CC BY
24
Белорусский
л
лект:
наследие и Современность
По словам В.Г.Ф. Гегеля, «самопознание народов состоит существенно в том, чтобы созерцать себя в других народах. Для этого они должны доказать, что являют собой самостоятельные народы» [1]. Необходимой методологической предпосылкой и одновременно искомой сверхзадачей рефлексии интеллекта любого конкретно-исторического субъекта деятельности является различение его интеллектуального капитала и интеллектуального потенциала.
Проблема идентичности белорусского интеллекта
Эти понятия нередко нестрого отождествляются. Так, на заседании «круглого стола» журнала «Беларуская думка» эксперты - ректоры белорусских университетов утверждали, что «там (в России, Чехии, Германии, Польше) тоже делают ставку на талантливую и перспективную молодежь с серьезным интеллектуальным потенциалом. Это ведь человеческий капитал» [2]. Одна-
Илья Левяш,
главный научный
сотрудник
Института
философии
НАН Беларуси,
доктор философских
наук
ко между данными понятиями -«дистанция огромного размера». Интеллектуальный капитал -совокупность реально достигнутых субъектами (государствами, их альянсами, гражданскими и профессиональными структурами, индивидами) совокупных результатов развития духовных оснований социокультурной деятельности. А интеллектуальный потенциал - резервы, которые необходимо выявить с целью оптимизации содержания, структуры и динамики развития интеллектуального капитала названных субъектов.
Не менее существенна методологическая потребность в дифференциации хронотопа (географического, геополитического/геоэкономического и культурно-цивилизационного) измерения в анализе интеллектуального капитала и потенциала конкретно-исторических субъектов. Так, в очевидной оптике первого из этих измерений Беларусь находится в центре Европы. Но географически Европа - это западная часть Евразии, а ее общепризнанным хартлендом является Россия - со всеми вытекающими отсюда последствиями. Второе -геополитическое/геоэкономическое измерение производно от первого, но не сводится к нему, и проблема в том, какую игру мы избираем или нам навязывают. Отсюда третье измерение проблемы - потребность не только в геополитическом/геоэкономическом, но и в ее культурно-ци-вилизационном измерении [3, 4]. Его парадигму можно выразить словами: «Культура стала сейчас повсеместно употребляемым синонимом идентичности» [5]. По словам российского философа Г. Померанца, «одной физической географией всего этого не объяснить. Среда - зов, а культура -ответ». Все акторы взаимодействия культуры и цивилизации погружены в структурно-динамический процесс эволюции и трансформации своих интересов и ценностей. Американский политолог Ф. Фукуяма, возражая против фундаменталистской
максимы инвариантных интересов, убедительно пишет об их динамическом характере [6].
В этом процессе развивается уникальность субъектов культур-но-цивилизационной деятельности. «Каждому государству, как и человеку, - писал известный английский историк и социолог А. Тойнби, - присущ свой индивидуальный характер». Такова одновременно их природа и императив по мере созревания. «Только бы мы осамились, стали самими собой» - это непреходящая идея русского Екклесиаста [7].
Ключевая проблема, возникающая в этой связи, метафорически выражена в вопрошании: «Кто же здесь, собственно, задает нам вопросы... Кто здесь Эдип? Кто Сфинкс?» [8]. По сути, это двуединый вопрос. Он предстает в двух основных версиях. Первая из них - релятивистская - сводится к тому, что страна видит себя глазами внешнего и конституирующего Другого, но нередко принимает импортные имиджи за собственную суть. Однако Другой способен играть роли генерирующего или дегенерирующего фактора, однако по мере вызревания субъекта - все менее конституирующего.
Объяснение подобных феноменов в том, что самоидентификация, или субстанциональное самоопределение субъекта, первична относительно его идентификации. Этот процесс также не в «белых одеждах», не свободен от заблуждений. Но его смысловое средостение - в позиционировании не относительно внешнего Другого, а внутреннего Своего, рефлексии зрелого субъекта «наедине с собой». В таком ключе Сфинкс - это Эдип, озадаченный вопросом о собственной сущности.
Рассмотренная диалектика ориентирует на постижение не только сущего (состояния интеллектуального капитала Беларуси), но и его должного, императивного с точки зрения фундаментальных интересов и ценностей общества, государства, личности. Такой подход предполагает концептуальное
о
X X
5
X
осмысление проблемы с позиций триединого вопроса: «Откуда мы? Кто мы? Куда (и с кем) мы?». Это
проблема субъектности Беларуси, ее идентичности в европейском и евразийском контекстах. В этой оптике актуализируется соотношение фантомов реалий смыслотер-минов Европа и Евразия. Учитывая необходимость сосредоточиться на белорусском контексте проблемы, отошлем к публикациям [3-4, 11-12] и ограничимся методом «эскиза к портрету».
Вопреки устойчивому мифу, Европа далеко не всегда обладала притягательной силой. Еще в конце XIX в. классик писал «о древней Азии и ее выдвинутом небольшом полуострове, Европе, которая во что бы то ни стало хочет казаться перед Азией «прогрессом человека» [8]. Принципиально важно понять, говоря словами экс-президента ФРГ Р. Херцога, что «Европа - нечто большее, чем Европейский союз. К ней непременно относится и Россия со своей историей и культурой» [9]. Не менее значимо для нашей проблемы и обещающее стать хрестоматийным суждение экс-президента Польши А. Ква-сьневского: «Беларусь - не сосед Европы, а европейский сосед». Уже в силу совпадения видения Беларуси такими независимыми экспертами нет смысла отождествлять Евросоюз с действительно единой Европой: такой целостности еще нет, а иные ее составные находятся в досистемном состоянии. Тем более что опыт ЕС - не партитура, которую остается исполнить народам Европы, и он не избавляет от необходимости творческого решения проблемы ориентаций других европейских регионов.
Выбор этих ориентаций, естественно, инициирует проблему идентичности народов и государств, которые исторически вначале были государствами или составными центральноевропей-ских политических альянсов, позднее - непосредственно связаны с Россией, веками были с ней в одном культурно-циви-лизационном ареале, а ныне
строят Союзное государство и в перспективе - Евразийский союз. Перед таким сложнейшим вызовом определение «самости» Беларуси - во многом открытая проблема.
«Мы выбираем не Восток и Запад или же Восток или Запад -МЫ ВЫБИРАЕМ БЕЛАРУСЬ, которая в силу экономики, в силу истории, в силу географии, в силу культуры и менталитета будет и на Востоке, и на Западе» [10] - такова концептуально и политически зрелая формула субъектности современной Беларуси. Она предполагает опору на верифицируемые в историческом опыте основания.
В 1994 г. на международном форуме в Минске подчеркивалось, что Беларусь существует не в «ближнем зарубежье», а у себя Дома [11, 12]. Хронотоп белорусского Дома неуклонно конкретизируется в контексте «открытия» Центральной Европы как относительно самостоятельного суперрегиона.
Введение термина «Центральная Европа» (ЦЕ) в постдисциплинарный европейский дискурс требует пересмотра как его чисто географической версии, так и геополитической неопределенности термина «Центральная и Восточная Европа» (ЦВЕ). Степень соответствия Беларуси основным параметрам именно центрально-европейского (среднеевропейского) суперрегиона, населяющих его среднеевропейских народов такова:
а) «цветущая сложность» (К. Леонтьев) или максимум многообразия при минимуме жизненного пространства;
б) историческая общность христианской культуры народов Средней Европы и вместе с тем водораздел ее основных ветвей;
в) острый дефицит материально-энергетических ресурсов и тем не менее наличие главного производительного ресурса - квалифицированного работника;
г) наследие объектов, нередко и «дубъектов» (А. Платонов), но неизменно хронических аутсайдеров великих держав;
д) основной театр военных действий прошедших и потенциальных мировых войн.
В такой системной оптике Беларусь предстает как значимая глава единой древнерусской и не вполне известной центральноев-ропейской истории, которая, как подчеркивал А. Тойнби, формировалась более тысячелетия, еще до хрестоматийной колыбели -Киевской Руси.
К. Калиновский отмечал, что «история выработала для белорусов особую национальность, и они владеют всеми условиями для самостоятельного развития». Однако белорусская идентичность остается открытой проблемой. Некоторые сторонники формирования и односторонне евразийского, то есть внеевропейского, развития Беларуси предлагают «программу импор-тозамещения идей», в которой, оказывается, между ВКЛ, Речью Посполитой и Беларусью нет никакой связи, а Радзивиллы, Сапеги и Огинские не имеют ничего общего с белорусами. В свою очередь, академик-секретарь Отделения гуманитарных наук и искусств НАН А. Ковале-ня заметил: «Мы уже однажды смотрели на историю через призму коммунистической идеологии». Он не согласился с тем, что белорусы должны вычеркивать те или иные исторические периоды или значимые имена. По его словам, белорусы должны гордиться всеми, кто жил на территории страны и вошел в ее историю» [13].
В какой же культурно-ци-вилизационной нише сформировались белорусы как «особая национальность»? Этот вопрос решают все субъекты в процессе своего культурно-исторического самоопределения: к примеру, в Великобритании до сих пор не определились со своей атлантической или европейской природой. В свое время Гёте писал: «Deutschland? Aber wo liegt es? Ich weiss das Land nicht zu finden» («Германия? Но где она? Я не могу найти этой страны»). В этой связи немецкий исследователь
А. Зам отмечал, что ситуация в Беларуси начала 90-х гг. имела свои аналоги в немецком развитии, которое получило название 80^6!^^ - особый путь. Белорусский 80^6!^^, при всей его уникальности, - однопорядковый с поиском народов, которые искали свою центральноевропейскую идентичность вопреки многовековой и мощной гравитации «Запада» и «Востока». Концептуальное осмысление этой одиссеи требует адекватных смыслотерминов.
Интеллектуальное наследие «золотого века»
В истории были времена, когда малые субъекты определяли состояние и перспективы европейского культурно-ци-вилизационного пространства (например, эпоха итальянского Возрождения). В условиях глобального мира возникла и стала нормативной логика «больших пространств», в которой малые субъекты воспринимаются как вторичные, в тени «больших», системообразующих субъектов. Такой скептицизм характерен и для некоторых оценок белорусской культуры. Так, утверждается, что «в сравнении с эталонными (выстроенными и многократно отрефлектированными) философскими традициями стран-соседей (польско-европейский и российский тренды) белорусская философская культура является в большей степени усваивающей, чем изобретающей.» [14].
Некоторые основания для такой оценки действительно есть. Объективной тенденции восходящей культуротворческой субъ-ектности белорусов в судьбах центральноевропейских народов все более противостояла нисходящая цивилизационная тенденция - мутации Беларуси в объект экспансии Запада и Востока, ристалище их противостояния. Культурное ядро народа постепенно сжималось, с трудом выживая перед лицом полонизации и русификации. И все же ни «панский», ни российско-имперский, ни советский периоды не смогли
довершить денационализацию белорусской культуры.
XVI век - «золотой век» белорусского Возрождения, символический ключ белорусской национальной идеи. В этот период в Беларуси произошло кардинальное культурное обновление, которое обрело общеевропейскую ценность. Статут ВКЛ 1588 г. - яркое свидетельство зрелой белорусской субъектности. Известный польский политик Г. Коллонтай писал о Статуте как «о той книге, которую нельзя вспомнить без великого восхищения. Статут дает уважение человеческому уму. его можно считать самой совершенной книгой законов во всей Европе» [15].
В это время было создано отечественное книгопечатание, основаны университеты и академии (в 1531 г. - «греко-латинская» Академия в Смоленске, в 1569 г. -Виленская иезуитская академия). Культурный мир обогатился творениями Ф. Скорины, М. Гу-совского, М. Литвина, С. Будного, Л. и С. Зизаниев, В. Тяпинского, А. Волана, А. Римши. По инициативе ЮНЕСКО была подготовлена и издана в Париже в 1979 г. книга «Франциск Скорина», и Скориниана - международные исследования этого замечательного мыслителя и подвижника -непреходяще актуальна.
Выдающиеся сыны Беларуси творили не благодаря, а вопреки обстоятельствам - в лоне официальной польской культуры, но не забывали отчих корней. Типичный синдром ментальной белорусскости переживал Адам Мицкевич родом из Новогрудчи-ны. Он сильно тосковал по родине и в поэме «Пан Тадеуш» писал: «Litwo! Ojzyzno moja! Ty jestes jak zdrowie, / Ile cie trzeba cenic ten tylko sie dowie / Kto cie stratil. Dzis pieknosc twa w caley ozdobie / Widze i opisuje, bo teskne po tobie». По словам польского публициста С. Братковского, у Польши есть «кое-какие обязательства перед Беларусью, Украиной, Литвой и Латвией». Об этих долгах напоминает уже то, что «треть нашей интеллигенции носит фамилии,
по которым легко установить, из каких земель она происходит». Такую блистательную польско-литовско-белорусскую когорту, творящую общеевропейские ценности «поверх барьеров» узкого этнона-ционализма, Ф. Ницше называл «французами среди славян».
Книгопечатание в Московской Руси основали выходцы из Белой Руси Петр Мстиславец и Иван Федорович (Федоров). Гильяш Копиевич усовершенствовал алфавит кириллицы (отсюда «копиевка», утвержденная Петром I как гражданская грамота). Положения белорусского Статута 1588 г. вошли в российское Соборное уложение. Симеон Полоцкий - просветитель, поэт, драматург, автор первого устава Московской академии - был духовным наставником Петра.
Приобщение Беларуси к России, вопреки русификации, привело и к фундаментальным положительным результатам. Оно положило конец феодальной анархии, способствовало росту производительных сил, принесло некоторую политическую стабилизацию. Ставшее родным для большинства белорусов, русское Слово открыло общеевропейский культурный горизонт. Достаточно назвать такого гиганта европейского и мирового значения, как этнический белорус Ф. Достоевский.
Народ, испокон веков населяющий традиционную Беларусь, был и остается самостоятельным или составным субъектом европейской культурно-политической истории и современности [16].
Реальная субъектность белорусов изначально, особенно в эпоху Средневековья, имела не эконом-центристский, а религиозно-политический характер. Фундаментальные процессы структурирования и эволюции культурно-цивилизационных комплексов, их взаимовлияния проходили под этим знаменателем. Иное дело - мощное и разновекторное воздействие этих обстоятельств. Беларусь изначально испытывала это встречное воздействие и, тем не менее, оставалась собою благодаря прочной
о
X X
5
X
о
X X
5
X
«прописке» в центральноевро-пейской Киевской Руси. «Древнерусская эпоха была временем наибольшей «европейскости» [17].
Эта доминанта выявилась в полной мере, когда на смену раннефеодальной государственности пришло ВКЛ. По мнению известного историка М. Любав-ского, ВКЛ - «это исконная Русь, существовавшая на старом корню, медленно эволюционизирующая, но не срывающаяся со своих жизненных устоев... на этом фундаменте создавалась и вся дальнейшая стройка.», формировался жизненный уклад, «имеющий много сходного с западноевропейским феодализмом» [18]. «В итоге среди динамичных общественных слоев. происходит переориентация на западные нормы и ценности», что означало «включение их в круг централь-ноевропейской цивилизационной модели». «Вестернизацию» средневековых белорусских земель нельзя преувеличивать. Но и отвергать историческую особость белорусов, как это повелось со времен появления так называемого «западнорусизма» в русской и советской историографии, также неверно» [17].
Прежде всего в этом циви-лизационном сдвиге, а не только в геополитических вызовах тевтонов и татар следует видеть основную причину того, что в 1569 г. ВКЛ на основе Люблинской унии объединяется с Польским королевством в федерацию Речь Посполитая (РП). Формально положение белорусов в ее составе было равноправным, но польская элита оказались «несколько ровнее». В сейм было избрано 180 представителей, хотя из них только 46 - от ВКЛ и всего 36 - от белорусских земель. Ведущая роль шляхты в политическом управлении страной, а также ее тесная связь с католическим духовенством стимулировали произвол в отношении православной церкви. На основе актов Брестской унии 1596 г. «не получилось союза, получился переход в Католическую Церковь части церкви Восточной» [19].
Кардинальный сдвиг к европейскому Западу, ставший «красной тряпкой» для геополитически поднимающейся Москвы, привел к смене траектории дальнейшей эволюции Беларуси. В результате впервые в истории произошла масштабная миграция белорусского Одиссея из Центральной Европы в Восточную. В итоге войны между Московским государством и Речью Посполитой в 1654-1667 гг. и ее последующих разделов в 1772, 1793 и 1795 г. большая часть белорусской территории была включена в состав Российской империи - по определению «Востока», с точки зрения ортодоксов «Запада». С 1840 г. Беларусь стала, по терминологии П. Столыпина, ее «Северо-Западным краем», то есть просто территорией без собственного этнонима, или феноменом чисто географическим и производным от империи.
Вместе с тем, констатируя эти противоречивые сдвиги, было бы упрощением сводить их к смене по-своему значимой геополитической парадигмы. Начиная с общей центральнославянской колыбели - Киевской Руси - Беларусь находилась с Россией в различных ситуациях политического противостояния, но всегда - культур-но-цивилизационного притяжения. Несомненно, ключевую и смыслообразующую роль в этой длительной и прочной традиции сыграла общая с Россией стойкая православная вера белорусского крестьянина.
Связь между конфессиональными и социальными проблемами была настолько фундаментальной, что обусловила непрерывные культурно-демографические коммуникации Беларуси и России. Огромное влияние на них оказали встречные миграции: с одной стороны, массовые переселения русских, в особенности бегущих от закрепощения и преследуемых за веру («староверов») в Белую Русь, а затем - в Северо-Западный край, с другой - бегущих в Московию от полонизации, главным образом -фактически принудительного
обращения в католическую веру или ее униатскую модификацию. В XVI - XVII вв. белорусы (в основном ремесленники) интенсивно заселяют Москву и составляют до 20% ее жителей.
Отмеченные процессы провоцируют к выражению их хронотопа в терминах пограничья, моста, ворот, контактной зоны. На наш взгляд, суть проблемы может быть адекватно выражена смыслотермином «фронтир». Этимологически «фронтир» восходит к англ. frontier - «граница», а исторически - к концепции фрон-тира как «пограничья» между цивилизацией и «варварским» миром. Эволюция содержания этого термина позволяет ввести его в научный дискурс как одну из смыслообразующих геософ-ских идей. В отличие от границы и во многом - в противоположность ей, фронтир - это взаимопроникновение и противоречивое сочетание различных практик, во взаимодействии которых в конечном счете все более отчетливо кристаллизуется определенный культурно-цивилизационный вектор - в определенном конкретно-историческом хронотопе. Для Беларуси он не «западный» и не «восточный», а автохтонный -центральноевропейский.
Современность белорусского интеллекта в контексте национальной
и коллективной безопасности
Реальная субъектность современной Республики Беларусь напрямую зависит от ее способности, опираясь на достойное наследие, быть вовлеченной в процесс модернизации. Конкретизация проблемы требует ее переосмысления в контексте сущностно понятой Современности. Это понятие с большой буквы не случайно, хотя в экспертной среде (не говоря уже о политиках) осталась незамеченной модель современного модернизационного процесса, предложенная профессором Упсальского университета, директором Шведского коллегиума высших исследований в области
общественных наук Б. Виттроком. Он пишет о существенных различиях между темпорально и сущ-ностно понятой Современностью: «Требуется ввести те или иные сущностные параметры... какие обычаи и институты современны, а какие - нет. Общество современно только при условии, что ряд ключевых для него институтов и типов поведения правомерно называть современными». По Виттроку, современность не сводится к «совокупности технологических и организационных нововведений», порожденных и инициируемых индустриализацией. Это также новые институты, способные «стимулировать непрерывный процесс инноваций»: регулируемый рынок, коэволюция демократического государства и гражданского общества, но прежде всего это «культурные слагаемые современности, а именно этой частью своего собственного наследия социальная наука склонна пренебрегать». Современность, отмечает эксперт, «не есть единая цивилизация», а совокупность взаимосвязанного множества процессов модернизации, находящихся на различных уровнях своей зрелости и тем не менее определяющих «общее для всего мира состояние» [20].
Соответствие Беларуси отмеченным критериям требует верификации, и в принципиальном плане это возможно путем контент-анализа (под углом зрения нашей темы) новой редакции Концепции национальной безопасности Беларуси (далее - Концепция) [21]. «Для устойчивого развития нашего государства это один из наиболее значимых документов, - отметил А.Г. Лукашенко на заседании Совета Безопасности 19 октября 2010 г. - Данный документ закрепляет сущность и содержание многогранной деятельности по обеспечению баланса интересов личности, общества и государства.»
Контент (англ. content - содержание) Концепции содержит не только базовые положения о субъектах и объектах национальной безопасности в этом духе,
но и ряд положений, которые непосредственно ориентируют на постижение смыслового ядра нашей проблемы: «Человеческий потенциал стал важнейшим фактором социально-экономического развития».
В Концепции, адекватно вызовам и угрозам современности для Республики Беларусь, отмечается, что, наряду с технико-экономическими факторами роста производительности общественного труда, возрастающую роль играет «повышение эффективности секторов, обеспечивающих воспроизводство человеческого капитала (образование, наука, здравоохранение, культура).». Среди основных индикаторов этого процесса подчеркиваются такие показатели, как: индекс развития человеческого потенциала; затраты на научные исследования и разработки; уровень обеспеченности ресурсами здравоохранения, образования; уровень развития информационных технологий и телекоммуникаций.
В этой связи обращается внимание прежде всего на информационную сферу. «Информационные технологии нашли широкое применение в управлении важнейшими объектами жизнеобеспечения. Основными национальными интересами в научно-технологической сфере являются: формирование экономики, основанной на знаниях, обеспечение развития науки и технологий как базы устойчивого инновационного развития Республики Беларусь; расширение присутствия Беларуси на мировом рынке интеллектуальных продуктов, наукоемких товаров и услуг». В социальной сфере основными национальными интересами выступают: развитие интеллектуального и духовно-нравственного потенциала общества, сохранение и преумножение его культурного наследия, укрепление духа патриотизма. Научные, научно-технические и инновационные разработки переориентируются на конкретные потребности экономической, социальной и иных сфер, растет их результативность».
В Концепции наряду с констатацией высокого уровня развития человеческого потенциала в Беларуси, социальной ответственности государства ак-ценируется внимание и на требующих решения фундаментальных проблемах. Происходит «снижение научно-технологического и образовательного потенциала до уровня, не способного обеспечить инновационное развитие (курсив мой. - И.Л.). Остаются низкими наукоемкость ВВП и доля инновационной продукции в общем объеме промышленного производства. Эффективная национальная инновационная система в целом не создана. Не развита инновационная инфраструктура...». Отмечается «зависимость Республики Беларусь от импорта информационных технологий, средств информатизации и защиты информации».
В Концепции подчеркивается также проблематичный характер состояния духовных, в том числе нравственных, параметров человеческого капитала. Оно выражается в том, что его интеллектуальная составная не во всем соответствует нравственной зрелости части общества, которой присущи «..утрата традиционных нравственных ценностей и ориентиров, попытки разрушения национальных духовно-нравственных традиций и необъективного пересмотра истории, затрагивающие данные ценности и традиции». Во многом это происходит в силу «...широкого распространения в мировом информационном пространстве образцов массовой культуры, противоречащих общечеловеческим и национальным духовно-нравственным ценностям».
В конечном счете, всесторонне взвесив соотношение позитивных и негативных моментов состояния интеллектуального капитала республики, авторы Концепции приходят к выводу о том, что «...недостаточными остаются качество и популярность белорусского национального контента». Накопленный Беларусью интеллектуальный
о
X X
5
X
капитал еще «не в полную меру соответствует ее потенциалу и роли в мире (курсив мой. - И.Л.)».
В Концепции системно представлены как накопленный Беларусью интеллектуальный капитал, так и требующий практической реализации ее интеллектуальный потенциал. Минимизация дистанции между ними - такова сверхзадача современной Беларуси. Она является одним из значимых «игроков» в новой системе взаимосвязей в той мере, которая обусловлена не столько их масштабами и геоэкономическим весом, сколько способностью к творческой адаптации и пассионарностью. «Признаки такой модели, - отмечает российский эксперт, - можно заметить в. практике государств, которые борются за сохранение собственного «Я» в мировой системе, ощущают себя достойными своего будущего. Среди развитых стран - это Канада, Норвегия, Япония. Среди развивающихся - Россия, Белоруссия, Китай» [22]. Такая оценка - в русле размышлений одного из ведущих западных экспертов Ханны Параг: «В отличие от прошлых эпох, в наше время военная мощь не имеет решающего значения. Сегодня в расчет надо принимать другие, более весомые факторы, а именно экономическую эффективность, долю в мировом рынке, технологические инновации, запасы природных богатств, численность населения, а также нематериальные факторы. волю нации и дипломатическую искушенность» [23].
Многие из этих факторов характеризуют Республику Беларусь. «Собирание» постсоветского пространства фактически началось с Союзного государства России и Беларуси, и наша страна - одна из трех, которые интенсивно строят ЕЭП и Евразийский союз. Не случайно газета «Белорусы и рынок» констатировала, что «белорусский профессор Левяш писал в журнале «Беларуская думка», что и малая страна может быть великой, если она играет значимую роль в истории» [24].
Это вовсе не гипербола. Испанский политолог К. Кастанеда отмечает, что «стратегия - удел сильных игроков, мир слабых обходится без стратегии» [25]. Видимо, речь должна идти не о фатальном «уделе» (судьбе), а о концептуально зрелом, осознанном выборе и реализации адекватной реальности стратегии национальной безопасности Республики Беларусь в современном сложном и динамичном мире, стратегии, которая ориентирует на мобилизацию главного стратегического резерва республики - человеческого капитала и его интеллектуального потенциала.
Литература
1. Гегель Г.В.Ф. Философия права. - М., 1990.
2. Пути гармонизации образовательного пространства («круглый стол») // Беларуская думка. 2012, №9. С. 24-42.
3. Левяш И.Я. Культурология. Учебное пособие для вузов. Изд. 5-е. - М., 2004.
4. Левяш И. Глобальный мир и геополитика: культурно-ци-вилизационное измерение. В 2 кн. - Мн., 2012.
5. Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. - М., 2003.
6. Фукуяма Ф. Войны будущего // Независимая газета. 11.02.1995.
7. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. В 30 т. Т. 11. - Л., 1974.
8. Ницше Ф. Сочинения. В 2 кн. - М., 1990.
9. Независимая газета. 20.05.1999.
10. Лукашенко А.Г. Внешняя политика Республики Беларусь в новом мире: доклад на совещании с руковод.за грануч-реждений // СБ. 23 июля 2004.
11. Восточная Европа: политический и социокультурный выбор / Под ред. И.Я. Левяша. - Мн., 1994.
12.Левяш И.Я. Средняя Европа: структура и геополитический выбор // Полис. 1995, №1.
13. БелаПАН. 15.03. 2012.
14. Философия, политика, культура. - М., 2011.
15. Кожедуб А. Власть и вольность в руках своих имеем // Литературная газета. 29.10 -4.11.2008.
16. Левяш И.Я. Субъектность Республики Беларусь как нации-государства // 5ро1ес7по-ро1№ус7пе. - В/ез/ош. 2007. С. 23-32.
17. РиерЯ.Цивилизации средневековой Европы // Вестник Европы. 2006. Т. XIX - ХХ. С. 165-187.
18. Любавский М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. - М., 1915.
19. Электронный ресурс: http://www.krotov.org/yakov/vera/ unia.html.
20. Виттрок Б. Современность: одна, ни одной или множество? // Полис. 2002, №1. С. 141-159.
21. Концепция национальной безопасности Беларуси (утверждена Указом Президента №575 от 09.11.2010 г.).
22. Пономарева Е., Никифорова А. Инновация как научная и политическая проблема // Свободная мысль. 2011, №1. С. 29-44.
23. Параг Ханна. Второй мир. - М., 2010.
24. Белорусы и рынок. 24.04.2012. С. 15.
25. Кастанеда К. Путешествие в Икстланд. - Киев, 2008.
В Беларуси в 2005 г. отрасль информационных технологий получила государственную поддержку: в соответствии с декретом президента был создан Парк высоких технологий. Его цель - формирование благоприятных условий для повышения конкурентоспособности наукоемких отраслей экономики, дальнейшего совершенствования организационно-экономических и социальных условий для проведения разработок современных технологий и увеличения их экспорта, привлечения в эту сферу отечественных и иностранных инвестиций. Базовым направлением деятельности Парка становится сфера информационных технологий как одна из самых быстроразвивающихся и обеспечивающих производство продукции и услуг с высокой долей добавленной стоимости.
Направления и принципы деятельности
За время своего существования Парк высоких технологий стал одним из ведущих европейских кластеров в ИТ-индустрии, основными направлениями деятельности которого являются
