CC BY
19
43. Ушакова Т. Н. Детская речь — ее истоки и первые шаги в развитии // Психологический журнал. — 1999. — Т. 20.
— № 3. — С. 59-69.
44. Фрумкина Р.М. Психолингвистика: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2001. — 320 с.
45. Холодная М.А. Психология интеллекта. Парадоксы исследования. — 2-е изд.
— СПб.: Питер, 2002. — 272 с.
46. Чугунова С. А. Образ ситуации как медиатор процессов понимания художественного текста: Автореф. дис....канд. филол. наук. — Тверь, 2001. — 15 с.
47. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. — ТОО ТК «Петрополис», 1998. — 432 с.
48. Энциклопедия «История философии» [Электронный ресурс]. — http://slovari. yandex.ru / dict/hystory_of_philosophy / arti cle /if/ if-0402.htm.
49. Bickerton Bickerton D. Language and species. — Chicago & London: The University of Chicago Press, 1990. — 305 p.
50. Damasio A. R. Concepts in the brain // Mind and Language. — 1989. — Vol. 4. — № 1-2. — Pp. 24-28.
51. Violi P. Meaning and experience. — Bloomington: Indiana University Press, 2001. — 291p.
УДК 81'371
С. А. Чугунова
экспериментальное исследование концептуализации времени с позиций корпореального подхода
Благодаря природе наших тел, включая нейро-анатомическую архитектуру, мы, будучи отдельным биологическим видом, обладаем специфическим взглядом на мир. Мы строим свою реальность во многом через призму своего тела. Эксперимент на русских испытуемых раскрывает роль (пере) движения и корпореальной оси «перед — зад» в концептуализации времени у человека.
Ключевые слова: Концептуализация времени, корпореальный опыт, когнитивная модель темпоральности
Изыскания по проблеме концептуализации времени проводятся с различных позиций, которые по-разному трактуют понятие концепта, с помощью которого объясняются ментальные и психические ресурсы нашего сознания. Для психолингвиста «концепт — это «спонтанно функционирующее в речемыслительной деятельности индивида базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера» [Залевская 2002: 16]. Поскольку концепт как идеальная сущность не поддается непосредственному наблюдению, единственный способ приобретения знаний об этом феномене — моделирование. В этом смысле концепт — это модель, позволяющая условно членить содержание сознания
человека на «кванты» [Пищальникова 2007: 222]. Другое дело, что концептуальные модели, получаемые в результате логико-рационалистического препарирования языка, не соотносятся с моделями, получаемыми при непосредственном обращении к индивиду.
Предметом нашего исследования является моделирование концептуальных опор в процессе понимания языковых манифестаций признака упорядоченности времени относительно говорящего и темпоральных событий (времен) относительно друг друга. В лингвистике этот признак увязывается с лингвистическими понятиями абсолютного времени, относительного времени и таксиса, последние из которых неоднозначно
трактуются специалистами этой области (см. [Полянский 2001]). В то же время отдельно вводится семантическая категория временного порядка (термин введен Г. Рейхенбахом), или внешней локализации событий на временной оси [Бондарко 2001: 204-230; Маслов 2004]. Э. Трого членит семантическую категорию темпоральности на три основных признака: грамматическое время (tense), вид (aspect) и упорядочение, хронологию темпоральных событий в тексте по отношению друг к другу (time sequencing) [Traugott 1978: 372].
В когнитивной науке концептуальный признак упорядоченности времен относительно Эго и /или друг друга, манифестирующийся в языке, исследуется на базе когнитивных метафор темпоральности — «движущегося времени» и «движущегося Эго», различение которых началось с работы [Clark 1973]. Дж. Лакофф [Lakoff 1993] обозначил их как TIME PASSING IS MOTION OF AN OBJECT (moving time) и TIME PASSING IS MOTION OVER A LANDSCAPE (moving Ego) соответственно, считая их случаями общей метафоры — TIME PASSING IS MOTION. Модель-метафора «движущегося времени» построена на ассоциации времени с движущимся объектом, например, рекой, которая несет в себе временные события: Time flows (by). Она, как правило, предполагает неподвижного наблюдателя в качестве дейктического центра, относительно которого совершается движение (см. рис. 1; квадраты на рисунке символизируют темпоральные события, стрелки — движение).
Рис. 1. Модель «движущегося времени»
В метафоре «движущегося Эго» дейк-тическим центром является само время
(временное событие), которое ассоциируется с неподвижными вехами, верстами, относительно которых субъект осуществляет движение: We are getting close to the start of the school year [Nunez et al. 2006] (см. рис. 2).
Прошлое
The war is behind him
'Война позади'
Позади - раньше
Будущее
His whole future is before him
Перед тм все его
будущее'
Впереди - позже
Эго
Рис. 2. Модель «движущегося Эго»
Такие исследователи, как Дж. Лакофф, Л. Бородицки, М. Рамскар, Т. Мэтлок, учитывают только эти две модели (см., например, [Malock et al. 2005b]). В отличие от них, В. Эванс и Р. Нуньес выделяют еще одну когнитивную модель темпоральности — «последовательности времен» (Temporal Sequence), в которой точкой отсчета для одного события (времени) становится другое событие (время). Таким образом, разные события оцениваются относительно друг друга: Tuesday follows Monday [Evans 2004] (см. рис. 3).
Понедельник предшествует вторнику Вторник следует за понедельником Tuesday follows Monday
понедельник вторник
среда
Рис. 3. Модель «последовательности времен»
Особо подчеркивается, что, не являясь эгоцентрической, «модель последовательности времен» исключает формирование высоко дейктических концептов «сейчас», «будущее» и «прошлое». Пространственный опыт «впереди» перерабатывается в темпоральный концепт «раньше», а «позади»
— в «позже»: Christmas follows Thanksgiving. Greenwich Mean Time is lagging behind the scientific standard time. Поэтому здесь важны только отношения «раньше/позже чем» [Evans 2004; NMez et al. 2006]. Именно поэтому становится абсолютно не важным, куда на рисунке устремлены стрелки — слева направо или наоборот, в то время как это можно считать небезразличным по отношению к предыдущим изображениям когнитивных моделей темпоральности, поскольку лево в индоевропейской традиции ассоциируется с прошлым, а право — с будущим. Даже на художественных полотнах известное помещается слева, а новое — справа. Это может быть обусловлено традицией написания и чтения текста — слева направо, хотя есть культуры (например, арабская) с обратной локализацией времен. Кроме того, анатомия человека нам подсказывает, что более 70% всех людей — генетические «правши», и именно за правой рукой закреплена функция целенаправленного поиска неизвестного, т. е. цели. Забегая вперед, отметим, что если человека спросить о направлении времени, он в большинстве случаев, и наши эксперименты это подтверждают, отвечает или «из прошлого в будущее» или иначе, но с тем же смыслом (см. рис. 4). Обратим внимание, что исследователи, выделяющие модель последовательности времен в качестве отдельной концептуальной опоры для индивида при понимании соответствующей вербальной информации, подчеркивают ее телесный, корпореальный характер. Так, наблюдая объекты действительности, например, цепочку муравьев, в которой движущиеся впереди насекомые прибывают к месту назначения раньше, чем те, что следуют в конце цепочки, человек не встраивает в эту сцену себя и делает выводы, игнорируя собственное положение. И точно так же, наблюдая и / или представляя последовательности неодушевленных объектов (включая временные события), лишенных асимметричной оси «перед — зад», человек, тем не менее, приписывает им ту же ориентацию [NMez et al. 2006].
Прошлое -► Будущее
Рис. 4. «Стрела времени»
Необходимо добавить, что некоторые специалисты, в частности представитель теории когнитивной метафоры Р. Нуньес, объединяют первые две модели, т. е. модель движущегося времени и модель движущегося Эго, в одну — Ego-Reference-Point metaphor. А модель последовательности времени обозначается как Time-Reference-Point metaphor. Обосновывая значимость точки отсчета (Reference Point) для изучения метафоры времени, они настаивают, что не столько важно понять, что именно движется, важнее понять, относительно чего. Здесь необходимо обратиться к данным экспериментов. Если спросить группу людей о том, в какой день недели состоится собрание, если его перенести со среды на два дня вперед, то, как уверяют исследователи, половина ответит «пятница», другая половина — «понедельник». Полагают, что ответ обусловлен когнитивной опорой: «пятница» — опорой на модель «движущегося Эго», «понедельник» — опорой на модель «движущегося времени» [Boroditsky 2000; Boroditsky & Ramscar 2002; NMez et al. 2006]. С точки зрения Р. Нуньеса и соавторов, ответ «понедельник» может быть обусловлен как моделью движущегося времени, так и моделью последовательности времен, или, как они ее называют, Time-Reference-Point metaphor: понедельник впереди (= раньше) вторника. Развеять сомнения мог бы вопрос о собрании, которое было перенесено с прошлой среды на два дня вперед, так как вся прошлая неделя оказывается в этом случае за спиной наблюдателя. Отсюда не важно, кто или что движется — Эго относительно неподвижных событий или события во времени относительно неподвижного Эго: пятница в обоих случаях окажется ближе к наблюдателю. Создав прай-минговый эффект с помощью движущихся на экране компьютера кубиков или квадратов, экспериментаторы получили большое количество «понедельников» для прошлой недели, что позволило им утверждать о психологической валидности концептуальной модели темпоральности, лишенной наблюдателя [NMez et al. 2006].
В нашем эксперименте приняли участие 331 взрослых русскоязычных реципиентов в возрасте от 19 до 29 лет обоих полов (184
— жен., 147 — муж.). Из них 128 испытуемых (далее — ии.) опрашивались в компьютерно-опосредованной форме, остальные — в очной форме; каждый реципиент получал информацию в вербальной письменной форме и записывал ответ. В очном опросе принимали участие студенты различных факультетов Брянского госуниверситета, в интернет-опросе участвовали жители Тамбовской, Смоленской, Орловской, Архангельской и других областей, род деятельности не уточнялся. С будущей средой «работали» 154 ии., с прошлой средой —153 ии. Сразу отметим, что одна часть ии. получала вопрос и отвечала на него (144 ии.), другая могла находиться под действием праймингового эффекта, т. е. их ответ мог направляться предыдущим заданием.
Итак, общее число ии. в условии без влияния праймингового эффекта (назовем условием А) составило 152 ии., из которых учитывались только 136 ответов. Мы исключили вербальные ответы среда, послезавтра, пятн... недельник, Не было вообще, А ты точно хочешь ответ на такой серьезный вопрос?, Я не знаю и т. п. Но мы учитывали ответы суббота и вторник, так как индивид вполне мог допустить ошибку при счете. «Суббота» приравнивалась к «пятнице», а «вторник» — к «понедельнику». Из 136 ии. 64 ии. отвечали про будущую неделю: пятница — 57, понедельник — 7; 72 ии. — про прошлую: пятница
— 63, понедельник — 9. На рисунке хорошо заметно, что в обеих группах превалирует «пятница»; напомним, что в экспериментах на англоязычных ии. ответы разделяются примерно поровну (см. рис. 5). Таким образом, можно сделать вывод о том, что представители русской культуры в условии А, т. е.
Рис. 5. Ответы испытуемых в условии А
без прайминового эффекта, оказывая предпочтение «пятнице», опираются на концептуальную модель «движущегося Эго». В то же время нельзя игнорировать ответ «понедельник», который, как настаивают зарубежные специалисты, вызван опорой на неэгоцентрическую модель «временной последовательности». Однако можно усомниться в неэгоцентричности данной модели.
Вот, как пожелал прокомментировать «свой» прошлый понедельник один испытуемый (далее — и.): Собрание состоялось в прошлый понедельник. На русском языке не говорят «перенесли вперед», обычно говорят «на два дня раньше или позже». Перенести собрание на более ранний срок, это значит сдвинуть требуемое количество дней в левую сторону (если смотреть по временной шкале): Понедельник ... Вторник ... Настоящее время...Четверг ... Пятница. Если раньше, то влево. Если позже, то вправо. Для нас примечательным в этом ответе является то, что и. на шкале времени разместил не только дни недели, но и «настоящий момент», который связал со «средой», несмотря на то, что вопрос касался прошлой недели. Таким образом, желая того или нет, но он включил себя, наблюдателя, в когнитивное пространство воображаемой им темпоральной ситуации. Получается, что ответ «понедельник» предполагает участие Эго так же, как и ответ «пятница».
Существует и другое объяснение, позволяющее усомниться в неэгоцентрическом характере концептуальной опоры при выборе ответа «понедельник». Проанализируем выражения «понедельник перед вторником» или «вторник за понедельником». М. Мерло-Понти одним из первых в наше время обратил внимание на первичность корпореального опыта и участие последнего во всех психических процессах, включая речевую деятельность, хотя, как указывает А. А. Залевская, «реальная роль тела не утрачивалась никогда и ни в каких культурах, она лишь игнорировалась в теоретических описаниях языка» [Залевская 2005: 246]. Многочисленные факты из разных языков наглядно демонстрируют, что самыми востребованными у темпоральной концептуальной области оказываются корпореальные
Рис. 6. Перспектива «навстречу друг другу»
отношения «перед — зад» [Gentner et al. 2002]. Это обусловлено анатомией человеческого тела, навязывающего миру свою асимметричность, которой он не обладает, в отличие от оси «верх — низ» — здесь асимметричность тела совпадает с асимметричностью самого мира как результата гравитации. Очевидно, что человек в своих образах навязывает миру архитектонику своего тела: ножка стула, ушко иголки, задний двор, Избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом. Точно так же, человек приписывает предметам движение, которое они на самом деле не испытывают; в психологии его называется «фиктивным»: The road goes from London to Leeds 'Дорога идет из Лондона в Лидс'/The fence crosses the field 'Забор пересекает поле'/The Great Wall of China zigzags its way across a subcontinent 'Великая китайская стена петляет через весь субконтинент' [Talmy 1996].
Таким образом, получается, что выражение «понедельник перед вторником» подразумевает, что у вторника имеется «перед», как, например, в случае, с пространственной сценой «мяч перед деревом», где также получается, что у дерева должен быть «перед» (см. рис. 6). Но чтобы это узнать, нужно совершить движение навстречу друг другу, оказаться друг к другу лицом. Поэтому стрелки на рисунке указывают на динамическую природу данной пространственной репрезентации. В случае с понедельником и вторником логика рассуждения такая же, достаточно представить вместо мяча понедельник, а вместо елки — вторник. Имеется в виду, что только Эго
может определить «перед» и «зад» у того объекта, который он воспринимает. В этом случае модель временной последовательности можно считать фрагментом эгоцентрической модели «движущегося времени».
По-другому выстраиваются времена (события) в западно-африканском языке хауса (Hausa): Ranar Talata gaba da ranar Littinin 'Вторник перед (прежде) понедельником', Ranar Littinin baya da ranar Talata 'Понедельник за (после) вторником'. Одни исследователи видят здесь пример нетипичной для индоевропейца концептуализации времен как воплощения модели временной последовательности [Evans 2004]. Другие уверены, что представленные языковые факты иллюстрируют эгоцентрическую модель темпоральности — Ego-Reference-Point Metaphor [Núñez & Sweetser 2006]. Все дело в том, что темпоральные события, как и внешние объекты, могут соотносится друг с другом и наблюдателем по-разному: как движущиеся навстречу наблюдателю или как движущиеся вместе с наблюдателем, причем все «смотрят в спину друг другу». Для носителя хауса объекты, лишенные выраженной оси «перед — зад», например, дерево, камень и т. д., включая временные события, выстраиваются друг за другом. При этом более отдаленный от наблюдателя предмет находится, с его точки зрения, перед более близким к нему предметом, тогда как более близкий предмет находится позади более отдаленного [Hill 1982] (см. рис. 7).
Вышеизложенные соображения поддерживаются положениями теории сознания
Рис. 7. Перспектива «друг за другом»
М. Мерло-Понти в продолжение феноменологическим установкам Э. Гуссерля, по которым ни тело субъекта, ни внешние объекты не могут рассматриваться только в терминах точек на горизонте или фигур на фоне независимо от ориентировки пространства тела. Утверждение, что фигура располагается на фоне чего-то, имеет значение только в контексте положения тела субъекта. «Когда я говорю, что «этот объект на столе», я всегда мысленно полагаю себя столом или объектом. Другими словами, в таком контексте всегда три пространственных объекта. Без антропологического фактора слово «на» не отличишь от слова «под» или «около»» [Manjali 1996]. Точно так же, и мы уже писали об этом, если отвлечься от думающего, переживающего и пристрастного субъекта, как предлагают авторы работ [Evans 2004; Núñez et al. 2006], должно быть абсолютно не важно: вторник (следует) за понедельником или понедельник — за вторником, зима перед весной или наоборот. Другое дело, что на поверхностном языковом уровне разница между высказываниями типа Christmas is coming и Christmas is before the New Year (по григорианскому календарю) вполне очевидна. В первом примере глагол (to come), являясь дейктическим, предполагает наблюдателя, эго, а во втором примере мы имеем дело лишь с двумя темпоральными событиями, выстроенными в определенную последовательность. Наблюдатель, казалось бы, отсутствует, и только примеры из других языков, как в случае с западно-африканском языком хауса, манифестирующих обратную
концептуализацию времени, позволяют его реанимировать.
Вернемся к нашему эксперименту. Выше уже оговаривалось, что часть ии. могла в своем выборе концептуальной опоры при понимании темпоральной информации направляться предыдущим заданием, т. е. имел место прайминговый эффект. Разберем те случаи, когда ии. должны были намеренно выбирать «понедельник», т. е. полагаться на модель движущегося времени (условие Б). Таких ии. было 94, учитывались 89 ответов. Первым заданием для группы 1 (44 ии.) был счет от 17 до 5, т. е. в обратном порядке; только после этого ии. отвечали на вопрос о дне недели. В результате мы имеем: будущее — 23 «пятницы»/7 «понедельников»; прошлое — 12 «пятниц»/1 «понедельник». Первым заданием для группы 2 (34 ии.) было созерцание горизонтальной стрелки, направленной справа налево, причем ии. должны были письменно указать это направление. Не учитывались ответы, где направление стрелки было обозначено как «слева направо», т. е. наоборот. Используя это задание, мы опирались на идею, что «лево» ассоциируется у нас с прошлым, а «право» — с будущим. В результате мы имеем: будущее — 14 «пятниц»/1 «понедельник»; прошлое — 12 «пятниц»/3 «понедельника». Первым заданием в группе 3 (16 ии.) было представление автомобиля, приближающегося к неподвижному реципиенту. Последние закрывали глаза и пытались вообразить объект, который сначала был точкой, потом увеличивался, и вот они могли разглядеть цвет, марку, слышали усиливающийся шум
мотора. Затем ии. открывали глаза, читали вопрос о будущей неделе и отвечали на него. В результате мы имеем 15 «пятниц»/1 «понедельник» (см. рис. 8).
поведения, включая язык, жестикуляцию, рисунок и т. д., может содействовать пониманию природы концептуальных пространств. Данные нейронауки свидетельствуют
Рис. 8. Ответы испытуемых в условии Б
Итак, мы видим, что наши результаты расходятся с подобными результатами англоязычных исследователей. Например, в работе [Boroditsky & Ramscar 2002], когда ии. перед тем как отвечать на вопрос, представляли себя, тянущими к себе привязанное за веревку офисное кресло, ответы составили 67% «понедельников» и 33% «пятниц» (см. рис. 8). В работе [Matlock et al. 2005a], когда ии. сначала считали с 17 до 5, «понедельники» составили 61%, «пятницы» — 39%. Предпочтение русскоязычными ии. метафорической модели «движущегося Эго» в качестве концептуальной опоры при понимании темпоральных отношений упорядоченности времен (событий) мы объясняем фундаментальным значением самодвижения как непременного условия развития всех форм восприятия, осознания субъектности, самости и источника формирования в том числе пространственно-темпоральных концептов (см. [Sheets-Johnstone 1999]).
Часть ии. в нашем эксперименте отвечала на вопрос относительно движения времени, причем ии. рисовали при ответе стрелки и /или отвечали вербально (85 ии.). Что касается стрелок, то их использование как внешних пространственных репрезентаций, овнешняющих процессы мышления и используемых человеком в помощь этим процессам, представляется нам оправданным, поскольку исследование всех форм
о том, что мозг кодирует разные аспекты пространства по-разному. Образующиеся в результате функциональные ментальные пространства обеспечивают не только пространственное мышление, естественным образом распространяющееся на непространственные аспекты бытия, — некоторые из них оказываются непосредственно связанными с другими, невизуальными, модальностями и действиями разного рода [Tversky 2005]. Из 70 ии., рисовавших стрелки, 50 ии. (71%) направляли ее слева направо, а еще 9 ии. направляли стрелку слева направо и вверх. Если мы объединим эти ответы, то получим 84%. Небезынтересно, что почти все ии. — студенты-физики направляли стрелку слева направо. В остальных случаях стрелка (или даже стрелки) могла указывать куда угодно. Среди вербальных ответов преобладал ответ из прошлого в будущее с его вариациями: вместе с нами; от рождения к старости; от начала жизни; если пространственно, то из-за спины/плеч — вперед. Однако встречались такие ответы, как не знаю; из ниоткуда в никуда; в вечность. Куда более пестрой оказалась ситуация с ответами на вопрос о приближающемся Новом годе: из ниоткуда; из древности; Он, Новый год, не приближается. Разве он может двигаться?; Приближается дата Нового года, время приближается к этой дате, а не Новый год к нам; из детства; из Лапландии;
из традиций прошлого; с севера; со старого года; от начала зимы; с 31 декабря; из сказки; Из временного пространства, в котором он отмечается и т. д. Из 45 ии. ответ из будущего дали 9 ии. (20%).
Отсутствие согласия в ответах убеждают в том, что человек действительно не воспринимает время вне себя, и куда оно движется, не знает. Вместе с тем, индивиду дано внутреннее ощущение длительности, которое является в высшей степени субъективным, но это чувство не помогает ответить на вопрос относительно направления движения времени. Насколько верно об этом может судить фундаментальная наука, затрудняемся ответить. Однако отсутствие в ней единого мнения в прошлом и до сих пор, а также тот факт, что в физике время существует только на уровне математических исчислений Vt, — ^ не исключающих даже возможности величины времени, равной нулю или отрицательного времени [Шпенглер 1998], оставляют нас в большом сомнении по этому поводу. Выдающийся физик современности Стивен Хокинг, принимая позитивистскую точку зрения, как-то заметил, что «физическая теория есть просто математическая модель, и бессмысленно спрашивать, соответствует ли ей какая-либо реальность. Вместо этого мы можем лишь спросить, находятся ли ее предсказания в согласии с соответствующими наблюдениями» [Хокинг, Пенроуз 2000: 10]. Вместе с тем, при анализе ответов ии. нельзя сбрасывать со счетов вмешательство коллективных воззрений, сформированных под влиянием, в том числе, научных идей. В физике самой популярной остается идея Большого взрыва, в результате которого появились Вселенная и время [Там же: 29].
Современная когнитивная наука ориентирована на корпореальную семантику. Человек не просто живет и действует в мире, он сам создает этот мир через призму своего тела, навязывая пространству вокруг себя собственное корпореальное пространство, свои отношения «перед — зад», «верх — низ», «лево — право» и т. д. [Мап'аН 1996; 2002; Туеску 2005]. Человек всегда центр Вселенной, он всегда здесь и сейчас, поэтому
концепты настоящее, прошлое и будущее являются в высшей степени корпореаль-ными, эгоцентрическими, они биологически обусловлены. Настоящее совпадает с наблюдателем и всем тем, что его окружает (о пространственных полях см.: [Evans 2004; Tversky 2005]), прошлое — все то, что осталось у него за спиной, будущее — цель, которую он предвкушает и к которой стремится. Подавляющее большинство ответов, таких как вместе с нами, от начала жизни, от времени (даты) рождения определенного человека к старости, от нас, из прошлого в будущее, из вчерашнего дня в сегодня, из сегодня в завтра, с древности, иллюстрирует этот вывод. Они выражают движение времени из прошлого в будущее, а концептуализация последних, как выясняется, основывается на учете человеческого Я. Отсюда, время реально ощущается как движущееся, но не вовне, а внутри индивида, вместе с ним. Более того, даже отвечая на вопрос о будущем событии, которое еще не наступило (Новый год), ии. иногда давали ответы, смысл которых состоит в том, что это событие движется не из будущего, а из прошлого: из древности; из детства; из традиций прошлого; со старого года; от начала зимы.
«Корпореальные» ответы участников эксперимента свидетельствуют, на наш взгляд, также о том, что индивид субъективно не различает эгоцентрические модели темпоральности, выделенные учеными-когнитивистами на материале языковых фактов — «модель движущегося времени» и «модель движущегося Эго» (см. выше). Заметим, что в русском языке эти модели также проявляются. Так, накануне 2009 года мы говорили: Приближается 2009 год (движется время). Сегодня же мы говорим: 2008 год остался позади, в прошлом (движется Эго). В этих моделях движение претерпевает или время — из будущего в прошлое относительно неподвижного субъекта, или субъект — из прошлого в будущее относительно неподвижного времени, и, таким образом, время и субъект не могут двигаться в одном направлении. Однако ответы ии. прямо демонстрируют, что время рассматривается
как движущееся вместе с наблюдателем — из прошлого в будущее.
Результаты эксперимента поддерживают, как мы считаем, «феноменологическую» точку зрения на природу времени, уходящую корнями в рассуждения Св. Августина Аврелия [2000]. Философ в своих «Откровениях» писал: «... совершенно ясно: ни будущего, ни прошлого нет, и неправильно говорить о существовании трех времен: прошедшего, настоящего и будущего. Правильнее было бы ... говорить так: есть три времени — настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего. Некие три времени эти существуют в нашей душе, и нигде в другом месте я их не вижу: настоящее прошедшего — это память; настоящее настоящего — его непосредственное созерцание; настоящее будущего — его ожидание» [Там же: 222]. Современные приверженцы феноменологического подхода уверяют, что индивиду необязательна перцепция внешних изменений или движение, чтобы ощущать течение времени: time drags when you have nothing to do — время тянется, когда нечем заняться, когда ничего не происходит [Evans 2004]. Темпоральность не может быть навязана человеку объективным миром еще и потому, что мы по-разному оцениваем длительность одного и того же события в зависимости от ряда факторов: знакомства со стимулом, сложности задачи, эмоционального напряжения, состояния ожидания, скуки, шока и т. д. [Flaherty 1999; Ornstein 1997].
Таким образом, мы приходим к выводам, что осознание времени индивидом безусловно имеет корпореальную основу, что время для человека связано с жизнью, которую он проживает, что человек всегда остается точкой отчета для любого события, которое так или иначе не безразлично для его мышления, сознания, что темпоральный опыт завязан на опыте движения и прежде всего самодвижения (о том, насколько необходим такой опыт не только для физического развития организма, но и для психического, интеллектуального развития, очень убедительно представлено в книге [Максимова 2008]). Подытоживая
выводы эксперимента и, в частности, вывод о неразличимости в субъективном переживании моделей движущегося Эго и движущегося времени, или общекультурных перцептивно-когнитивных схем, направляющих языковое поведение индивида, мы вынуждены заметить, что исследование концептуализации опыта не должно сводиться только к анализу фактов языка в отрыве от непосредственного носителя языка — человека. А. А. Залевская [2002: 15; 2005: 242] настаивает, что для строгости использования научной терминологии термин «концепт» следовало бы применять, только когда речь идет о концепте как достоянии индивида. Эксперимент четко показывает, что концепт как достояние живого человека не сводим ни к концепту
— инварианту как продукту социальных взаимодействий и общения, ни тем более к конструкту как продукту научного описания, получаемому в результате препарирования материи языка, абстрагированной от его носителей [Залевская 2005: 244].
Список литературы
1. Августин А. Исповедь: Пер. с лат. — М.: Канон+, ОИ «Реабилитация», 2000. — 464 с.
2. Бондарко А. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени.
— СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. — 260 с.
3. Залевская А. А. Концепт как достояние индивида // Психолингвистические исследования слова и текста. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. — С. 5-18.
4. Залевская А. А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. — М.: Гнозис, 2005. — 543 с.
5. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — М.: Гнозис, 2004. — 390 с.
6. Максимова Е. В. Уровни общения. Причины возникновения раннего детского аутизма и его коррекция на основе теории Н. А. Бернштейна. — М.: Изд-во «Диалог-МИФИ», 2008. — 288 с.
7. Маслов Ю. С. Избранные труды: Аспектология. Общее языкознание. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — 840 с.
8. Пищальникова В. А. Значение и концепт // Вестник МГЛУ. Вып. 541. Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Серия «Лингвистика». — М.: МГЛУ, 2007. — С. 210-223.
9. Полянский С. М. Таксис — относительное время — эвиденциальность (к проблеме критериев разграничения) // Сибирский лингвистический семинар. — Новосибирск, 2001. — № 2 // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.philology. ru/linguistics3 / polansky-01.htm
10. Хокинг С., Пенроуз Р. Природа пространства и времени: Пер. с англ.—Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2000. — 160 с.
11. Швец Н. О. Роль языка в структурировании знания: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Тверь, 2005. — 19 с.
12. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Том 1. Образ и действительность: Пер. с нем. — Мн.: ООО «Попурри», 1998. — 688 с.
13. Boroditsky L. & Ramscar M. The roles of body and mind in abstract thought / / Psychological Science. — 2002. — Vol. 13, № 2. — Pp. 185-188.
14. Boroditsky L. Metaphoric structuring: understanding time through spatial metaphors / / Cognition. — 2000. -Vol. 75, № 1. — Pp. 1-28.
15. Clark H. Space, time, semantics and the child // T. Moore (Ed.), Cognitive development and the acquisition of language. — New York: Academic Press, 1973. — Pp. 27-63.
16. Evans V. The structure of time: Language, meaning, and temporal cognition. — Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Pub. Co., 2004. — 286 p.
17. Flaherty M. A watched pot: How we experience time. — New York: New York University Press, 1999.
— 231 p.
18. Gentner D., Imai M. & Boroditsky L. As time goes by: Evidence for two systems in processing space^time metaphors / / Language and Cognitive Processes. — 2002. — Vol. 17, № 5. — Pp. 537-565.
19. Hill C.A. Up/down, front/back, left/right: A contrastive studyofHausa andEnglish / / J. Weissenborn & W. Klein. (Eds.), Here and there: Cross-linguistic Studies on Deixis and Demonstration. — Amsterdam: John Benjamins Pub. Co., 1982. — Pp. 13-42.
20. Lakoff G. The contemporary theory of metaphor // A. Ortony (Ed.), Metaphor and thought (2nd ed.).
— Cambridge: Cambridge University Press, 1993. — Pp. 202-251.
21. Manjali F. D. On the spatial basis of conceptual metaphors / / Texto! December 1996 [Электронный
ресурс] Режим доступа: <http: / / www.revue-texto. net/Inedits/Manjali_Metaphor. html>
22. Manjali F. D. Metaphor and space // H. S. Gill (Ed.), Signification in Language and Culture. — Shimla: Indian Institute of Advanced Study, 2002. — Pp. 233-250.
23. Matlock T., Ramscar M. & Srinivasan M. Even the most abstract motion influences temporal understanding, The 27th Annual Conference of the Cognitive Science Society, July, 2005a // [Электронный ресурс] Электронный ресурс: www. psych.unito.it / csc / cogsci05 / frame / poster/ 3/ma36 1-matlock. pdf
24. Matlock T., Ramscar M., & Boroditsky L. On the experiential link between spatial and temporal language / / Cognitive Science. — 2005b. — Vol. 29, № 4. — Pp. 655-664.
25. Mnez R. & Sweetser E. With the Future Behind Them: Convergent Evidence From Aymara Language and Gesture in the Crosslinguistic Comparison of Spatial Construals of Time // Cognitive Science: A Multidisciplinary Journal. — 2006. — Vol. 30, № 3. — Pp. 401-450.
26. Mnez R., Motz B. & Teuscher U. Time after time: The psychological reality of the Ego- and Time-Reference-Point distinction in metaphorical construals of time / / Metaphor and Symbol. — 2006. — Vol. 21, № 3. — Pp. 133-146.
27. Ornstein R. E. On the experience of time. — [Harmondsworth: Penguin, 1969] Boulder, Colo: Westview Press, 1997. — 126 p.
28. Sheets-Johnstone M. The Primacy of Movement. — Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Pub. Co., 1999. — 583 p.
29. Talmy L. Fictive motion in language and «ception» // P. Bloom, M. Peterson, L. Nadel & M. Garrett (Eds.), Language and space. — Cambridge, MA: MIT Press, 1996. — Pp. 211-276.
30. Traugott E. C. On the expression of spatiotemporal relations in language // J. Greensberg, C. Ferguson & E. Moravcsik (Eds.), Universals of human language, Vol. 3: Word structure. — Stanford: Stanford University Press, 1978. — Pp. 369-400.
31. Tversky B. Functional significance of visuospatial representations // P. Shah & A. Miyake (Eds.), Handbook of higher-level visuospatial thinking. — Cambridge: Cambridge University Press, 2005. — Pp. 1-34.
