CC BY
430
УДК 821.161.1
О.И. Виноградова
ФАНТАСТИКА ПОВЕСТЕЙ XIX ВЕКА -ЖАНРОВЫЙ ПРИЗНАК ИЛИ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРИЕМ?
В статье рассматривается проблема существования такого литературного явления как фантастика. Рассматриваются уже существующие определения, точки зрения различных исследователей, а также предлагается вариант решения вопроса об отнесении фантастики как к жанру, так и к литературному приему.
Повышающийся интерес читателей к фантастической литературе порождает необходимость определения фантастики как жанра. Но ответ на этот вопрос чаще всего решается в области научной фантастики (работы А. Днепрова, В. Сытина, А. Казанцева, И. Ефремова). Мы же считаем необходимым обратить внимание на момент зарождения русской фантастики - период романтических повестей XIX века. Истоки современной научной фантастики нужно искать именно в этом временном промежутке: человек пытался разобраться в окружающем мире, восполнить изображением недостаток знания, совместить в своих представлениях понятие единства и извечную противоречивость бытия. Романтики высоко ценили познавательные возможности фантастики, силу её воздействия на читателя; они обстоятельно разрабатывали поэтику фантастического.
Так как теория фантастики как жанра на сегодняшний день не достаточно прояснена, исследователи сталкиваются с определенной путаницей как в классификации различных видов фантастики, так и в определении фантастических произведений в общем. Жанр должен обладать устойчивыми признаками, собственной теорией и историей. На момент появления русских фантастических повестей в XIX веке ни о какой истории или теории фантастического жанра не могло быть и речи. Многие еще даже не делили понятия сказки и фантастической повести, даже в словаре
В.Даля мы видим определение сказки как «небывалая и даже несбыточная повесть, сказание» (курсив наш. - О.В.) [2, с. 251]. Таким образом, в данной статье мы преследуем цель определить, чем является фантастика в русских повестях XIX века - жанром или литературным приемом.
Примем за основу то, что произведения внутри одного жанра, независимо от вида искусства, объединяет, во-первых, способ истолкования, во-вторых, круг предметов и способов изображения.
И каждому жанру присущи только собственные средства художественной выразительности. Именно с их помощью можно отличить один жанр от другого. С этой точки зрения рассмотрим отечественную фантастику XIX века как жанр.
Основной чертой жанра фантастических повестей, способом истолкования является остро-сюжетность, наличие загадок и неожиданная концовка. Проследим это на примере повестей
А.Ф. Вельтмана «Иоланда» (1837), М.Н. Загоскина «Концерт бесов» (опубл. в 1857) и К.С. Аксакова «Облако» (1837).
Во всех трех повестях мы можем наблюдать острый сюжет, связанный с введением фантастики в повествование. В «Иоланде» основные события разворачиваются при проведении магического обряда над восковой фигурой, в «Концерте бесов» напряжение читательского внимание усиливается при превращении людей в музыкальные инструменты, а прекрасной итальянской певицы Лауретты - в скелет, а в повести «Облако» острота сюжета развивается с момента встречи загадочной девушки-облака с Лотарием. Три представленные повести, как и остальные фантастические повести данного периода, имеют вполне реалистичное окончание, поэтому не могут считаться сказкой. Особенность такой концовки определяется еще одной жанровой чертой - неожиданностью. Читатель начинает верить в происходящие фантастические события, но конец повести возвращает его в реальность, редко оставляя возможность усомниться в происходившем, и не оставляя возможности найти всем загадкам рассказанной истории разумного объяснения.
Прямое вмешательство фантастических образов в сюжетное повествование уступает место цепи совпадений и соответствий с прежде намеченным и существующим в подсознании читателя собственно фантастическим планом. Благодаря этому скрытые в последнем значения обога-
50
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2009
© О.И. Виноградова, 2009
щаются новыми оттенками и широкой возможностью реальных применений.
Такой прием говорит именно о фантастичности произведения. Так, исследователь Ю. Котляр отмечает, что именно «фантастика приучает мыслить, анализировать, зовет к действию» [4, с. 210]. В фантастических повестях эпохи романтизма мы замечаем этот призыв - осмыслить происходящее, предпринять какие-либо действия для перемены окружающего реального мира.
Как отмечает Е. Харитонов, «Политическая жизнь России в XIX веке началась с восстания декабристов. А «фантастическая» жизнь - с появления «декабристской» утопии «Сон» (1819), принадлежащей перу известного музыкального критика и декабриста А.Д. Улыбышева» [9, с. 190]. Таким образом, мы видим, что сочетание фантастического сюжета и неожиданность реалистичной концовки действительно могло призывать читателей к действиям. Создание фантастического жанра становится необходимым для выражения философии декабристов. Ведь именно в русской прозе ХУШ-ХІХ веков, в отличие от прозы западной, выделяется философская и социальная фантастика. Так, А. Петросов в своей работе говорит о том, что какой бы сюжет ни выбирала русская фантастика начала XIX века, так или иначе во главу угла ставилась социальная проблема и принималась попытка ее философского решения [см.: 7, с. 3].
Таким образом, мы выходим на еще одну черту литературного жанра - определенный круг средств и способов изображения. В фантастических повестях XIX века авторы часто используют такое средство изображения как мотив сна, это мы можем наблюдать в повестях М.Н. Загоскина «Нежданные гости» (1834), А.А. Бестужева-Марлинс-кого «Страшное гаданье» (1830), обморочное видение в повести В.Ф. Одоевского «Насмешка мертвеца» (1834) и др. Начиная с античных времен сон создавал в произведении ситуацию «другой жизни», в романтической повести XIX века этот мотив используется для своеобразной маскировки ирреальной природы этой двойной жизни.
В одном из своих трудов Борхес отметил, что «литература - это управляемое и предумышленное сновидение» [цит. по: 5, с. 236]. Именно через мотив сна образуется своеобразная замкнутая вселенная, объединяющая в нерасторжимое целое существующее и фантазийное.
Также в фантастических повестях эпохи романтизма часто присутствует мотив смерти, ко-
торый раскрывает особенность другого мира, его познание более решительным шагом, чем просто оставаясь во сне - на стыке двух миров. Этот общий жанровый мотив мы наблюдаем в повестях М.Н. Загоскина «Нежданные гости», В.Ф. Одоевского «Игоша» (1833), О.М. Сомова «Русал-ка»(1829), О.И. Сенковского «Превращение голов в книги и книг в головы» (1839) и многих других.
Учитывая все вышеизложенное, мы можем привести все рассмотренные нами характеристики жанра к нескольким, почти каноническим особенностям формы: лаконичность в обрисовке характеров (отметим, что нельзя это приписывать только краткости объема повести, это является характерной чертой фантастики как жанра); динамизм повествования; занимательность, которая часто выливается в приключенческую форму (например, путешествия героев в повестях Е. Баратынского «Перстень» (1832), А. Вельтман «Эротида» (1835) и др.). И, конечно, во всех фантастических повестях XIX века присутствует основной жанровый признак - фантастичность. В данной статье под фантастичностью мы понимаем такую форму отображения мира, где присутствует необычность ситуации, героев, событий, решения проблемы, предвидения.
Следует отметить, что определения фантастичности как литературного признака также имеют несколько трактовок. Скажем, А. Стругацкий отмечает, что «Фантастика - литературное отображение мира, сильно сдобренного человеческим воображением» [3, с. 30]. Согласно словарю
С. Ожегова, «Фантастика - 1. То, что основано на творческом воображении, на фантазии, художественном вымысле. 2. собир. Литературные произведения, описывающие вымышленные, сверхъестественные события» [6, с. 848]. В БЭС мы находим следующее определение: «Фантастика - (от греч. Phantastike - искусство воображать) - форма отображения мира, при которой на основе реальных представлений создается логически несовместимая с ними («сверхъестественная», «чудесная») картина Вселенной. Распространена в фольклоре, искусстве, социальной утопии. В художественной литературе, театре, кино, изобразительном искусстве фантастическая образность откровенно условна, явно нарушает реальные связи и закономерности, естественные пропорции и формы изображаемых объектов; однако фантастика не просто прихотливая «игра воображения»: в гротескных или идеальных образах,
символах, невероятных сюжетных конструкциях она может выражать миросозерцание автора, характерное для целой эпохи («Г аргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле, «Властелин колец» Дж.Р Толкьена)» [1, с. 1264].
Остальные исследователи редко обращают внимание на фантастику в совокупности своих проявлений, много определений посвящено исключительно научной фантастике. Существует и такая точка зрения на фантастику, как на способ раздумывать преимущественно о будущем и его проецировать. Несомненно, что будущее является прекрасным временем действия для фантастики, но нельзя ограничиваться только критерием времени. Более точным было бы утверждение, что произведения о будущем всегда в той или иной мере являются фантастикой. Выбранное нами понимание фантастического в литературе XIX века, совмещает в себе основные черты, присущие данному литературному явлению как жанру, к тому же мы не упускаем из внимания то, что это, в первую очередь, своеобразное отображение реального мира.
Таким образом, мы видим в фантастических повестях XIX века все необходимые по форме и по содержанию жанровые признаки, и, стало быть, можем считать фантастику данного периода уже сформировавшимся жанром. Однако, рассмотрим данное литературное явление и с точки зрения метода.
Для этого мы принимаем понимание фантастики как жанра, который в XIX веке еще только начинает складываться, а использование фантастического - фантастических ситуаций, героев -рассматриваем как литературный прием, или метод. Фантастический метод используется с древнейших времен, еще до зарождения фантастики как жанра, мы можем наблюдать его применение в легендах, религии, сказках, рыцарских романах. Но во всех этих произведения отсутствовали признаки фантастики как жанра.
Фантастический прием в русских повестях XIX века проявляется, в первую очередь, использованием фантастической ситуации. Так, например, в повести В.Н. Олина «Странный бал» (1838) генерал случайно встречает знакомого молодого человека Вельского, который приводит его как раз в необычное общество, называя это «маскерад-ной вечеринкой», он приводит товарища на дьявольский шабаш. В этой повести фантастичность событий в начале повести замаскирована, в по-
вести же О. Сенковского «Большой выход у Сатаны» (1832) самим названием указана необычность происходящего.
Также в повестях подобного рода используются фантастические герои - мифологические русалки и оборотни (О. Сомов «Русалка» (1829), «Оборотень» (1829)), волшебные создания как, например, девушка-облако (К. Аксаков «Облако» (1836)), подземный народец (А. Погорельский «Черная курица, или подземные жители» (1829)), ведьмы и колдуны (О. Сомов «Киевские ведьмы» (1833), И. Киреевский «Опал» (1830)).
Таким образом, мы видим в русских фантастических повестях XIX века равно присутствующие и жанровые черты, и показатели литературного приема. Фантастика как прием возникает в художественном произведении тогда, когда налицо противоречие и разрыв между тем, что должно быть по представлению автора и тем, что есть в действительности. Тут можно вспомнить о характерном для романтиков двоемирии в художественных произведениях. Это не значит, однако, что романтики искусственно культивировали фантастику, исходя из своих художественных принципов, представлявших своеобразную реакцию на рационалистическую эстетику просветительства, требующих изображения двух миров для познания истины. Фантастика представляет существенный компонент их образного мышления в целом, она связывается со всеми темами и жанрами романтического творчества. Что еще раз показывает возможность рассмотрения фантастики XIX века и как метода.
Большинством ученых в прошлом, как и некоторыми исследователями сейчас (М. Назаренко,
В. Пузий [см: 8]), фантастика и не представляется ничем иным как приемом, или методом. Потому как, использование фантастичности наблюдается в произведениях разных жанров - стихотворения (В. Брюсов «Город вод»), баллады (В. Жуковский «Светлана», «Людмила»), поэмы (М. Лермонтов «Демон»), пьесы («Сон в летнюю ночь» У Шекспир), романы (А. Вельтман «Кощей бессмертный. Былина старых времен»), повести (В. Одоевский «Черная перчатка»). Но мы считаем, что использование фантастических элементов в различных жанрах вовсе не исключает существования самостоятельного жанра. Как отмечено в работе В. Чумакова, применение фантастики как приема определяет просто отдельный вид фантастики и является даже свойством произведений различных
52
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2009
жанров [см.: 10]. Приведенные в качестве примеров произведения не считаются фантастическими произведениями, просто в каждом из них, в большей или меньшей степени, присутствуют либо фантастический персонаж, либо необычная для реального мира ситуация. Это аналогично использованию комедийного элемента, что рассмотрено в работе А. Шалимова «Жанр или метод» [см.: 11]. Как указывает исследователь, в произведениях разных жанров может использоваться комедийный элемент, но это не означает, что нужно отказать определению комедии как жанра.
По поводу жанра, рассматриваемого А. Шалимовым, споров меньше, поскольку жанр комедии обладает довольно долгой историей и достаточно разработанной теорией. Что же касается фантастики, то жанр научной фантастики сейчас разрабатывается, обретает определенные черты. Но вопрос теории фантастических повестей XIX века не имеет сегодня однозначного разрешения. В данной статье мы рассмотрели фантастику XIX века с двух точек зрения - как жанр и как литературный прием. Нам кажется невозможным отрицание одного из понятий. Зарождение фантастики в русской литературе пошло двумя равноценными путями. С одной стороны, фантастика стала элементом различных жанров в разные эпохи, упрочив свои позиции как приема, но в то же время, с начала XIX века, появляясь в сборниках произведений целого ряда авторов, она заявляет о себе как о самоценном жанре.
Библиографический список
1. Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: «Большая Российская
энциклопедия»; СПб.: «Норинт», 1999.
2. Даль В.И. Иллюстрированный толковый словарь русского языка. Современная версия. -М.: Эксмо, 2007.
3. Дороги научного прорицания. Размышления с диалогами, с роботами, с ацтеками, машиной времени, с путешествием в ту и другую сторону от настоящего. А. Стругацкий, Б. Стругацкий, Ю. Медведев, 1967/ [Беседу записал] Ю. Медведев // Техника-молодежи. -1967. - №7. - С. 30-31.
4. Котляр Ю. Фантастика и характеры. // Октябрь. - 1973. - №10. - С. 210-211.
5. Лукин А., Рынкевич Вл. В магическом лабиринте сознания. Литературный миф ХХ века // Иностранная литература. - 1992. - №3. - С. 234249.
6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. - М.: «Азбуковник», 2001.
7. Петросов А. Об оригинальном жанре замолвите слово // Красное знамя (Венев). - 1996. -21 ноября. - С. 3.
8. Пузий В. Фантастика: Между притягательной силой жанра и неодолимой харизмой метода, или Спасение утопающих // Реальность фантастики. - 2004. - №5. - С. 169-177.
9. Харитонов Е. «Русское поле» утопий (Россия в зеркале утопий) // Если. - 2001. - №6. - С. 189192.
10. Чумаков В. Фантастика и ее виды // Вестн. Московского ун-та. Сер. 10: Филология. - М., 1974. - Вып. 2. - С. 68-74.
11. Шалимов А. Жанр или метод // О лит. для детей. - Л., 1965. - Вып. 10. - С. 184-192.
