CC BY
93
9. Тетенькин, А.В. К вопросу о культурных механизмах трансляции артефактов в пространстве [Текст] / А.В. Тетенькин // Социогенез в Северной Азии : материалы 3-й Всерос. конф. (Иркутск, 29 марта - 1 апреля, 2009 г.). - Иркутск : Изд-во ИрГТУ, 2009. - С. 37-43.
10. Щедровицкий, Г.П. Избранные труды [Текст] / Г.П. Щедровицкий. - М. : Шк. Культ. Полит., 1995. - 800 с.
11. Щедровицкий, Г.П. Смысл и значение [Текст] / Г.П. Щедровицкий // Избранные труды. - М. : Шк. Культ. Полит., 1995. - С. 545-576.
12. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию [Текст] / У. Эко. - СПб. : Петрополис, 1998. -432 с.
13. Binford, L.R. Mortuary practices : their study and their potential. Approaches to the Social Dimensions of Mortuary practices [Text] / edited by J.A. Brown, Memoirs of the Society for American Archaeology ed. by J.A. Brown. -1971.-P. 6-29.
УДК 81.373 ББК81
И.В. Якушевич
ЭНАНТИОСЕМИЯ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ СИМВОЛА
В статье решается одна из актуальных проблем лингвокулътурологии - лексикосемантическое структурирование символа как константной единицы культуры, репрезентированной в языке и речи. В результате компонентного анализа символа-лексемы акцентируется энантиосемия символического значения, которая рассматривается как один из дифференциальных признаков символа. Символическая энантиосемия в поэтическом тексте во многом определяет скрытый дуализм поэтической образности и обусловливает лирический сюжет стихотворения.
Ключевые слова: энантиосемия; лексема-символ; денотат; означаемое; означающее; символическое значение; гипероним
I.V Yakushevich
ENANTIOSEMY IN THE LEXICAL-SEMANTIC STRUCTURE OF THE SYMBOL
Lexico-semantic structurization of the symbol as constant unit of culture has been in the focus herein. As a result of the componential analysis of symbol-lexeme, the enantiosemy of symbolic value has been considered which is viewed as a differential sign of the symbol. Symbolic enantiosemy in the poetic text in many respects defines the latent dualism of poetic figurativeness and resulted in a lyrical plot of the poem.
Key words: enantiosemy; lexeme-symbol; denotation; significant; signifiй; symbolic value; hy-peronym
В свете расширения межкультурной коммуникации, с одной стороны, и забвения национальных корней и славянской мифологии, с другой, возрастает роль и значение культурных символов - древнейших универсальных средств коммуникации, а также хранителей и трансляторов национальной образности. Именно поэтому в современной лингвокультурологии актуализируется проблема лексикологического анализа символа в языке и речи.
Языковое исследование символа проблематично в силу многозначности и междисциплинарного статуса этого термина, поэтому обратимся к универсальному, семиотическому, определению символа, опирающемуся на гегелевское учение [Гегель, 1998, т. 1, с. 363-366]. Символ как знак представляет собой механизм эмпирического познания действительности, когда чувственная реальность А (означающее) является инструментом ассоциативного познания метафизического непознанного объекта В (означаемого): «А символизирует В». На-
пример, чувственно воспринимаемый образ моста является принципом понимания смерти как перехода по радуге через мифическую небесную реку в страну мертвых [Афанасьев,
1994, т. 3, с. 282].
В языке символ выражен другим знаком - лексемой, которая имеет свое означающее (фонемный ряд) и свое означаемое (значение некоего чувственно воспринимаемого предмета, признака или действия). В свою очередь, словесный знак сам является предметом означения [Барт, 2004, с. 257-264]: чувственный образ соотнесен с символическими значениями, закрепленными за ним культурой народа. Так, означающее А символа КОНЬ (лексема «конь») состоит из фонемного ряда (а1) <кон’> и прямого значения, создающего образно-эмпирическое представление о денотате (а2): «лошадь (преимущественно о самце)» [МАС. Режим доступа : http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc/default.asp]. Означаемое В состоит из четырнадцати символических значений, которые были отобраны как повторяющиеся в нескольких словарях и энциклопедиях символов [Бауэр, 2000; Копалиский, 2002; Мифы народов мира, 1992; Кер-лот, 1994; Тресиддер, 2001]: 1) небесные явления: тучи, молнии; 2) солнце; 3) два коня - утренняя и вечерняя звезды; 4) «транспортное средство» богов при передвижении по небу; 5) время: белый конь - день, черный конь - ночь; 6) ветер; 7)смерть, проводник душ умерших в рай; 8) символ войны; 9) геройство; 10) атрибут ангела; 11) брак, 12) похоть, плодовитость; 13) конь о трех ногах - конь дьявола; 14) оберег.
Рис. 1. Лексико-семантическая структура символа-лексемы КОНЬ
Лексическое значение слова-символа конь (впрочем, как и любой другой лексемы) включает сигнификативный, денотативный, коннотативный, этнокультурный и структурный компоненты. При этом под компонентом лексического значения следует иметь в виду, согласно Ю.П. Солодубу, «способ отражения действительности в лексическом значении слова, конкретную форму этого отражения» [Солодуб, 2002, с. 50].
Сигнификативный компонент лексемы-символа - это семантизированное в толковом словаре понятийное значение лексемы-означающего. Но особенностью сигнификата именно лексемы-символа является то, что он всегда представляет собой значение чувственно воспринимаемого предмета, признака или действия (в нашем примере это значение а2 - «самец лошади»).
Денотативный компонент лексемы-символа уникален, поскольку символ, в отличие от обычной лексемы, - полиденотативный знак вследствие своего двойного означения («знак знака» [Колесов, 2002, с. 37]). Каждый из его компонентов - и чувственный образ, и абстракция - соотнесены с конкретным денотатом и формируют вокруг себя свою реальность, поскольку денотат понимается широко: это не только один предмет или представление о целом классе предметов, но «любой фрагмент действительности и представление о нем» [Солодуб, 2002, с. 51]. Так, лексема-символ конь может быть соотнесена сразу с двумя денотатами: 1) представлением о самце лошади и 2) реальностью смерти.
Структурный компонент лексемы-символа вводит всю систему его значений в состав различных лексических парадигм. В парадигматические отношения лексема-символ может вступать на основе как своего сигнификативного значения, так и символического. С одной стороны, как лексема конь может иметь синонимы (кобыла, жеребец), гипонимы и гиперонимы (зверь, лошадь, пони, першерон, шагди), может иметь словообразовательные дериваты (конный, коняга, конюшня и др.). С другой - в качестве символа конь может образовать лек-
сико-семантические группы с другими лексемами-символами, у которых совпадает хотя бы одно символическое значение, к примеру «смерть». Тогда в одной лексико-семантической группе объединятся символы: конь, снег, мост, вода, пчела, огонь, дом и др. [Бауэр, 2000; Копалиский, 2002; Мифы народов мира, 1992; Керлот, 1994; Тресиддер, 2001].
Коннотативный компонент у лексемы-символа, как и у фразеологизма, обязателен, поскольку означение чувственным образом некоей метафизической реальности («конь -смерть») основано на ассоциативном мышлении: кони (особенно черные) ассоциируются с вестниками смерти. Однако речь идет не о метафорическом или метонимическом переносе: это речевые производные символа. Вне контекста соотношение означаемого и означающего можно представить как параллельное сосуществование двух ассоциативно сходных реальностей. Именно поэтому А.Н. Веселовский считал, что параллелизм является основной формой языкового выражения символа [Веселовский, 1989, с. 101]. А.Ф.Лосев более точно объяснил феномен символической связи: чувственный образ означающего является орудием познания неведомого и смутно осознаваемого означаемого; это «метод ориентации в ней, метод ее распознания, принцип превращения ее для человека из плохо сознаваемого или даже совсем не тронутого никаким познанием хаоса в расчлененный и познаваемый космос» [Лосев,
1995, с. 168]. Так, образ коня является принципом понимания и осознания смерти и предчувствия ее наступления, но реальность коня и реальность смерти сосуществуют как параллельные, но ассоциативно подобные миры.
Самым специфическим, без сомнения, является этнокультурный компонент лексического значения символа. Согласно Ю.П. Солодубу, это «отражение <...> специфически национального восприятия тем или иным народом каких-либо реалий, фрагментов действительности и даже подлинных конструктов народного сознания, существующих только в фантазиях и мифах» [Солодуб, 2002, с. 57]. Обширная, формирующаяся и в современную эпоху система символических значений полностью обусловлена национальной культурой народа и его менталитетом, следовательно, формирует этнокультурный компонент лексемы-символа. Каждое из символических значений - крупица мифического мировоззрения народа, которое в совокупности они реконструируют. А самыми древними мифическими системами являются язычество с его антропоморфизмом и христианство.
При более детальном рассмотрении означаемого лексемы-символа нами была установлена следующая закономерность: система символических значений содержит энантиосемич-ные значения. В трактовке энантиосемии мы придерживаемся классической точки зрения, согласно которой это разновидность антонимии, проявляемой как наличие противоположных значений внутри одного и того же слова, и представляет собой «частный случай семантической структуры отдельного слова» [Филин, 1982, с. 222].
Причина энантиосемии символического значения заключается в гносеологической природе символа как механизме познания неведомого для человека метафизического иррационального начала (неба и небесных явлений, Бога, духа и души, жизни и смерти) посредством чувственного образа. В этом случае вся система символических значений предстает как единое смысловое поле, или синкрета, соотнесенная не с несколькими, а с единым денотатом: «Синкрета, - писал В.В. Колесов, - представляет собой денотат во всей его цельности» [Колесов, 2002, с. 161]. Каждый из вариантов означаемого «высвечивает» одну из сторон син-креты, причем, по мнению В.В. Колесова, «объем понятия (предметного значения) важнее, чем его содержание» [Там же. С. 161]. Последнее и объясняет тот факт, что в своем стремлении «объять» познаваемую реальность сознание вычленяет именно пределы его проявления, что и порождает энантиосемию. На эту закономерность указывал Л.А. Новиков: «Из общего и неопределенного значения слова во вполне определенных контекстах развивались значения, противоположные по своему характеру. Подобные значения, дифференцируя и детализируя общее значение слова, как бы указывали на границы, предел его проявления» [Новиков, 1973, с. 185]. «Высвечивание» именно противоположных символических значений синкреты является проявлением общей амбивалентности человеческого мышления - «фундаментальной логической характеристики мышления, культуры... всей человеческой жизнедеятельности,
способность человека <...> осмыслять любое интересующее субъекта явление через дуальную оппозицию, постоянно искать пути формирования смысла через полюса этой оппозиции» [Ахиезер. Режим доступа : http://ecsocman.hse.ru/text/19156198/]. Энантиосемия лишь языковая реализация этого закона.
Как и любое проявление антонимии, энантиосемия базируется на некоем общем для противоположностей гиперонимичном значении. Безусловно, современному человеку с его дискретным мышлением трудно осознать общее семантическое единство всех символических значений, но в ряде случаев это возможно в контексте мифологического мышления, языческого или христианского. Так, все значения лексемы-символа конь объединены солярной семантикой и древним представлением о времени: это «1) сами небесные явления (солнце, звезды, тучи, молнии, заря, ветер), 2) олицетворяющий их дух (дня - ангел, ночи - дьявол),
3) транспортное средство Богов, иногда ангелов (конь в колеснице или для верховой езды);
4) чувство власти и героизм, свойственный всем небожителям, а также воинственность; 5) любовь, брак и обереговость как свойство солнечного огня» [Афанасьев, 1994, т. 3, с. 593]. В этом объединяющем смысловом пространстве энантиосемичные пары естественны: КОНЬ -1) время: солнце (-) и звезды (+); белый конь - день (+), черный конь - ночь (-); 2) атрибут ангела (+) и конь о трех ногах дьявола (-); 3) брак, плодовитость (+) и война, смерть (-). Итак, одно из значений символа максимально обобщено и объединяет все символические значения, в том числе и энантиосемичные. Несомненно, гиперонимию здесь следует понимать широко, не буквально как родовидовые отношения, а как всякое обобщение вообще и символическое, в частности.
Символическая энантиосемия отнюдь не гипотетична и находит отражение в антонимах (или квазиантонимах) современного языка, а также в русской поэзии. К примеру, современное переносное значение лексемы огонь «чувство, с силой овладевшее кем-либо, охватившее кого-либо» [MAC. Режим доступа : http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc/default.asp] может в контексте стать источником энантиосемии: огонь как «любовь», например, в словосочетаниях страстный, томительный огонь, огонь в крови и огонь как «гнев, злость» в сочетании с эпитетами мстительный, недобрый, хищный огонь [Горбачевич, 2000, с. 122]. Эти же значения противопоставлены и в устаревшем прилагательном ярый: «сердитый, злой», с одной стороны, и «влюбленный, похотливый» - с другой, поскольку общеслав. *jarb имел значение «жар, огонь, пыл» [Даль, 1994, т. 4, с.679-680]. Причина энантиосемии заключается в символическом значении солнечного огня как источника жизни и смерти, любви и ненависти одновременно. Так, в стихотворении М. Цветаевой «Жалоба Федры» страсть влюбленной в пасынка царицы доведена до противоположного состояния - тяжелейшей муки, сравнимой лишь с пыткой. Эта градация любовных страданий героини передается через реализацию энантиосемичных значений лексемы-символа огонь: ОГОНЬ - ЛЮБОВЬ и ОГОНЬ -БОЛЕЗНЬ, СМЕРТЬ. При этом большинство номинаций означающего с семантикой горения содержат сему степени по сравнению с нейтральным «огонь»', в жару ланиты, Ипполитом опалена, воспаляется ум, это суше песка и пепла, в этом пеплуме, эта лава. Языковые же варианты означаемого отмечены семой физической муки: болит, ужас жестокий, палит слепень, живодерня, это хуже пил, зубы в щебень хотят - в опилки и др. Таким образом, один из путей реализации символической энантиосемии заключается в сильном преувеличении исходного состояния («любить») до такой степени, что оно становится собственной противоположностью («мучиться, болеть»).
Приведем еще несколько примеров. Одно из значений лексемы-символа вода - хаос, которое и стало символическим гиперонимом для энантиосемичных пар: МОРЕ - хаос (-) и сотворение мира (+); 2) время (+) и безвременье (-); 3)рождение (+) и смерть (-), поскольку во всех религиях Солнце выходило из-за моря (жизнь) (+) и уходило в него (смерть) (-); 4) плодородие (+) и бесплодие (-); 6) память (+) и забытье (-) в образе, например, реки забвения, через которую переправлялись души умерших в мифах разных народов. Вода как праматерь всего и вся, символизируя жизнь и смерть одновременно, в сказках предстает как живая вода и мертвая вода. А в стихотворениях Е. Дмитриевой в одном случае метафора воды смер-
ти актуализирует значение ВОДА - СМЕРТЬ: Для умерших нет возврата, Воды смерти глубоки... («В храме шаткие ступени...»). В другом - ВОДА - ЛЮБОВЬ: Еще не омыли крови Великие воды Господни, Глубокие воды любви («Весенних чужих половодий...»).
Во многих религиях колокол - древний символ божественного голоса, несущего радостную или печальную весть: «КОЛОКОЛ - 1) весть бога, 2) радость, 3) горе» [Тресиддер, 2001, с. 156]. В современном языке символическая энантиосемия выражается в противостоянии номинаций двух типов колокольного звона: набата («сигнала тревоги в случае какого-либо бедствия» [MAC. Режим доступа : http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc/default.asp, дата обращения : 06.02.2012]) и перезвона (в уставе православной церкви благовест в несколько колоколов, который установлен для чина коронования, венчания, перед крестным ходом, освящением воды, посвящением в архиереи и во время других церковных праздников [Брокгауз-Ефрон. Режим доступа : http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/78445/IIepe3BOH]. В стихотворении Е. Горбовской «По всей земле - колокола, колокола, колокола...» перезвон и набат не названы, но опосредованно угадываются в противопоставленных в начале и конце стихотворения предложениях: 1. По всей земле - колокола, колокола, колокола - Царица сына родила!; 2. Звон колокольный тонет в шуме: Царевич умер! умер! умер! Здесь символическая энантиосемия задает «сценарий» развития лирического сюжета от перезвона в честь рождения наследника до набата, известившего о его кончине.
Символическая энантиосемия символа КОНЬ во многом обусловливает сюжет знаменитой баллады В. Жуковского «Светлана». В описании сна героини номинации коня встречаются неоднократно: кони с места враз Пышут дым ноздрями; От копыт их поднялась Вьюга над санями // Кони мчатся по буграм // Кони торопливы Чутко смотрят в темну даль, Подымая гривы //Хижина под снегом. Кони борзые быстрей <...> Мчатся дружным бегом. Однако из четырнадцати значений символа КОНЬ (см. выше) контекст актуализирует только два энантиосемичных: «любовь, брак» (кони принадлежат жениху) и «смерть» (одновременно это кони мертвеца). Первое значение выражено как отдельными словами и словосочетаниями, так и предложениями: милый друг, гость, жених Светланы, любовь в его очах // Едем! Поп уж в церкви ждет С дьяконом, дьячками, Хор венчалъну песнь поет. Второе значение, «смерть», также прозрачно благодаря нескольким номинациям: гроб, мертвый, мертвец, белое полотно. В предложении Милый друг ее - мертвец! энантиосемичные значения объединены. И не было бы в этом единстве никакого смысла, кроме ночного кошмара, если бы не тот факт, что это не просто сон, а святочное гадание Светланы на суженого. В контексте этого гадания (Раз в крещенский вечерок девушки гадали) все указанные слова включаются в механизм символизации. Известно, что во всех брачных гаданиях символика свадьбы и смерти не различалась. Это объясняется самим фактом обращения гадающего к нечистой силе, значит, влечет за собой невольное приобщение к миру мертвых. Вот почему жених Светланы - мертвец [Лотман, 1995, с. 655]. Кроме того, в народных представлениях замужество, сопровождающееся не только потерей невинности, но и уходом из рода, традиционно приравнивалось к смерти: нужно умереть в прежней девической жизни и возродиться для новой в качестве замужней женщины. Поэтому очень многие свадебные символы обозначают и брак и смерть одновременно: снег, переход по мосту через реку, кони, медведь. Таким образом, вся «загробная» семантика святочного сна согласно обычной логике должна была бы предвещать Светлане смерть, а согласно символической - счастливое замужество. Действительно, в финале баллады проснувшаяся Светлана слышит колокольчики запряженных саней своего жениха, приехавшего свататься: энантиосемичные значения символа КОНЬ оказываются реализованными самим сюжетом баллады.
Итак, символ, традиционно игнорируемый лингвистикой, безусловно, имеет свои языковые варианты - лексемы-символы. Их лексико-семантическая структура значительно отличается от лексического значения обычной лексемы и позволяет нам объемнее, или, точнее, многомернее, оценить семантику слова и его возможности в поэзии. Компонентный анализ такой лексемы перспективен, поскольку порождает много вопросов, требующих специального исследования: в частности, об особой полиденотативности лексемы-символа и о ее стату-
се синкреты, порождающей обязательную энантиосемию. Само явление символической энантиосемии является способом установить границы познания метафизической сущности пространства - времени, бытия и сознания.
Библиографический список
1. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу [Текст] : в 3 т. / А.Н. Афанасьев. - М. : Индрик,
1994.-Т. 3.-840 с.
2. Ахиезер, А.С. Россия : критика исторического опыта (Социокультурная динамика России) [Электронный ресурс] : в 3 т. Словарь / А.С. Ахиезер // Федеральный образовательный портал. - Новосибирск, 1998. - Т. II. Теория и методология. - Режим доступа : http://ecsocman.hse.ru/text/19156198/ (дата обращения : 6.02.2012).
3. Барт, Р. Миф сегодня [Текст] / Р. Барт // Избранные работы : Семиотика. Поэтика. - М. : Изд. им. Сабашниковых, 2004. - С. 233-286.
4. Брокгауз, Ф.А. Энциклопедический словарь [Электронный ресурс] / Ф.А.Брокгауз, И.А. Ефрон. - СПб. : Брокгауз-Ефрон, 1890-1907. - Режим доступа : http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/78445/nepe3BOH (дата обращения : 6.02.2012).
5. Веселовский, А.Н. Психологический параллелизм и его формы в отражениях поэтического стиля [Текст] / А.Н. Веселовский // Историческая поэтика. - М.: Высш. шк., 1989. - С. 101-154.
6. Гегель, Г.В.Ф. Эстетика [Текст] : в 2 т. / Г.В.Ф. Гегель. - СПб. : Наука, 1998. - Т. 1. - 622 с.
7. Горбачевич, К.С. Словарь эпитетов русского литературного языка [Текст] / К.С. Горбачевич. - СПб. : Но-ринт, 2001. - 224 с.
8. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст] : в 4 т. / В.И. Даль. - М. : Терра, 1994. -4 т.
9. Керлот, Х.Э. Словарь символов [Текст] / Х.Э. Керлот. - М. : ЯсЛ-Ьоок. 1994. - 608 с.
10. Колесов, В.В. Философия русского слова [Текст] / В.В. Колесов. - СПб. : Юна, 2002. - 448 с.
11. Копалшскш, В. Словарь символов [Текст] / В. Копалинский. - Калининград: Янтарны сказ, 2002. - 267 с.
12. Лосев, А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство [Текст] / А.Ф.Лосев. - 2-е изд. испр. - М. : Искусство, 1995. - 320 с.
13. Лотман, Ю.М. «Евгений Онегин». Комментарий [Текст] / Ю.М. Лотман // Пушкин. - СПб. : Искусство,
1995. - С. 542-760.
14. МАК - Словарь русского языка [Электронный ресурс] : в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой // Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор». - 4-е изд., стер. - М. : Рус. яз.; Полиграфре-сурсы, 1999 - Режим доступа : http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc (дата обращения : 6.02.2012).
15. Мифы народов мира. Энциклопедия [Текст] : в 2 т. - М. : Советская энциклопедия, 1992. - 2 т.
16. Новиков, Л.А. Антонимия в русском языке (Семантический анализ противоположности в лексике) [Текст] / Л.А. Новиков. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 1973. - 290 с.
17. Словари символов : здесь и далее значение символа формируется на основании повторяющихся данных следующих словарей символов [Текст] / В. Бауэр, И. Домотц, С. Головин // Энциклопедия символов. - М. : Крон-пресс, 2000. - 512 с.
18. Солодуб, Ю.П. Современный русский язык. Лексика и фразеология (сопоставительный аспект) [Текст] / Ю.П. Солодуб, Ф.Б. Альбрехт. - М. : Флинта, Наука, 2002. - 264с.
19. Тресиддер, Д. Словарь символов [Текст] / Д. Тресиддер. - М. : Фаир-пресс, 2001. - 444 с.
20. Тресиддер, Д. Словарь символов [Текст] / Д. Тресиддер. - М. : Фаир-пресс, 2001. - 444 с.
21. Филин, Ф.П. Очерки по теории языкознания [Текст] / Ф.П. Филин. - М. : Наука, 1982. - 336 с.
