CC BY
91
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
18. Брюхов В. Молодость института / В. Брюхов // Кузбасс. 1979. 27 июля.
19. Аитов Н.Х. Деятельность партийных организаций Западной Сибири по решению проблемы педагогических кадров в предвоенные годы (1936-июнь 1941г.) / Н.Х. Аитов // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири и Дальнего Востока. - Новосибирск, 1968. - С.179.
ЛИПУНОВА Лариса Викторовна, старший преподаватель кафедры конституционного и административного права.
Дата поступления статьи в редакцию: 05.12.06 г.
© Липунова Л.В.
удк 39(571 1= 112.2) А. Н. БЛИНОВА
Омский государственный университет им.
Ф.М. Достоевского
ЭТНОГРАФИЯ ДЕТСТВА НЕМЕЦКОГО НАСЕЛЕНИЯ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В XX - НАЧАЛЕ XXI ВВ.
В статье дается подробный анализ родильно-крестильной обрядности. Рассматривается механизм социализации немецкого ребенка как в семье, так и общественными институтами, с выделением различных моделей этого процесса.
Этнография детства относится к числу актуальных тем, изучаемых этнографической наукой. Обряды детского цикла занимают одно из важнейших мест в культуре любого народа, без их изучения невозможно воссоздать полную картину духовной культуры народа. Тема детства в последнее время все интенсивнее разрабатывается в этнографии, истории, педагогике, психологии, социологии и других науках. Стремление исследователей к комплексному изучению проблем, связанных с детьми, ведет к созданию целостной концепции детства, но при этом изучение мира ребенка далеко от своего завершения, так как он очень разнообразен.
Объем статьи не позволяет в полной мере осветить все аспекты этнографии детства немецкого населения Западной Сибири, поэтому мы выделим два основных блока и остановимся на них подробнее. Это родильно-крестильная обрядность и механизм социализации немецкого ребенка.
Основным источником для изучения этнографии детства немецкого населения послужили материалы этнографических экспедиций Омского государственного университета, проводившихся в 1989-2006 гг. в сельских населенных пунктах, в местах компактного проживания российских немцев в Кемеровской, Новосибирской, Омской областях и Алтайском крае.
Проведенный анализ немецкой обрядности позволяет выделить несколько ее элементов. Во-первых, это элементы, заимствованные у окружающего, в основном русского населения. Во-вторых, это религиозные элементы, связанные с христианским учением. Без церковных обрядов или молитвенного собрания не обходится ни одно более или менее значительное событие в немецкой деревне. И в-третьих, это архаичные, дохристианские элементы, частично осуждаемые церковью, смысл которых уже утрачен, но они продолжают исполняться по традиции. Эти обряды и обычаи, бытовавшие в германских землях в XVIII в., в современ-
ной Германии унифицированы либо полностью утрачены. В Сибири же, в условиях иноэтничного окружения и изоляции от метрополии, они были законсервированы и представляют уникальную возможность для реконструкции традиционной немецкой обрядности. Это в равной степени относится и к календарной, и к семейной обрядности, в том числе и детской, немцев Сибири [1].
Родильно-крестильная обрядность немецкого населения Западной Сибири. Рождение ребенка считалось важным событием в семье. Его ждали и к нему готовились. Каждый ребенок — «подарок Божий», а прерывание беременности считалось одним из тяжких грехов, как и применение средств, препятствующих деторождению: «Бог дал, он и поможет вырастить»,— говорят немцы [2]. С каждым ребенком женщина учится терпению, мудрости, происходит её духовный рост. И непременно она приобретает материнский опыт, совершенствуется в выполнении своего предназначения» [3]. Детей в немецких семьях было много, нередко 8 — 12 человек. Матери гордились тем, что у них много детей, которые в будущем станут помощниками. Чуть больше в семье ждали мальчиков, особенно первого, который должен стать наследником, от них во многом зависело благосостояние семьи.
Традиционно родильная обрядность делится на три периода: дородовой, роды, послеродовой. Большинство обрядов дородового периода — это запреты, которые необходимо было соблюдать женщине во избежание негативных последствий. Запреты в большинстве своем представляют собой короткие высказывания, строящиеся по лексической модели: «если..., то», т.е. включают непосредственно запрет, указание, примету и его результат, последствия нарушения. Например, женщина не должна была удалять зубы, так как ребенок будет беззубый, или же стричь волосы, в противном случае ребенок будет лысым [4]. Во время беременности ей нельзя было прясть, вязать, шить. Считалось, что
она прядет веревку для ребенка и запутывает его в пуповине. Нельзя было сидеть на корточках или перегибаться через что-либо, потому что ребенок переворачивается внутри и опять же запутывается в пуповине. Нельзя было принимать участия в похоронах или просто смотреть на мертвого. Аналогичные запреты существовали вплоть до конца XIX в. во многих землях Германии [5]. Кроме иррационального смысла, во многих запретах присутствовало рациональное зерно, в первую очередь — это желание предохранить женщину от испуга, расстройства, какой-либо травмы.
Кроме запретов в дородовой обрядности можно выделить еще один блок обрядов, направленный на определение пола будущего ребенка. Например, во время свадебной церемонии у невесты воровали туфлю, если она снималась легко, то и роды будут легкими. Поэтому было не принято сопротивляться, когда туфлю воровали [6]. Беременная женщина могла определить пол ребенка по форме живота: если он плоский, то родится девочка, если острый — мальчик. Считалось, что по лицу женщины также видно кто у нее родится, так как девочка у матери забирает красоту — появляются пятна, кожа становится нечистой, а с мальчиками все наоборот. Как и в случаях с запретами, эти приметы также имели место в германских землях [7]. Но нужно отметить, что в Сибири они просуществовали до середины XX в., отчасти они бытуют и сегодня.
Немцы считали, что предварительные приготовления к рождению ребенка могут быть опасными, так как они могли вызвать преждевременные роды или сложное их прохождение. Женщина могла приготовить только несколько пеленок, все остальное приданное ребенка шили уже после его рождения [8].
Второй период в родильной обрядности — непосредственно процесс родов. С началом схваток посылали за повитухой, именно она выступала основной помощницей женщины при родах. В сибирских немецких диалектах существует несколько обозначений для термина «повитуха»: Amme (оме), Mutter (мутер), Grossmutter (гроссмутер), Wehmutter (веймутер), Prauhmutter (праухмутер), Hiwm (хивм), Hebamme (хейбоме) [9]. При тяжелых родах повитухе помогали опытные женщины, не раз сами рожавшие. В исключительных случаях при рождении ребенка мог присутствовать отец, он держал роженицу за руку, считалось, что тем самым он передает необходимые ей силы [10].
С приближением самого рождения исполняли обряды, которые были призваны облегчить течение этого процесса. Например, развязывали все узлы и пояса, открывали двери в доме. Роженица должна была распустить волосы, но платок не снимать [11].
Родильное место находилось чаще всего в спальне. Повитуха принимала ребенка, перерезала и завязывала пуповину. Для этой цели у повитух имелись инструменты: остро наточенный нож; дощечка, которая подкладывалась под пуповину, чтобы было легче ее перерезать; шелковые нити для завязывания пуповины, их повитуха обычно хранила в баночке со спиртовым раствором. В полевых материалах содержатся сведения, о том, что повитухи при необходимости выполняли некоторые хирургические операции, например кесарево сечение при сложных родах, или зашивали разрывы у роженицы [12].
Затем повитуха обмывала мать и купала ребенка. Ребенка купали в растворе ромашки с добавлением небольшого количества соли как антисептического вещества. Купание было первым очистительным обрядом, во время которого повитуха произносит и первую молитву над ребенком. В случае необходимости повитуха могла править головку новорожденного. Ребенка отдавали матери, чтобы он успокоился и в течение первых двух дней он должен спать рядом с матерью, потом его можно переложить в люльку, которая обычно стояла рядом с кроватью родителей.
Основными чертами послеродового периода можно считать заботу о здоровье матери и младенца, а также очистительные обряды. Повитуха последующие три дня приходила в дом новорожденного. Мать ребенка в течение 9 дней не должна вставать с кровати. Немецкие женщины считают, что первые три дня с кровати вставать нельзя, с 4 по 7 день можно выполнять какую-нибудь несложную работу, например, шить приданое малышу, но не долго, а 8-9 дни считались критическими, так как «идет восстановление организма, все у женщины встает на свои места» [13]. В эти дни у роженицы повышается артериальное давление, наблюдается сердечная и почечная недостаточность. Немцы говорят, если видят, что женщина встала до истечения этого срока: <^сЬа1сЬе 1в1 к1ие1 vedermiшch» (Овечка умнее, чем человек) [14]. В это время за новорожденным ухаживает его бабушка или сестры матери. Для роженицы готовят п^е^ирре (нудель-суп) или вс^^евирре (шницсуп) и пшенную кашу [15]. В этот период каждый день приходит повитуха и следит за здоровьем матери и ребенка. «Правит живот», то есть делает массаж, женщина в этот период должна носить «набельбант». Для ребенка шили специальные повязки на живот, предохраняющие от грыжи [16]. Повитуха за свою работу получала деньги или же продукты. Кормление ребенка происходило стихийно, то есть когда он начинал капризничать, тогда ему и давали грудь.
Лютеране и католики Сибири предпочитают через несколько дней после рождения окрестить ребенка. Крещение воспринимается лютеранами как вода возрождения, крещеный человек как бы вновь рождается во Христе, ему прощаются грехи и он освобождается от власти зла [17]. Крещение считается обязательным условием спасения, поэтому ребенка следует крестить как можно раньше, связано это с высокой детской смертностью, «нужно покрестить, чтобы душа нашла себе место и не летала как свеча» [18]. Кроме того, крещение должно сделать ребенка спокойнее. Такие же представления существовали в некоторых районах Германии. Там считали, что ребенок, умерший некрещеным, превращается в блуждающий огонек или душа его попадает в войско Водана или Фрау Холле и носится по воздуху. В некоторых районах Германии для умерших некрещеными детей на церковном дворе огораживали специальное место, которое называлось «кладбищем невинных детей» [19]. В Сибири же для детей, умерших некрещеными, на общем кладбище отводилось специальное место, считалось, что их души могут беспокоить души других умерших.
Крещение происходило в церкви, куда родители приносили ребенка, а затем передавали «крестным», «приемным», которые должны были его держать во время церемонии. Крестными могли быть бабушка, дедушка ребенка и другие родственники
ИСТОрИЧЕСКИЕ НАуКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
или друзья семьи, как замужние, так и холостые. У новорожденного мог быть как один крестный, так и четыре, обычно же их было два. Это была почетная обязанность, от которой не принято было отказываться. Они должны помогать ребенку, если что-то случалось с его родителями. Крестные дарили своему крестнику подарки на праздники — Рождество, Новый год.
В некоторых отдаленных деревнях ребенка могла окрестить повитуха или женщина, которая этим занимается. Например, в с. Литковка Тарского района Омской области этим занимались Отилия Грузляк и Эмма Эндлер, после её смерти - Отилия Эндлер (дочь) [20]. После обряда крещения все присутствующие приглашались на «крестильный обед». Готовили все, что хотели, можно употребить немного алкоголя. Это было праздничное событие в семье, как и само рождение ребенка. Раньше на крестины приглашали всех желающих, но постепенно круг стал ограничиваться родственниками и близкими знакомыми.
У меннонитов и баптистов крещение происходило в сознательном возрасте, но подготовка к этому событию начиналась с первых лет жизни ребенка.
В таком виде родильно-крестильная обрядность просуществовала до 1950-х гг., с распространением больничной сети и развитием здравоохранения женщины стали рожать в больничных условиях. Хотя информация об этом цикле обрядов еще присутствует в памяти информаторов.
Механизм социализации немецкого ребенка. На протяжении XX в. под влиянием политических и социальных факторов происходят изменения механизмов и содержания социализации ребенка в немецкой семье.
Традиционная этнопедагогическая модель была перенесена немцами из германских земель в колонии на Украине, Поволжье, Волыни, а затем и в Сибирь. В первые годы жизни различия по уходу за мальчиками или девочками не были существенными. Ребенком занималась мать, отец почти не принимал участия в воспитании на начальном этапе и включался в воспитательный процесс, когда ребенку исполнялось 5-7 лет и он начинал осваивать хозяйственные функции. Если же мать вынуждена работать, то за ребенком следили его бабушка или же старшие дети.
Важное место в традиционной этнопедагогике занимало приучение ребенка к труду. Примерно в возрасте 2 — 3 лет ребенка привлекают к выполнению посильных обязанностей, тем самым вовлекая в хозяйственную деятельность семьи. Девочки в этот процесс включаются раньше, чем мальчики, и рассматриваются в качестве основных помощниц матери в домашних делах, а сыновья должны стать помощниками отца и выполнять более тяжелую работу. К 7 — 8 годам у детей формируются постоянные хозяйственные обязанности, они выполняют посильную их возрасту работу (присмотр за младшими, выпас и уход за домашними животными, мытье посуды и т.д.) В этом возрасте уже можно говорить и о разделении труда на женский и мужской.
Важным компонентом немецкой этнопедаго-гики является религиозное воспитание ребенка. На раннем этапе оно очень ненавязчиво. Родители берут ребенка с собой на религиозные собрания, «чтобы все в себя впитывал». В меннонитских общинах нет никаких возрастных ограничений, ка-
сающихся посещения собраний. Мать могла приносить на молитвенное собрание даже грудного ребёнка, она только должна была следить за тем, чтобы ребенок не мешал другим прихожанам. В возрасте 4-5 лет дети пели в хоре. Кроме этого, существовали воскресные школы. На этом этапе с детьми в основном занимаются матери, которые поют своим детям песни из «Книги гимнов», вместо сказок рассказывают библейские истории или нравоучительные притчи из жизни. Последнее в большей степени относится к меннонитам и баптистам, чем к католикам и лютеранам.
В семьях существовала традиция обязательного чтения Библии по вечерам. В результате к 14 годам ребенок осознанно принимал веру. Привлечение ребенка с раннего возраста к участию в жизни общины, изучение ребенком во всех подробностях своей религии, которую он считал самой правильной, приводило к тому, что ребенок начинал идентифицировать себя с определенной конфессиональной общностью (меннонитами, баптистами, лютеранами и католиками). Религиозные собрания и участие в жизни общины становилось неотъемлемой частью жизни человека, и исключение из общины рассматривалось как одно из самых тяжких наказаний.
Традиция обязательного начального образования детей играла в этом процессе ведущую роль. Так как крещение у меннонитов и баптистов происходило в сознательном возрасте, основным условием при этом являлось осознание и принятие основных постулатов веры. К моменту крещения ребенок должен был знать и понимать Библию, что делало необходимым его обучение. Через 1-3 года после переселения в Сибирь в меннонитских селах открывалась школа; этого времени было достаточно, чтобы построить отдельное здание для неё (часто молитвенный дом и школа были совмещены), как правило, занятия начинались уже в первую зиму на дому у учителя. Как и в материнских колониях, обучение было платным, за детей-сирот и тех детей, чьи родители были не в состоянии оплачивать обучение, платила община [21].
В немецких семьях обязательным являлось почтительное отношение к родителям и старшим членам семьи. В этом смысле отличительной чертой немцев всегда был обычай обращения детей к родителям в уважительной форме <^е» (вы), как и по отношению ко всем лицам, старшим на десять и более лет. Переход к этой форме общения детей со старшими поколениями начинался только тогда, когда у ребенка появляются навыки разговорной речи и способность отвечать за свои действия. «Дети очень уважительно относились к родителям, не в праве были грубить им или не повиноваться. Никогда не называли на «ты», всегда только «вы». Мы всегда знали свои обязанности, долг, и должны были оставаться покорными перед своими родителями и старшими» [22].
Приемы и средства народной педагогики имели различный характер. Наряду с поощрением, похвалой, убеждением, практиковались запреты и наказания, в том числе и физические. Одним из действенных способов коррекции нежелательного поведения ребенка было его «устрашение» Божьим гневом, грехом. Считалось, что ребенок должен воспитываться в строгости, его нельзя баловать и потакать капризам.
Со второй половины 1930-х гг. механизм социализации изменяется. Как уже отмечалось, большое
значение в процессе социализации немецкого ребенка имели и вторичные агенты - это школа и религиозная община. Немецкая национальная школа фактически прекратила свое существование с 1937 г. Преподавание в школах было переведено на русский язык. В результате ребенок сталкивался с различными трудностями. При поступлении в школу большинство детей не знало русского языка, первый год они тратили на его освоение. Проблема не владения русским языком немецкими детьми сохранялась вплоть до 1960-х гг. В первом классе они осваивали новый для них язык, что замедляло процесс обучения, некоторые из них оставались на второй год. Последствием этой политики были усиление межэтнических контактов и развитие билингвизма у немцев Западной Сибири.
Так как традиционная школа носила конфессиональный характер, а с начала 1930-х гг. этот компонент был полностью исключен из программы, в результате многие родители просто отказывались посылать своих детей в школу, где им не преподавался Закон Божий. Таким образом, изменилась структура религиозной социализации ребенка.
Планомерная антирелигиозная политика государства приводила к тому, что детей перестали брать на религиозные собрания. Единственным путем приобщения младшего поколения к религиозно-духовной жизни было общение с взрослыми родственниками. По воспоминаниям информаторов, взрослые продолжали молиться дома, иногда собирались группами для молитв, не рассказывая малышам, что они делают. В целом, хотя исполнение обрядов религиозного содержания не исчезло, была затруднена прямая трансляция духовных ценностей. Полностью исключить этот компонент из системы воспитания немцы не могли, так как считали его одним из важнейших, но он приобрел латентный характер. В настоящее время верующие семьи гордятся тем, что семья сохранила культуру старшего поколения и часто делятся воспоминаниями о том, как им было трудно это сделать.
С начала 1990-х гг. отношение к немецкому населению стало меняться: проведена реабилитация, организованы национальные районы, предоставлена возможность эмиграции в Германию. Все это также повлекло изменение механизмов и целей этнической социализации. Принадлежность к немецкому народу перестала быть опасной, напротив, быть немцем стало почетно. Это подтверждает тот факт, что дети из смешанных семей все чаще выбирают национальность — немец.
Проводится значительная работа по возрождению немецкой культуры, в некоторых школах введено обучение немецкому как родному языку. Это дает возможность ребенку познакомиться с культурой своего народа. Нам кажется, заслуживает внимания опыт возрождения немецкой культуры в с. Ананьевка Кулундинского района Алтайского края. Приобщение к национальной культуре начинается в детском саду, где с детьми проводят национальные праздники, разучивают с ними немецкие стихи, считалки, песни, игры. Материал для заня-
Книжная полка
тий собран воспитателями у старожилов деревни и соответствует локальным особенностям сибирских немцев. С детьми разговаривают на платтдойч, то есть том диалекте, который распространен в деревне. Наряду с русским языком, который чаще всего бытует в семье, ребенок осваивает и первые фразы на своем родном диалекте. При детском садике существует немецкая комната, в которой собраны предметы немецкого быта, там проходят занятия с малышами, а также встречи с людьми пожилого возраста. В школе же существуют факультативы, дающие возможность ребенку закрепить знания диалекта и выучить немецкий литературный язык. Несомненно, все это способствует росту этнической осведомленности и формированию положительной оценки своей этнической идентичности.
При всех положительных начинаниях, число мигрантов в Германию, по-прежнему, остается высоким. Перед ребенком эмигрантов возникают проблемы адаптации в новой культурной среде, с которыми он не всегда может справиться без помощи специализированных организаций.
Библиографический список
1. Смирнова Т.Б. Немцы Сибири: этнические процессы. — Омск: ИЦ «Русинко», 2002. — С.125-126.
2. Музей археологии и этнографии Омского государственного университета (далее МАЭ ОмГУ). Ф. — I. 1997. Д. 104 — 3. Л. 16.
3.Там же. 2000. Д. 151 - 7. Л. 25.
4.Там же. 2002. Д. 157 - 2. Л. 23.
5. Рождение ребенка в обычаях и обрядах. Страны Западной Европы. — М.: Наука, 1999. - С.164.
6.Смирнова Т.Б. Традиционная обрядность немцев Сибири. — Омск: Издательство ОмГПУ, 1998. — С.97.
7. Рождение ребенка... - С. 165.
8. МАЭ ОмГУ. Ф. - I. 2004. Д. 167 — 1. Л. 43.
9.Там же. 1996. Д. 174 — 1. Л. 18; 1999. Д. 149 — 2. Л. 31; 2000. Д. 151 - 7. Л. 25; 2002. Д. 157 — 2. Л. 14.; 2006. Д. 188 — 1. Л. 8.
10.Там же. 1996. Д. 174 — 1. Л. 18.
11. Там же. 2002. Д. 157 — 2. Л. 14.
12. Там же. 2006. Д.188-1. Л. 6.
13. Там же. 2000. Д. 151 — 7. Л. 1.
14. Там же. 2000. Д. 151 — 7 Л. 37.
15. Там же. 2000. Д. 151 — 7. Л. 24.
16. Там же. 2002. Д. 157 — 2. Л. 19.
17. Лютеранство / Народы и религии мира: Энциклопедия. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1998. - С.761-762.
18. МАЭ ОмГУ. Ф.- I. 2000. Д. 151 - 7. Л. 3
19. Рождение ребенка. С.172.
20. МАЭ ОмГУ. Ф. — I. 2006. Д. 188 — 1. Л. 8.
21. Черказьянова И.В. Школьное образование российских немцев (проблемы развития и сохранения немецкой школы в XVIII — XX вв.). — СПб., 2004. — С.89-95.
22. МАЭ ОмГУ. Ф. — I. 1999. Д. 149 — 2. Л. 31.
БЛИНОВА Анна Николаевна, ассистент кафедры этнографии и музееведения.
Дата поступления статьи в редакцию: 20.12.06 г.
© Блинова А.Н.
Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 1918-1922 гг.: Сб.документов /Отв. ред. Л.Б. Милякова; Отв.сост. И.А. Зюзина и др. — М.: РОССП-ЭН, 2007. — 995 с.
ИСТОрИЧЕСКИЕ НАуКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
