантропологии, геоэтнографии, геолингвистики и геоэкономики (экономической географии) обобщенной исторической картины России-Евразии. Категория месторазвития, полагали евразийцы, обосновывает новую отрасль знания - геософию как синтез географического и исторического начал. Излагая с позиции географического детерминизма историю России, евразийцы выводили из пространственно-территориального единства Евразии единство исторического развития населяющих ее народов, общность их культур, близость религиозных взглядов и чувств, общность языков и политическую связанность. Замысел великого историко-географического синтеза явился вкладом евразийцев в русское обществоведение, открывавшим новые горизонты в осмыслении как прошлого, так и настоящего и даже будущего развития страны.
Историческая концепция евразийцев предусматривала выделение истории Евразии как ряда попыток создания единого, общеевразийского государства и истории русского народа на территории Евразии как процесса постепенного овладения и освоения последней. В конечном счете эти две истории соединяются. В XIX в. географическое единство Евразии дополняется единством политическим. Создание в начале 1920-х гг. СССР оценивалось как дальнейшее укрепление географически-политической целостности. Однако достижение полного культурного и идейного единства связывалось с будущим евразийским идеократическим государством.
В контексте истории Евразии первая русская революция (1905-1907), персидская (1906), турецкая (1908) и китайская (1911) трактовались в качестве признаков приближающегося коренного переворота в судьбах «континентокеана» (Евразии), а русская революция 1917 г. - как крушение старого порядка и начало новой эпохи.
Сводя основное содержание русской истории к борьбе «степи» и «леса», теоретики евразийства преувеличивали значение татаро-монгольского ига в государственном строительстве и сохранении христианско-православной религии перед лицом идеологической и военно-политической экспансии Запада [4, с. 250-264]. Негативная оценка евразийцами общекультурных итогов петровских преобразований связана с неприятием механического переноса западных идеалов и ценностей на российскую почву, со стремлением отстоять самобытность и органический характер исторического развития страны. В целом же характерный для евразийцев телеологический взгляд на русский исторический процесс порождал субъективизм в отборе и интерпретации исторических фактов.
106
University proceedings. Volga region
№ 3 (31), 2014
Гуманитарные науки. Философия
Географическая целостность Евразии обосновывалась ее особыми географическими чертами: почти все ее реки текут в меридиальном направлении, а непрерывная полоса степей пронизывает ее с запада на восток, являясь становым хребтом истории. Объединителем Евразии, согласно этим представлениям, мог быть только народ, который владел степью. Ограниченная с севера тундрой, а с юга полосой гор, Евразия почти не соприкасалась с мировым океаном и фактически не участвовала, подобно Европе, в океаническом хозяйстве. По мнению авторов учения, огромные размеры территории и наличие несметных естественных богатств способствовали превращению ее в особый «континент-океан» с самодовлеющей экономикой.
Опираясь на данные географии и историографии, евразийская этнография выделяла на территории Евразии особый этнический тип, не совпадающий ни с азиатским, ни с европейским типами, но на периферии территории сближающийся с ними. В становлении евразийского этнопсихологического типа существенная роль отводилась так называемому туранскому элементу, которому приписывались душевная ясность и спокойствие, способность отображать действительность в простых и наглядных моделях, отсутствие резкого разграничения между мыслью и внешним действием. Последняя черта в своей крайне выраженной форме вела к полной неподвижности и созерцательности. Россия сложилась как самостоятельная цивилизация при сочетании собственно славянского начала с туранским. Наследие монголо-татарского периода было тем важнейшим элементом русской истории, который превратил несколько периферийных раздробленных восточно-славянских княжеств в остов мировой империи. Те сектора Киевской Руси, которые подпали в XIII в. под европейское влияние, постепенно растворились в нем, утратив политическую и культурную самостоятельность. Те земли, которые вошли в состав Орды, позже стали ядром континентальной империи. Татары сохранили духовную самобытность Древней Руси, которая воскресла в Московском Царстве и вступила в «наследие Чингизхана» (название книги кн. Н. С. Трубецкого) [5]. Евразийцы первыми среди русских философов и историков переосмысли туранский фактор в положительном ключе, распознав в диалектике русско-татарских отношений живой исток евразийской государственности.
Евразийский этнопсихологический тип характеризовался наличием таких особенностей, как осознание органической связи социально-политической жизни с природой, «материковым размахом», широтой души, уверенностью в относительности всех исторических форм. Евразийский традиционализм под воздействием кочевнических инстинктов допускал взрывы стихии. Ценя традицию, житель Евразии осознавал ее относительность и испытывал ненависть к ее деспотическим границам.
Будучи связанным с туранским элементом общностью психических черт, русско-евразийский этнопсихологический тип, по мнению Н. С. Трубецкого, объединялся со славянским только сходством языков. Славянство представлялось евразийцам исключительно лингвистической общностью. Они полностью отрицали наличие физиологического и культурного типов. Единство евразийского «континента-океана» усматривалось не в Киевской Руси, которая считалась лишь колыбелью народов Евразии, а в империи Чингисхана, где евразийский культурный тип впервые предстал как целое.
Humanities. Philosophy
107
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион
Существенный вклад в подтверждение культурной целостности Евразии внесли лингвистические исследования Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона. Выдвинутые Н. С. Трубецким в начале 1920-х гг. в результате использования методов сравнительного языкознания понятия «языковой союз» и «союз языковых семейств» фиксировали наличие черт специального сходства у языков одной и той же географической и культурно-исторической области, несмотря на то, что сходство это не обусловлено общим происхождением, только продолжительным соседством и параллельным развитием. Под влиянием учения Н. С. Трубецкого Р. О. Якобсон обосновал существование евразийского языкового союза. Использование в этнической культурологии этих идей привело к выводу о том, что распределение и соотношение культур основано на тех же принципах, что и соотношение языков. В результате возникают особые культурно-исторические зоны, в рамках которых и возможно создание положительных духовных ценностей.
Завершающим компонентом универсального исторического синтеза было обоснование целостности евразийского идеологического пространства, опирающееся на учение о России-Евразии как «симфонической личности», на трансформированную в социологическую категорию идею «соборности» и установку на возвращение государству якобы утраченной роли организационной формы культурной и политической жизни.
Россия-Евразия как выражение лесостепной империи континентального масштаба требует особой модели управления на основании особого «отбора». Этот «евразийский отбор» осуществляется на основании особой этики, соответствующей ландшафтным условиям. Это этика коллективной ответственности, бескорыстия, взаимопомощи, аскетизма, воли, выносливости, беспрекословного подчинения начальству. Только такие качества могут обеспечить сохранение контроля над обширными слабозаселенными землями евразийской лесостепной зоны. Правящий класс Евразии формировался на основе коллективизма, аскетизма, воинских добродетелей, строгой иерархии. Формализация этих принципов легла в основу свода законов Чингисхана - «Яса». Позже основные мотивы «евразийского отбора» воплотились в политическом устройстве Московской Руси. При любых идеологических фасадах реальный механизм управления Россией-Евразией естественно тяготеет к логике «евразийского отбора».
Западная демократия сложилась в специфических условиях древних Афин и через много веков островной Англии. Эта демократия отражает специфические характеристики европейского «месторазвития». Эта «демократия» не является универсальным мерилом. Иные «месторазвития» предполагают иные формы соучастия народов в политическом управлении; все они различаются как по формальным, так и по сущностным признакам. Для России-Евразии копирование норм европейской «либеральной демократии» бессмысленно, невозможно и вредно. Соучастие народа России в политическом управлении должно называться иным термином - «демотия» (от греч. «демос» - народ). Это соучастие не отвергает иерархии, не должно быть формализовано в партийно-парламентских структурах. «Демотия» предполагает систему земских советов, уездных и национальных (в случае малых народов) представительств. «Демотия» развивается на основах общинного самоуправления, крестьянского «мира». Пример «демотии» - выборность настоятеля
108
University proceedings. Volga region
№ 3 (31), 2014
Гуманитарные науки. Философия
Церкви прихожанами в Московской Руси. Если «демократия» формально противоположна автократии, то «евразийская демотия» вполне может сочетаться с «евразийским авторитаризмом» [6, с. 573-624].
Недостаточно разработанной в системе евразийского учения оказалась проблема религиозного единства на базе православия как «симфонической формы религиозности», к которой будто бы тяготеют иные вероисповедания, объявлявшиеся «потенциальным православием».
Подводя итоги, подчеркнем еще раз, что введение пространственной координаты в качестве системообразующего фактора в исследование экономических, политических, правовых, языковых, религиозных, культурно-исторических аспектов общественного целого, придание ей не менее важной роли, чем координате времени, было явлением новым для гуманитарных наук того времени.
Приведенные соображения и факты позволяют рассматривать евразийство (при всех спорных сторонах учения) как одно из наиболее самобытных течений русской философской и общественно-политической мысли, создавшее не только оригинальную модель социального развития России, но и внесшее определенный вклад в развитие методологии анализа исторического процесса.
Список литературы
1. Савицкий, П. Н. Евразийство / П. Н. Савицкий // Континент Евразия. - М. : Аграф, 1997. - С. 81-97.
2. Карсавин, Л. П. Феноменология революции / Л. П. Карсавин // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. - М. : Беловодье, 1997. - С. 141-200.
3. Савицкий, П. Н. Географический обзор России-Евразии / П. Н. Савицкий // Континент Евразия. - М. : Аграф, 1997. - С. 279-294.
4. Вернадский, Г. В. Монгольское иго в русской истории / Г. В. Вернадский // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. - М. : Беловодье, 1997. -
С. 250-364.
5. Трубецкой, Н. С. Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока / Н. С. Трубецкой. - Берлин : Евразийское книгоиздательство, 1925. - 60 с.
6. Алексеев, Н. Н. Русский народ и государство / Н. Н. Алексеев. - М. : Аграф, 1998. - 635 с.
References
1. Savitskiy P. N. KontinentEvraziya [Eurasian continent]. Moscow: Agraf, 1997, pp. 81-97.
2. Karsavin L. P. Russkiy uzel evraziystva. Vostok v russkoy mysli [Russian junction of the Eurasian movement. The East in Russian thinking]. Moscow: Belovod'e, 1997, pp. 141-200.
3. Savitskiy P. N. Kontinent Evraziya [Eurasian continent]. Moscow: Agraf, 1997, pp. 279-294.
4. Vernadskiy G. V. Russkiy uzel evraziystva. Vostok v russkoy mysli [Russian junction of the Eurasian movement. The East in Russian thinking]. Moscow: Belovod'e, 1997, pp. 250-364.
5. Trubetskoy N. S. Nasledie Chingiskhana. Vzglyad na russkuyu istoriyu ne s Zapada, a s Vostoka [Genghis Khan’s heritage. View on Russian history not from the West, but from the East]. Berlin: Evraziyskoe knigoizdatel'stvo, 1925, 60 p.
6. Alekseev N. N. Russkiy narod i gosudarstvo [Russian people and state]. Moscow: Agraf, 1998, 635 p.
Humanities. Philosophy
109
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион
Кошарный Валерий Павлович доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии, Пензенский государственный университет
(Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40) E-mail: dep-ph@pnzgu.ru
Kosharnyy Valeriy Pavlovich Doctor of philosophy, professor, head of sub-department of philosophy, Penza State University (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
УДК 1 (091)
Кошарный, В. П.
Философия русской истории евразийцев / В. П. Кошарный // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. -2014. - № 3 (31). - С. 102-110.
110
University proceedings. Volga region
