CC BY
58
УДК 316.334.56
Шишигин Андрей Владиславович
кандидат социологических наук, доцент кафедры философии и общественных наук
ФГБОУ ВПО «Пермский государственный гуманитарно-педагогический
университет», г. Пермь, Россия 614990, г. Пермь, ул. Сибирская, e-mail: [email protected]
ДИНАМИКА ИЗМЕНЕНИЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ ЖИТЕЛЕЙ
ГОРОДА ПЕРМИ
Andrey V. Shishigin
Candidate of Sociology Sciences, Associate Professor the Department of Philosophy and social sciences
Federal State Budget Educational Institution of Higher Professional Education 'Perm State Humanitarian Pedagogical University' Perm, Russia, 614990, 24, Sibirskaja Str., e-mail: [email protected]
DYNAMICS OF CHANGES TERRITORIAL ИДЕНТИЧНОСТЕЙ INHABITANTS OF PERM
Аннотация: рассматривается структура территориальных идентичностей жителей Перми, динамика изменения самоидентификаций пермяков.
Ключевые слова: социальная идентичность, территориальная идентичность, локальная идентичность, самоидентификация, город.
Abstract: the paper considers the structure of territorial identities of inhabitants Perm and dynamics of the changes self-identification.
Key words: social identity, territorial identity, local identity, self-identification,
town.
Территориальные идентичности, без сомнения, оказываются значимыми для большинства людей [3; 4; 6; 7 и др.]. Будучи по своей природе социальными конструктами, некоторые идентичности (например, локальные) часто осмысляются людьми в категориях примордиализма. Во многом это объясняется тем, что процесс формирования той же локальной идентичности сопряжен с процессом обретения чувства малой родины, прямо подразумевающим определенные, порой очень сильные, эмоциональные переживания. Вместе с тем, в условиях глобализа-
ции у определенной части общества развивается конструктивистский взгляд на природу любых социальных идентичностей, включая территориальные.
Формирование территориальной идентичности подразумевает выработку определенного отношения к той или иной территории, местности и ее обитателям. Принципиально важным оказывается то, что пространство, в котором пребывает современный человек, многомерно и структурировано. Многомерность и структурированность пространства создает условия для формирования множества территориальных идентичностей (локальных, региональных и т. д.), которые могут мирно сосуществовать, а могут вступать в конфликт друг с другом.
Таким образом, одним из интереснейших и, к сожалению, малоизученных вопросов является вопрос о соотношении в сознании людей разных территориальных идентичностей, равно как и факторов, влияющих на их устойчивость. Другим не менее интересным вопросом является вопрос о динамике изменений тех или иных идентичностей. Данный вопрос интересен как в теоретическом, так и в практическом плане. В теоретическом плане изучение динамики изменения идентичностей отсылает нас к спорам теоретиков о сущности социальной идентичности: является ли социальная идентичность чем-то глубинным, устойчивым и неизменным или же она является гибкой, изменчивой, легко трансформируемой. Для одних теоретиков, начиная с Э. Эриксона, кризис идентичности - это глубочайший личностный кризис, а для других (П. Бергер) - это нормальный, естественный процесс социального конструирования реальности, когда на смену одним идентичностям приходят другие [2; 9].
В практическом плане вопрос о динамике изменения территориальных идентичностей имеет непосредственное отношение к проблеме эффективности и успешности процесса социального конструирования и выявления факторов, оказывающих на него наибольшее влияние. В значительной мере ответы на вопросы как теоретического, так и практического характера могут дать только эмпирические исследования.
Результаты опроса взрослого населения Перми, проведенного в декабре 2012 г. (К = 960) группой исследователей из ПГГПУ в рамках проекта «Пермь как стиль», позволили получить представление о восприятии пермяками ряда территориальных идентичностей. В ходе исследования респондентам было предложено оценить пять отдельно взятых территориальных идентичностей, отметив цифрами от 1 (наиболее значимая) до 5 (наименее значимая) важность каждой из них для себя лично. Предложенный респондентам набор включал идентичность региональную (житель Пермского края), городскую (житель Перми), национальную, территориально-географическую (житель Урала) и гражданско-политическую (гражданин России).
По первостепенной значимости в рамках повседневности лидером оказалась именно локальная, городская, идентичность, которую в качестве таковой отметила почти половина респондентов. Далее по убыванию первостепенной значимости располагались идентичности гражданско -политическая, региональная, национальная и территориально-географическая. Результаты ответов пермяков представлены в табл. 1.
Таблица 1
Оценки значимости территориальных идентичностей для жителей Перми (декабрь 2012 г.) [5, с. 44]
Идентичность Степень значимости, %
1 2 3 4 5
Городская 46,3 28,7 14,1 7,1 3,8
Гражданско-политическая 29,1 10,5 12,7 16,6 31,2
Национальная 7 11,7 19,3 23,5 38,5
Региональная 13,2 38,8 23,1 15,6 9,2
Территориально-географическая 6,1 12,5 33,5 34,1 13,8
Спустя два года в ходе исследования «Последствия Пермского культурного проекта» пермякам был задан тот же самый вопрос (N=1002). Результаты (табл. 2) несколько отличаются от тех, которые были в 2012 г.
Таблица 2
Оценки значимости территориальных идентичностей для жителей Перми (декабрь 2014 г.)
Идентичность Степень значимости, %
1 2 3 4 5
Городская 42,5 29,7 17,3 8,1 2,5
Гражданско-политическая 39,1 22,2 13,9 6,7 18,1
Национальная 11,1 12,6 25,4 22,5 28,4
Региональная 8,6 26,4 26,2 19,7 19,1
Территориально-географическая 5,9 12,1 20,1 36,8 25,1
Первое, что бросается в глаза, - это резкое повышение первостепенной значимости гражданско-политической идентичности. Причины ее актуализации достаточно очевидны. Это и вполне успешная для россиян Олимпиада 2014 г. в Сочи, и присоединение Крыма, и первое за 30 лет столь острое противостояние с Западом, результатом которого стали обоюдные экономические санкции. Спортивные и внешнеполитические события со всеми их позитивными и негативными последствиями, нашедшие отражение в масс-медиа, объективно способствовали росту значимости гражданско-политической идентичности. Можно сказать, что в 2014 г. шел процесс мобилизации данной идентичности как со стороны государства, так и со стороны граждан, ностальгирующих по былому величию СССР. Пример с гражданско-политической идентичностью наглядно демонстрирует как ее конструктивистский характер, так и реальные возможности заинтересованных «конструкторов» по ее формированию.
Территориально-географическая идентичность (житель Урала), по сути, не претерпела никаких существенных изменений. Позиции 1 и 2 в таблицах гораздо более показательны, чем позиции 3-5, поскольку говорят либо о доминантной территориальной идентичности, либо об идентичности значимой и устойчивой. С учетом этого замечания ясно, что территориально -географическая идентичность за два года почти не изменилась, оставаясь наименее востребованной.
Небольшое усиление национальной идентичности (с 7 до 11 % по первостепенной значимости, т. е. отмеченной цифрой 1) также в определенной степени является отражением внешнеполитических событий и их освещения в СМИ (положение русских на Украине, «Русская весна» и т. п.). В работе «Пермь как стиль. Презентации пермской городской идентичности» мы уже объясняли, чем вызваны такие, казалось бы, невысокие показатели значимости данной идентичности [5, с. 50-51]. В этой же работе нами было показано, что действительная значимость национальной общности для пермяков гораздо выше, если судить по тому факту, что именно с представителями своей национальности пермяки чаще всего испытывали чувство единства и близости.
Региональная идентичность заметно сдала свои позиции. Действительно, в последние годы Пермский край на фоне соседних регионов (Татарстан, Башкортостан, Свердловская область) выглядел не очень выигрышно. Отсутствие крупных инфраструктурных проектов и мероприятий мирового уровня (того, чем могут похвастаться наши соседи) приводит к тому, что Пермский край редко становится объектом внимания центральных, государственных телеканалов. Те надежды, которые в 2012 г. часть пермяков связывала с новым губернатором В.Ф. Басаргиным, также не оправдались. Ему явно не удалось привлечь внима-
ние федерального центра к Пермскому краю. Более того, сам губернатор, судя по разным политическим рейтингам, все чаще оказывается в группе глав регионов, которым СМИ пророчат скорую отставку, связывая это с неспособностью добиться роста экономики и эффективно решать проблемы региона. На фоне успехов своих соседей Пермский край начинает смотреться все более блекло, постепенно утрачивая свою привлекательность.
Городская идентичность за два года практически не изменилась, продемонстрировав устойчивость и стабильность. В рамках структур повседневности данная локальная идентичность по-прежнему превалирует в сознании пермяков, хотя разрыв с гражданско-политической идентичностью сократился до минимума. Стабильность высокой первостепенной значимости городской идентичности демонстрируется на фоне, который нельзя назвать совсем уж благоприятным. Пермь в последние годы не принимала у себя крупные спортивные мероприятия, как Казань, или саммиты, как Екатеринбург и Уфа. Сворачивание Пермского культурного проекта, как бы мы его ни оценивали, объективно ведет к сокращению места Перми в медийном пространстве.
Результаты опроса 2012 г. показали, что на оценку первостепенной значимости городской идентичности большое влияние оказывают два фактора: место рождения респондента и время его проживания в Перми. Так, если у коренных пермяков первостепенную значимость городской идентичности отметили 57 %, то у респондентов, родившихся не в Перми, но на территории Пермского края, этот показатель снизился до 37,7 %. У респондентов, родившихся в другом регионе или в другой стране, этот показатель был еще ниже - 31,6 и 24,4 % соответственно. И хотя разница в ответах тех, кто родился в Перми, и всех остальных респондентов весьма существенна, тем не менее, показательно то, что почти каждый четвертый житель города, родившийся в другой стране, готов рассматривать локальную идентичность как наиболее значимую для себя лично.
Вместе с тем, опросы как 2012, так и 2014 г. показали, что такая важная характеристика респондентов, как пол, практически не оказывает влияния на выбор ими городской идентичности как наиболее значимой. То же самое можно сказать и относительно возраста респондентов, с оговоркой, что по результатам опроса 2014 г. в группе пожилых пермяков (старше 60 лет) доля тех, кто указывает городскую идентичность как наиболее значимую (47 %), чуть выше, чем в других возрастных группах, в которых данный показатель колеблется от 40 до 44 %.
Исследование 2012 г. показало, что городскую идентичность как наиболее значимую чаще выбирают люди со средним и неполным средним образова-
нием. Респонденты же с неполным высшим и высшим образованием в качестве наиболее значимой территориальной идентичности чаще указывали идентичность гражданско-политическую. Исследование 2014 г. полностью подтвердило обоснованность данных выводов (табл. 3).
Таблица 3
Оценки первостепенной значимости городской и гражданско-политической идентичности в зависимости от уровня образования (декабрь 2014 г.), %
Идентичность Уровень образования
Неполное среднее Среднее Среднее специальное Незаконченное высшее Высшее
Городская 51,8 49,6 45,4 34,5 30,9
Гражданско-политическая 37,9 36,6 35,3 41,8 47,3
В целом, выявленная зависимость приоритетной идентичности от уровня образования хорошо укладывается в теоретические построения классиков конструктивизма (Б. Андерсон, Э. Хобсбаум) [1; 8], отмечавших, что с ростом образования узкие, локальные идентичности начинают уступать место более широким идентичностям (национальным, гражданско-политическим). Вероятно, это связанно с тем, что человек с более высоким уровнем образования более открыт внешнему миру и в меньшей степени склонен замыкаться в круге местных локальных событий. В качестве тревожного симптома следует отметить тот факт, что доля респондентов с высшим образованием, отметивших первостепенную значимость городской идентичности, существенно уменьшилась: с 40 % в 2012 г. до почти 31 % в 2014 г.
С ростом благосостояния первостепенная значимость городской идентичности снижается, а значимость гражданско-политической идентичности, наоборот, растет. Так, в 2014 г. среди самых бедных пермяков, испытывающих трудности даже с покупкой продуктов питания, городскую идентичность как наиболее значимую отметили 52 %, а гражданско-политическую - лишь около 24 %. В подгруппе наиболее состоятельных пермяков, которые могут позволить себе
приобретение квартиры, машины и т. п., соотношение почти обратное - 30 и 50 % соответственно.
Но это если говорить о полярных по материальному достатку социальных группах, представителей которых в выборке не так уж много. Если же говорить об основной массе респондентов, т. е. тех, которые расположились в подгруппах с низкими, средними и чуть выше среднего доходами, то здесь ситуация несколько иная. Первостепенная значимость городской идентичности у респондентов с низкими и средними доходами колеблется в интервале 43-45 %. У пермяков с доходами чуть выше среднего уровня данный показатель опускается до 40 %. Первостепенная значимость гражданско-политической идентичности, наоборот, плавно растет от 33 % у респондентов с низкими доходами до 45 % у пермяков с доходами чуть выше среднего. Говоря о влиянии материального достатка на выбор гражданско-политической идентичности как наиболее значимой, следует отметить, что выявленная тенденция (рост принятия данной идентичности по мере роста благосостояния) подтверждается результатами опросов как 2014, так и 2012 г.
В признании пермяками с разным достатком городской идентичности в качестве наиболее значимой за два года произошли перемены. Если в 2012 г. чаще всего городскую идентичность как наиболее значимую отмечали респонденты со средними доходами, то в 2014 г. чаще других ее в таком качестве называли самые бедные пермяки. Привлекательность пермской идентичности снизилась и у самых состоятельных пермяков. Если в 2012 г. среди наиболее состоятельных жителей города 37 % отмечали городскую идентичность как наиболее значимую, то в 2014 г. в данной подгруппе таковых было лишь 30 %.
Таким образом, полностью подтверждается вывод, сделанный нами ранее, что ««быть пермяком», к сожалению, не означает «быть лучшим»». Результаты опроса жителей Перми, проведенного в 2014 г., подтверждают и высказанные опасения относительно того, что пермская идентичность рискует стать чем-то вроде синонима усредненности [5, с. 621]. Тот факт, что наиболее образованные и наиболее состоятельные пермяки все реже отмечают пермскую идентичность как наиболее значимую, в какой-то степени отражает динамику изменений, при которой Пермь все сильнее проигрывает своим ближайшим конкурентам - Екатеринбургу, Казани, Уфе. На фоне более динамично развивающихся соседей Пермь выглядит все более провинциальной.
Впрочем, опрос 2014 г. выявил и некоторые позитивные тенденции. В частности, заметно увеличилось число пермяков, которые часто испытывают чувство единства и близости со своими земляками. Если в 2012 г. таковых было лишь около 38 %, то в 2014 г. число таких пермяков выросло до 50,8 %. Сфор-
мировавшаяся социальная идентичность предполагает не просто отождествление индивидом себя с какой-либо группой, но также наличие у него некоторого эмоционально окрашенного отношения к представителям данной группы. Иными словами, структура любой социальной идентичности помимо когнитивного компонента (понимание человеком себя в терминах соотнесения с определенной социальной группой) включает аффективные и регулятивные компоненты (готовность разделять соответствующую систему ценностей, соблюдать определенные правила, проявлять определенные чувства). И в этом плане, хотя за прошедшие два года мы не увидели позитивных изменений в количестве пермяков, рассматривающих городскую идентичность как наиболее важную, мы можем констатировать позитивные изменения в том, что касается устойчивости данной идентичности.
Список литературы
1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества : Размышления об истоках и распространении национализма / пер. с англ. В. Николаева; вступ. ст. С. Баньковской. - М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 2001. - 288 с.
2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности : Трактат по социологии знания / пер. Е.Д. Руткевич. - М.: Медиум, 1995. - 323 с. - М.: Медиум, 1995. - 323 с.
3. Киселев И.Ю., Смирнова А.Г. Формирование идентичности в российской провинции. - М.; Ярославль: ИП РАН, 2001. - 152 с.
4. Крылов М.П. Региональная идентичность в историческом ядре Европейской России // Социологические исследования. - 2005. - № 3. - С. 13-23.
5. Пермь как стиль. Презентация пермской городской идентичности / под ред. О.В. Лысенко, Е.Г. Трегубовой, вступ. ст. О.Л. Лейбовича. - Пермь: ПГГПУ, 2013. -240 с.
6. Региональная идентичность и социальные отношения : монография / Е.М. Калашникова, В.А. Порозов, А.А. Краузе и др.; Перм. гос. гуманит.-пед. ун-т. -Пермь: ПГГПУ, 2014. - 196 с.
7. Суханов В.М. Региональная идентичность в контексте глобализации: теоретический анализ // Мировая экономика и международные отношения. - 2009. - № 1. -С. 104-110.
8. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей : Короткий двадцатый век (1914-1991) : пер. с англ. - М.: Независимая газета, 2004. - 632 с.
9. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис : пер. с англ. - М.: Флинта, 2006. - 342 с.
