CC BY
35
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ Surveys and Reviews
О.А. Богданова (Москва)
ЧИТАТЕЛЬ-АДРЕСАТ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX В. Рецензия на книгу: Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель...»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи.
Минск: Лимариус, 2015. 400 с.
Аннотация. В рецензии представлено основное содержание книги, обозначен круг анализируемых литераторов, подчеркнуты методологические основы предпринятого известным белорусским филологом, политологом, общественным деятелем и публицистом А.И. Федутой исследования о формировании в русской литературе первой половины XIX в. «большого диалога» между автором и читателем как полноценным эстетическим субъектом литературного произведения. В качестве главных достоинств отмечены четкость постановки задачи и последовательность в ее решении, панорамность охвата явлений «пушкинской эпохи» и отсутствие субъективной оценочности, эвристический подход к проблеме, методологический поиск, смысловое «приращение» после прочтения книги. Замечания вызваны неоправданным порой уходом в историческую социологию литературы и не вполне корректным употреблением терминов «массовая литература» и «массовый читатель».
Ключевые слова: русская литература; «пушкинская эпоха»; автор; читатель-адресат; «воображаемый» читатель; реальный читатель; диалог; художественное произведение.
O.A. Bogdanova (Moscow)
The Reader-Addressee in the Russian Literature of First Third of 19th Century Book Review: Feduta A.I. "Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era. Minsk: Limarius Publishers, 2015. 400 p.
Abstract. The review presents the main contents of this book marked the circle of the analyzed authors highlighted the methodological framework undertaken by the famous Belarusian philologist, scientist, public figure and publicist A.I. Feduta study about formation in the Russian literature of first half 19th century "great dialogue" between the author and the reader as full an aesthetic subject of a literary work. As the main advantages of marked clarity of problem definition and consistency in its decision, panoramist coverage of the phenomena of the "Pushkin epoch" and the lack of subjective evaluation, heuristic approach to the problem, a methodological search for meaning "increment" after reading the book. Comments sometimes caused by undue care in the historical sociology of literature and incorrect use of the terms "mass literature" and
"mass reader".
Key words: Russian literature; "Pushkin's epoch; the author; the reader-addressee; "imaginary" reader; the real reader; the dialogue; artwork.
Новая книга белорусского литературоведа, политолога и общественного деятеля А.И. Федуты, известного также своей яркой политической биографией на постсоветском пространстве, продолжает его давнюю тему о способах построения истории русской литературы XIX в. с точки зрения ее читателя1. Но не просто читателя, а читателя «воображаемого», входящего в структуру произведения как авторская интенция. Только такой читатель-адресат, по мнению исследователя, способен вступить с автором в «большой диалог», формирующий художественное произведение как эстетическое единство.
Уже во «Введении» А.И. Федута раскрывает свои методологические карты: его работа - это развитие и конкретизация выводов, сделанных еще А.И. Белецким в статье «Об одной из очередных задач историко-литературной науки (Изучение истории читателя)» (1922). Разграничив три вида читателей: реального, образ в тексте произведения и читателя-адресата, Белецкий указал на неоднородность последнего, его эволюцию в процессе творчества того или иного писателя (поэта). Установление характера читателя-адресата, на меняющийся «горизонт ожиданий» которого всегда ориентируется автор, во многом ключ к поэтике произведения - поэтому данный вид исследования целиком лежит в сфере литературоведения. Изучение же взаимоотношений автора с реальным читателем уже область социологии и, строго говоря, не может быть самостоятельным предметом науки о литературе.
Если А.И. Белецкий сформулировал задачу создания истории литературы с точки зрения читателя, то М.М. Бахтин в работах 1920-х гг. предоставил методологический инструментарий для ее решения, выдвинув категорию диалога между автором и читателем в рамках произведения. И А.И. Федута, вместе со многими иностранными и отечественными учеными (Х.-Г. Гадамером, В. Изером, Р. Ингарденом, Ю. Кристевой, Ц. Тодоро-вым, М. Науманом, Б.О. Корманом, В.В. Прозоровым, Г.В. Степановым, Г.Н. Ищуком, И.М. Дзюбой, М.В. Строгановым и др.), на которых щедро ссылается, ведет дальнейший поиск и применяет найденные критерии к исследуемой им эпохе русской литературы - первой половине XIX в. Опираясь на опыт В. Изера, Т. Раджан и Г. Стюарта, создавших «историю установки на читателя в авторском сознании английской литературы периода романтизма и классического реализма», автор рецензируемой книги, не претендуя на исчерпывающее решение поставленной Белецким задачи, ограничивается анализом «ряда типичных и окказиональных авторских установок на читателя в русской литературе пушкинской эпохи»2. Причем, разъясняет А.И. Федута, «пушкинская эпоха» в его понимании отнюдь не сводится к датам жизни А.С. Пушкина: она начинается Н.М. Карамзиным как «непосредственным предшественником Пушкина в деле реформирования литературного языка» и завершается формированием «"натураль-
ной школы", лидером которой стал В.Г. Белинский»3.
Первые две части книги белорусского ученого, последовательно рассматривая творчество Н.М. Карамзина, И.М. Долгорукова, А.С. Шишкова, Ф.В. Ростопчина, П.И. Шаликова, Г.В. Геракова, С.Н. Глинки, декабристов, В.А. Жуковского, Е.А. Боратынского, П.А. Катенина, П.А. Вяземского, А.С. Пушкина, Н.А. Полевого, Ф.В. Булгарина, А.А. Орлова, Д.Н. Бегичева, А.А. Бестужева-Марлинского, О.И. Сенковского и В.Г. Белинского, прослеживают происходившую в русской литературе эволюцию в системе «автор-читатель»: от авторской установки на монолог до реального диалога с читателем-адресатом; от сугубо эстетических ценностей в литературе к идеологическим. Подкупают панорамность охвата явлений, включающая в себя все направления и литературные ориентации без разделения на великих и второстепенных, а также отсутствие оценочности.
В третьей части - «Частные случаи авторской установки на читателя» - ученый анализирует актуальную в постсоветскую эпоху проблему взаимоотношений с читательской аудиторией авторов-билингвов: украинско-русских и белорусско-русских, - при этом отстаивая культурно-эстетическую равноценность украинского и белорусского литературных языков, с одной стороны, и русского - с другой, что подвергалось серьезному сомнению в XIX в. (вспомним, например, позицию В.Г. Белинского по отношению к украиноязычным произведениям Г.Ф. Квитки-Основьяненко). В горячей апологии самобытности украинской и белорусской литератур скорее чувствуется заинтересованный публицист, чем объективный исследователь, что придает тексту А.И. Федуты особый, личностный колорит.
В той же третьей части уделено внимание и мемуарному жанру - писавшимся как для собственного прочтения, так и для читателей-потомков (минуя не обладавших нужной степенью понимания современников) дневникам А.С. Пушкина, А.В. Никитенко, М.А. Корфа, А.Н. Вульфа, В.К. Кюхельбекера, С.П. Трубецкого, В.А. Жуковского и др. А.И. Феду-та открывает закономерность авторецепции дневников: «автор-нарратор и автор-читатель дневника далеко не тождественны друг другу», возвращение к «собственному опыту с позиции нового, полученного позже, заставляет автора-читателя дневника воспринимать его по законам эстетического восприятия...»4. Многие же мемуарные памятники (например, воспоминания Л.Н. Энгельгардта, Ф.Ф. Вигеля, И.И. Дмитриева и др.), реально рассчитанные на прочтение современниками, декларативно были обращены к «провиденциальному» читателю-потомку. Пытаясь «выяснить суть рецептивной установки, лежащей в основе подобного противоречия»5, ученый приходит к следующему выводу: жанровая поэтика мемуарных текстов зависит от ориентации или на читателя-современника, или на потомка. Так еще раз подтверждается высказанный в начале рецензируемой книги тезис о важности исследования читателя-адресата для понимания динамики художественной формы в литературном процессе.
В заключении под названием «Некоторые выводы» А.И. Федута систематизирует добытые знания. Он погружает рассмотренные литературные феномены первой половины XIX в. в социокультурный контекст, отмечая
кардинальное изменение взаимоотношений авторов с реальными читателями на протяжении указанного периода: резкий рост числа читателей, изменение их качественного состава (появление читательниц, демократизацию читающей публики), трансформацию литературы как «части общегосударственного дела» в эпоху классицизма в «объект частных дискуссий» в период романтизма и реализма6, возрастание читательского диктата по отношению к автору в связи с профессионализацией и коммерциализацией литературы, переход от «альманашного периода» в литературе с его установкой на эстетическую ценность и авторский приоритет к «периоду журнальному» со стремлением к воспитанию «своей» читающей публики и налаживанию с ней идейного диалога7. Возвращаясь к читателю-адресату как участнику эстетического события - художественного произведения, - автор «Некоторых выводов» констатирует в конце рассмотренного им периода складывание «литературы как системы» (автор - текст - читатель) в результате «обретения читателем статуса самостоятельного субъекта художественного творчества и литературного процесса»8.
На протяжении всей книги А.И. Федута не раз останавливается на случаях несовпадения реального и «воображаемого» читателей (например, в творчестве В.А. Жуковского) как последствиях определенной авторской стратегии; тем не менее разговор о реальном читателе как таковом зачастую приобретает у него самодовлеющий характер. Так, рассматривая журнальную деятельность А.С. Пушкина, Н.А. Полевого, Ф.В. Булгари-на, О.И. Сенковского и др., анализ их читателей-адресатов литературовед практически подменяет рассказом о перипетиях борьбы за расширение реальной читательской аудитории. В результате ученый отклоняется от поставленной во «Введении» задачи - литературоведческого исследования оппозиции «автор-читатель» в системе художественного произведения, - в сторону исторической социологии литературы.
Описание и анализ текстов ряда авторов (например, публицистов 1812 г. А.С. Шишкова, Ф.В. Ростопчина, Г.В. Геракова, С.Н. Глинки) подчас чересчур подробны, как бы самодостаточны и только в отдельных аспектах связываются с основной задачей исследования - раскрытием динамики взаимоотношений авторов и их «воображаемых» читателей.
Вызывает сомнение и частое употребление белорусским ученым терминов «массовый читатель» и «массовая литература» в применении к первой половине XIX в. Очевидно, что в этом он опирается на работы русских формалистов 1920-х гг. (В.Б. Шкловского. Б.М. Эйхенбаума, Ю.Н. Тынянова), В.М. Жирмунского, Г.А. Гуковского, а также на хрестоматийную статью Ю.М. Лотмана «Массовая литература как историко-культурная проблема» (1991). Для всех названных авторов «массовая литература» синоним «низовой», а «массовый читатель» - это читатель «широкий», более демократический по сравнению с узким кругом посетителей литературно-аристократических салонов первой четверти XIX в. Следуя терминологии предшественников, Лотман, тем не менее, был вынужден специально развести «массовую литературу» прошлых эпох и «массовую культуру» как специфическое явление XX в.9
В самом деле, в России заметным социокультурным явлением масса становится лишь на рубеже XIX-XX вв., с развитием буржуазного уклада - ростом промышленности и городов. В это время большой резонанс вызвала книга французского психолога Г. Лебона «Психология народов и масс», где прослеживалась динамика перехода народа в массу. «Человека массы», как феномен XX в., характеризуют посредственность, несамостоятельность суждений, примат эмоционального над рациональным, отсутствие высших духовных запросов и нравственных принципов, разрыв с гуманистической моралью, разрозненность интересов и социокультурная атомизация10. Народ, по Лебону, такая человеческая общность, которая сохраняет вековое «предание», «прочно сложенную коллективную душу», единую систему ценностей11. Драматизм истории XX в. - в постепенной трансформации исторических культурных народов в безликую стандартную массу, легко управляемую тоталитарными вождями. Очевидно, что «человек массы» XX-го столетия не может быть отождествлен с «массовым читателем» первой половины XIX в., остававшимся неотъемлемой частичкой «народа».
Хотя в одной из постраничных сносок, уже на исходе своего исследования, А.И. Федута и отмечает: «Мы учитываем разницу в применении термина "массовая культура" к началу XIX в. и к нашему времени»12, - это заявление звучит, на наш взгляд, декларативно, не устраняя читательского недоумения на многих предшествующих страницах. Гораздо более удачными и точными в обрисованном контексте представляются выражения «широкая публика»13 или «широкая читательская аудитория»14, также употребляемые белорусским ученым в качестве синонимов «массового читателя».
При этом активное использование в анализе литературной ситуации первой половины XIX в. терминологии постмодернистской эпохи («смерть автора», «месседж», «мейнстрим», «брэнд», «non-fiction») особых возражений не вызывает, так как здесь в большинстве случаев соблюдена «мера релевантности», т.е. оговорена или подразумевается социокультурная дистанция между эпохами, одна из которых предоставляет материал, другая -инструментарий для его анализа.
Вообще, как одно из несомненных достоинств рецензируемой книги стоит отметить ее эвристический потенциал: белорусский филолог ведет методологический поиск, идя непроторенным путем, проговаривая и взвешивая, выбирая и отбрасывая различные варианты маршрута - всегда с развернутой аргументацией. Таков, например, поставленный им вопрос о списке анализируемых в исследовании авторов, о критериях их отбора15.
Увлеченность своей темой, эмоциональность изложения, живой динамичный язык делают чтение написанной А.И. Федутой книги не только познавательным, но и по-настоящему интересным.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Федута А.И., Егоров И.В. Читатель в творческом сознании А.С. Пушкина / под ред. Н.Д. Тамарченко. Минск, 1999; Федута А.И. Письма прошедшего вре-
мени: материалы к истории литературы и литературного быта Российской империи. Минск, 2009.
2 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель...»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 24.
3 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 25.
4 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 333.
5 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 335.
6 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 347-348.
7 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 197.
8 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 350, 355.
9 Лотман Ю.М. Массовая литература как историко-культурная проблема // Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования (1958-1993). СПб., 1997. С. 819.
10 Богданова О.А. Роман-эпопея XX века: «восстание масс» в «Жизни и судьбе» В.С. Гроссмана // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2014. № 1. С. 95-105.
11 Лебон Г. Психология народов и масс // Психология толпы: социальные и политические механизмы воздействия на массы. М.; СПб., 2005. С. 145.
12 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 272.
13 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 179.
14 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 222.
15 Федута А.И. «Кто б ни был ты, о мой читатель.»: проблема читателя в литературе пушкинской эпохи. Минск, 2015. С. 15.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Bogdanova O.A. Roman-epopeya XX veka: "vosstanie mass" v "Zhizni i sud'be" V.S. Grossmana [The Novel is the Epic of the Twentieth Century: "The Revolt of the Masses" in "Life and Fate" by V.S. Grossman]. VestnikMoskovskogo universiteta, Series 9. Filologiya [Philology], 2014, no. 1, pp. 95-105. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Lotman Yu.M. Massovaya literatura kak istoriko-kul'turnaya problema [Mass Literature as a Historical-cultural Problem]. Lotman Yu.M. O russkoy literature. Stat'i i issledovaniya (1958-1993) [About Russian Literature. Articles and Studies (19581993)]. Saint-Petersburg, 1997, p. 819. (In Russian).
3. Le Bon G. Psikhologiya narodov i mass [Psychology of Peoples and Masses]. Psikhologiya tolpy: sotsial'nye i politicheskie mekhanizmy vozdeystviya na massy [The Psychology of the Crowd: Social and Political Mechanisms of Influencing the Masses]. Moscow; Saint-Petersburg, 2005. (Translated from French to Russian).
(Monographs)
4. Feduta A.I., Egorov I.V. (authors); Tamarchenko N.D. (ed.). Chitatel'v tvorches-
kom soznanii A.S. Pushkina [The Reader in the Creative Consciousness of A.S. Pushkin]. Minsk, 1999. (In Russian).
5. Feduta A.I. Pis'ma proshedshego vremeni: materialy k istorii literatury i liter-aturnogo bytaRossiyskoy imperii [Letters of the Past Tense: Materials for the History of Literature and Literary Life of the Russian Empire]. Minsk, 2009. (In Russian).
6. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'...": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 24. (In Russian).
7. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 25. (In Russian).
8. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 333. (In Russian).
9. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 335. (In Russian)
10. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, pp. 347-348. (In Russian).
11. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'. ": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 197. (In Russian).
12. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, pp. 350, 355. (In Russian).
13. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 272. (In Russian).
14. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 179. (In Russian).
15. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 222. (In Russian).
16. Feduta A.I. "Kto b ni byl ty, o moy chitatel'.": problema chitatelya v literature pushkinskoy epokhi ["Who would neither were you, my dear reader...": The Problem of the Reader in the literature of Pushkin's era]. Minsk, 2015, p. 15. (In Russian).
Ольга Алимовна Богданова - доктор филологических наук, старший научный сотрудник Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН.
Научные интересы: русская проза рубежа XIX-XX вв.; творчество Ф.М. Достоевского, рецепция наследия писателя в конце XIX - начале XX вв.; история достоевсковедения; русская проза рубежа XX-XXI вв.
E-mail: olgabogda@yandex.ru
Olga Bogdanova - Doctor of Philology, Senior Researcher of Gorky Institute of World Literature, Russian Academy of Sciences.
Research interests: Russian prose of the turn of 19-20 cc.; the oeuvre of F.M. Dos-toevsky, reception of the heritage of the writer in the turn of 19-20 cc.; history of dos-toevskian; Russian prose of the turn of 20-21 cc.
E-mail: olgabogda@yandex.ru
