CC BY
44
щение бисерной подушки, похоже на это приятное ощущение). (Yahoo! blog, 2008) [9]. Пример 4.
(Мгновенное
действие при тусклом цвете лица! Уставшая кожа становится гладкой словно по волшебству. Подходит также людям, которым страдают от прыщей). (Ан ан: журнал. Токио: Магадзинхаусу. 2002; 27 марта) [9].
Пример 5. ^^T^^ÄtiSim^^ÖV^firoi 5 (Когда вытираешь влагу полотенцем, кожа должна стать гладкой как яйцо очищенное от скорлупы). (Игата Кейко. Жизнь в Англии. Токио: ЧикумаБунко. 2001) [9]. Пример 6.
t^B^lL^^Tt! (Белая гладкая кожа при рассмотрении вблизи до удивления красивая!) (Кан кам: журнал. Токио: Сё:гак-кан. 2005; октябрь) [6].
Библиографический список
Проведённый анализ показывает, что и tsurutsuru, и subesube обозначают 'гладкость поверхности'. Тем не менее, subesube сочетается с такими выражениями как (прикосновение руки)' , 'М^ТО^с (прикоснувшись)' , (касание рукой)' и с другими подобными выражениями, которые отмечают гладкость путем прикосновений. Между тем, tsurutsuru употребляется с такими выражениями как
(уставшая гладкая кожа)' , (белая
гладкая кожа)' , которые отмечают гладкость путем зрительной оценки. Из этого следует, что tsurutsuru в большей степени передает зрительное восприятие, а subesube - тактильное.
Итак, мы выявили, что коллокации обладают возможностями обозначения разграничения употребления слов с общими семантическими признаками путем определения типичных примеров их употребления в корпусе, то есть контекста использования.
1. Лингвистический энциклопедический словарь./ Гл. ред. В.Н. Ярцева. Москва: Советская энциклопедия, 1990.
2. Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка: учебник для ин-тов и фак. иностр. яз. 3-е изд., перераб. и доп. Москва: Издательство литературы на иностранных языках, 1959.
3. Пашковский А.А. Слово в японском языке. Москва: КомКнига, 2006.
4. Sinclair J. Corpus, Concordance, Collocation. Oxford: Oxford University Press, 1991.
5. Ono M. Nihongo onomatope jiten- giongo-gitaigo 4500. Tokyo: Shogakkan, 2007.
6. Gendainihongo kakikotoba kinko: ko:pasu - BCCWJ. Available at: http://chunagon.ninjal.ac.jp
7. Японско-русский словарь под ред. Фудзинума Т. Токио: Кенкюся, 2006.
8. Румак Н. Г., Зотова О. П. Толковый японско-русский словарь ономатопоэтических слов. Москва: Моногатари, 2012. References
1. Lingvisticheskij 'enciklopedicheskijslovar'./ Gl. red. V.N. Yarceva. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1990.
2. Arnol'd I.V. Leksikologiya sovremennogo anglijskogo yazyka: uchebnik dlya in-tov i fak. inostr. yaz. 3-e izd., pererab. i dop. Moskva: Izdatel'st-vo literatury na inostrannyh yazykah, 1959.
3. Pashkovskij A.A. Slovo vyaponskom yazyke. Moskva: KomKniga, 2006.
4. Sinclair J. Corpus, Concordance, Collocation. Oxford: Oxford University Press, 1991.
5. Ono M. Nihongo onomatope jiten- giongo-gitaigo 4500. Tokyo: Shogakkan, 2007.
6. Gendai nihongo kakikotoba kinko: ko:pasu - BCCWJ. Available at: http://chunagon.ninjal.ac.jp
7. Yaponsko-russkijslovar' pod red. Fudzinuma T. Tokio: Kenkyusya, 2006.
8. Rumak N. G., Zotova O. P. Tolkovyj yaponsko-russkij slovar' onomatopo'eticheskih slov. Moskva: Monogatari, 2012.
Статья поступила в редакцию 30.11.17
УДК 811.419
Strizhak U.P., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, National Research University Higher School of Economics
(Moscow, Russia), E-mail: uliana@uliana.ru
COGNITIVE LINGUISTICS IN EDUCATION: THE NEW PARADIGM OF JAPANESE LANGUAGE TEACHING. Analyzing current situation with the Japanese language teaching materials it could be discovered that due to the long academic tradition of teaching Japanese in Russia the basic concept of some courses and textbooks does not meet modern expectations of the language learners. To go beyond the traditional Japanese language education, the researcher demonstrates how the results of the applied linguistics and cognitive studies may contribute to the foreign languages teaching process.
Key words: cognitive linguistics, Japanese language teaching, applied linguistics, national way of thinking, Japanese linguistic world vision.
У.П. Стрижак, канд. пед. наук, доц. НИУ «Высшая школа экономики», г. Москва, E-mail: uliana@uliana.ru
КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА В ОБРАЗОВАНИИ: НОВАЯ ПАРАДИГМА ОБУЧЕНИЯ ЯПОНСКОМУ ЯЗЫКУ
Настоящее исследование имеет междисциплинарный характер и выполнено на стыке лингвистики и методики обучения иностранному языку. Текущий анализ структуры подачи информации в российских учебных материалах по японскому языку демонстрирует нам частичное их несоответствие современным требованиям и интересам изучающих язык. В данном исследовании предлагается выйти за рамки традиционного подхода к процессу обучения японскому языку и рассмотреть вопрос о том, какой вклад может внести когнитивная лингвистика в процесс обучения иностранным языкам. Выделяются и описываются характерные особенности грамматических категорий японского языка, отражающие национально-специфический способ мышления носителей японской лингвокультуры: снижение статуса агента и доминирование непереходных глаголов как показатель стремления японского языка к отражению «не-деяния».
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, обучение японскому языку, прикладная лингвистика, национально-специфический способ мышления, японский взгляд на мир.
1. Introduction.
Nowadays we are experiencing a big change of the communication pattern all over the world that means that the different languages and cultures are confronted. Therefore, the goals of language education are also the subject to change: for successful communication we should have clear understanding not only of
the grammar, lexicon, culture patterns, but also of the cognitive and pragmatic background of the message, in the other words, understand how context contributes to meaning.
2. Statement of the problem
Analyzing current situation with the Japanese language teaching materials we can discover that due to the long academic tradition
of teaching Japanese in Russia the basic concept of some courses and textbooks does not meet modern expectations of the language learners. To go beyond the traditional Japanese language education, we would like to demonstrate how the results of the applied linguistics and cognitive studies may contribute to the foreign languages teaching process, whereas at the moment this contribution is still poor.
Cross-linguistic studies such as Alpatov [2003, 2008], Gurevich [2001, 2006], Radchenko [2004], Ikegami [1981, 2000], Lakoff [1997], Makino [2011], Nakagawa [2005], Talmy [2000], Wierzbicka [1996] reveal that the national way of thinking reflected in a language couldn't be translated directly into other languages as it may cause cross-cultural misunderstanding and miscommunication. According to Sadanobu T. [1; p. 19], 'There are many aspects of language that can never be fully understood without taking human cognition into consideration'. Let's consider how the perception of the linguistic vision reflected in the grammar patterns could help us to identify and correctly interpret such kind of discrepancy in different languages. Moreover, how it could prevent possible errors in the learning process of these languages.
3. Methodology
By the investigation of the different research papers Ando [2007], Haga, Sasaki, Kadokura [2000], Ikegami [1981, 2000], Kanaya [2009], Kumagai [2011], Suzuki [2009, 2010], Yamaguchi [2004] we have identified a few basic features of the Japanese linguistic vision which is manifested, e.g. in the predominance in the Japanese language utterances, describing the state rather than an active action in terms of functioning of different grammatical categories. It is widely known that 'the agent occupies a privileged position in the syntax of Indo-European languages' [2, p. 325]; also we can find the following quotation of L. Bloomfield in the same paper: 'Quite a few of the present-day Indo-European languages agree with English in using an actor-action form as a favorite sentence type'. On the contrary, Japanese language is much closer to focusing on the statement in the sentence structure.
For example, Ikegami Y. states that in terms of the way of expressing events languages could be divided into two groups: BECAME-language and DO-language: emphasizing either an action done (= do) by the object or the state (= became) without any particular attribution of the object [Ikegami 1981]. Regarding Japanese language, it is claimed that 'The Japanese language is what I call the a 'BECOME-language', a language in which the notion of the agent tends to suppressed, and even when an agent is involved in the event, the focus is laid on the event as a whole. The speaker prefers to represent an event not in terms of 'who does what', but in terms of 'what comes to pass'. In contrast to a 'DO-language', in which the emphasis is given to the notion of the human being as one action on his own initiative, a 'BECOME-language' prefers to represent an event as a process in which the human being is involved' [3, p. 146].
Let's consider this statement with the examples of representations in Russian, Japanese and English languages such grammatical categories as, first, transitivity, then, animacy and, finally, plurality. None of them are illuminated in the teaching materials within the frameworks of cognitive grammar, in other words - any explanation of the cognitive background of the language patterns is provided, even though linguistic phenomena are dependent on the cognitive model.
4. Results and discussions
In the learning process of the foreign languages students should be taught first to detect and describe the patterns of the native language-specific view of the world and then investigate the linkage and their reflection in the target foreign language. Gurevich T. points that '...A foreign language is more easily absorbed if one has an understanding and awareness of similar and distinctive features in the perception of the world around us' [4, p. 155]. In this paper practical illustrations and examples from the fiction will be presented to demonstrate to the students how the different structure of the basic language patterns could be explained by a discrepancy of the linguistic vision of the world.
By shifting the focus to the examples representing such grammatical category as animacy, we find the tendency to remove the emphasis from action in Japanese language, especially in case of inanimate subject, which basically does not have the possibility to act and to make an impact on the animate subject. On the contrary, in English 'The agent is 'dynamically' characterized, e.g., characterized as being engaged in causing a change in the situation (rather than remaining inactive simply as part of the situation, thus being statically characterized) ' [2, p. 325]
One possible explanation here would be to say that English has a strong tendency of suru-language that could be applied to the inanimate subjects while Japanese as naru-language tends to avoid putting an inanimate subject on the position of the actor.
Notice the contrast below in examples (1) to (5) between Russian or English original text and translations in Japanese and English/Russian:
(1a) Жизнь презренная, жизнь обывательская затянула нас. (Rus)
life-NOMhas drawn-TR us-ACC
(1b) Geretsu-na seikatsu-no o-kage-de, wareware mo kono na-ka-he hikizurikomarete
because of life-GEN we-NOM are drawn-PASS in shimatta ja nai ka. (Jap)
(1c) This miserable life has sucked us under. (Eng) life-NOMsuck-TR us-ACC under ['Uncle Vanya' by A.P. Chehov]
I life has sucked us (Eng) > because of life we are drawn in (Jap) |
In English LIFE is an Actor and WE is a Goal while Japanese language demonstrates the reverse subject-object order.
(2a) Запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. (Rus)
smell-NOM pursue-TR procurator-ACC (2b) Sono nioi-ga yoake-kara hana-ni tsuite hanarenakatta. (Jap)
Smell-NOM stick to-INTR
(2c) This smell had been pursuing the procurator since down. (Eng)
smell-NOM pursue-TR procurator-ACC ['The Master and Margarita' by M.A. Bulgakov]
smell pursues (Eng) > smell sticks to (Jap)
In the example above SMELL is an Actor in both sentences, but verbs TO PURSUE and TO STICK are a bit different in terms of their activeness, and Japanese language chooses the less active verb.
(3a) He did not know that during those two weeks she had walked the floor at night, gritting her teeth at the slowness with which he took hints and encouragements, praying that no untimely letter from Suellen would reach him and ruin her plans. letter-NOM ruin-TR plan-ACC
(3b) Он, конечно, не знал, как эти две недели она шагала по ночам из угла в угол, скрипя зубами от досады на его нерешительность - а ведь она и поощряла его, и намекала - и молясь, чтобы какое-нибудь несвоевременное письмо от Сьюлин не letter-NOM
разрушило его планов. ruin-TR plan-ACC
(3c) Sono nishuukan-no aida, kare-ga, nakanaka kochira-no an-ji-ni note konai node, oriashiku Sueren-kara-no tegami de mo todoite, sekkaku-no mokuromi-ga dainashi-ni sarete
letter-NOM arrive-INTR plan-NOM ruin-PASS-INTR ha to, sore mo shinpai de, yoru-ni naru to Sukaaretto-ha, ha-wo kuisibatte shitsunai-wo arukimawatte ita ga, sonna koto-ha kare-ha yume-ni shiranakatta.
['Gone with the Wind' by M. Mitchell]
letter ruins her plans (Eng) > letter arrives, that's why plan ruins (Jap)
(4a) Либеральная партия говорила, что в России все скверно, и действительно, семейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану Аркадьичу и принуждала его
family life-NOM afford- TR pleasure-ACC force-TR he-ACC лгать и притворяться, что было так противно его натуре.
(4b) The liberal party said that marriage is an institution quite out of date, and that it needs reconstruction; and family life certainly afforded Stepan Arkadyevitch little family life-NOM afford- TR
gratification, and forced him into lying and hypocrisy, which was so repulsive to his
pleasure-ACC force-TR he-ACC
nature.
(4c) Oburonusukii-ha katei seikatsu-kara hotondo manzoku-wo ataerarete inai bakari ka,
Oblonsky-NOM family life-GEN pleasure-ACC receive-PASS jibun-no honsei-ni hanshite uso-wo tsuitari, sirabakkuretari shi-nakereba naranakatta. lie-INTR feign-INTR ['Anna Karenina' by L. Tolstoy]
family life affords, forced Oblonsky to lie and to feign (Eng) > Oblonsky receives, lies, feigns (Jap)
(5a) Это было единственное убежище ее от домашних забот, которые обступали ее,
household cares-NOM crowd-TR she-ACC как только она выходила.
(5b) It was her solitary refuge from the household cares which crowded upon her directly
household cares-NOM crowd-TR she-ACC she went out from it.
(5c) Soko-ha kanojo-ga nigereru koto-no dekiru yuiitsu-no hi-nanjo datta. Ippo soko-wo deta totan, kanojo-ha samazama-na ka-sei-no zatsuji-ni torimakareru no datta.
she-NOM household cares-INSTR crowd-PASS ['Anna Karenina' by L. Tolstoy]
household cares crowded upon her (Eng) > she was crowded by household cares (Jap).
Therefore, as discussed above, the translated English sentences correspond to Russian original text focusing on the nonliving Actor like 'life' in (1), 'smell' in (2), 'letter' in (3), 'family life' in (4), 'household cares' in (5) while the translated Japanese sentences describe the different approach to the sentence structure: Japanese language considers human Actor being grounded in the center. As pointed out by many scholars, such kind of sentence structure is considered as natural in Japanese language [e.g., 5; p.58]. This discrepancy illustrates that we should not only learn language structure as it is but also take into account such specific linguistic view of Japanese natives to sound naturally in Japanese language. As we have mentioned in our previous studies, by contrasting such opposition as actor-goal or subject-object in Japanese language study we could look inside the way of discourse perception both of Russian and Japanese [6, p. 62 - 63]
Similar tendency is observable in plurality/singularity language patterns of original language and target language. Here Makino S. provides another example of how the cultural ways of knowing are reflected in the language patterns [7]. Considering the famous haiku of Basho: Furuike ya kawazu tobikomu mizu-no oto, Makino asks 'simple but crucial question: is kawazu 'frog' singular or plural?' Japanese people feel it like singular, but there is no any grammatical marker for this. Makino says that 'It could have been more than one frog jumping into the pond. I do agree, however, with the translator's choice of singular frog. The point is, it has nothing to do with
References
grammatical judgment; it is rather a cognitive judgment in context'. In translations placed below we could find both singular and plural markers for the frog:
Старый пруд! Прыгнула лягушка. Всплеск воды. (translation by T. Grigorieva)
Old pond frogs jumped in sound of water
(translation by Lafcadio Hearn)
The old pond; A frog jumps in -The sound of the water. (translation by Robert Aitken)
old pond frog leaping splash
(translation by Cid Corman)
So, the absence of the number marker as a grammatical category of the subject can
possibly mean that Japanese expression concentrates on the change of the state in the whole scene, on the whole event without placing an emphasis on the actor. It looks like 'BECOME-language' also has its own way of giving prominence to those linguistic elements which refer to a human being. A person here can be presented a little more humanly by being represented as sensitive to the effects (especially, with regard to possible advantages or disadvantages) brought on him by the event' [8, p. 146].
5. Conclusions
It is obvious that such analysis of the original and translated fiction texts helps us to recognize the similarities and discrepancies in the way of thinking of native speakers and learners, to understand cognitive patterns of the native speakers. The results of such linguistic contrastive analysis should be integrated into the Japanese language teaching materials in order to make learners aware of the peculiarities of the cognitive background of the target language. In the very few research papers it could be found the statement of the necessity of such approach to the teaching and learning process. The rare example that comes to mind is the following: 'In the learning process of the foreign language not only the language structure but also its cognitive background should be taught' [8, p. 17]. Makino S. also notices how important is 'to make the learners of Japanese notice discrepancies - notably cognitive discrepancies - between the original language and target language and both instructors and learners use translation as a tool for identifying such discrepancies' [7, p. 53].
Thus, preceding or accompanying introduction of the language structure by providing the explanation of the pragmatic background -the ways how this grammatical pattern has been developed and used in the language - we make it more efficient in terms of better understanding of the structure of target foreign language. And it should be indicated once again that the data of the comparative analysis of the native and non-native ways of perception of the world should be included into the Japanese language teaching materials which could be beneficial both for linguistic as well for teaching process.
1. Sadanobu T. Event model without time shift. Philologia. - Bucharest: Studia Universitatis Babe§-Bolyai. 2010; Vol. 3: 19 - 33.
2. Ikegami Y. The agent and the sentient: A dissymmetry in linguistic and cultural encoding. Origins of Semiosis: sign evolution in nature and culture. Ed. by Winfried Noth. - Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1994: 325 - 338.
3. Ikegami Y. 'Source' vs 'Goal': a Case of Linguistic Dissymmetry. Concepts of Case. Rene Dirven; Gunter Rudden. Tubingen: Narr, 1987: 122 - 146.
4. Gurevich T. Similar features of national mentalities as a foundation for successful intercultural communication. International conference «Japan Phenomenon: views from Europe». Moscow, 2001. Russian Association of japanologists. Japan Foundation. Institute of Oriental Studies Russian Academy of Science. 2001: 154 - 158.
5. Maynard S. Linguistic creativity in Japanese discourse: exploring the multiplicity of self, perspective and voice. John Benjamin Publishing Company, 2007.
6. Strizhak U.P. Sopostavleniye yaponskoi i russkoi yazykovykh kartin mira v processe obucheniya inostrannomu yazyku. Vestnik MGPU. 2013; 1: 56 - 64. [Contrastive study of Russian and Japanese linguistic worldview in Japanese language education].
7. Makino S. What will be lost in translation? A cognitive-linguistic analysis // Journal of Canadian Assosiation for Japanese Language Education (CAJLE). 2011; Vol.12; 23 - 59.
8. Ikegami Y. How Cognitive Linguistics Can Help You To Master Natural Japanese. Tokyo: Hitsuji, 2009.
Статья поступила в редакцию 11.12.17
УДК 81.25
Targyn Sh.Kh., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Tuvan State University (Kyzyl, Russia),
E-mail: sh.salchak@mail.ru
FEATURES OF TRANSLATION OF TUVAN NON-FINITE FORMS OF THE VERB INTO ENGLISH. The article reveals features of translation of Tuvan non-finite forms into English, which contribute to the improvement of teaching English in Tuvan school and university for special teaching purposes. Comparative, functional methods and method of analysis are used. The results of the work show that the Tuvan forms in -p, -gash are transmitted into English with the help of Past Indefinite; the form in -pane is transmitted into English with without and the gerund; the form in -byshaan is transmitted into English with the help of Participle I (Participle Present). The form in -a is transmitted into English with Past Indefinite; the form in -gala is transmitted into English with Past Indefinite with the preposition of time since; the form in -gan is transmitted into English with Participle II, a definitive clause, and Past Perfect; the form in -p is transmitted into English with Noun, Participle I, and Past Indefinite; the form in -galak is transmitted into English with the help of the Present Continuous (in the meaning of nearest future). The feature of the translation of Tuvan non-finite forms into English is that non-finite forms in both languages do not materially match which make allomorphic features within the framework of the problem under consideration; in the semantic plan, for the purpose of adequate translation, the non-finite forms of the verb of the Tuvan language cross their boundaries and in English speech they are used with the help of non-finite and finite forms of the verb with prepositions.
Key words: non-finite forms of the verb, translation, Tuvan language, English, participle, gerund, infinitive, gerund, adequate translation, grammatical transformation.
Ш.Х. Таргын, канд. филол. наук, доц. Тувинского государственного университета, г. Кызыл, E-mail: sh.salchak@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ТУВИНСКИХ НЕЛИЧНЫХ ФОРМ ГЛАГОЛА НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК
Работа выполнена в рамках договора № 326-У на проведение НИР.
В данной статье рассматриваются особенности перевода тувинских неличных форм на английский язык. В работе выявлены особенности перевода тувинских неличных форм глагола на английский язык, которые способствуют совершенствованию преподавания английского языка в тувинской школе и вузе в специальных учебных целях. В работе применены сравнительный, функциональный методы и метод анализа. Результаты работы показали, что деепричастные формы тувинского языка на -п, -гаш передаются на английский язык с помощью Past Indefinite; форма на -пайн передается с помощью without и герундия; форма на -бышаан передается с помощью Причастия I (настоящего времени). Для передачи деепричастной формы на -а на английский язык используется Past Indefinite; форма на -гала используется Past Indefinite с предлогом времени since. Для передачи причастной формы на -ган на английский язык используется Причатие II, определительное придаточное предложение, Past Perfect; форма на -р передается на английский язык с помощью имени существительного, Причастия I, Past Indefinite; причастная форма на -галак на английский язык передается с помощью Present Continuous (в функции ближайшего будущего времени). Особенностью перевода тувинских неличных форм на английский язык является, то, что неличные формы в обоих языках материально не соответствуют, что составляет алломорфные черты в рамках рассматриваемой проблемы; в семантическом плане в целях адекватного перевода неличные формы глагола тувинского языка переходят свои границы и в английской речи они употребляются с помощью неличных и личных форм глагола с предлогами.
Ключевые слова: неличные формы глагола, перевод, тувинский язык, английский язык, причастие, герундий, инфинитив, деепричастие, адекватный перевод, грамматическая трансформация.
В данной статье рассматриваются особенности перевода тувинских неличных форм на английский язык.
Впервые интересующий нас материал по тувинскому языку, т. е. неличные формы глагола, так или иначе был описан у Н.Ф. Катанова, позднее они получили освещение в ряде трудов [1 - 17].
Неличные формы глагола в тувинском языке, и вообще в тюркских языках изучались в связи с описанием отдельно деепричастий, причастий, послелогов, инфинитивов, масдаров и синтаксических конструкций разного типа.
Многочисленные отечественные и зарубежные авторы занимались и занимаются с проблемами, связанными с инфинитивом и формой чпд в английском языке [18 - 27].
Морфологическую базу тувинских неличных форм глагола составляют деепричастия и причастия. Морфологическую базу английских неличных форм глагола составляют герундий, инфинитив и причастия.
Вслед за В.Н. Комиссаровым, мы считаем, что перевод - это сложное многогранное явление, отдельные аспекты которого могут быть предметом исследования разных наук [28, с. 35].
Всем известно, что хорошо переводить материал с одного языка на другой язык, знания двух языков недостаточно. Помимо этого «необходимо знать законы перевода, определяемые его сложной и противоречивой природой, четко представлять требования, предъявляемые обществом к переводу и переводчику» [29, с. 3]. В переводе семантико-структурные параметры исходного текста «воспризводятся с необходимыми модификациями - компенсирующими расхождениями, с тем чтобы с их помощью нейтрализовать расхождения в лингвоэтнических коммуникативных компетенциях (именуемые у нас лингвоэтническим барьером) и тем самым уравнять для носителей исходного языка и
носителей переводимого языка объективные предпосылки восприятия сообщения и реакции на него» [29, с. 104].
Таким образом, при работе с переводом необходимо учитывать лингвистические особенности исходного языка и переводимого языка.
Трудность перевода тувинских деепричастных форм на английский язык заключается в том, что деепричастие - это форма глагола, обозначающая добавочное действие, и, оно отсутствует в английском языке. Это не значит, что нет способов передачи значения тувинских деепричастных форм на английский язык. Рассмотрим способы передачи тувинских деепричастных форм на английский язык.
Деепричастная форма на -п в редуплицированной форме передаётся на английский язык с помощью герундия с предлогом after: Ашак-оол ыыт чок олуруп-олуруп кезек болганда улам-чылады (СС, 125) - 'Ашак-оол, посидев молча, через некоторое время, продолжал'. Ср. англ. After sitting without saying nothing, in some times Ashak-ool went on his talking.
Рассмотрим пример с деепричастной формой на -гаш:
ЧYгле каш хонганда, Кацгыйны ававыс квгYдYп тургаш, Сарыг-Септе Бора-Хопуйже аппарган (СТ, 50) - 'Лишь через несколько дней мать уговорила Кангый и увела ее в Сарыг-Сеп к Бора-Хопую'. - Ср. англ. A few days passed before my mother finally persuaded Kangyi and took her to Saryg-Sep to Bora-Hopui.
Здесь квгYдYП тургаш 'уговорила - уговаривая' передается на английский язык как persuaded в форме прошедшего времени Past Indefinite.
Деепричастная форма на -пайн на английский язык используется without и герундий:
Например: Оозу (Даш-Чалан) кымдан-даа айтыр=байн, Узун- Чоодурга дужаап берди (СТ, 40) - 'Тот (Даш-Чалан) сдал ее
