CC BY
545. Kolupaev N.P. Biography Of A.I. Kosheleva. M., 1892. Vol. 1-2.; Lyaskovsky V. A.S. Khomyakov, his biography and teachings. Russian archive. 1896. No. 11; M. Borodkin Slavophilism Tyutchev and Herzen. SPb., 1902; Savanov-ic V.Z. A.S. Khomyakov. Kiev, 1905. Vol. 1-2.
6. Semevsky V.I. Peasant question in Russia in XVHI-first half XIX century St. Petersburg, 1888. T. 2; Chernyshev-sky N.G. Essays on Gogol period of Russian literature. Full. SOBR. Op. M., 1947. T. 3.
7. Berdyaev N.A. the Philosophical and intellectual truth. Milestones; the Intelligentsia in Russia. M., 1991; M.O. Gershenzon Creative identity. Milestones; The intelligentsia in Russia. M., 1991.
8. Berdyaev N.A. the Russian idea. About Russia and Russian philosophical culture. M., 1990; Gershenzon, M.O. I.V. Kireyevsky. Herald Of Europe. 1908. No. 8; M.O. Gershenzon Slavophilism. Questions of philosophy. 1997. No. 12.
9. Berdyaev N.A. Alex Stepanovich Khomyakov. M., 1912.
10. Taube M.F. Slavophilism and its definition. Kharkov, 1905.
11. Ivanov-Razumnik R.V. History of Russian social thought: in 3 vols, 1997. T. 1.
12. Plekhanov G.V. Coll. op. M.; L., 1926. Vol. 23.
13. Dmitriev S.S. Slavophiles and Slavophilism. From the history of Russian social thought in the mid-nineteenth century Historian and Marxist. 1941. № 1.
14. Tsimbaev N.I. Slavophilism. From the history of Russian political thought XIX V. Moscow, 1986.
15. Volodin A.I., Utopia and history. M., 1976; Popov A.A., Social and political views Khomyakova. Socio-political Sciences. 1992. № 4-5.
16. Vasiliev A.A. State legal ideal of the Slavophiles. M., 2010.
Дата поступления: 17.08.2015 Received: 17.08.2015
УДК 340
ДОИСЛАМСКИЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ И ИСЛАМ У БАШКИР
РАХМАТУЛЛИНА Зиля Нурмухаметовна
кандидат философских наук, директор Учалинского представительства ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», г. Уфа, Россия E-mail: [email protected]
Ислам как неотъемлемая часть истории и культуры башкирского народа оказал значительное влияние на рост его национального самосознания, сыграл этноконсолидирую-щую роль против внешнего насилия, определил специфику духовного пути. Вместе с исламом в социальное бытие башкир вошли нормы шариата, мусульманского законодательства. У башкир были еще живы многие институты патриархально-родового строя, поэтому возникает некий синтез шариата с адатом - нормами обычного права. Башкирский вариант ислама имеет свои особенности, которые отличают его от ортодоксального мусульманства стран Ближнего и Среднего Востока. Выделяют ряд его специфических характеристик: во-первых, раздельность власти и религии, слабая политическая выраженность мусульманского верования, во-вторых, недостаточная развитость экономических принципов существования мусульманской общины, и, в третьих, сохранение реликтов доисламских верований у башкир вплоть до ХХ в.
Ключевые слова: ислам, шариат, адат, минорат, карым-та, барымта, аманат, кисас, теософия, суфизм.
PRE- ISLAMIC RELIGIOUS BELIEFS AND ISLAM AMONG BASHKIRS
RAKHMATULLINA Zilya Nurmuhametovna
candidate of sciences (philosophy), director of the Uchaly department of the FBSEIHPE "Bashkir State
University", Ufa, Russia E-mail: [email protected]
Islam as an integral part of the history and culture of the Bashkir people had a significant impact on the growth of its national consciousness, played ethnocon-solidation role against external violence, determined the specific spiritual path. The shariat standards and the muslim legislation joined the social life of Bashkirs together with islam. Many institutions of patriarchal tribal system of Bashkirs still remained and as a result there is some kind of synthesis of shariat and adapt -standards of customary law. The Bashkir variant of Islam has its own characteristics that distinguish it from Orthodox Islam of the Middle East. A number of specific characteristics are distinguished: firstly the separation of power and religion, weak political expression of the Muslim beliefs, and secondly, insufficient development of the economic principles of the existence of the Muslim community, thirdly, the preservation of relics of pre-Islamic beliefs among the Bashkirs until the twentieth century.
Key words: islam, shariat, adapt (customs, tradition), minoret (inherity system), karista (blood revenge), profit (economic revenge), amanat (hostage), criminal, sufism, theosophy.
Ислам как религиозное учение и культ никогда не был однородным и по-разному повлиял на становление и развитие духовной культуры восточных народов. В Башкортостане ислам начал распространяться в Х-Х1 вв., значительную роль в этом сыграли вначале Волжская Булгария, затем Золотая Орда, которая в XIV в. официально объявила ислам своей государственной религией, сравнительно быстрому ее утверждению среди башкир способствовали торговые и культурные связи со Средней Азией, а так же то, что общество было подготовлено к принятию монотеистической религии и «ислам как учение, возникшее у аравийских бедуинов, находило известное понимание у кочевников - башкир» [1, ст. 192]. Но нельзя думать, что процесс исламизации в Башкортостане протекал гладко и без противоречий, в начальный период становления Золотоордынского ханства наблюдался обратный отход от многих мусульманских канонов в сторону древних верований. До сих пор в сознании большинства башкир образ Худая идентифицируется с Аллахом, так как исламу не удалось до конца преодолеть их языческие представления. «Среди башкир нет обычного магометанского фанатизма, они слабые ревнители Корана и частенько отступают от его догматов и предписаний»,- писал краевед Нефедов Ф.Д. [2, с. 45]. Одним из важнейших факторов, повлиявших на данную особенность сознания народа явилось то, что башкиры, кочевавшие по огромной территории Евразии, сталкивались с различными типами культур и религий, и разнообразие мира было для них частью жизненного опыта.
«Башкиры менее обнаруживают боязнь за свою религию, чем татары, спокойно рассуждают о своей и русской вере, не обнаруживая ни малейшей склонности возвеличивать свою, считая все веры равными. Они спокойно встретили распоряжение русских властей об обязательности знания русского языка муллами, без опасения за веру отдают своих детей в русские начальные школы», - отмечал С.Г. Рыбаков [3, с. 16].
Несмотря на то, что ислам не имел столь сильного воздействия на массовое сознание башкир как, например, в Средней Азии или на Кавказе, тем не менее он стал и верой, и образом жизни, и нормой, регулирующей социальные стороны их бытия. Мусульманская модель мира определила многие важнейшие грани менталитета народа, легла в основу башкирской национальной идеи, выдвинутой интеллигенцией. Ислам определил направление развития не только религиозной, но и всей духовной культуры, мечети, являясь культовыми сооружениями, одновременно были центрами образования и просвещения башкир. В каждой из них имелся мектеб, где по преимуществу, получали начальное образование или медресе - образование выше начального. Следует отметить, что у башкир, кочевавших вплоть до XVIII века, мечети не всегда представляли собой специальное сооружение культа, во время кочевок его функции выполняла обыкновенная юрта, обучение учеников проходило там же. После перехода на оседлый образ жизни архитектура и внутреннее убранство башкирских мечетей сохранили номадо-аскетическую простоту.
Этнограф Д.П. Никольский писал: «Как все магометане, башкиры считают обязательным обучить своих детей. Поэтому неудивительно, что начальная грамотность между башкирами развита сильнее, чем между русскими» [4, с. 126]. Действительно, степень грамотности у башкирского населения была выше, чем в других регионах России и Средней Азии на рубеже ХХ в. Хотя обучение в мусульманских школах удовлетворяло лишь начальным духовным потребностям народа, обусловило формирование национальной интеллигенции, которая сыграла огромную роль в развитии башкирской культуры, тем не менее, деятельности данных учебных заведений был присущ в целом религиозно-догматический, схоластический уклон. Но не следует упускать из виду, что это было свойственно большинству школ дореволюционной России, поэтому в XIX в. началась реформа мусульманских медресе (джадидизм) соратники. В 1884 г. Зайнулла Расулев основывает в Троицке медресе, в котором внедряет новые педагогические методы обучения, расширяет учебные программы, сократив религиозные науки. Зайнулла ишан воспитал целое поколение духовной аристократии-национальной элиты мусульман Урало-Поволжья, Казахстана, Сибири и Северного Кавказа, по большому счету, медресе «Расулия» стало одним из духо-формирующих центров перечисленных регионов.
В программу обучения, кроме родного языка с грамматикой, входили также (в различной степени в разных школах, в разное время их истории (коран с таджвидом) книга о правильном произношении и чтении корана), коран с переводом и толкованием, догматика - изучение правил и догматов веры, богословская философия, учение о религиозной полемике, метафизика и психология, логика, священная история (история религий), история ислама, биография пророка Магомета, национальная история, арабский язык и литература, персидский язык и литература, турецкий язык и литература, «отечественный язык» (русский), педагогика и методика, экономия, законоведение, естественная история (ботаника, зоология и геология), биология и антропология, всеобщая география, астрономия и космо-
гония, арифметика, алгебра, геометрия, физика, химия, сельское хозяйство, медицина, гимнастика, чистописание, черчение и рисование [5, с. 246]. В медресе шакирды знакомились с интеллектуальными основами античности: Платоном и Аристотелем, с историей развития философской мысли арабского мира: Аль-Газали, Ибн-Сины, Аль-Фараби, Ибн-Рушда и др., с классическими произведениями поэтов средневекового Востока: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Руми, Хафиза, Низами и др. По исламской идеологии, мусульманские народы отличаются от европейских не только внешностью, языком, культурой, но и «духом», склонностями, и как следствие этого у них абсолютно разные исторические мысли, различны пути их развития. Восточные народы магометанской веры составляют особый мусульманский мир, существующий во времени и в пространстве по законам ислама, который определяет национальную сущность и нацию как таковую.
Вместе с исламом в социальное бытие башкир вошли нормы шариата, мусульманского законодательства. «Шариат» в переводе с арабского означает прямой, правильный путь, начертанный аллахом, следуя ему, правоверный достигает нравственного совершенства и попадает в рай. В массовом сознании шариат понимается как исламский образ жизни, включающий в себя нравственные, социально - бытовые, юридические, религиозно- культовые нормы. Все события в жизни мусульманина, начиная от рождения до смерти, происходили по шариатским законам.
Семейная жизнь башкир, безусловно, тоже претерпела большие изменения под воздействием религии. Ислам узаконил многоженство, развод происходил по установлению шариата. Причиной развода являлись неудовлетворенность материальных потребностей женщины, невыплата договоренного количества калыма, а также негуманное обращение с ней. Измена мужу была редким явлением, и практически всегда заканчивалась разводом, так как в обществе высоко ценилось целомудрие женщины, и была высока половая нравственность народа. Этнографы не раз отмечали о том, что «башкиры замечательно чистый народ по отношению к женщинам» [4, с. 100]. Неполноправное положение женщин чувствовалось в полигамных семьях, особенно, если муж был деспотического нрава. Такой же статус имела молодая невестка, которая должна была соблюдать огромное количество табу, по преимуществу, относящиеся к отцу мужа и находилась в полной зависимости от свекрови. Для продолжения рода предпочиталось все же рождение мальчика, в мусульманских судах приоритет отдавался свидетельским показаниям мужчины и т.д. Тем не менее, несмотря на данные факты, которые имели место в жизни народа, исследователи края подчеркивали: «Положение башкирской женщины в семье, пожалуй, лучше положения русской. Семейная жизнь башкир протекает тихо и мирно, без особых ссор и тем более драк со стороны мужа. Причину этого можно видеть в отсутствии пьянства среди башкир» [4, с. 141].
Как известно, ислам запрещает правоверному мусульманину употреблять спиртные напитки, это считается одним из тяжких грехов. Виновникам полагалось от 40 до 80 ударов плетью, но среди татар и башкир столь суровое наказание заменялось уплатой в пользу мечети. «Эффективным отвлекающим средством и противоядием от алкоголя у башкир на протяжении веков оставался кумыс, который кроме того имел общеоздоровительное значение»,- считал известный этнограф [4, с. 69]. Башкиры издавна в качестве хмельного употребляли такие национальные напитки как кумыс, бузу, бал. О кумысе стоит сказать особо: этот целебный напиток делают из прокисшего кобыльего молока, который оказывает общеукрепляющее действие не только на тело, но и на дух человека, в нем был заключен один из секретов физического здоровья башкир. Земский врач, исследователь Д.П. Никольский в 1899 году писал: «Начало отравлению башкира алкоголем закладывало обязательное выпивание чарки водки, отбывающим воинскую обязанность. Приучали к алкоголю русские торговцы и промышленники: при заключении земельной или всякой иной сделки... Однако еще продолжает сказываться то, что в прошлом башкиры в своей массе были трезвенниками» [4, с. 69].
У Д. Киекбаева в романе «Родные и знакомые» есть такая сцена: Сунагат (заводской парень) выставляет свой гостинец для езнэ - бутылочку водки, лишь после того, как все соседи улеглись спать: «в ауле отношение к этому зелью строгое. Если случится, кто-нибудь, продав сосновским мужикам землю, вернется веселеньким с магарыча, по всему аулу только и разговору: такой - то в Сос-новке водку пил. Разговор доходит до ушей муллы Сафы и он крепко ругает провинившегося» [6, с. 61]. Здесь изображена действительность относительно недавнего предреволюционного времени, насколько в негативную сторону изменилась ситуация у нас в регионе сегодня по сравнению с районами Северного Кавказа и Средней Азии, где за данный проступок наказывали очень жестко.
Возвращаясь к теме башкирской семьи и гендерных взаимоотношений, следует сказать, по свидетельству русских этнографов, муж старался гуманно относиться к жене, детей почти никогда не
наказывали, но существовал непререкаемый авторитет отца, воля которого была законом для всех. Башкирская женщина пользовалась довольно-таки большой свободой, хотя бытует устоявшееся представление о приниженном положении всех женщин Востока. В массе своей браки башкир были моногамными, и, именно в таких семьях, отношения между полами строились на равноправии и на равных обязательствах. Женщина-башкирка была не из робкого десятка, это девушка-джигит, амазонка степей, которая скакала на лошади и стреляла из лука, не хуже любого мужчины. Один лишь факт участия в Отечественной войне 1812 года и покорения Парижа говорит о многом. В ней развиты оба начала: женское и мужское, это выражается в самостоятельности суждений и поступков, в некоторой даже эмансипированности. Она была другом и помощницей в суровой жизни кочевника-скотовода, ни перед кем не закрывала лица, нередко сама являлась инициатором развода, более половины башкирок дореволюционного времени имели грамоту. Пожилая женщина пользовалась всеобщим уважением, во многих случаях ее голос был решающим, во всем этом надо видеть отголоски эпохи матриархата. Уже в эпосе «Урал батыр» жестокое обращение с женщиной строго осуждается: «Мать, родившую дочь, Не позорить, не унижать Детей ее в воду не бросать -Так в этой стране поклялись» [7, с. 7].
Данное социальное положение женщины, главным образом, обусловлено сущностью номадиче-ского существования, где деятельность мужчины и женщины составляют единое целое, женщина является не только хранительницей очага, продолжательницей рода, но и важной производительной единицей, к примеру, хотя бы взять такую нелегкую работу, как доение кобылиц по несколько раз в день.
У башкир, как и у многих тюрков, сохранились ранние формы брака: левират и сорорат. Долгое время существовал обычай колыбельного сватовства или договоренности между родителями о помолвке еще не родившихся детей, о чем свидетельствует кубаир «Кузыйкурпес и Маянсылу». Брак путем умыкания также был распространен среди башкир и не осуждался мусульманской моралью, до сих пор в некоторых районах Башкортостана существует данный обычай и сегодня этот поступок оценивается как верный показатель джигитства. Материально необеспеченная часть мужского населения не могла заплатить положенный мусульманскими правилами калым и часто прибегала к данному способу женитьбы. У киргиз, в отличии от башкир, жених умыкал невесту только в том случае, если родственники являлись влиятельными людьми и могли поддерживать его. Похищение совершалось обычно с согласия девушки, но потом калым уплачивался в значительно большем размере [8, с. 230].
У башкир были еще живы многие институты патриархально-родового строя, поэтому возникает некий синтез шариата с адатом - нормами обычного права, по-прежнему существовал минорат, наследование имущества младшим сыном, хотя с принятием ислама появилось наследование по завещанию.
Закон кровной мести у башкир назывался карымта, он вступал в действие, если кто-то бывал убит при конфликтах с «чужими». Кровная месть нередко переходила в длительную междоусобную войну, когда обе стороны толком и не помнили причину ненависти между родами. Карымта с истечением времени приобрела новое свое содержание. «Она стала не только средством мщения за пролитие крови, но и распространилась на такие явления, как умыкание девушек и хищение имущества. Из средства кровной мести карымта превращается в универсальное средство защиты», - считал Д.Ж. Валеев [9, с. 76]. Постепенно обычай кровной мести был заменен на барымту: за нанесенный моральный и материальный ущерб платили уже не местью, а определенным количеством скота или других ценных вещей - оружия, конского убранства и т.д. «В уплату ущерба принимали не только скот и вещи, но и людей, их называли аманат, то есть залог, задаток. Если же род не мог выплатить всю свою сумму к определенному сроку, то аманаты нередко превращались в рабов и уже могли быть проданы кому - то третьему, у самих башкир рабство было распространено слабо, хотя и было», -утверждал Р.Г. Кузеев [10, ст. 15].
Карымта и барымта - кровная и экономическая месть в своем генезисе связаны с установлением в родоплеменном обществе принципов справедливости, именно эти события отражены в эпосе «Акбузат». «Чтобы пролить кровь суры, Не было у меня причин для карымты, Не гонял он мой скот -
Не было у меня причин для барымты»,- отвечает Масем-хан Хаубану [7, с. 72]. Мировые религии, обещая вечную справедливость и равенство всех людей только на небе, частично осуществляли данный принцип и на земле. Ислам претворяет это в реальную действитель-
ность, полагаясь на суры: «и воздаянием зла - зло, подобное ему» [11, с. 40]. Кто же приступает против вас, - то и вы приступайте против него подобно тому, как он приступил против вас» [11, с. 194]. Убийство и телесные повреждения относятся по шариату к кисасу - это наказания за совершенные преступления, равные по их тяжести. «Душа - за душу, око - за око, зуб - за зуб» эти нормы обычного права - адаты горцев, совпадали со многими предписаниями Корана и это стало одним из факторов широкого распространения мусульманской религии на данной территории [12, с. 52]. До сих пор в некоторых регионах Северного Кавказа, например, в Чечне используется кисас, несмотря на тщетные попытки властей применять общероссийское уголовное право.
Башкиры кисас практически не использовали, но нередко взаимные обиды разрешали именно способом мести. В романе Д. Киекбаева «Родные и знакомые» данной теме уделено немало места: «Чем больше Хусаин думал об этом, тем вероятнее становилась для него вина Исмагила, и в конце концов сомнения уступили место уверенности: да, это было убийство. И парнем овладела жажда мести. Правда, ему не пришло в голову, что убийца сам заслуживает смерти. А вот нанести чувствительный ущерб Хусаин мог. Только как? Подрезать сухожилия его коню? Но такую месть Хусаин тут же отверг: не стоит подвергать мучениям ни в чем не повинное животное. Поджечь дом или клеть Исма-гила, спалить все его хозяйство? Нет, слишком опасное дело, тут недолго и самому обжечься. «Оставлю эту черную душу без сена, - решил, наконец, Хусаин» [6, с. 241]. Ф. Ницше разделяет месть на два элемента: первый, когда мы мстим кому - то не из желания причинить вред, а только с целью самосохранения, чтоб остаться целыми и невредимыми. «Наша честь затрагивается каждый раз, когда нам причиняют зло предумышленно: наш противник доказал этим, что он нас не боялся. Нашей местью мы доказываем, что и мы его не боимся: в и этом состоит компенсация, восстановление», - в этом заключен второй элемент мести [13, с. 291]. Кровная месть характерна для тех народов, которые отличаются определенным темпераментом, а защита индивидом собственной чести и достоинства считается нормой. Обычай кровной мести сохранился в некоторых странах и доныне, в Корсике, к примеру, закреплен даже законодательством.
Невзирая на устойчивость некоторых форм доисламских верований и норм общественного регулирования, мусульманство в Башкортостане за относительно небольшое время успело пустить глубокие корни. Башкиры оказали серьезное сопротивление попытке насильственной христианизации со стороны Российского государства, во главе восстаний, в качестве их организаторов и идеологов нередко стояли сами муллы. После такой неудачи, в связи с колонизаторскими целями, российское правительство становится на компромиссный путь апологии ислама, тем самым признает мусульманство одним из своих особенных черт развития.
В 1789 г. было образовано ДУМЕС - духовное управление мусульман Европы, России и Сибири. Уфа становится центром исламского духовенства такого обширного региона, мусульманская теология начинает развиваться во всех направлениях, задавая тон интеллектуальной и общекультурной жизни башкир. На рубеже ХУШ-Х1Х вв. Башкортостан проникает антроценристское мистическое учение в исламе, возникшее в УШ-1Х вв. в странах Арабского халифата, высшей целью которого объявлялось интуитивное постижение проведения и слияния человеческой души с богом в состоянии экстаза, последователи данного течения требовали отрешения от всего земного, проповедовали аскетизм, вплоть до культа бедности. В некоторой степени на мировоззрение башкир повлияла и суфийская философия, религиозно-мистическое учение в исламе, проникшее в Башкортостан в XIX веке. Догматы суфизма проповедовали аскетизм, терпеливость и покорность судьбе, видимо, под воздействием этого течения и именно в данный период появилась народная пословица: «Довольствуйся тем - что есть, если нет - терпи». Все это не могло не импонировать башкирам с их философией жизни здесь-и-сейчас, склонностью немедленно претворять в жизнь плоды умственной деятельности и предписания морали. В башкирском суфизме вопросы веры и религиозной морали имеют ярко выраженный гражданский пафос, переходят в смелую критику негативных явлений общественной жизни. История наглядно показывает то, что суфийское мировоззрение имело распространение в особенно трудное для народа в социально-экономическом и духовном плане время. После двух столетий восстаний число последователей данного учения резко возросло среди башкирского населения. «Своей идейной гибкостью, сравнительной открытостью (будь то пережитки языческих верований или рационалистических идей европейского Просвещения), ориентированностью на удовлетворение духовных запросов широких масс, тассауф потеснил в Башкирии все течения мусульманской теологии», - утверждают Д.М. Азаматов и другие авторы [14, ст. 102].
Практическая деятельность суфиев часто принимала формы, сближающие это течение с шаманизмом. Для раннего суфизма характерен пантеизм, а мышление башкир оставалось еще сильно мифологизированным языческими символами и этот фактор также положительно повлиял на процесс их приобщения к данному учению. «Суфизм содержит ту же главную идею, которая составляет наиболее типичную особенность шаманизма: (как бы ни была эта идея очищена от примитивных анимистических воззрений в философской концепции суфизма): веру в возможность экстатического общения со сверхъестественным миром», - считает В.Н. Басилов [15, с. 92]. Популярность идей данного мистико-теософского учения у широких слоев населения объясняется и тем, что в суфизме большое внимание уделяется личностным переживаниям, анализу мельчайших движений души человека, что всегда являлось важным для интроверта-башкира, взгляд которого направлен не на мир внешних объектов, а на внутренний мир, где сильна вера в естество. Величайшие мыслители Востока: Аль-Фараби, Ибн-Сина, Аль-Маари, Юсуф Баласагуни и др. были поэтами-суфиями, которые в прекрасном по точности и краткости слове выражали свой неповторимый экзистенциальный опыт. Башкиры это оценили по достоинству как народ, одаренный в поэтическом отношении, где главное не сказанное, а недосказанное, ведь истина - вне слов. Крупнейшими представителями башкирского суфизма опять же явились поэты-мыслители: Т. Ялсыгул, А. Каргалы, X. Салихов, Ш. Заки, Г. Сокрый и др.
Итак, ислам как неотъемлемая часть истории и культуры башкирского народа оказал значительное влияние на рост его национального самосознания, сыграл этноконсолидирующую роль против внешнего насилия, определил специфику духовного пути и становления его менталитета.
Башкирский вариант ислама имеет свои особенности, которые отличают его от ортодоксального мусульманства стран Ближнего и Среднего Востока. А.Б. Юнусова выделяет ряд специфических характеристик: во-первых, раздельность власти и религии, слабая политическая выраженность мусульманского верования, во-вторых, недостаточная развитость экономических принципов существования мусульманской общины, и, в третьих, сохранение реликтов доисламских верований у башкир вплоть до XX в. [12, с. 92]. Огромное жизненное пространство, протяженностью во времени почти в 1000 лет, прошел башкирский народ вместе с исламом. «Мусульманская Азия смотрела нам лицом к лицу, чувствовалось, что это самостоятельный и сильный мир, велики его завоевания в Башкирии.» - писал С.Г. Рыбаков в конце XIX столетия [3, с. 291].
Время - неумолимый судья, все отжившее себя, безжалостно сметает со своего пути, превращая в случайность инобытия, так обходилось оно со многими цивилизациями и вероучениями. У башкир существовала потребность в мусульманской вере, хотя данная необходимость не всегда ими ясно осознавалась, не отступились от нее в переломные периоды своей жизни, когда стояли перед серьезным выбором, несмотря на то, что не соблюдали все ее догматы, и были моменты, когда они были готовы порвать с ней раз и навсегда, разрушая ее храмы, но в глубинах сознания таилась она и до сих пор жива, так как прошлое и настоящее, зримое будущее народа в области веры, так или иначе, связана с исламом.
Библиографические ссылки
1. Валеев Д.Ж. Философские идеи в башкирской культуре. Ватандаш, 1997.
2. Башкирия в русской литературе. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1989. Т. 5.
3. Рыбаков С.Г. Музыка и песни Уральских мусульман с очерком их быта. СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1897.
4. Никольский Д.Н. Башкиры. СПбЮ: Тип. П.П. Сойкин, 1899.
5. Юлдашбаев Б.Х. История формирования башкирской нации. Уфа: Башкнигиздат, 1972.
6. Киекбаев Д. Родные и знакомые. М.: Современник, 1985.
7. Башкирский народный эпос / Вступ. Статья А.С. Мирдабалевой. М.: Наука, 1977.
8. Абрамсон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Л.: Наука, 1971.
9. Валеев Д.Ж. Нравственная культура башкирского народа: прошлое и настоящее. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1983.
10. Кузеев Р.Г. Родовой закон у башкир. Учитель Башкортостана. 1993. № 2.
11. Коран /пер. и ком. И.Ю. Крачковского. М.: Волокнор, 1990.
12. Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. Уфа: Китап, 1999.
13. Ницше Ф. Странник и его тень. М.: REFL-book, 1994.
14. Азаматов Д.М., Вильданов А.Х. и др.. Ватандаш. 1996. № 3.
15. Басилов В.Н. Культ святых в исламе. М.: Мысль, 1970.
References
1. Valeev D.J. Philosophical ideas in the Bashkir culture.. Vatandash, 1997.
2. See: Bashkortostan in Russian literature. Ufa: Bashkir publishing house, 1989. Vol. 5.
3. Rybakov S.G. Music and songs of the Ural Muslims with the essay of their life. St. Petersburg, Printing Office Of The Imperial Academy Of Sciences, 1897.
4. Nikolsky D.N. The Bashkirs. SPb.: Type. P.P. Soikin, 1899.
5. Uldashbaev B.H. History of the formation of Bashkir nation. Ufa.: Bashknigzdat, 1972.
6. Kiekbaev D. Relatives and friends. M.: Contemporary, 1985.
7. Bashkir folk epos / The introductory Article of A.C. Mirdabaleyeva Moscow: Nauka, 1977.
8. Abramson S.M. The Kirgiz and their ethno-genetic and historical-cultural ties. L-d.: Nauka, 1971.
9. Valeev D.J. Moral culture of the Bashkir people: the past and the present. Ufa: The Bashkir publishing house 1983.
10. Kuzeev R.G. The family law of Bashkirs. Teacher of Bashkortostan, 1993. №. 2.
11. The Koran /translated and com. by I.Y. Krachkovsky. M.: Voloknor, 1990.
12. Yunusova A.B. Islam in Bashkortostan. Ufa: Kitap, 1999.
13. Nietzsche F. The wanderer and his shadow. M.: REFL-book, 1994.
14. Azamato D.M., Vildanov A.H. et al.. Vatandash, 1996. №. 3.
15. Basilov V.N. The cult of saints in Islam. M.: Mysl', 1970.
Дата поступления: 08.04.2015 Received: 08.04.2015
УДК 340
ПОНЯТИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ ГОСУДАРСТВА
АБРАМОВ Павел Васильевич
преподаватель кафедры гражданского и арбитражного процесса Частного образовательного учреждения высшего образования «Волгоградский институт бизнеса», г. Волгоград, Россия E-mail: abramovpavel83@yandex. ru
В статье рассматривается дефиниция «эффективности социально-правовой политики государства». Предложен историко-теоретический анализ понятия «эффективность», применяемого правовой науке, а также исследован вопрос его использования в международном законодательстве. Изложена структура и дана видовая характеристика понятия «эффективность». Предложено авторское определение понятия «эффективность социально-правовой политики государства».
Ключевые слова: правовая политика, понятие социально-правовой политики, эффективность правовой политики, социально-правовая политика государства, социальная эффективность, концепция эффективности, юридическая эффективность, юридическая деятельность, социальное государство.
THE CONCEPT OF EFFECTIVENESS OF THE SOCIO-LEGAL POLICY OF THE STATE
ABRAMOV Pavel Vasilyevich
Instructor of the chair of civil and arbitration procedure of the Noncommercial Educational Institution of Higher Professional Education "Volgograd Institute of Business", Volgograd, Russia E-mail: [email protected]
In this article, the author dwells on the definition of "the effectiveness of social and legal policy of the state". The author suggests historical and theoretical plan of the concept "effectiveness", which is applied in legal science; the author investigates the question of its use in international legislation. The structure and specific characteristics of the notion "effectiveness" are given. Author's definition of "effectiveness of social and legal policy of the state" is suggested.
Key words: legal policy, the concept of social and legal policy, effectiveness of legal policy, social and legal policy of the state, social effectiveness, the concept of effectiveness, effectiveness of law, legal activities, social state.
В статье посредством анализа понятия «эффективность», сформулировано авторское понимание «эффективности социально-правовой политики государства», являющейся одним из основных способов, при помощи которых государства обосновывает в глазах населения необходимость собственного существования, добивается одобрения своих действий и согласия на подчинение своим требованиям, в том числе выраженным в законодательной форме.
Представляется продуктивным использование концепции эффективности для исследования социально-правовой политики, так как последняя, во-первых, представляет собой сравнительно новое и еще окончательно не оформившееся явление для российской правовой жизни, а во-вторых, будучи
