CC BY
5118. Там же. С. 165.
19. Там же. С. 162.
20. Там же. С. 175.
21. Цих по: /'ерцмап Л В. Инструментальный каталог Поллукса // Из истории инструментальной культуры, Л./1988. С. 14.
22. СетоновМ. А. Менестрели... С. 123-124.
23. Там же. С. 181, 194.
24. Там же. С. 127
25. Там же. С. 192-193.
26. Там же. С. 195.
27. Там же. С. 117-118.
28. Карцовник В. Г. Жанр эстампи в истории средневекового инструментализма // Из истории инструментальной культуры... С. 61.
29." Там же. С. 66-67,69.
A. G. ALIABIEVA. THE MUSICAL INSTRUMENT AND THE INSTRUMENTAL THINKING: TO THE PROBLEM OF MYTHOLOGY
This article is dedicated to the problem of musical instrument and instrumental thinking through the role of the instrument in the frame of certain musical mentality. Typological features of instrumental origin functioning are determined by belonging of culture to the mythological type.
Key words: musical instrument, musical thinking of mythological type, timbre, ambivalence.
Р. С.ЛАВ0
ДИСПЕРСИЯ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ СООБЩЕСТВ И РОССИЙСКАЯ АССИРИЙСКАЯ ДИАСПОРА
В статье анализируется опыт этнокультурной дисперсии ассирийского этноса, социодинамика ассирийской этнокультурной идентичности и взаимосвязь этих процессов с современной глобализацией.
Ключевые слова: историческая родина, принимающее сообщество, дисперсия, этнокультурное сообщество.
Этнокультурная дисперсия является важным процессом и в ряде случаев результатом развития этносов как системных этносоциальных образований. Подобно волнам интерференции в физике, из этнокультурного очага (как правило, исторической родины - homeland) происходит волнообразное выделение фрагментов этноса и переселение их в колонизуемые земли или в принимающие страны (host countries), где они проживают на положении этнокультурного меньшинства (образуя или не образуя диаспору), сохраняя свою идентичность и этногрупповую солидарность (1), т. е. процессы дисперсизации этносов оказываются тесным образом связанными с диаспоральны-ми процессами и явлениями.
Термин «дисперсия» (от лат. dispersio - рассеяние) широко используется в математике, физике, химии. Его употребляют и в гуманитарных науках, главным образом, применительно к этническим и лингвистическим процессам. Принято говорить об этнической дисперсии, т. е. выделении из ядра этнических групп. Они могут формировать субэтносы, отличающиеся по языку, религии, обычаям, но сохраняющие чувство общей этнической принадлежности к материнскому этносу или к исторической родине - homeland (например, черкесогаи, валлоны, понтийские греки), или не образовывать субэтничсскис общности (причерноморские болгары и албанцы, китай-цы-хуацао, так называемые русские - выходцы из бывшего СССР вне зависимости от собственно этнического происхождения).
Для устойчивости уже сформировавшегося этноса необходимо существование компактного этнического ядра. Имея контакт с ним, все части этого этноса, живя в среде других этносов, в состоянии довольно длительное время сохранять свое самосознание, языковую и культурную традиции. Группы населения, отделившиеся от своей этнической территории в различные исторические периоды, развиваются под влиянием разнообразных социальных, экономических и этнокультурных факторов, с п о со б ст ву ю щ и х изменению этнической специфики в новом окружении. Для обозначения такой разновидности этнической общности людей Ю. В. Бромлей предложил специальный термин, подчеркивающий, прежде всего, отдаленность обозначаемой группы от основного этноса, - «этнодисперсная» или «этнореальная группа» (2). Такие этносоциальные группы, постоянно образующиеся при территориальном и социальном перемешивании населения, могут находиться в компактном или дисперсном состоянии.
Вполне допустимо использовать термин «эт-нодиаспора» применительно к этнотерритори-альной общности, образованной из представителей какого-либо этноса, дисперсно расселенных внутри основной этнической общности и постоянно проживающих в данной иноэтнической среде, поддерживающих этнокультурные связи как со своим коренным этносом, так и внутри группы. Этнодиаспору, как нам представляется, следует отличать от диаспор, образуемых по терри-
ториально-поселенческому признаку, - землячеств. Образование землячеств, как правило, является следствием взаимодействия социальных сетей, создаваемых выходцами одной внутригосударственной территории.
Глагол diaspeiro встречается в известных греческих текстах Геродота и Софокла в значениях рассеивать, разбивать (войско) и расточать (деньги). В результате развития процессов дисперсии в принимающих социумах могут возникать этнокультурные системные образования дисперсных этносов - диаспоры. Античные греки обозначали словом «диаспора» население греческих городов-колоний в Северном и Восточном Причерноморье, т. е. рассматривали диаспоры как результат процессов эллинской колонизации. Существительное diaspora зафиксировано в греческом переводе еврейской Библии (под названием «Септуагианта» в значении «рассеяние иудеев среди язычников»). Позднее это слово встречается в данном значении у Плутарха, Филона Александрийского и у ранних христианских авторов (3).
В «Септуагианте» слово «диаспора» (в значении «рассеяние») впервые было использовано для характеристики и рефлексии по поводу многовекового существования еврейских субэтносов вне homeland - Палестины в инокультур-ных социумах в период депортации всех десяти племен израилевых в Ассирию при ассирийском царе Салманасаре I в середине XIII века. «И переселен Израиль из земли своей в Ассирию, где он и до сего дня» (4 Цар. 17:23), «И переселил царь Ассирийский Израильтян в Ассирию, и поселил их в Халахе и в Хаворе, при реке Гозан и в городах Мидийских» (2 Цар. 18:9:10). Тем самым исполнилось древнее пророчество о народе израильском: «Предаст тебя Господь на поражение врагам твоим; одним путем выступишь против них, а семью путями побежишь от них; и будешь рассеян по всем царствам земли» (Втор. 28:25). В этом контексте слово «диаспора» имеет негативный оттенок, характеризующий понесенную кару: «Рыдайте, пастыри, и стенайте, и посыпайте себя прахом, вожди стада; ибо исполнились дни ваши для заклания и рассеяния вашего, и падете, как дорогой сосуд» (Иер. 25:34).
Позднее термин «диаспора» стал использоваться в более широком толковании применительно к различным субэтносам, проживающим в принимающих сообществах (host countries) (4). Происхождение таких групп не одинаково. В одних случаях - это бывшие этносы, со временем утратившие роль основных этнических подразделений, в других - бывшие этносы, осознавшие свою общность, или социальные общности, обладающие специфическими чертами культуры. Субэтнические общности - это общности, у которых этнические свойства выражены с меньшей интенсивностью, чем у основных этнических единиц (5).
Всплеск интереса к проблеме диаспораль-ности в 1970-1980-е годы связан, прежде всего, с процессами глобализации, которые со-
провождались как ростом политической нестабильности, вызывающей политические и военные кризисы и, как следствие, вынужденную миграцию, так и формированием международного рынка труда, придавшим новый импульс всплеску трудовой миграции. В 1976 году появилась работа Дж. Армстронга, посвященная диаспоральным тенденциям в трудовой миграции (6), а в 1978-м - монографическая работа Р. Кохена (7). Дальнейшие исследования проблем диаспор позволили ему подготовить фундаментальное теоретическое исследование, посвященное мегадиаспоре как совокупности дисперсных групп диаспорального этноса (8). В нем он и сформулировал критерии выделения диаспоры:
- рассеяние группы;
- ценз давности (время пребывания на территории страны-реципиента);
- коллективная память об этнической родине, выраженная, как правило, в мифологической форме;
- наличие постоянной связи с homeland, вне зависимости от способов этой связи;
- вовлеченность в той или иной форме в политическую жизнь homeland;
- развитое внутригрупповое этническое самосознание, внутриэтническая сплоченность;
- ситуация конфликта с принимающим сообществом;
- чувство солидарности с членами этнической группы в других государствах (9).
Британский этнолог Г. Шеффер предложил называть диаспорами этнические группы, которые образовались путем насильственной или добровольной миграции за пределы своей исторической родины (10). Аналогичной позиции придерживался и известный американский этнолог Э. Д. Смит (11). Антрополог В. Сафран, напротив, полагает, что диаспора - это этнически сознательная община, изгнанная со своей этнической родины по какой-либо трагической причине, но сумевшая сохранить эмоциональную привязанность к своей исторической родине и соотечественникам, проживающим на ней или вне ее, и мечтающая о возвращении на родину (12). Данную позицию разделяет отчасти и В. И. Дятлов, считающий, что диаспоры образовались в результате отрыва части этноса от исторической родины в ходе трагических событий (насильственного изгнания, войн или эпидемий). Рассмотрев существующие определения диаспоры и процессов диаспоризации, он предложил понимать под диаспоризацией процесс «интеграции в принимающий социум без потери идентичности» (13).
В работе Ж. Т. Тощенко и Т. И. Чаптыковой содержится определение диаспоры как «устойчивой совокупности людей единого этнического происхождения, живущей за пределами своей исторической родины (вне ареала расселения своего народа) и имеющей социальные институты для развития и функционирования данной общности» (14).
Вышеприведенное определение представляется нам не совсем точным. Во-первых, понятие «ареал расселения своего народа» включает, на наш взгляд, и диаспору, во-вторых, последняя не всегда развивается поступательно: в ряде случаев ее эволюция в принимающем социуме нацелена на консервацию существующей социальной структуры и этнокультурной среды переселяющихся.
Т. С. Илларионова понимает под диаспорой общность людей, длительное время проживающих за пределами своего национального государства, в инонациональной среде с приобретением прав чужого гражданства (15). Поэтому диаспора должна быть вполне достаточной по своему количеству и демографическому составу для воспроизводства языковых, культурных и поведенческих стереотипов. Как правило, она состоит из представителей материнского этноса, отколовшихся от него вследствие переселения под влиянием экономического и политического развития общества, в результате войн, а также из «пограничных» этносов, не обладающих собственной государственностью и включенных после войн в более сильные сопредельные державы.
На наш взгляд, определение Т. С. Илларионовой преувеличивает в системных характеристиках диаспоры роль временного и политического факторов. Как показывает история ассирийской диаспоры, значительная часть лиц, входивших в нее длительное время, имела гражданство Персии (Ирана). С другой стороны, автор совершенно справедливо обращает внимание на то, что возникновение диаспор является результатом экономического или политического развития общества, а также войн.
В. А. Шнирельман считает, что к диаспоре следует относить не любое расселение за пределы первоначального этнического ареала, а лишь вынужденных переселенцев, покинувших первоначальный ареал расселения под давлением каких-либо неблагоприятных обстоятельств (войны, голода, насильственной депортации и т. п.) (16).
Дж. Клиффорд призвал относиться к диаспоре как к системному образованию и предложил анализировать стадиальность процесса эволюции диаспор в принимающих странах (17). Этот подход представляется нам плодотворным, потому что позволяет проследить различные стадии в эволюции диаспор - от генезиса до зрелости.
Согласно позиции ученых Института географии РАН В. А. Колосова, Т. А. Галкиной и М. В. Куйбышева, этническая группа может быть признана диаспорой, если она отвечает следующим критериям:
- расселение значительной части этноса вне своей исторической родины или национально-государственного образования и отсутствие при этом формы государственной организации на территории расселения;
- этнокультурная самоидентификация, даже в случае утраты языка, религии и т. п.;
- наличие у диаспоры национальной идеи;
- общинный характер организации диаспоры;
- происхождение диаспоры как следствие катастрофического развития событий природного или социального характера на исторической родине;
- определенная системная стабильность диаспоры и ее существование на протяжении нескольких поколений;
- поддержание целостности диаспоры путем функционирования письменного или устного языка этноса (или языка, его замещающего) как этнокультурного детерминанта;
- этноконфессиональная, этнокультурная и этнопрофессиональная идентичность как гарант целостности диаспоры;
- возможность «омоложения» диаспоры путем новых волн миграции с исторической родины;
- пространственная концентрация этнических общин, принадлежащих диаспоре, в городах принимающего сообщества, в силу большей толерантности городского сообщества к выделению ресурсов, нежели в сельской местности, где главным ресурсом выступает земля (18).
Такая трактовка понятия «диаспора», на наш взгляд, несколько суживает ее определение, исключая из него колонизацию и миграцию (прежде всего, торговую, экономическую).
А. Б. Ручкин вслед за Р. Кохеном в качестве критериев определения диаспоры выделяет рассеяние группы, коллективную память и миф о родине, наличие постоянной связи между диаспорой и родиной, идеализацию предполагаемой родины и попытки вовлечения в ее внутриполитическую жизнь, наличие возвращенческого движения, сильного группового этнического сознания, существование проблем с принимающим сообществом (19). Однако возвращенческое движение отнюдь не является непременным атрибутом современной диаспоры. Многие из них адаптировались к принимающему социуму и предпочитают этнокультурное самоопределение.
Диаспора может рассматриваться с точки зрения процессов аскриптивности, а также географической и этнокультурной дифференциации (20). В современном обществе с его социальной мобильностью и коммуникативными сетями наряду с географическими и этнокультурными характеристиками необходимо принимать во внимание этнолингвоинформационное пространство, обоснованно выделяемое Г. М. Ниязовой (21). В этом случае можно говорить о диаспоре как триединстве географического, этнокультурного и этнолин-гвоинформационного.
В научной литературе утвердились два преобладающих подхода к диаспоре. Первый рассматривает ее как сообщество, возникшее в результате катастрофических политических событий, войн, эпидемий, трудовой миграции и осознающее свою этнокультурную идентичность в рамках принимающего сообщества. Второй, получивший название социопроцессного, анализирует диаспору как социокультурное сообщество, возникающее на основе сконструиро-
ванных постомодернистских идентичностей в контексте глобализации и кросскультурных взаимодействий (22).
Возвращаясь к судьбе ассирийской диаспоры, следует подчеркнуть, что ее образование было следствием завоевательной политики ассирийских царей. Расширяя торговлю с Вавилонским царством, жители города Ашшура, находившегося на небольшой территории Древней Ассирии, расположенной к концу XXII века до н. э. в треугольнике гор Масиос на северо-западе и Загра на востоке и нижнего течения притока Тигра р. Заба на юге, создавали фактории на вновь осваиваемых землях в городах, становившихся центрами ассирийской колонизации. В начале XX века до н. э. жители Ашшура начали создавать торговые фактории в Каппадокии, южной и центральной частях Малой Азии, особенностью которых был анклавный характер создаваемых в городах ассирийских общин. Последние не интегрировались в местный социум уже сложившихся поселений, а поддерживали теснейшую связь с метрополией - Ашшуром, имея свое летоисчисление, письменность, религию, а также орган самоуправления ассирийской факторией (осуществлявший и судебные функции) - «дом города» (23).
В настоящее время нельзя не заметить определенную противоречивость выделения в качестве маркера диаспоры расселение представителей этноса в городах принимающего сообщества (в частности, в России). Наиболее вероятна не столько анклавность этнических сообществ, сколько эффект катализатора городской культуры как фактора аккультурации этнических меньшинств в принимающей среде с доминантой преобладающей культуры. Скорее, речь может идти о формировании в мегаполисах и крупных городах девиантной субкультуры этнических преступных групп.
Понятие диаспоры самым непосредственным образом связано с проблемами этнокультурной идентичности в условиях развивающихся процессов глобализации: «В глобализирующемся мире идентичность становится основным дискурсом как науки, так и повседневной жизни» (24). Это объясняется, во-первых, усиливающимися крос-скультурными взаимодействиями, вызванными интенсификацией миграционных потоков из стран-аутсайдеров в страны-лидеры; во-вторых, развитием коммуникативного взаимодействия как индивидов, так и социальных институтов; в-третьих, расширением явления «плавающей» идентичности и самоидентификации.
Следует иметь в виду, что идентичность может реализоваться в процессуальной модальности лишь в рамках социокультурного пространства, освоенного или осваиваемого этносами или субэтносами, в том числе и диаспорами. В последнем случае речь может идти о диаспоральном этнокультурном пространстве. Социокультурное пространство осознается как система регулятивных оснований человеческой деятельности и ее знаково-символического содержания, воплощен-
ного в многообразных результатах культурной практики (25).
Мир в начале XXI века предстает как многоуровневая система частично пересекающихся и параллельно сосуществующих глобальных, региональных и локальных культур, базирующихся на традиционных архетипических и инновационных неотипических основаниях (26).
Глобализация предполагает вовлечение в мировой экономический процесс новых этнических групп и социальных слоев населения, в том числе и находящихся на периферии мирового развития. Предпринимаются попытки аккумулировать их ресурсный потенциал для решения прагматических экономических задач. Современные агенты мировой и региональной рыночной экономики, втягивая в глобальную массовую культуру аутсайдерские социальные и этнические группы, сегментируя потребителей, в том числе и по этническим основаниям, развивая этнические рынки, способствуют сепаратизации этнических групп. Они превращают их в автономных акторов рынка, лишенных иных ресурсов, кроме внутриэтни-ческих связей. Тем самым воздвигаются новые межкультурные границы между принимающими и принимаемыми этносами.
Этот процесс детерминирован и аутсайдере -ким положением многих дисперсных этносов на исторической родине или аутсайдерской же ситуацией мигрантов, образующих этнодиаспоры в принимающем сообществе. Ярким примером такой ситуации являются лишенные государственности курды и ассирийцы в Турции и Иране, ассирийцы в Ираке и их многочисленные диаспоры, арабы - выходцы из стран Магриба в Европе и др. Лишенные возможности политической репрезентации своих интересов в легитимизированных принимающей политией формах, они ищут опору в принадлежности к постоянным недобровольным (наследуемым по рождению) кланам и землячествам. Именно эти неформальные социальные институты выступают центрами регулирования социальных отношений в диаспоральной миграционной среде.
Особенностью миграции ассирийцев в ходе дисперсионных процессов было их кланово-пле-менное расселение. Эти неформальные сообщества локальны по своей природе, поскольку укоренены в месте рождения, которое зачастую более важно, чем родство по крови, потому что общность происхождения в инокультурном окружении принимающего этноса осознается как кровное родство.
В условиях развития миграционных потоков, дальнейшей дисперсизации этносов происходит поиск новых оснований этнокультурной идентичности, включая современные системы социальных коммуникаций. По мнению Э. В. Барковой, таким основанием выступает культура. Она обеспечивает историческое саморазвитие человека и общества, поскольку в ней всегда сохраняется действие общего закона бытия: преобладание информации над энтропией,
структурности над аморфностью, космоса над хаосом, гармонии над какофонией, что и обеспечивает жизнеспособность, устойчивость и прочность каждой системы (27).
Исследователи выявили нелинейный характер развития социодинамики процессов глобализации, при которых культура зачастую занимает периферийное положение в системе глобальных ценностей. Однако нельзя не отметить и отчетливо выраженное возрастание роли культуры в новом тысячелетии как универсального ресурса влияния на гетерогенные общества и дифференцированные сегменты. Процессам глобализации в наибольшей степени сопротивляется духовная сфера: «Национально-культурный менталитет и художественно-эстетическая деятельность сохраняют свою сущность, оставаясь каналами проявления культурного своеобразия, через которые выражается национальное самосознание и мироощущение» (28).
В процессе исторического развития человеческая деятельность оформляется в различные координированные культурные системы, являющиеся элементами единой социокультурной системы. Элементарная единица социально санкционированной формы человеческого опыта -культурная норма, стабильность которой можно рассматривать как непременное условие бытия культуры как таковой. Она выступает как форма социального наследования, а содержание последнего есть аккумулирование накопленного социокультурного опыта и его ретрансляция последующим поколениям (29). Именно этим и объясняется формирование и развитие этнокультурных диаспор, в том числе и ассирийской. Незавершенность этого процесса в российской ассирийской диаспоре связана с направленностью этнокультурной политики российских властей в различные периоды истории. Ориентация на консервативные этнокультурные традиции в условиях анклавности и кланово-племенного характера сепаратных сегментов рынка труда, стремление сохранить память об Ашшуре способствовали сохранению этнокультурного своеобразия ассирийцев России.
Литература
1. The New Encyclopaedia Britannica. 15-th Ed. Vol. 4. Chicago, 1992. P. 68-69; The Encyclopaedia Americana. Intern. Vol. 9. Ed. Danbury (Conn.), 1987. P. 68-69; Webster's Third New International Dictionary of the English Language Unabridged. Springfield (Mass.), 1971. P. 625; Grand Larousse en 5 volumes. V. 2. Paris, 1987. P. 972; Большая Советская энциклопедия. Изд. 3-е. T. 8. M., 1973. С. 705; Большой энциклопедический словарь: в 2 т. Т. 1. М., 1991. С. 388; Советский энциклопедический словарь. М., 1984. С. 388.
2. Бромлей Ю. В. Этнические процессы в СССР. М., 1977. С. 16-17.
3. Мшитарев А. О содержании термина «диаспора» и к выработке его определения // Диаспоры. 1999. №2-3. С. 42^15.
4. Дятлов В. И. Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки или посланные Богом? Симбиоз, конфликт, интеграция в странах Арабского Востока и Тропической Африки. М., 1996. С. 22-27, 54-64; Он же. Диаспора: попытка определиться в термине и понятии //http://www.archipelag. ru/ru_mir/rm-diaspor/proposition/diatlov/
5. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983. С. 83.
6. Armstrong J. A. Mobilized and proletarian diasporas // American Political Science Review. 1976. № 20 (2). P. 32-44.
7. Cohen R. The new helots: migrants in the international division of labour. Aldershot, 1987.
8. Cohen R. Global Diasporas: An Introduction. Aldershot, 1997.
9. Там же.
10. Sheffer G. A New Field of Study: Modern Diasporas in International Politics // Modern Diasporas in International Politics. London, 1986. P. 115; Шеффер Г. А. Диаспоры в мировой полигике // Диаспоры / Diasporas. 2003. № 4. С. 162-164.
11. Smith A. D. The Ethnic Origin of Nations. Oxford, 1987; Smith A. D. National Identity. London, 1991; Smith A. D. Ethnic Myths and Ethnic Revivals //Archives Eropeennes de Sociologie. 1984. № 25. P. 283-303.
12. Safran W. Comparing Diasporas: a Review Essay // Diaspora. 1999. № 8 (3). P. 225-291.
13. Дятлов В. И. Предпринимательские меньшинства... С. 12.
14. Тощенко Ж. Т., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования // Со-цис. 1996. № 12. С. 37.
15. Илларионова Т. С. Этническая группа: генезис и проблемы самоидентификации (теория диаспоры). М., 1994. С. 8.
16. Мифы диаспоры // Диаспоры в историческом времени и пространстве: Национальная ситуация в Восточной Сибири. Иркутск, 1994; Шнирелъман
B. А. Мифы диаспоры //http://www.archipelag.ru/ru_ mir/rm.diaspor/proposition /shnirelman/.
17. Clifford J. Diasporas // Current Anthropology. 1994. № 9 (3). P. 303.
18. Колосов В. А., Галкина Т. А., Куйбышев M. В. География диаспор на территории бывшего СССР // Общественные науки и современность. 1996. № 5.
C.35-36.
19. Ручкин А. Б. Русская диаспора в США в первой половине XX века: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 2007. С. 20.
20. Хилханов Д. Л. Этническая идентичность: роль хозяйственно-экономических и культурно-языковых факторов: автореф. дис. ... д-ра социол. наук. Улан-Удэ, 2007. С. 25.
21. НиязоваГ.М. Современное информационное пространство: этнолингвофункциональный подход. Тюмень, 2007. С. 19.
22. Tôlôlyan К. The American Model of Diasporic Discourse // Diasporas and Ethnic Migrants: Germany, Israel and Post-Soviet Successor States in Comparative Perspective. Routledge, 2003. P. 56.
23. Садаев Д. Ч. История Древней Ассирии. M., 1979. С. 47-48.
24. Федотова Н. Н., Федотова Г. Н. Типология модернизаций и способов их изучения 11 Вопросы философии. 2000. № 4. С. 48.
25. Мерло-Потпи М. В защиту философии. М., 1996. С. 8-9.
26. НаимМ. Телевидение в контексте глобализации культуры: дис. ... канд. филос. наук. М., 2003. С. 58.
27. Баркова Э. В. Культурная матрица глобализации // Мр://8ркигс1итоу/паго<1ги.В43 Barkova.htm.
28. Остафъева О. Н. Глобализация как социокультурный процесс // Мр://8ркигс1итоу/пагос1. ги. 045 Ostapheva.htm.
29. /н'рдье П. Практический смысл. СПб.; М., 2001. С. 104.
R. S. LAVO. THE DISPERSION OF ETHNO CULTURAL COMMUNITES AND THE RUSSIAN ASSYRIAN DIASPORA
The article is dedicated to the analyses of experience of an ethnocultural dispersion in Assyrian ethnos, socio-dynamics of Assyrian ethnocultural identity as well as interrelation of these processes with modern globalization.
Key words: the historical motherland, accepting community, dispersion, ethnocultural community.
А. Г. КОЛЕСНИКОВ
ТВОРЧЕСТВО ФРАНЦА ЛЕГАРА И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ ВЕНЫ
В XX ВЕКЕ (Я ПОСТАНОВКЕ ТЕМЫ)
В статье рассматривается творчество классика неовенской оперетты Франца Легара (1870-1948) во взаимодействии с многосторонним художественным миром Вены. Интенсивное развитие оперетты в австрийской столице сделало этот жанр уникальным явлением европейской культуры XX века.
Ключевые слова: венская оперетта, европейская культура, театр, музыка.
Композиторский гений Легара соединен с поразительным рисунком личной судьбы. При этом рядом с Героем всегда блистательно возникает и Героиня, а именно: Вена и порожденное ею уникальное художественное явление - венская оперетта. Они неразделимы, они целое, одно воплощено в другом. И, говоря о композиторе, мы подразумеваем этот город, а, говоря о городе, видим там его живую достопримечательность - Франца Легара. В судьбе композитора австрийская столица значит необыкновенно много, если не все, как, впрочем, и в жизни многих других классиков. Первый ребенок, рожденный в 1870 году в семье военного капельмейстера, венгра, получивший образование в Пражской консерватории, исколесивший Австро-Венгерскую империю из конца в конец с полковыми оркестрами, он стремится только сюда, где может быть понят музыкант и где дано осуществиться его мечтам о сцене. Вена принимает молодого Легара безоговорочно. После его дебютной оперетты «Венские женщины» (1902) он обласкан, а после «Веселой вдовы» (1905) обожествлен. На него быстро обрушились мировая слава и колоссальные гонорары. С тех пор они неразлучны, между ними устанавливается поистине мистическая связь, которую не способны разорвать ни политика, ни меняющаяся театральная конъюнктура, ни даже ход самой истории.
Время Легара простирается от императора Франца Иосифа, ходячей древности, самого знаменитого Габсбурга, 68 лет бывшего на престоле, до Адольфа Гитлера. И тот и другой знали Легара лично. Становление классика, однако, происходит в кругу других имен. Молодым он застает премьеры последних опер Верди и Вагнера, рас-
цвет Иоганна Штрауса, они видятся единственный раз на концерте в честь короля вальсов. Рядом Брукнер, Дворжак, Брамс, Малер, Пуччини. И он же становится свидетелем новых событий: в Берлине изобретен первый горизонтальный граммофонный диск, делается первая магнитофонная запись, Энрико Карузо в 1902 году пишется на фонографе, через год записана и первая опера («Эрнани» Верди). Первая радиотрансляция музыки из Граца, первый железнодорожный туннель. Братья Люмьеры и начало регулярных киносеансов в Питсбурге, комедийные фильмы Макса Линдера. Новая литература и философия -Стриндберг, Чехов, Фрейд, Захер-Мазох. И, конечно, новая политика: в год «Веселой вдовы» выходит работа В. Ульянова-Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции» и происходит сама эта первая русская революция.
XX век обступает композитора. Капельмей-стерство в австро-венгерской армии быстро становится историей. С лошадей пересаживаются на автомобили Форда и господ Роллса и Ройса, а затем на танки и самолеты. А через поколение и газовая атака, ужасней которой, казалось, и быть ничего не может, заменится на атомную. Симфония его учителя Антонина Дворжака «Из Нового света» впрямую соотносится с ним - Америка жаждет видеть живого Легара, его умоляют все годы, композитор обещает, обещает, но встреча так и не происходит. Легар проживает такой калейдоскоп исторических и мировоззренческих сдвигов, что к концу жизни как бы перестает реагировать на эту глобальную движущуюся панораму. История будто обтекает маститого композитора, обосновавшегося в старинных замках и вилле в горах
