CC BY
133
УДК 930.26+39
Кабатов Сергей Александрович
кандидат исторических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ИСТОРИЯ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ КОСТРОМСКОГО КРАЯ (ДО ЗОЛОТООРДЫНСКОГО ВРЕМЕНИ)
Цель статьи — определение этапов и динамики освоения Костромского Поволжья, выявление этнической составляющей населения края в тот или иной период, установление причин и механизма проникновения на данную территорию первых потоков славянского населения, изменивших коренным образом этнокультурное содержание края. Ключевые слова: финно-угры, славяне, субстрат, дериват, язычество, христианство.
Первые поселения на территории Костромского Поволжья мы наблюдаем с периода мезолита1. Всего известно 30 стоянок, основная часть которых сосредоточена в западных районах - вокруг г. Костромы, по р. Вёксе Г аличской, у г. Солигалич. Группа стоянок находится в правобережье р. Вохмы, поблизости ее впадения в Ветлугу [1, с. 31, 39]. В период раннего неолита данную территорию осваивает население, по характеру керамики и ее ямочно-гребенчатой орнаментации, по составу и основным формам кремневых орудий которого можно говорить о ее принадлежности к льяловской культуре. Культуры с ямочно-гребенчатой керамикой связывают с древнейшим финно-угорским населением [14, с. 68]. Поздний неолит на территории Костромского Поволжья представлен так называемой галичс-кой культурой, в конце периода появляются стоянки волосовской культуры, которую принято относить уже к энеолитической. Г аличская культура принадлежала к племенам с гребенчатой керамикой, которые вообще считаются древним финно-угорским населением Восточной Европы [1, с. 59].
К памятникам эпохи энеолита или меднокаменного века в Костромском Поволжье относятся 8 памятников [1, с. 63, 68]. В лесной зоне Восточной Европы начало бронзового века принято связывать с появлением фатьяновской культуры, принадлежащей большой культурно-исторической общности, объединявшей население культур шнуровой керамики и боевых топоров. В перечне памятников Костромской области около 20 могильников этого времени [6, с. 59]. Начиная со второй половины II тыс. до н.э. в лесной зоне начинают возникать поселения с так называемой сетчатой или текстильной керамикой. На территории Костромского Поволжья памятников финальной бронзы известно более двадцати. Возникшая в позднем неолите в Костромском крае культура гребенчатой керамики продолжает традиции среднего неолита. Результатом явилось образование культуры ранней сетчатой керамики, сочетающей традиционные черты позднего неолита и фатьяновской культуры [1, с. 83].
В I тыс. до н.э. происходит дальнейшее выделение отдельных этнокультурных регионов. В ареале
культуры сетчатой керамики выделяется локальная культура, располагавшаяся в Верхнем Поволжье, включая Костромское Заволжье, Волго-Окское междуречье, - дьяковская [13, с. 87-89].
В У-УП вв. в Поволжье складываются этнические общности известных в будущем финских народностей. О мордве и мери впервые упомянул в VI в. историк Иордан, описывая события времен готского вождя Германариха (IV в.). Есть основания полагать, что меря в эпоху Иордана жила южнее той области, в которой ее застала летопись, -где-то поблизости от мордвы [7, с. 19-22]. Для последующего времени археологические источники подтверждают географию расселения финноязычных народов Поволжья, отображенную в «Повести временных лет»: «На Белоозере седять весь, а на Ростовском озере меря, на Клещине озере меря же. А на Оце реце, где втечет в Волгу мурома языкъ свой, мордва свой язык и черемиса свой язык» [9, с. 13]. Уточненные сведения последних лет позволяют значительно расширить территорию обитания мери. Эта территория охватывала большую часть Волго-Клязьминского междуречья и Костромское Поволжье [2, с. 69].
Возникшее во второй половине IX в. Древнерусское государство объединило в своих границах земли, занятые разноплеменным населением. Включение Костромского края в состав древнерусских территорий явилось составной частью общего славянского освоения новых земель, приобретшего с середины XI в. и особенно начала XII в. характер массового движения на Северо-Восток. Первые упоминания о Костромском крае, точнее о его городских центрах, относятся к началу XIII в. Появление редких городов ознаменовало изменение политического статуса региона. Одновременно с этим происходит сложение качественно новой системы сельского расселения, документированной распространением курганных могильников и связанных с ними поселений [12, с. 53].
В Костромском (и Ивановском) Поволжье выделяются три территориальных скопления курганных могильников, между которыми находятся зоны, лишенные средневековых могильников. Первая группа располагалась в западной части костромс-
© Кабатов С.А., 2012
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2012
317
кого течения р. Волги и условно названа Е.А. Ря-бининым Костромской или западной, - 150 курганных групп, включающих 1800 насыпей. Второе скопление (Колдомо-Сунжинская или Центральная группа) существовало ниже по Волге. Здесь насчитывалось 96 погребальных памятников, составляющих 1 тыс. курганных насыпей. Эту территориальную группу отделял от Костромской почти 30-километровый участок. Третье скопление (Кинешемская или восточная группа) отмечалось в окрестностях г. Кинешмы и насчитывало 21 курганную группу, включающую около 200 насыпей [12, с. 56-78].
Выделяются два пути освоения Костромского Поволжья русским сельским населением. В первую очередь, это выходцы из «низовских» земель, то есть из земель Ростово-Суздальского (Владимирского) княжества, в состав которого входит и Костромской край. Освоение проходило из бассейна р. Нерли Клязьминской и междуречья Нерли и Уводи. Верховья последней, в свою очередь, близко подходят к истокам р. Солоницы, которая впадает в костромской отрезок р. Волги. Первый путь был восстановлен по компактным группам могильников. Второй путь идет со стороны северо-западных русских земель с новгородско-псковских территорий. Появление новгородцев отмечено археологическими памятниками Х-ХШ вв., известными на левых притоках Волги: Медведице, Мологе, Шекс-не, Колпи, Суде. Лексическая зона, кроме археологического материала, отражающая появление новгородцев, охватывает течение р. Костромы и бассейны Галичского и Чухломских озер. Некоторые следы новгородского языкового влияния прослеживаются и на остальной части Костромского Поволжья, но лишь в отдельных элементах, при господстве лексики, сложившейся на основе ранних владимирских (ростово-суздальских) говоров [8, с. 90]. Преобладающие в западном регионе культуры костромских курганов - насыпей с каменными обкладками основания - могут быть связаны с традициями населения Северо-Запада. О проникновении в окрестности г. Костромы выходцев из Новгородской земли свидетельствует вещевой материал погребений. Именно здесь сконцентрирована подавляющая часть ромбощитковых височных колец «новгородского типа». Еще более отчетливо связи Костромского региона с северо-западом Руси доказывает представительная серия изделий прибалтийско-финского происхождения - вертикальные игольники, фибулы карельского типа и т.д. Судя по распространению курганов с каменными обкладками и характерных украшений, потомки новгородцев могли проникать и ниже по течению р. Волги. Характерные признаки новгородских бытовых предметов, с некоторыми территориальными отличиями, прослеживаются в материалах селища Вёжи, в слоях периода конца ХТУ-ХУП вв. Завид-
ное сходство присутствует в кожевенном и сапожном ремесле при изготовлении поршней, мягких туфель, полусапожек, сапог, кожевенных рукавиц [4, с. 70-84]. Сравнительный анализ техники строительства построек, как жилых, так и хозяйственных, дворовая застройка [3, с. 67-121] - все это делает возможным констатировать схожесть, а возможно, и преемственность с техникой домостроительства новгородских земель. Сопоставление вещественного комплекса, характера построек и др. с материалами новгородских исследований дает право предполагать, что Вёжи изначально могло быть основано как форпост русского населения в мерянских землях [5, с. 222-248].
Отдельные типы прибалтийско-финских по происхождению украшений довольно равномерно распределены во всех районах. Но это изделия, которые производились по привозным образцам. В результате их заимствования этнически смешанным населением они приобрели здесь «вторую жизнь», превратившись в элементы собственно костромской народной культуры. В большинстве погребений выходцев с Северо-Запада собственно новгородские типы изделий постоянно сочетаются с формами, характерными для финских племен Новгородской земли. Такая картина может свидетельствовать о продвижении в Поволжье не из коренных славянских земель Великого Новгорода, а с их окраин. Это могли быть северные и восточные территории, такие как летописный Бежецкий ряд и Обонежье. В колонизационных процессах участвовали и отдельные группы ижоры и корелы -предки современной ижорской и карельской народности [1, с. 173].
О духовных представлениях и верованиях населения Костромского Поволжья XI-XIII вв. повествует богатый курганный материал, в котором отразились как господствовавшие в то время языческие представления, так и начальное распространение в сельской среде элементов христианской религии. С уходящими в глубокую древность традициями связаны многие погребальные особенности костромских курганов. Это и являвшиеся явным пережитком уже в Х! в. погребения по обряду сожжения, и не типичная для христианского ритуала направленность погребенного головой на север, юг или восток, а также захоронения в необычной позе. Не все такие обрядовые черты поддаются однозначному объяснению, но их дохристианские истоки не вызывают сомнений. То же относится и к обычаю захоронения умерших с орудиями труда, оружием, глиняной посудой с пищей. По представлению современников, умерший в потусторонней жизни нуждался в вещах, которыми он пользовался в повседневном быту.
Христианская религия медленно распространялась среди сельских обитателей северо-востока
318
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2012
Руси. Так, на протяжении всего XI в. даже в ближайших окрестностях столицы Северо-Восточной Руси - Ростова, где находился центр епархии, обитали язычники, «упорные и дикие». К язычеству здесь особенно была привержена «заблудшая чудь», от рук которой погиб ростовский епископ Леонтий. Его приемник Исайя и живший в то же время архимандрит Авраамий Ростовский в последней четверти XI столетия вынуждены были насильно обращать жителей Ростова в христианство, предавая огню их молитвенные места и строя церкви. Пример таких действий в описании построения церкви св. Власия в «Сказании о построении града Ярославля».
Проникновение христианской идеологии в фин-но-язычную среду населения Костромского Поволжья на данном этапе фиксируют археологические источники. Так, в кургане у д. Исаево встречено погребение ребенка, на шее которого находился крестик, слева, у пояса - нож. В кургане второй группы д. Боровиково в колоде был захоронен взрослый мужчина с нательным крестом на шерстяном шнурке и бронзовым перстнем на руке. Такое самостоятельное использование религиозных символов свидетельствует о том, что под искусственными насыпями погребены христиане. Примечательно, что ребенок был положен головой на восток, а мужчина - на север. Скорее всего, в этом случае мы сталкиваемся с фактом первого этапа христианизации населения, когда отдельные представители сельской общины воспринимают идеи новой религии, но хоронят их сородичи, стойко сохраняющие старые языческие традиции [12, с. 124]. Не известно, как бы в дальнейшем стал протекать эволюционный процесс культуры Костромских курганов, не будь он резко и неожиданно прерван в результате какого-то сильного потрясения, изменившего весь уклад жизни средневековых обитателей края. Подобным событием многие исследователи склонны усматривать монголо-татарское нашествие 1238 года, в ходе которого завоеватели «полонили все грады на Волге», дойдя до Галича Мерьского. На пути их следования оказалось большинство селений с курганными кладбищами, тяготевшими к берегам Волги2. «Страшный монголо-татарский погром, уничтожение деревень и передвижка населения способствовали разрушению старых традиций, замене их новыми. Была полностью разбита еще сохраняющаяся замкнутость “чудских” региональных мирков с их системой консервативных - языческих верований» [12, с. 125]. «Русская деревня стала христианизироваться только после татарского нашествия» [10, с. 31].
Примечания
1 Памятники эпохи палеолита на территории современной Костромской области на сегодняшний
день не известны. Дело в том, что здесь в течение максимума валдайского оледенения (18-17 тыс. лет назад) существовало Костромское озеро с уровнем 140-145 м над уровнем моря и со стоком в Волгу. Подобное должно было препятствовать расселению палеолитического человека. Остатки стоянок, если таковые существовали, могут быть найдены по берегам палеоозера, исчезнувшего после прорыва у спуска в Волгу (12,8-11,8 тыс. лет назад). Остатками Костромского палеоозера являются Чухломское, Галичское и ряд других озер Костромской низины.
2 Последствия монголо-татарских погромов, на наш взгляд, довольно убедительно отображены в данных количественного соотношения сельских поселений Костромской земли в дозолото- и золотоордынский период, а также на примере соотношения, выделенных нами четырех микрорегионов. Об этом свидетельствует и картографирование селищ, фиксирующее в период ХШ-ХУ вв. их резкое удаление от крупных водных артерий.
Библиографический список
1. Археология Костромского края / под ред. А.Е. Леонтьева. - Кострома, 1997. -276 с.
2. Голубева Л.А. Меря. Мурома. Мещера. Мордва. Марийцы // Финно-угры и балты в эпоху средневековья / Археология СССР. - М., 1987. - С. 107115.
3. Кабатов С.А. Сельские поселения Костромского Поволжья ХШ-ХУП вв. (по археологическим данным): Дис. ... канд. истор. наук. - Йошкар-Ола: МарГУ, 2004. - 329 с.
4. Кабатов С.А. Кожевенное ремесло Костромского Поволжья ХШ-ХУП вв. // Вестник Костромской археологической экспедиции. - Кострома, 2006. - Вып. 2. - С. 70-84.
5. Кабатов С.А. Памятник русского средневековья Костромского Поволжья - селище Вёжи // Археология Подмосковья: материалы научного семинара. - М.: РАН Институт археологии, 2010. -Вып. 7. - С. 222-248.
6. Крайнов Д.А. Волосовская культура // Эпоха бронзы лесной полосы СССР / Археология СССР. -М., 1987. - С. 10-28.
7. Леонтьев Е.А. Археология мери (к предыстории Северо-Восточной Руси). - М., 1996. - 272 с.
8. Мельниченко Г.Г. Некоторые лексические группы в современных говорах на территории Владимиро-Суздальского княжества XII - нач. XIII вв. - Ярославль, 1974.
9. Повесть временных лет: текст и перевод. -М.; Л., 1950. - Ч. 1.
10. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М.: София, Гелиос, 2002. - Изд. второе, испр. - 592 с.
11. Рыбаков Б.А. О двух культах русского феодализма // Ленинские идеи в изучении истории пер-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2012
319
вобытного общества, рабовладения и феодализма. -М., 1970. - С. 28.
12. Рябинин Е.А. Костромское Поволжье в эпоху средневековья. - Л., 1986. -318 с.
13. Смирнов К.А. Проблема периодизации памятников Городецкой и дьяковской культур // СА. -
1994. - №4. - С. 8-97.
14. Янис Л.Ю. К вопросу об этнической принадлежности неолитического населения территории Эстонской ССР // Вопросы этнической истории эстонского народа. - Таллин, 1956.
УДК 008 94 (470)
Киселёв Сергей Анатольевич
Брянский государственный технический университет
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ КАЗАЧЬИХ ВОЙСК НА СЛУЖБЕ ГОСУДАРСТВА
В статье рассмотрены исторические этапы развития казачьих войск на службе государства в ХУ11—ХХ в.; сделаны выводы о необходимости изучения предпосылок появления и организации казачества в различные периоды его истории для эффективного решения вопросов, появившихся в процессе его возрождения.
Ключевые слова: казаки, государство, этапы развития.
Всю историю существования казачества условно можно разделить на два периода:
- вольные казачьи формирования - от момента возникновения до момента официального вхождения в состав Русского царства;
- казачьи войска на службе государства - от момента принесения присяги до наших дней.
По вопросу возникновения казачества единого мнения до сих пор не сформировано, однако существует довольно много исследований, посвященных этой теме [1-10]. Приводятся различные гипотезы, но все авторы сходятся на том, что до середины ХУЛ века все казачьи войска были вольными военными формированиями, которые контактировали с окружающими государствами исходя из собственных интересов. Однако под влиянием политических факторов к концу ХУП века практически все вольные войска принесли присягу Московскому государству (см. рис. 1). Такое изменение ситуации не могло не отразиться на дальнейшем развитии казачества, поэтому рассмотрим основные исторические этапы развития казачьих войск на службе государства.
Отношения казачества с государством всегда были неровные и своеобразные. Государство стремилось усилить и упрочить свою власть над казачьими формированиям, войска в свою очередь старались сохранить имевшиеся вольности, а также приобрести новые. Казацкая старшина часто враждовала между собой в борьбе за ту или иную власть, должности, используя для этого взаимные обвинения и прибегая к репрессивному аппарату государства. Нередки были и реальные злоупотребления своими полномочиями. Казаки часто выступали против центральной власти (примечательна их роль в русской Смуте, в восстаниях Разина, Булавина, Пугачёва, возникших по причине постоянного уре-
зания государством прав и свобод казачества, нарушения устоев и традиций).
В результате давления со стороны государства к концу царствования Петра Великого вслед за донскими и яицкими казаками в ведомство военной коллегии перешли и остальные казачьи общины. Внутреннее их устройство было преобразовано, введена иерархия правительственных властей. Подчинив своей власти казаков, правительство использовало их для колонизации вновь завоёванных земель и охраны государственных границ, преимущественно южной и восточной.
В 1775 г. Запорожская Сечь была разрушена, а Запорожское войско расформировано Екатериной II, и к концу ХУШ - началу XIX в. казачество из независимых войск, поступавших на службу государства, превратилось в кадровые войсковые подразделения, имевшие свои земельные территории.
До 80-х годов XУIII века казаки были не только лично свободными, но и освобожденными от государственных налогов. Крестьяне же и посадские люди несли денежные и натуральные государственные повинности.
При ликвидации Запорожского казачества и переселении его на Кубань менялось и социальное положение оставшихся казаков. Правительство упразднило в 1782 году административное деление на полки и сотни, заменив их наместничествами, губерниями и уездами.
Указом 1783 года о преобразовании левобережных казачьих полков в регулярные части русской армии местных казаков низвели до положения солдат. Они лишились казацких прав и привилегий, хотя по-прежнему назывались казаками.
В 1785 г., согласно грамоте Екатерины II, вся казачья старшина была уравнена в правах с дворянами России.
320
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2012
© Киселёв С.А., 2012
