CC BY
141
УДК 930.85 + 2
ДУХОВНЫЕ ЦЕНТРЫ НОВГОРОДСКОГО СТАРООБРЯДЧЕСТВА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ —
СЕРЕДИНЫ XIX В.
И. А. Мельников
SPIRITUAL CENTERS OF NOVGORODIAN OLD-BELIEF IN THE FIRST HALF — MIDDLE XIX-TH
CENTURY
I.A.Mel'nikov
Гуманитарный институт НовГУ, potep_88@mail.ru
На основе не привлекавшегося ранее архивного материала освещается история развития духовных центров новгородского старообрядчества в первой половине — середине XIX в. Особенное внимание автор уделяет связям новгородских староверов со старообрядчеством различных регионов России.
Ключевые слова: старообрядчество, духовные центры, Новгородская губерния, девятнадцатый век
On the basis of previously not attracted to the study archival material highlights the history of the spiritual centers of the Novgorod Old Believers in first half - middle XIXth century. Particular attention is paid to relations between Novgorod Old Believers and Old Believers of different regions of Russia.
Keywords: Old Believers, spiritual centers, Novgorod Province, the nineteenth century
Новгород с первых лет раскола являлся важным очагом сопротивления реформам патриарха Никона. Среди видных деятелей новгородского старообрядчества известен псковский протопоп Варлаам, в 70-х гг. XVII в. основавший в Крестецких лесах пустынь и казненный в 1685 г. [1, лл. 89; 5, 283-284]. В Новгороде же в 1692 и 1694 годах состоялись два староверческих собора, видное место на которых занимал крупнейший деятель староверия Феодосий Васильев, который был родом из «Крестецких преде -лов» [2, с. 31б-318]. Таким образом, Крестцы и Кре-стецкий уезд также с самых первых лет раскола стали на позиции сопротивления реформам [3, с. 111-122]. Наконец, третьим центром новгородского староверия после Новгорода и Крестец являлись Старая Русса и Старорусский уезд. Особенное значение он приобрел после разгрома правительственными войсками в 1722 г. обителей, основанных в Польше Феодосием Васильевым, что заставило значительную часть общины Феодосия поселиться на псковских и старорусских землях [4, с. 41].
Стоит отметить, что учесть количество приверженцев старой веры в XVIII—XIX вв. достаточно сложно. Это вызвано широко распространенной уже в раннем старообрядчестве практикой уклонения от записи «в раскол». Объяснялась эта практика как укрывательством от гонений и экономического гнета (записи в «двойной оклад» и т.д.), так и традиционной настороженностью населения к различного рода переписям. Уже в 1721 г. священник Крестецкого Яма Петр Иосифов уличался церковным начальством в сокрытии «раскольников» и неправильном ведении исповедных росписей [5, стлб. 208-211]. Поручик Иван Коптелов, проводивший в то же время розыск «раскольников» в Новгородской епархии, отмечал, что благодаря такой практике в самом Новгороде старообрядцев официально не значится, однако, имеется масса потайных «раскольников» [5, стлб. 256-257]. Подобная практика сохранялась в староверии и в дальнейшем.
Особенно расходилась официальная и подлинная статистика на Северо -Западных землях, так как
преобладавшие на Северо-Западе федосеевцы постоянно выдавали себя за приверженцев официальной церкви, и только самые упорные и пожилые из них официально значились «раскольниками» [2, с. 375]. Именно поэтому в Новгородской губернии в XIX в. численность старообрядцев варьировалась от 8000 до 70 000 человек [2, с. 374], так что в 1850-х гг. староверы составляли около 11% всего населения губернии, но при этом подавляющее большинство их исповедовало старую веру тайно.
Локальные центры новгородского старообрядчества окончательно оформились уже к нач. XIX в., причем большинство из них сохраняют свое значение и в наши дни. В 1817 г. в Новгородском уезде проживало 3169 душ староверов, не принимавших священства господствовавшей церкви («беспоповцев»), а также чуть больше 70 человек «поповцев», стоявших на более компромиссных позициях и окормлявшихся беглыми священниками «нового поставления» [6, лл. 7- 9]. Основными центрами локального значения являлись ямские села Ям-Мшага и Ям-Бронницы, а также д. Бор на Волхове [6, лл. 15, 17, 120-120 об.]. В этих центрах имелась одна или несколько моленных, а вокруг них располагались «кусты» старообрядческих деревень, либо населенных пунктов, в которых староверы составляли значительную долю жителей. В этих деревнях также могли находиться свои молитвенные здания. В самом Новгороде официальная статистика того времени насчитывала всего 46 последователей федосеевцев, а также 21 старообрядца, которые были приписаны к приходу окологородней Кол-мовской церкви и состояли в тесной связи с новгородскими беспоповцами [6, лл. 133, 151]. Небольшое количество «открытых» старообрядцев в губернском городе свидетельствует о том, что Новгород к тому времени потерял свое значение духовного центра старообрядчества, а основная масса последователей старой веры проживала в его уезде. Помимо староверов федосеевцев, в Яму Зайцево имелась небольшая община старообрядцев, придерживавшихся учения «Стародубской поповщины» [6, л. 120].
Несколько иная картина в описываемое время представлялась в Старорусском уезде. В самой Старой Руссе насчитывалось 439 сторонников старове-рия, имелось свое кладбище и молитвенный дом с богадельней, основанный в 1805 г. [6, л. 148 об.]. В Старорусском уезде старообрядцы проживали не так компактно, как в Новгородском, и были рассеяны по многочисленным деревням. Особенно много староверов проживало в приходах церквей с. Городца, Новорусского, Буховского и Должинского погостов [6, лл. 136-144]. Всего последователей дониконовского православия в Старорусском уезде значилось 5365 душ обоего пола [6, лл. 7-9]. Все они являлись староверами-беспоповцами, с разной строгостью относившиеся к вопросам браков и молитв за царя.
Наибольшее же количество зафиксированных старообрядцев в нач. XIX в. проживало в Крестецком уезде — 8343 души обоего пола беспоповцев-федосеевцев. В самих Крестцах, относительно недавно на тот момент получивших статус города, проживало 922 представителя старой веры [6, лл. 7-9]. Почти все они проживали в Крестецкой Ямской Слободе и являлись беспоповцами федосеевского согласия, «смешанными с морильщиками» [6, л. 19 об.]. Так согласно официальной синодальной терминологии именовалось согласие «филипповцев» за оправдание ими самосожжений в целях спасения от гонений антихриста. В уезде крупными центрами староверия являлись дерев-
ни Морконицкого погоста (Горки, Дубки), Локоцкого погоста (Большое и Малое Китово, Железово), Ручьев-ского погоста (Ляковы, Воробьева, Лятчины), Высокоостровского погоста (Наронова, Лякалова), села Лужна (Белый Бор, Олешенка), ямского села Рахино (Сомен-ки, Шутиловичи), Лажинского погоста (Добрости, Пы-рищи, Погорелка) [6, лл. 44- 113]. Как в Крестцах, так и в перечисленных выше населенных пунктах имелись свои наставники и моленные.
В прочих уездах старообрядцев было значительно меньше. Так, в Валдайском уезде проживало 2810 последователей беспоповского учения с центрами в Зимнегорском Яму, деревнях Еглинского погоста (Костьково, Серганиха), Лизицкого погоста (Гори-стищи) [6, лл. 24-43 об.]. В самом Валдае насчитывалось 105 беглопоповцев, поддерживавших тесные связи со своими единоверцами в г. Ржеве Тверской губернии, и 14 человек беспоповцев [6, л. 24].
В Устюжнском уезде проживало 483 старообрядца, вероятно, филипповского согласия, так как священник Ивановского Охонского погоста, в деревнях которого и проживали староверы, отмечал их связи с с. Кимры Тверской губернии, которые являлись одним из духовных центров филипповцев Северо-Запада [2, с. 374; 7, с. 113]. В частности, из Кимр к староверам д. Гуськи приезжал в великом посту некий инок Максим, принимавший «на исправление» (т.е. на исповедь) приходивших к нему крестьян [6, л. 157]. Деревни Николаевского и Ивановского Охон-ского погостов (Гуськи, Брикуново, Пестово) являлись центрами местного старообрядчества, в них имелись свои моленные.
Также старообрядчество было распространено в посаде Тихвин и Тихвинском уезде, который на протяжении XVIII—XIX вв. являлся одним из центров старообрядчества «федосеевского» согласия. Согласно некоторым описаниям, в кон. XVIII в. чуть ли не все население Тихвина являлось старообрядческим, а весь уезд был «ослеплен расколом» [4, с. 51]. Из Тихвина происходили такие ранние деятели старообрядчества, как местный наставник Фаддей Иевлев и Выговский старец Симон Иовлев [4, с. 44].
Череповецкий уезд являлся центром распространения филипповского и страннического согласий [3, с. 85-86]. Небольшое количество староверов проживало в Белозерском и Кирилловском уездах, в Бо-ровичах и Боровичском уезде местное начальство старообрядцев не нашло [6, лл. 7-9].
Таким образом, к нач. XIX в. сам Новгород потерял свое значение духовного центра старообрядчества, однако активность староверов сохранялась и распространялась в уездах Новгородской губернии. Крупными центрами старообрядчества являлись Крестцы и Крестецкий уезд, Старая Русса и Старорусский уезд, а также Новгородский и Валдайский уезды. Что касается согласий, то большинство старообрядческого населения новгородского края являлись последователями беспоповских староверческих направлений — федосеевцами, филипповцами и поморцами или «поморянами». Также имелись две небольшие общины старообрядцев-беглопоповцев.
Территориально-географически можно отметить, что особенно много староверов проживало в районах реки Мсты и Старой Руссы [2, с. 374]. Последователи старой веры жили в поселениях, располагавшихся в Северо-Восточном Приильменье, вдоль крупных рек, а также в ямских станциях (Ям Мшага, Ям Бронницы, Эстьяны, Ям Зайцево, Кретецкая Ямская Слобода, Яжелбицы, Ям Зимогорье, Едрово и
др.). Эти территории были заселены в-основном государственными крестьянами и являлись одновременно промысловыми и экономически развитыми центрами Новгородской губернии. Чиновник по особым поручениям Ю.А.Арсеньев, проводивший «счисление» новгородских старообрядцев в 1850-х гг., утверждал, что они «трудолюбивы и промышлен-ны. Хлебопашество, рыбная ловля, провод барок, почтовая гоньба и сплав леса составляют главное их занятие летом» [8, л. 43 об.].
В сер. XIX в. новгородские староверы поддерживали духовные и экономические связи с Выгов-скими и Лексинскими скитами [8, л. 150], Волков-ским богаделенным домом в Санкт-Петербурге [8, л. 207], филипповцами Пошехонских лесов Ярославской губернии [8, л. 40], Норскими беспоповскими обителями Черниговской губернии [8, л. 53], старо -обрядцами соседних Санкт-Петербургской и Псковской губерний [8, лл. 210 об., 215]. Особенно новгородские староверы тяготели к Преображенскому богаделенному дому в Москве. В начале XIX в. И.А.Ковылин — главный попечитель и организатор Преображенского кладбища — берет под свою опеку большинство федосеевских общин с условием, чтобы их наставники утверждались старшинами Преображенского общества [7, с. 106 — 107]. Большинство староверов Новгородской губернии признавало над собою власть московских наставников, при этом значительная часть новгородских моленных получала ощутимую материальную поддержку от этой «федо-сеевской столицы» [8, лл. 107 об., 207, 208, 217]. Валдайские поповцы поддерживали контакты с Рогожским кладбищем в Москве и Ржевом [8, лл. 41-41 об.], а также Громовской богадельней в Санкт-Петербурге [9, с. 204-205].
История новгородского старообрядчества в XIX в. свидетельствует о том, что Новгородская губерния (особенно в первой половине и середине описываемого столетия) являлась одним из крупных старообрядческих центров Северо-Запада России. Новгородские староверы имели активные связи со своими единоверцами в других регионах, причем география эта была достаточно обширна — от южных центров (Стародубье) до Поморья. В нее входили не только старообрядческие центры Севера и Северо-Запада России (современная республика Карелия, Псковская, Тверская, Ленинградская области), но и современной Белоруссии и Юга России (Стародубье). Особенную роль в жизни новгородского старообрядчества играла Московская Преображенская община. Этот факт позволяет нам говорить о формировании
среди староверов Новгородской губернии некоего подобия централизации.
Исследование выполнено на средства федерального бюджета на проведение научно-исследовательской работы (фундаментальных научных исследований, прикладных научных исследований и экспериментальных разработок) № 2667, выполняемой в рамках базовой части государственного задания в сфере научной деятельности по заданию № 136/2015 на 2015 год.
1. Денисов Симеон. Виноград Российский, или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие . М.: Третий Рим, 2003. 135 с.
2. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: В 2 т. М.: Институт ДИ-ДИК, Квадрига, 2009. 688 с.
3. Воскресенская Т. А. Новгородские старообрядцы-беспоповцы во второй половине XIX — начале ХХ века: Мировоззрение. Быт. Культура. Великий Новгород, 2008. 164 с.
4. Фишман О.М. Жизнь по вере: тихвинские карелы-старообрядцы. М.: Индрик, 2003. 408 с.
5. Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. Т. I (1542—1721). СПб.: Синодальная типография, 1868. Стлб. 208-211.
6. РГИА. Ф. 815. Оп. 16. Д. 800.
7. Смирнов П.С. История русского раскола старообрядства Рязань: Тип. В.О.Тарасова, 1893. 275+65+IV с.
8. РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 480в.
9. Каменева Е.А. Петербургские старообрядцы в XVIII — первой половине XIX века. СПб: Дмитрий Буланин, 2013. 288 с.
References
1. Denisov Simeon. Vinograd Rossiyskiy, or The description of repressed in Russia for old church piety. Moscow, Tretiy Rim Publ., 2003. 135 p.
2. Zenkovskiy S.A. The Russian old belief. In 2 vols. Moscow, Institut DI-DIK, Kvadriga Publ., 2009. 688 p.
3. Voskresenskaya T.A. Novgorodian old-believers-bespopovtsyi in the II half XIX — beginning XX century: The world view. The life. The Culture. Velikiy Novgorod, 2008. 164 p.
4. Fishman O.M. Life by the faith: the tichvin karelian-old-believers. Moscow, Indrik Publ., 2003. 408 p.
5. The description of documents, files stored in the archives of the Holy Synod. V. I (1542—1721). Saint Petersburg, Sinodalnaya tipografiya Publ., 1868. Stlb. 208-211.
6. RGIA. F. 815. Op. 16. D. 800.
7. Smirnov P.S. The history of Russian old belief. Ryazan, Tip. V. O. Tarasova Publ., 1893. 275 p.
8. RGIA. F. 1284. Op. 208. D. 480v.
9. Kameneva E.A. St. Petersburg old believers in the XVIII — I half of XIX century. Saint Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 2013. 288 p.
