14УДК 159.937.2
ЭКО-ЭСТЕТИКА ЯГНЕНКА, МИФ О МИРОЛЮБИВОМ ЦАРСТВЕ И ПОЧЕМУ АГНЕЦ ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ
ЧЕСТЕР Уэс
доктор философии, директор Института экспрессивных искусств (Сан-Диего, шт. Калифорния, США)
CHESTER Wes
PhD., MA, CAGS, Director, Expressive Arts Institute (San Diego, CA, USA)
STICKIN' IT TO THE LAMB: ECO-AESTHETICS, THE MYTH OF THE PEACEABLE KINGDOM AND WHY THE LAMB MUST DIE
Аннотация
В статье обсуждается пагубное для человечества представление о гармоничных, идеализированных отношениях человека с миром природы, противоречащим реальной практике природопользования и отношений в животном царстве. Автор призывает к характерной для западной культуры тенденции воспринимать окружающий мир через призму его символической трактовки, как проекцию человеческой реальности. Он подчеркивает необходимость изменения восприятия на основе чувственной, физической связи с миром природы и развития эстетического восприятия. Это позволяет постичь мир природы в конкретной среде более сложный, разнообразный, богатый и красивый.
Ключевые слова: природа, феноменологический подход, экопсихология, эко-эстетика, эстетический подход.
Abstract. The article discusses the pernicious idea about harmonious, idealized human relations with the natural world, which contradicts the real practice of nature management and relations in the animal kingdom. The author calls for a tendency characteristic of Western culture to perceive the natural world through the prism of its symbolic interpretation, as a projection of human reality. He emphasizes the need for a change in perception based on a sensual, physical connection with the natural world and the development of aesthetic perception. This allows us to comprehend the natural world in a specific environment as more complex, diverse, rich and beautiful.
Keywords: eco-aesthetics, aesthetic, ecopsychology, nature, phenomenological
«Я считаю, что общий знаменатель Вселенной не гармония, но хаос, враждебность и убийство».
Вернер Херцог («Человек-Гризли», 2006)
Введение
.................................О
В своем обращении поделиться статьями на тему экологии Стивен К. Левин признавал, что «экологическое движение страдает от недостатка воображения» и что идея о
доброжелательной Гее характеризуется бедностью творческой фантазии, касающейся наших отношений с природой. Конечно, для мифологизированных представлений о Земле характерен образ природы, ассоциирующийся с гармоничной романтизированной «первозданной чистотой». Это ярко проявляется в произведениях изобразительного искусства и литературе, характерных для западной культуры. Во введении к «Уолденскому пруду», вышедшему в 1854 году, Г. Торо [5] удаляется от человеческого общества в пустыню, чтобы очиститься от искусственных наслоений цивилизации и понять «существенные факты
жизни» и возвращаясь в город только время от времени, чтобы его мать могла постирать его белье. В сборнике своих эссе, озаглавленном «Природа» (1836), ЕВ. Эмерсон [1] пишет о необходимости обращения к природе для того, чтобы выйти за пределы американской культуры, которую он нашел ненатуральной, ретроспективной и изолированной от реальности:
«Находясь в течение сезона в объятиях природы, чьи потоки жизни текут вокруг и через нас, наполняясь теми силами, которые она дарует нам, мы становимся готовы к действиям в согласии со своей природной сущностью. Зачем же нам тогда пристало искать основания для жизни среди останков прошлого, пытаясь примерять на себя костюмы бессмысленного
маскарада, извлекая их из своего выцветшего гардероба?» (Р. 1).
Концепция природы как обеспечивающей восстановление более аутентичного бытия и очищение от неестественного поведения, которое формирует общество, не нова. Яркий пример подобного романтического образа природы можно найти в произведении Шекспира «Как вам это понравится» [4]. Живущий в изгнании герцог находит Арденский лес более подходящим местом для жизни, говоря:
«...Этот лес
Не менее ль опасностями полон, Чем лживый двор? Здесь кару лишь одну Адамову мы чувствуем — различье
Рисунок 1. «Мирное Королевство», Эдвард Хикс (около 1834). Холст, масло. Национальная галерея искусств, Вашингтон, США.
Меж временами года. Но когда Зуб ледяной и завыванье ветра Сердитого зимою тело мне Грызут и бьют и наконец заставят От холода дрожать меня — тогда С улыбкою я говорю: «Вот это Совсем не лесть; вот это вкруг меня — Советники, которые отлично Дают понять мне, что такое я». Да, сладостны последствия несчастья; Как мерзостный и ядовитый змей, Оно хранит неоценимый камень Под черепом. И эта наша жизнь, Свободная от суеты и шума, Находит голоса в лесных деревьях И книги в ручейках, и поученья В громадных камнях, и добро во всем».
Очевидно, Шекспир не был натуралистом. Пожалуй, самым известным выражением романтического взгляда на природу, характерного для искусства XIX века, является картина Эдварда Хикса 1834 года «Мирное царство». Хикс был наивным художником, и его искаженная пространственная перспектива ставит в один ряд и домашних животных, и крупных хищников. У его тигра тело лошади, и становится ясно, что Хикс никогда не видел льва. На картине есть сходство со средневековой иконографией, заставляющее воспринимать всех животных как священные образы. Ребенок-херувим гладит нос леопарда, а лев дружно сидит между волом и ягненком. Все они пребывают в долине реки Гудзон в период ранней осени. Образ зачаровывает, представляя собой более умеренную версию картин Руссо.
Требуется всего лишь минута созерцания картины Хикса, чтобы понять, что ее нереалистичность заключена не столько в своеобразии изобразительной техники, сколько в содержании. В представленном на картине мирном королевстве все, по-видимому, голодают, сначала хищники, а затем, из-за нарушений пищевой цепочки, и все остальные. Ягненок должен быть съеден. Экологи, я полагаю, знают это лучше всех. Итак, что же может
объяснить необычную картину реальности, которую создал человек, грубо нарушив законы функционирования системы природной жизни?
Возможно, эта картина реальности тесно связана с определенным видом мифологии, которая ставит человеческие существа в позицию Адама и Евы, как имеющих «владычество над полевыми зверями и птицами небесными». Но более фундаментальным, чем мифология человеческой исключительности, может быть факт рефлексирующего сознания: тот факт, что мы познаем животных, а они не познают нас. Это может объяснить, кто на земле «босс». Все те законы, которые мы формулируем в биологии, антропологии, социологии и даже космологии, кажется, утверждают особую нишу человека в животном мире, экологии, планетарной жизни и Вселенной. Природа настолько не терпит пустоты, что вне магматических камер нет ни одного безжизненного места ни под землей, ни на земле, ни над ней. От дна океана до вершин Анд жизнь — не исключение, а правило. С точки зрения Дарвина, если бы людей не существовало или они внезапно исчезли, возник бы еще один могущественный хищник, потому что это то, чем мы являемся, чтобы заполнить нишу. При любом подходе к пониманию человека мы должны признать необходимость эстетического восприятия природы. Это та работа, которую мы должны осуществить, чтобы обеспечить свое существование в мире природных форм.
Левин предполагает, что пересмотр мифа о Гее, Хроносе и красоте, рожденной от инцеста и насилия, может стать одним из способов расширения воображения, с помощью которого мы понимаем наш опыт природы. С точки зрения художника я могу признать, что разнообразие изображений реальности расширяет творческие возможности ее постижения. Однако как практикующий терапевт экспрессивных искусств я уверен, что недостаток воображения, характеризующий наше отношение к природе, на самом деле не проблема. Разве есть что-либо более фантастическое и отклоняющееся в своем нереалистичном отношении к природе, чем представление о мирном царстве природы? Конечно, работая в области воображения, мы осознаем ценность метафоры. Но заменяя одну мифологическую перспективу другой или пытаясь
сочетать их, мы не решаем основную проблему отношений с природой. Добавление мифологии похоже на смену линз. Встреча с реальностью означала бы убирание линз.
Необходимость эстетического восприятия мира природы
.................................О
Наиболее интересным и (на мой взгляд) полезным в нашем восприятии мира является его чувственное постижение. За некоторыми исключениями для меня как специалиста в области экспрессивной терапии основная задача заключается в том, чтобы помочь клиенту раскрыть и заново обрести для себя эстетическую связь с природой посредством актуально переживаемого, чувственного опыта. Понимание того, как важно помочь себе и другим научиться переживать эстетически окрашенное чувственное взаимодействие с миром, является первым шагом к тому, чтобы воспринимать природу как нечто большее, чем метафорическая конструкция или проекция самости. В то время, когда экологический баланс зависит от действий нашего вида, необходимо отказаться от некоторых старых идей.
Мы должны отложить в сторону идею о том, что мы отправляемся в природу или в пустыню с намерением «найти себя». Это одна из тем в литературе по экопсихологии. Следует признать, что в этой идее есть смысл, поскольку нам свойственно представлять природу как своего рода зеркало для психики, метафорическое отражение нашего внутреннего опыта. Однако это приводит к иллюзорной встрече с природными объектами, не позволяя с должной полнотой и интенсивностью пережить их на эстетическом и чувственном уровне. Такие встречи могут быть полезными и даже целительными, обогащая наши представления о себе, но не представления о природе.
В своих работах по восприятию Морис Мер-ло-Понти переосмысливает встречу с миром как синестетическое, двунаправленное общение. Ни мир, ни мы сами не являемся друг для друга проекциями или фантазией. По мнению Мерло-Понти, мы находимся во плоти мира [3] и поэтому мы не можем
создавать каких-либо представлений о себе, не опираясь при этом на переживание своей воплощенности во плоти мира. Пребывание в чувственном, воплощенном взаимодействии с миром означает, что существует разница между сосной и лиственницей или вороной и сорокой, независимо от того, замечаем мы это или нет. В той степени, в которой мы лишаем себя богатства и точности эстетического, чувственного постижения мира природы, мы ослабляем нашу связь с ним, эмпатический отклик на мир и его знание.
Если мы хотим иметь подлинную эстетическую связь с природой, мы должны перестать воспринимать природу как совокупность метафор. Жизнь может быть как река, но реки столь же различны, как и снежинки. Может быть создан образ древа жизни или семьи, и он не обязательно должен представлять собой изображение дерева определенной породы. Зато реальные деревья имеют вполне конкретные свойства. У одного ствол изогнут, у другого — прямой, у третьего расколота кора, у четвертого — корни у основания образуют причудливый узел. Отличительной чертой феноменологического наблюдения является специфика. Эстетическую встреча основана на признании ценности, значимости и уникальности любого объекта и опыта встречи с ним.
Ценность эстетического постижения природного объекта, переживание которого ограничено временем и остротой наших чувств, превосходит ценность любой воображаемой конструкции, которую мы могли бы сформулировать. Рисование на пленэре — это лишь самый простой способ работы на природе, связанный с ее эстетическим постижением. Когда мы откладываем художественные материалы в сторону и позволяем природному окружению стать контейнером, материалом и предметом для его феноменологического исследования, чувственный мир открывается нам как почти неограниченный ресурс для творчества.
Восприятие как сотворение
.................................о
Мы находимся в эстетических и творческих отношениях с миром. Мы воспринимаем вещи вокруг нас, и мы делаем это, чувственно
погружаясь в них и с сосредоточенным вниманием. Мы постигаем их, ориентируясь на аттракторы. Мы узнаем о ландшафте как второй стороне своего диалога с миром на основе распознавания особого движения, звука, цвета или иного ощущения, которые привлекают наше внимание. Мы можем обращать внимание на эти чувственные характеристики среды и реагировать на них. Вспоминая сочинения Мерло-Понти, мы можем признать, что в диалоге с миром мы не всегда являемся ведущими, но мир «ведет» нас, и не только мы выбираем объекты окружающей среды, но и они «выбирают нас».
Существует определенная странность в идее, что нас выбирают образы и события в нашем взаимодействии с миром. Эта концепция кажется странной, потому что она находится в противоречии с широко распространенной установкой, что мы являемся авторами нашего собственного опыта. Это, в свою очередь, связано с нашей склонностью делать опыт значимым. Одним из артефактов сознания является тенденция ретроспективно приписывать собственным ответным реакциям определенный смысл. Другими словами: сделав что-то, мы обычно можем найти готовое объяснение, почему мы это сделали. Но на практике мы неосознанно реагируем, например, на крик ребенка или жужжание мухи, выделяя их среди множества стимулов. Мы реагируем на некоторые стимулы более эмоционально, чем на другие, придавая им относительно более значение, и это, в свою очередь, стимулирует наше воображение.
Мы выбираем, выражая свои предпочтения через внимание. Этот выбор является ключом к пониманию эстетической встречи с опытом мира. Когда мы смотрим, мы действуем и «создаем» реальность. Несмотря на то что мы не всегда формируем среду физически, мы постоянного осуществляем эстетический выбор так же, как когда мы участвуем в процессе создания произведений искусства. И конечно же, как и в художественно-творческом процессе, в процессе такого эстетического восприятия реальности есть сюрпризы. Наше внимание захватывает странная деталь или внезапное изменение в среде. В сотрудничестве с нашим окружением опыт эстетического постижения мира появляется как результат
нашего диалога с ним как эмержентный феномен. Чтобы переосмыслить наши эстетические отношения с природой, мы должны понять сложность и длительность погружения в ее чувственную ткань в течение всей жизни, протекающего в форме совместного творческого диалога. Мы должны признать, что то, что мы видим и переживаем как эстетический феномен, зависит не только от того, что объективно существует, но и от того, что мы выбираем, и что нас тоже выбирают.
Если мы ограничены субъективной точкой зрения на мир, обесценивает ли это феноменологический подход? Ни в коем случае. Последствия субъективности очевидны, но не исключают способности видеть реальность. Когда я смотрю с клиентом на картину в студии и указываю на желтую полосу на картине, он видит ее, потому что это факт физического мира. Когда мы проводим сеанс на природе, мое восприятие среды может отличаться от восприятия клиента, например, такой детали среды, как валун. Тем не менее ни один из нас не пройдет мимо него, как будто его не существует. Феноменологический подход имеет большую ценность, если мы не путаем наши усилия, связанные с чувственным, эстетическим постижением среды, с поиском фактов или правды — того, что «очищено» от субъективных наслоений.
Будь здесь и сейчас
.................................О
Очевидной причиной страданий в человеческой жизни является неспособность «оставаться в настоящем». Поскольку наш рассказ о себе постоянно присутствует и кажется, не зависящим от места, наше существование оказывается оторванным от среды, в которой мы в конкретный момент времени находимся. Это становится особенно эндемично во времена вездесущей сотовой телефонии, высокоскоростного интернета и стремительного развития технологических устройств, разработанных, чтобы позволить нам приблизиться к вездесущности. Однако и мы, и наши клиенты выходим из вездесущей виртуальной среды, среды безупречного повествования о мире, испытывая нарастающий голод встречи с миром «здесь и сейчас». Тем не менее не всегда легко вырваться
за пределы вездесущей виртуальной среды, чтобы эстетическая встреча могла начаться всерьез. В такие критические моменты феноменология оказывается ограниченной, поскольку может проявляться инерция привычного восприятия среды, нивелирующая внимание к ощущениям и эмоциональным реакциям.
Феноменологическая встреча с миром требует перестройки восприятия. Мы должны замедлить свой бег. Мы должны открыть каналы чувственного восприятия и прийти в состояние тишины и покоя, очистить поле восприятия от собственной болтовни, шороха нашей одежды и звуков наших шагов. В тишине острота восприятия возрастает. Мы начинаем воспринимать более широкий диапазон окружающих звуков. Наше зрение становится более острым, а наше понимание деталей — более тонким. Развивается наша способность замечать изменения вокруг. Нам нет необходимости оставаться неподвижными. Медленная и тихая ходьба дает нам информацию о нашем ощущающем и чувствующем среду теле, поскольку оно «раскрывает» пейзаж. Я часто начинаю сеансы, приглашая клиентов совершить прогулку, предусматривающую моменты неподвижности в качестве ответов на аттракторы в окружающем мире. Этот вид присутствия в среде в состоянии неподвижности или медленного движения может быть ошибочно принят за погружение внутрь себя и уход от контакта с реальностью. На самом деле все совсем наоборот. Открытие каналов чувственного восприятия означает не только повышенное внимание к картине ощущений и чувств, но и более качественное и целостное восприятие окружающей среды.
Это не метафорическое и не метафизическое утверждение, но констатация особенностей функционирования нашего тела и мозга в процессе их взаимодействия со средой. Информация распространяется по сети нейронов из каждой области тела, обеспечивая целостное переживание внутренней и внешней среды, перерабатываясь на основе синхронизации деятельности мозга со средовыми феноменами. Неподвижность с одновременной настройкой на средовые феномены как бы «расширяет» нейронную сеть.
Что касается причины такого подхода к восприятию мира, достаточно сказать следующее: если мы не постигаем мир чувственно, эстетически, мы вряд ли можем на него повлиять, формируя его в соответствии с нашим опытом. Если мы не замечаем и не чувствуем мир, не переживаем его эстетически, мы не может вдохновляться и не можем его защитить. Это основная идея эко-эстетики, состоящая в том, что наше отношение к миру формируется эстетически, и в основе его эстетического восприятия лежит чувственный опыт его феноменологического постижения. Я потратил десятилетие своей жизни на то, чтобы преодолеть установки моей культуры с характерными для нее многочисленными мифами об отношениях человека и мира природы. Я боролся с тиранией поспешных объяснений и упреждающего смысла как в художественной студии, так и на лоне природы. Я приобрел неуверенность, любопытство и искреннее почтение к реальному опыту переживания среды. И, что самое важное, я обрел уверенность в том, что у меня есть неоспоримое, неотъемлемое право быть человеком в реальном и хрупком мире с его нарушенным экологическим равновесием. Знание того, что переживание мира природы в конкретной среде бесконечно сложнее, богаче и красивее, чем любая история, которую я могу рассказать о нем, руководствуясь объективным знанием о нем, заставляет меня возвращаться к тому, что меня окружает, медленно и надежно вплетая свое тело и психику в богатый гобелен реальности.
Благодарности
.................................о
Я хотел бы поблагодарить Герберта Эбер-хардта за идею о задержке создания смысла, Стивена К. Левина и Паоло Дж. Нилла за базовую концептуальную основу интермодальных экспрессивных искусств, в том числе концепцию лиминальности и опыта переживания мира, за мое приобщение к идеям Мерло-Понти и Хайдеггера. Термин «эко-эстетика» был введен мной в процессе работы над магистерской диссертацией как основанный на эстетическом опыте, отражая мои попытки выйти за рамки представлений экопсихологии.
Литература
^^ ••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••
1 Emerson R. W. Nature. — Boston: James Monroe and Co, 1836/1968
2. Hicks E. The Peaceable Kingdom (1834). Painting reproduced with permission from the Worcester Art Museum, Worcester, Massachusetts.
3. Merleau-Ponty M. Phenomenology of perception. — London: Routledge, 1962 (original published in 1945).
4. Thoreau H. D. Walden and civil disobedience. — New York: Signet Classics, 2004 (original published in 1854).
Послесловие
.................................о
Эта статья была первоначально опубликована в 2009 году в «Поэзис: журнал искусств и коммуникации», том 11. Она была написана в ответ на приглашение Стивена К. Левина, в котором высказывалась мысль о том, что отношения с природой страдают от отсутствия жизнеспособной метафоры. В то время я не мог с этим не согласиться. Я до сих пор во многом согласен с данным утверждением Левина. Многим людям очень трудно вступить в феноменологическую связь с процессом, который мы называем миром, и прошедшее десятилетие предоставило достаточные доказательства опасности этого феноменологического разрыва.
С 2009 года экологическая политика в значительной степени по-прежнему отодвигает на второй план необходимость взятия под контроль совершенно необузданного и политически поддерживаемого капитализма. Существующее проиндустриальное законодательство и явный дефицит законодательной базы, регулирующей природопользование, продолжают двухвековую устойчивую индустриализацию, основанную на постоянном росте, безудержном потреблении и неограниченной прибыли для все более узкой элиты. Стяжание личного богатства и сопутствующих ему привилегий ставится выше заботы об окружающей среде и общественном благе, таком как доступное пространство, прилегающая «зеленая» среда обитания, чистый воздух и вода.
Основанное на эксплуатации природных ресурсах развитие и потребление, а также глобальная маргинализация природоцен-трированных культур поставили глобальные экологические системы в беспрецедентно
опасное положение. Быстрое глобальное потепление продолжает существенно менять погодные условия. Загрязнение растет в подавляющем большинстве стран, как развитых, так и развивающихся. Обедневшие люди и переживающие стресс дикие животные вынуждены вступать в деструктивный контакт из-за усиливающегося социально-экономического давления на жизненную среду.
С учетом данных условий, появление такого нового, высоковирулентного зоонозного заболевания, как COVID-19 в декабре 2019 года, является весьма закономерным. Оно является предсказуемым последствием политики, которая постоянно игнорирует потребности растений, животных и земли. То, что многие люди во всем мире находят пандемию шокирующим и сюрреалистическим событием, подтверждает тот факт, что, когда речь идет о прогнозировании последствий долгосрочной деградации окружающей среды, воображение как основа для спасения человечества дает сбой.
Наблюдения за природой также, увы, ущербны и не позволяют построить адекватную картину реальности, в которой интересы среды и человека могли бы быть согласованы. Первый урок для человечества 2020 года должен научить нас тому, что мы должны «натурализовать» наши отношения с природой и перестать удивляться тому, что они развиваются новыми и смертоносными способами, в которых явно просматривается ответ природы на действия человека. Следует рассмотреть последствия COVID-19 для глобальной окружающей среды. Пандемия улучшила выживаемость практически всех экосистем на Земле для каждого существующего типа растений и животных, за исключением людей. Можем ли мы и далее позволить себе видеть
человеческую привилегию такой, какой она доселе была, то есть злой по природе, даже если не по намерению? Можем ли мы увидеть последствия нашего влияния на жизненную
среду во времени для того, чтобы сохранить свое место под солнцем?
Уэс Честер 18 мая 2020 г.
Ссылка для цитирования
О........................................................................
Честер У Эко-эстетика ягненка, миф о миролюбивом царстве и почему агнец должен умереть // Экопоэзис: эко-гуманитарные теория и практика. — 2020. — T. 1, № 2. [Электронный ресурс]. — URL: http://ecopoiesis.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 «Библиографическая ссылка» (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] — дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
Chester W. Lamb eco-aesthetics, the myth of the peaceable kingdom and why the lamb must die // Ecopoiesis: Eco-Human "tteory and Practice. — 2020. — Vol. 1, №2. - URL: http://ecopoiesis.ru.
