CC BY
4Е. А. Боровская
Е. А. Сабанеев - историк искусства, архитектор, педагог
В статье рассматривается деятельность Евгения Александровича Сабанеева (1847-1919) - архитектора, преподавателя истории искусств в Академии художеств, директора Петербургской Рисовальной школы для вольноприходящих. Отмечена его роль как педагога и автора систематического курса лекций по истории мирового и русского искусства, много сделавшего для развития отечественной художественной культуры. Привлекается ряд никогда ранее не публиковавшихся документов и иных архивных материалов.
Ключевые слова: история русского искусства; Академия художеств; Санкт-Петербургская Рисовальная школа; художественное образование.
E. A. Borovskaya E. A. Sabaneev - the Historian of Art, Architect, Teacher
In clause one of the parties of activity E. A. Sabaneev (1847-1919) - architect, teacher of a history of arts in Academy of Fain Arts and the director of St. Petersburg Drawing School is considered. His role as teacher and author of the regular rate of lectures on a history of the world and Russian art a lot of which has made for development of domestic art culture is marked. A number never of earlier published documents and other archival materials are involved. Key words: history of Russian art; Academy of Fain Arts; St. Petersburg Drawing School; training of the young artists.
История русского искусства XIX в., а тем более второй половины века представляется едва ли не досконально изученной. Вместе с тем ряд аспектов художественного процесса и художественной жизни, причем не только второстепенных, и даже целые проблемные области, не нашли пока достаточного освещения. Это касается, в частности, истории искусствоведческой и в особенности педагогико-искусствоведческой мысли XIX и начала XX столетия.
Одна из колоритных и характерных фигур русского искусствоведения и художественной педагогики - Е. А. Сабанеев. Не то чтобы Сабанеев забыт историей искусства, однако его имя известно довольно узкому кругу специалистов, и известно преимущественно из тех источников, где Сабанеев представлен далеко не полно и далеко не объективно. Последнему есть немало причин, хотя бы та, что Сабанеев отличался сложным и вздорным характером. Помимо иных поводов, это послужило причиной его глубокого конфликта с кругом Александра Бенуа и кругом Н. К. Рериха - весьма разными художническими союзами, однако именно теми, мнение которых часто принимается (по разным причинам и разными, но весьма влиятельными кругами искусствоведов) за истину в последней инстанции.
В нашу задачу не входит то, что называется восстановлением исторической справедливости. Хотелось бы показать фигуру Сабанеева по возможности полно (насколько это удастся в рамках небольшой статьи), в той творческой среде, которой он принадлежал, и в том историко-художественном контексте, в котором осуществлялась его деятельность.
Евгений Александрович Сабанеев родился в 1847 г. в Петербурге. Он происходил из старинной дворянской фамилии, ведущей родословную с XV в., от ордынского хана Сабана Али, сын которого мурза Сабан Алей перешел из Золотой Орды на службу к великому князю Василию Темному. Представители рода Сабанеевых отличились на многих поприщах - от военного до научного [13]. Е. А. Сабанеев закончил как архитектор Академию художеств, в период учебы был отмечен второй серебряной медалью
за проект конференц-зала Академии «с парадною лестницею и сенями» (1868) и первой серебряной медалью за проект «императорского охотничьего замка» (1870), второй золотой - за проект православной церкви «о трех отдельных приделах для кладбища» (1871) [6, с. 399]. Сабанеев отказался от участия в конкурсе на первую золотую медаль и предпринял, за собственный счет, двухлетнюю поездку по Европе, где изучал историю искусства (слушал лекции в Дюссельдорфе, Гейдельберге и Париже). С 1872 по 1880 г. Сабанеев числился архитектором при главном артиллерийском управлении, участвовал в организации московской Политехнической выставки (1872), в 1887 был назначен на пост инспектора работ по Исаакиевскому собору. Звание классного художника второй степени получил в 1873 и первой степени - в 1875 г. (последнее - за проект «римско-католической церкви для кладбища»). С 1878 г. начал преподавать историю искусств в Академии художеств, в 1879 г. получил звание академика.
Студентом Академии Сабанеев изучал историю искусств под руководством И. И. Горностаева. Горностаев упоминается сегодня, прежде всего, как архитектор - автор, в частности, «Зала Фауста» в Публичной библиотеке. Роль его как историка искусства едва ли не забыта. В источниках же XIX в. можно встретить весьма высокие оценки, касающиеся научной и педагогической работы Горностаева. Он был автором первого систематического курса истории искусства для студентов Академии художеств. Его литографированные лекции с собственными иллюстрациями отмечены престижной Демидовской премией (1862) [2, л. 17].
Сабанеев как преподаватель следовал методе Горностаева, подготовив литографированные издания по своему предмету с собственными рисунками. Педагогическая работа стала главным делом его жизни.
С 1879 г. параллельно с работой в Академии Сабанеев начал преподавать в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, куда был приглашен «для чтения лекций об искусстве, а также для занятий в классе акварелей с натуры и сочинения рисунков» [1, л. 137]. Вскоре он возглавил этот класс (его так-
же называли классом композиции), основанный в 1870 г. Горностаевым. В этом отношении Сабанеев вновь оказался пусть и не прямым наследником, но, безусловно, продолжателем дела своего учителя по Академии. В известной мере «по следам» Горностаева Сабанеев принял на себя в Школе и преподавание курса истории искусства (после смерти Горностаева, в 1874 г. его классы в Рисовальной школе принял архитектор академик М. Е. Месмахер; в 1878 г. его сменил недавний выпускник Академии художеств Л. Н. Бенуа). Классу сочинения рисунков Общество поощрения художеств (ОПХ) придавало особое значение: в нем выполнялось большинство выставочных работ и престижных заказов. Успеху данного класса Сабанеев прежде всего обязан назначением на пост директора Рисовальной школы. Назначение состоялось 1 марта 1881 г., и в должности директора Сабанеев пробыл 25 лет [2, л. 15].
Основанная в 1839 г. и пережившая ряд трансформаций, Рисовальная школа в начале 1880-х гг. находилась на пике успеха. Число учащихся превысило тысячу человек. Школа, находившаяся в здании ОПХ на Большой Морской (ныне здание Санкт-Петербургского Союза художников), располагала собственными просторными, хорошо освещенными помещениями, богатой библиотекой, учебный процесс был в должной мере обеспечен дидактически, в том числе и коллекцией Художественно-промышленного музея, который на начальном этапе формировался именно для нужд Школы. Среди педагогов были крупные художники, многие из них одновременно преподавали в Академии. В Школе в свое время учились снискавшие заслуженную славу крупные мастера. Школа активно развивала художественно-промышленное направление подготовки учащихся. С этим учебным заведением, с его основателем К. Х. Рейссигом, а затем с деятельностью уделявшего Школе огромное внимание секретаря ОПХ Д. В. Григоровича, с педагогической работой И. И. Горностаева, с основанием и развитием Художественно-промышленного музея закономерно можно связать изменение отношения к художественным ремеслам и декоративно-прикладному искусству, обретение им полноправного творческого статуса.
Успех Школы ко многому обязывал Сабанеева. Оказался ли новый директор, так сказать, на высоте задачи? В том, что Школа, в особенности в 1890-х гг. и в первые годы XX в., начала отставать от потребностей художественного процесса, в том, что методические и в целом педагогические принципы не обновлялись в должной мере, безусловно, Сабанеева можно упрекнуть. Однако его роль в руководстве Школой была хотя и существенной, но все же никак не решающей. Школа, в значительной степени зависимая от ОПХ в материальном отношении, организационной самостоятельности была лишена практически полностью. Педагогическое руководство Школой постепенно утрачивало коллегиальность (педагогический совет в течение двадцати лет работал формально, собираясь дважды в год перед отчетными выставками). Вместе с тем нельзя говорить о том, что учебный процесс был пущен на самотек. Хотя преподаватели и пользовались свободой в выборе методики и дидактических приемов, но обязаны были выполнять учебную программу. Иное дело, что программа в полной мере контролировалась Обществом поощрения, преследовавшим свои собственные цели.
Школа в период директорства Сабанеева являлась для ОПХ, прежде всего, фактором престижа и инструментом влияния на художественную ситуацию. В иных, кроме образовательного, аспектах художественного процесса Общество определенно сдавало свои позиции. Осознавая это, руководство ОПХ уделяло Школе значительное внимание, но было более склонно к поддержке устоявшихся форм и методов ее деятельности, обеспечивших успех в предшествующие годы, нежели к каким-либо серьезным преобразованиям. Субъективный фактор при этом был, разумеется, весьма существен, однако, скорее, здесь более верным будет усмотреть влияние коллективной субъектности самого Общества поощрения, чем индивидуальной воли тех или иных членов его руководства, в том числе и Сабанеева.
Следует, безусловно, отметить, что Сабанеев многим был обязан ОПХ. Став директором Школы, а затем и членом Комитета Общества поощрения художеств, он сблизился с весьма влия-
тельными лицами (председателем ОПХ была член императорского дома принцесса Евгения Ольденбургская, в руководство входили представители высшей аристократии, видные государственные чиновники, богатейшие представители делового мира). Преданность Сабанеева ОПХ приобретала подчас анекдотические черты. Александр Бенуа в воспоминаниях приводит характерный эпизод. Сабанеев в форме, выходящей за пределы приличия, выразил неудовольствие тем, что на страницах «Мира искусства» Бенуа позволил себе критически отозваться об устроенной ОПХ выставке французской живописи: «Сабанеев... отвел меня в сторону и с тоном „начальника, делающего выговор подчиненному", произнес <.> : „Как вам не стыдно. Вы получаете жалование от императорского 'Общества поощрения' и позволяете себе так о нем отзываться"» [3, с. 386-387]. Случился скандал, результатом которого стало то, что Бенуа ушел с поста редактора издаваемого ОПХ сборника «Художественные сокровища России» (Сабанеев входил в редакционную комиссию сборника). Отставка Бенуа, пожалуй, была более значительной для ОПХ потерей, нежели моральный ущерб от статьи в «Мире искусства».
Бенуа далеко не одинок в своем неприязненном отношении к Сабанееву, однако, заметим, никто из мемуаристов, оставивших свои нелестные отзывы, не подвергает сомнению его профессиональную компетентность как историка искусства. Именно Сабанеев продолжил и развил заложенную Горностаевым традицию серьезного преподавания в Школе историко-художественных дисциплин. Помимо общей истории искусства, в Школе преподавалась история орнаментов, проводились занятия на стилизацию. Литографированные пособия по истории искусства, которые готовил Сабанеев для студентов Академии и учащихся Школы, были заметным явлением в отечественном искусствознании своего времени [11]. Нехватка серьезной искусствоведческой литературы на русском языке оставалась существенной до конца XIX в., и работы Сабанеева во многом заполняли существующие лакуны. Сабанеев не скрывал компилятивного характера этих работ, но он пользовался солидными источниками, и пособия
вполне отвечали потребностям времени и их практической учебно-методической функции. Именно Сабанеевым впервые на русском языке были опубликованы материалы, например, об искусстве доколумбовой Америки, о традиционном африканском искусстве, о буддийской архитектуре и т.д. [10]. Следует отметить и достоинства выполненных Сабанеевым иллюстраций, которые свидетельствуют о его высоком мастерстве рисовальщика и продуманной дидактической концепции: избираемые ракурсы в архитектурных зарисовках наиболее полно и выразительно демонстрируют особенности изображаемых сооружений, существенным образом дополняя тексты.
Перу Сабанеева принадлежит «Курс начального рисования» [7]. Основанный на методике Сапожникова, этот курс адресуется общеобразовательным учебным заведениям, однако, как можно предполагать, этот же курс использовался педагогами Рисовальной школы в начальном обучении, в особенности в пригородных отделениях. Сабанеев в этом пособии предстает как серьезный методист. Пособию предпослано краткое предисловие, где автор отмечает: «...в обществе все более и более устанавливается взгляд на рисование как на предмет общего образования. Курс рисования в данном случае имеет целью не приготовлять из учащихся художников, а развивать лишь глаз и руку рисующего, т.е. приучать глаз видеть сознательно, а руку быть послушною и через то делать ученика способным изображать на бумаге желаемый предмет понятно и по возможности правильно» [7, с. 1]. Сабанеев указывает, что в основу его курса положена методика Сапожникова, которую он считает одной из наиболее эффективных для начального обучения. Курс разделен на четыре части: 1) рисование прямолинейных фигур; 2) рисование криволинейных фигур; 3) рисование листьев, цветов и орнаментов; 4) объяснение начальных правил перспективного рисования с натуры. К каждому разделу прилагаются таблицы - всего 72. Таблицы довольно крупного формата, весьма выразительные. Сабанеев пишет в предисловии: «При занятиях с учащимися, руководитель должен принимать в соображение его способности
и успехи. Нет непременной необходимости, чтобы он воспроизводил все имеющиеся в курсе оригиналы. При этом должно быть лишь настолько требовательным, чтобы излишнею педантичностью не отбить у учащегося охоты и интереса к делу». С точки зрения современных ему методических представлений, Сабанеев занимает передовые позиции - оригиналы нужны лишь затем, чтобы развить «глаз и руку», а далее «сознательно рисовать фигуры и орнаменты с натуры». Использование пособия Сабанеева, например, в пригородных отделениях Рисовальной школы (где преимущественно обучались дети мастеровых и молодые ремесленники) могло принести значительную пользу, с учетом практических запросов учащихся, которым необходимо было как можно скорее приобрести именно навыки копирования и технического рисования.
Представляется, что негативная оценка деятельности Сабанеева в Рисовальной школе, которую можно встретить в литературе, не вполне справедлива, но весьма показательна именно в своей необъективности. Попробуем установить истоки такой оценки.
Школа постоянно расширялась; число учащихся возрастало. Работы учеников были отмечены дипломами и медалями ряда выставок, в том числе международных. Успехи учеников самого Сабанеева по композиционному классу несомненны. В художественно-промышленном отделении возникали новые направления подготовки, а традиционные трансформировались и технически оснащались. Сабанеев организовал и возглавил класс майолики - техники, особо востребованной в свое время, в том числе стилем модерн, который формально в Школе не поощрялся. При активном участии Сабанеева были открыты пригородные отделения Рисовальной школы и практические мастерские в Демидовом переулке (лепная, литографская, печатная, декоративно-малярная и др.) [8, с. 74]. В заслугу Сабанееву, безусловно, следует поставить то, что все годы его директорства в Школе был весьма сильный педагогический коллектив, а многие приглашенные Сабанеевым преподаватели продолжили работу и после того, как он оставил свой пост, причем это были
известные художники и педагоги, которые обеспечили дальнейший успех Школы уже под руководством Н. К. Рериха, сменившего в 1906 г. Сабанеева в должности директора.
И здесь нельзя не отметить, что наиболее резкие отзывы о Сабанееве происходят из круга Рериха. Показательны в этом отношении мемуары П. П. Гнедича «Книга жизни». Они были опубликованы в 1929 г., уже после смерти автора, и в 2000 г. перепечатаны издательством «Аграф» [5]. Переиздание явно не выдерживает критики, изобилует опечатками, снабжено весьма поверхностным комментарием, однако на него стали охотно ссылаться в историко-культурных исследованиях. Приведем характерный фрагмент, касающийся вступления Рериха в должность директора Рисовальной школы и сравнения его с предшественниками: «Процветание великого дела зависит от человека, стоящего во главе его. Пока во главе рисовальной школы Общества стоял Яковлев, она процветала. Когда директором школы стал Сабанеев, она утратила свое значение. В 1906 году вступил в должность директора Н. Рерих и оживил это дело» [4, с. 319-320]. В тексте воспроизведена ошибка из первого издания (фамилия предшественника Сабанеева на посту директора Школы - Дьяконов) но это, собственно, не столь важно. Важнее, что Гнедич-мемуарист крайне субъективен. В стремлении упрекнуть Сабанеева в некомпетентности он восхваляет его предшественника явно неправомерно (многолетнее изучение истории Рисовальной школы позволяет нам это утверждать). Одновременно и явление Школе нового директора (Рериха) обретает едва ли не провиденциальный ореол. Отношение Гнедича к Сабанееву, вероятно, обусловлено даже личной неприязнью: Сабанеев мог серьезно критиковать «Историю искусств» Гнедича - дилетантское сочинение, которому, впрочем, довелось стать первым отечественным трудом подобного рода.
Мемуары Гнедича создавались, по всей вероятности, не ранее 1910-х гг., т.е. тогда, когда сам мемуарист был тесно связан с Рерихом и ОПХ. Заметим, впрочем, что воспоминания Гнеди-ча в части, касающейся Сабанеева, содержат наиболее мягкие
оценки по сравнению с иными, исходившими от самого Рериха и его окружения.
Многочисленные неприязненные отзывы о Сабанееве рассеяны в трудах Александра Бенуа. Любопытно в связи с этим указать на следующее обстоятельство. Весной 1908 г. Сабанеев и Бе-нуа конкурировали за право вести курс истории искусства Возрождения в Высшем художественном училище. Академия предпочла Сабанеева. Так что компетентность последнего как историка искусства и педагога была подтверждена и после его ухода из Рисовальной школы, а у Бенуа появились дополнительные основания быть нерасположенным к Сабанееву.
Однако основной причиной неприязни к Сабанееву была его деятельность в Рисовальной школе и в ОПХ. Школа и Общество в конце XIX - начале XX в. являлись местом столкновения очень многих интересов в отмеченной серьезными противоречиями художественной жизни. Сабанеев, адепт и апологет ОПХ, вступал в постоянные конфликты с влиятельными художническими группировками. Кроме того, на Сабанеева распространялось и отношение художественного Петербурга к видному деятелю ОПХ М. П. Боткину - фигуре, одиозной для многих.
Сабанеев, человек, безусловно, недюжинный и небесталанный, прекрасно образованный, преданный своему делу, оказался своего рода заложником художественной ситуации и собственного положения в данных обстоятельствах. В отличие, например, от Месмахера, который, став директором Училища Штиглица, не оставил собственного архитектурного творчества, Сабанеев, возглавив Рисовальную школу, практически полностью ушел в педагогическую работу. Однако эта сосредоточенность на деятельности Школы одновременно означала и полную зависимость от ОПХ. Но Сабанеев сознательно сделал свой выбор. Едва ли в таком выборе преобладали соображения меркантильного характера: в 1880-е гг. спрос на архитектурные работы был весьма велик, и он мог рассчитывать на выгодные и престижные заказы. Наверное, немаловажным было то, что пост директора Школы подразумевал вхождение в состав руководства ОПХ, но главным было
стремление к педагогической деятельности: работа в классе сочинения рисунков и лекции по истории искусства оказались на первом этапе весьма успешными, и Сабанеев не собирался останавливаться на достигнутом. Он, вступив в должность еще довольно молодым и энергичным, планировал (как свидетельствуют первые годы его работы на посту директора) и некоторые реформы, но ситуация к тому не располагала: Рисовальная школа находилась на гребне успеха, выполняла престижные заказы, пользовалась благосклонностью двора - какие-либо серьезные нововведения едва ли могли показаться обоснованными. А далее, с годами, возникали разного рода неотложные повседневные заботы, росло число учащихся, что требовало постоянного пересмотра расписания занятий и расширения классов. Последовал 50-летний юбилей Школы, затем 70-летний юбилей ОПХ, проводились перестройки помещений на Большой Морской - накапливалась инерция, преодолеть которую Сабанеев в одиночку не смог бы, а Общество поощрения с преобразованиями Школы никак не торопилось. Субъективный фактор здесь нельзя не принимать во внимание, но и нельзя ограничиваться только им. Поэтому фигура Сабанеева представляется весьма характерной и в личностном отношении, и в отношении той, не всегда вызывающей сторонние симпатии роли, которую ему довелось сыграть в ОПХ и в Рисовальной школе.
Но следует подчеркнуть: компетентность Сабанеева-искусствоведа под сомнение ставить не приходится. Далеко не малозначительным (хотя не слишком обширным) представляется и наследие Сабанеева-архитектора. Еще до прихода в Рисовальную школу, а также в первые годы своего директорства Сабанеев выполнил ряд интересных архитектурных работ (дом Чернова в Москве, вилла князя Грузинского во Владимирской губернии, часовня Нарышкиных на кладбище Александро-Невской лавры). Затем архитектура в почти полной мере была вытеснена заботами о Школе. Вместе с тем Сабанеев принимал участие в обсуждении и корректировке проекта И. С. Китнера по реконструкции здания ОПХ на Большой Морской в 1890 г. [9, с. 9]. Интересная
деталь: после реконструкции Общество предоставило ряд помещений различным художническим объединениям. А «вновь основавшемуся „Товариществу русских иллюстраторов" . разрешено было собираться для работы в школьном помещении в свободные от классных занятий часы, с допущением присутствовать при этом учащихся в Школе лиц по рекомендации Директора последней» [9, с. 1-2]. Именно Сабанеев и был инициатором этого «допущения», что, несомненно, могло быть полезным для учащихся старших классов, позволяя им в непосредственном общении соприкоснуться с живой практикой художественной жизни.
В 1898 г. по проекту Сабанеева была осуществлена перестройка здания на Английской набережной под особняк князей Тенише-вых (Английская наб., д. 14 - Галерная ул., д. 13). В дальнейшем особняк был продан М. К. Чаплиц и в 1909 г. вновь подвергнут некоторой реконструкции. Супруги Тенишевы жили в этом доме с 1892 по 1903 г., там же размещалась бесплатная студия рисования, организованная княгиней, и бывали знаменитые в городе музыкальные вечера. Сабанеев был в хороших отношениях с Тени-шевой, ценил творческую атмосферу ее дома, неоднократно гостил в ее имении Талашкино [15, с. 131].
Много сил и времени отдавал Сабанеев деятельности в качестве инспектора работ по Исаакиевскому собору, что позволило ему представить соответствующий доклад Третьему съезду русских зодчих [12, с. 200-211].
Сложив с себя обязанности по Школе, Сабанеев продолжал активную деятельность в разных сферах. В 1907 г. был назначен уполномоченным Императорской археологической комиссии по реставрации живописи старинных соборов в Романово-Борисоглебске. Продолжил работу по Исаакиевскому собору, за что был удостоен в 1911 г. чина тайного советника. С 1911 г. состоял в Ярославской губернской ученой архивной комиссии, был членом жюри конкурса на проект памятника Федору Волкову в Ярославле. Напомним, что с 1908 г. Сабанеев читал курс истории искусства Возрождения в Академии художеств; по нашим данным, его преподавательская работа продолжалась, как минимум, до 1917 г.
В разных источниках указываются разные даты смерти Сабанеева: 1913, 1919 и 1920 г. Наиболее достоверен 1919 год - во всяком случае, эта дата значится на надгробии в Александро-Невской лавре. Рядом с Сабанеевым погребена его жена Александра Васильевна, многие годы возглавлявшая Первый дамский художественный кружок [14, с. 233-235].
Современная недооценка заслуг Сабанеева проистекает, прежде всего, из фрагментарного знания художественной ситуации его времени: столь влиятельный фактор художественного процесса, как Общество поощрения художеств, искусствоведением практически не изучен; в минимальной мере известна история Рисовальной школы. Но укажем и еще на одно обстоятельство: историки искусства зачастую некритичны по отношению к субъективным мнениям «изнутри» изучаемой эпохи. Случай с Сабанеевым -выразительнейший тому пример.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. РНБ. ОР (Отдел рукописей). Ф. 78 (фонд Собко), ед. хр. 25, л. 137.
2. РНБ. ОР (Отдел рукописей). Ф. 78 (фонд Собко), ед. хр. 582. «С» Сабанеев.
3. Бенуа А. Н. Мои воспоминания. Т. 2. М., 1980.
4. Гнедич П. П. Книга жизни : Воспоминания, 1855-1918. Л. : Прибой, 1929.
5. Гнедич П. П. Книга жизни : Воспоминания, 1855-1918. М. : Аграф,
2000.
6. Кондаков С. Н. Список русских художников. М., 2002. С.399.
7. Курс начального рисования / Составлен Е. А. Сабанеевым, директором Рисовальной школы Императорского Общества поощрения художеств. Тетр. 1-5. СПб. : ИОПХ, 1900. (Тетрадь 1: 32 с. с чертежами; Тетр. 2: Рисование прямолинейных фигур. [1], 30 с. с ил.; Тетр. 3: Рисование криволинейных фигур. [1], 31-45 с. с ил.; Тетр. 4: Рисование листьев, цветов и орнаментов. [1], 46-60 с. с ил.; Тетр. 5: Начальные правила перспективного рисования с натуры. [1], 61-75 с. с ил.)
8. Макаренко Н. Е. Школа Императорского Общества поощрения художеств. 1839-1914. Очерк, составленный по поручению Комитета Императорского Общества поощрения художеств. Пг., 1914.
9. Отчет ИОПХ за 1891 г. СПб., 1892.
10. Сабанеев Е. А. Индийское искусство: [Лекции]. 30 с. с ил.; Искусство Египта: [Лекции]. 62 с. с ил.; Искусство Центральной Америки: [Лекции]. 16 с. с ил. СПб. : Литогр. братьев Пантелеевых, [1880].
11. СабанеевЕ. А. Очерки истории изящных искусств: Лекции. СПб. : Литогр. братьев Пантелеевых, 1880. (2-е изд. - 1883, 3-е - 1884.)
12. Сабанеев Е. А. Ремонт здания Петербургского Исаакиевского кафедрального собора // Труды 3 Съезда русских зодчих. М., 1905. С. 200-211.
13. Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. М., 2005.
14. Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л. Золотой век художественных объединений России и СССР 1820-1932. СПб., 1992.
15. Тенишева М. К. Впечатления моей жизни. Л. : Искусство, 1991.
