Бедность и зависть: негативный фон переходного общества Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

населения России (т.е. соответственно 66%). Как видим, полученное значение заметно ближе к результатам социологического мониторинга и лучше отражает реальное материальное положение основной массы населения.

Очевидно, в официальной статистике наряду со средними показателями, включающими колоссальные по своим размерам доходы ограниченного круга лиц, необходимо рассчитывать также и средние показатели доходов для основной части населения..

Л.Д.ГУДКОВ, М.В.ПЧЕЛИНА

Бедность и. зависть: негативный переходного общества*

фон

В последние три-четыре года в массовых настроениях оценках положения дел в обществе доминирует депрессивно-астенический или мрачно-пессимистический тон**. В ^сентябре 1995 г. среди опрошенных считали обстановку в стране спокойной и благополучной, только 3%, напряженной — 60 и критической и взрывоопасной

— 29%, рто самые тяжелые времена впереди полагали 53, не верили в какое-либо улучшение в ближайшее время —! 59%; заявляли, что их полностью не устраивает жизнь, которую они ведут — 51%. Большинство опрошенных считают, что "события ведут нас в тупик": 68 против 13% ("Экспресс", октябрь 1995 г.).

Более или менее довольны своей жизнь лишь 11%; ожидают в ближайшие месяцы ухудшения экономической ситуации — 58%. Считают, что они живут более или менее прилично — 34% (в том числе, без особых материальных забот — 2%), утверждают, что они едва-едва сводят концы с концами 54%, они живут "за гранью бедности" — 9%. Полагают, что их положение в последние годы ухудшилось — 59%; при этом 41% обреченно говорят, что оно будет и дальше ухудшаться, и т.д.

За последние годы "открылась масса возможностей повысить свой жизненный уровень", так считают только 16% респондентов; "скорее нет, чем да" — 29% и не получили ничего из того, о чем много говорится их более удачливыми современниками, — 45%. (Другие вопросы

* Статья написана на основе анализа месячных мониторинговых опросов и их объединенных массивов (март 1993 г. — март

1994 г., март 1994 г. — июль 1995 г.), общее число опрошенных составляет 74 152. Сопоставлялись ответы на вопросы: "Сколько денег нужно Вашей семье для того, чтобы жить, по Вашим представлениям, "нормально"?" и "Какой доход обеспечивает, по Вашим представлениям, прожиточный минимум?", данные о душевом доходе (ДД) и фактическом заработке, а также оценки политической и экономической ситуации в стране, установки на характер труда и заработка, отношение к реформам, изменение социального статуса в последние годы и ожидаемые перспективы в ближайшем будущем и др. Приводимые данные о "нормальной жизни" (НЖ) и прожиточном минимуме (ПМ) взяты в виде душевых показателей (т.е. делятся на число членов семьи респондента). Для того чтобы хотя бы как-то компенсировать инфляци-. онные искажения, месячные данные были пересчитаны в доллары США по среднемесячному курсу того месяца, в который проходил соответствующий опрос. Такой пересчет был осуществлен и, в связи с тем что расширение зоны долларизации в России (о которой можно судить помимо прочего и по масштабам наличия валюты в семье) в нашем случае означает соответствующую степень рационализации массовых экономических (рыночных) отношений. Прожиточный минимум брался без верхних 10% с тем, чтобы уменьшить значение случайных ошибок и "выплесков" респондентов. Везде, где это было 'можно, мы давали округленные значения, стремясь показать тенденции и не добиваясь "абсолютной" точности, которая в данном случае чистая фикция.

** По мониторингу соотношение позитивных и негативных настроений у опрошенных в июле 1995 г. составляло 41:52, в сентябре 1995 г. — 38:53, в среднем по объединенному мониторингу — 39:52.

мониторинга позволяют лучше представить себе, в чем заключаются эти возможности: открыли свое дело — 4—6%, работают дополнительно, по совместительству или по контракту, — 16%; подрабатывают от случая к случаю или торгуют — 18%; подавляющее же большинство населения 52% пребывают в пассивном состоянии: экономят.) Отсюда вряд ли будет неожиданным то, что 45% опрошенных (в значительной степени это те же самые, приведенные выше "ничего не получившие" — 45%) согласны 'с тем, чтобы в стране все оставалось так, как было до 1985 г. (-30% — против).

Значительная, если не большая, часть обозревателей и аналитиков, воспроизводя обиходные мнения и представления, полагают, что подобные состояния вызваны характером проводимых реформ, массовым обнищанием населения и т.п.

Однако ряд обстоятельств заставляет относиться к этим высказываниям с некоторой осторожностью или даже с сомнением. Данные мониторинговых замеров не подтверждают мнений о резком усилении массовой нищеты и

о росте социальной дифференциации, грозящих социально-политическим взрывом. Средние душевые доходы медленно росли вплоть до осени 1994 г.*, затем последовало сни-' жение кривой доходов; восстановление прежнего уровня было достигнуто лишь через год. (см. рис. на стр. 5).

Более быстрыми темпами росли, в том числе и после общего снижения, доходы у руководителей и специалистов с высшим образованием, в столицах и больших городах, у занятых в частном секторе. Утверждая это, мы не хотим сказать, что бедность и нужда сокращаются**. Напротив, необходимо уточнить временные рамки и характер этого явления. Относительное снижение жизненного уровня шло с середины 70-х годов. Кратковременный подъем доходов в предреформенное время носил неустойчивый характер и вряд ли компенсировался инфляцией и товарным дефицитом. Не случайно самым тяжелым годом, судя по опросам ВЦИОМ, был 1990 г. Отдавая должное оценкам экономистов, попробуем рассмотреть эту проблему социологически.

Крайне незначительные колебания негативных настроений большей части населения заставляют думать об устойчивости этих реакций на происходящее в стране, своего рода стоячей волны негативизма, имеющей гораздо более глубокие основания, нежели ситуативные изменения в экономическом положении. Более правильным представляется говорить о реакции бедного общества на изменения, не беднеющего, а именно бедного в своей социальной основе, по принципиальной своей психологии и антропологической структуре, но становящегося более свободным или открытым, а в перспективе — и более обеспеченным. Бедность в этом смысле не соответствующий уровень доходов, а субстанциональное ' качество, специфическая структура социального поведения и социальной организации. Поэтому суть дела, как представляется, заключается в другом: во-первых, в действительно резком изменении уровня запросов, а во-вторых, в неразвитости культурных механизмов терпимости к неравенству и разнообразию, выраженному даже в слабых формах, на ранних фазах дифференциации.

Действительно, даже средние представления о том, сколько нужно денег, чтобы жить "нормально", росли в

* См. анализ экономической политики в стране в 1990—

1995 гг.: Илларионов А. Уроки российских реформ//Знамя. 1995. №3. С. 167—183.

** О масштабах и характере бедности см. серию публикаций Т.И.Заславской о доходах. (Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1994. № 1. С. 5—10; № 2. С. 5—12; 1995. № 4. С. 7—16), а также Л.АХордона, Б.В.Го-ловачева (Там же. 1994. № 6. С. 11—14).

Возраст

Март Апр.. Май Июнь Июль Авг. Сент. Окт. Нояб. Дек. Янв. Март Апр. Май Июнь Июль Сент. Нояб. Янв. Март Май Июль 1993 г. 1994 г. 1995 г.

моложе 30 лет (НЖ) О------- моложе 30 лет (ПМ) Ц-------- моложе 30 лет (ДД)

-от 30 до 50 лёт (НЖ) х-------от 30 до 50 лет (ПМ) ф-— от 30 до 50 лет (ДД)

старше 50 лет (НЖ)

старше 50 лет (ПМ)

старше 50 лет (ДД)

Рис. 1. Динамика желаемых и фактических доходов (в долл.)

Социальный статус

Май Июнь Июль Авг. Сент. Окт. Нояб. Дек. Янв. Март Апр. Май Июнь Июль Сент. Нояб. Янв. Март Май Июль

1993 г.

руководители (НЖ) специалисты (НЖ) служащие (НЖ) , квалифиц. рабочие (НЖ) пенсионеры (НЖ)

1994 г. руководители (ПМ) специалисты (ПМ) служащие (ПМ) квалифиц. рабочие (ПМ) пенсионеры (ПМ)

—0“

----83—

1995 г. руководители (ДД) специалисты (ДД) служащие (ДД) квалифиц. рабочие (ДД) пенсионеры (ДД)

Рис. 2. Динамика желаемых и фактических доходов (в долл.)

первые два года после начала гайдаровских реформ гораздо быстрее не только душевых доходов, но и представлений о прожиточном минимуме: примерные соотношения этих показателей на всем протяжении замеров (март 1993 г. — сентябрь 1995 г.) составляли 1:2:2:3 (душевой доход в семье — фактический заработок — прожиточный минимум — "сколько нужно денег, чтобы жить нормально"), исключая лишь январь 1994 г. (пик разрыва), когда эти соотношения выглядели так — 1:2:2:4. Если же рассмотреть динамику этих показателей по отдельным параметрам и группам (возраст, образование, урбанизацйонные переменные, статусно-профессиональное положение и т.п.), то расхождения будут гораздо

более резкими. Так, если расхождения представлений о НЖ в Москве и малых городах в начале 1993 г. составляли около 10—^12 долл., то примерно через год — 150 долл. (305 и 162 долл.), в то время как фактическое расхождение в душевых доходах составляло всего около 30 долл. (73 и 45 долл.). На тот момент верхняя граница запросов в малых городах (163 долл.) всего на 1/з превышала представления о прожиточном минимуме в столицах (105 долл.). У молодых людей представления о НЖ выросли за год с 61 до 272 долл. (январь 1994 г.), в то время как у людей среднего возраста (от 30 до 50 лет) с 63 до 174 долл., а у старших — до 137 долл.; изменения соответствующих показателей ПМ выглядят следующим об-

!

Место жительства

340

Март Апр. Май Июнь Июль Авг. Сент. Окт. Нояб. Дек. , Янв. Март Апр. Май Июнь Июль Сент. Нояб. Янв. Март Май Июль

1993 і

Москва (НЖ) -;--

большие города (НЖ) ----—

малые города (НЖ) ----Д-—

села (НЖ) ----------

1994 г.

Москва (ПМ) большие города (ПМ) малые города (ПМ)-села (ПМ)________________

1995 г.

Москва (ДД) большие города (ДД) малые города (ДД) села (ДД)_______________

Рис. 3. Динамика желаемых и фактических доходов (в долл.)

Сектор экономики

Март Апр. Май Июнь Июль Авг. Сент. Окт. Нояб. Дек. Янв. Март Апр. Май Июнь Июль Сент. Нояб. Янв. Март Май Июль 1993 г. 1994 г. 1995 г.

государственный (НЖ) —Д— государственный (ПМ) —^|(- государственный (ДД)

частный (НЖ) —(3—’ частный (ПМ) —ф— частный (ДД)

Рис. 4. Динамика желаемых и .фактических доходов (в долл.)

разом: у молодых с 40 до 100 долл., у среднего возраста с 36 до 97, у пожилых — с 30'до 82 долл., т.е. в последнем случае расхождения существенно меньше. Но это — на пике расхождений, который- сложился к моменту - наивысшего подъема всех показателей, после, этого идет подтягивание запаздывающих групп и медленное усвоение представлений о нормах жизни статусно более высо-

ких или молодых респондентов менее требовательными группами. Уже к осени 1994 г. стандарты молодых и людей среднего возраста сближаются очень сильно (разрывы между запросами составляют всего 10—15 долл., а по ПМ фактически уравниваются (рис. 1—4).

Сопоставляя динамику представлений респондентов о ПМ и НЖ с фактическим заработком и душевым семей-

Возраст

1 2 3 .4 5 6 7 8 9

1 —моложе 30 лет ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне'')

2 — моложе 30 лет ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантйй на будущее")

3 — моложе 30 лет ("иметь собственное дело")

4 — от 30 до 50 лет ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

5 — от 30 до 50 пет ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

6 — от 30 до 50 лет. ("иметь собственное дело")

7 — старше 50 лет ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

8 — старше 50 лет ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

9 — старше 50 лет ("иметь собственное дело")

Рис. 5. Распределение представлений о желаемых доходах и типы трудовой моти-< вации (в долл.) _____________^_______________________________________

Место жительства

I НМ-1 I ШШ-1 I

1 2 3. 4 5 6 7 8 9 10 . 11 12

1 — Москва ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

, 2 — Москва ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее") ’

3 — Москва ("иметь собственное дело")

4 — большие города ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

5 — большие города ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

6 — большие города ("иметь собственное дело")

7 — малые города ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

8 --малые города ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

9 — малые города -("иметь собственное дело")

10 — села ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

11 — села ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

12 — села ("иметь собственное дело")

Рис. б. Распределение представлений о желаемых доходах и типы трудовой мотивации (в долл.) .' '

ным доходом, мы можем проследить изменения реакций различных групп на изменившиеся условия существования в России. Однако' прежде чем перейти к айализу этих данных, необходимо сделать несколько уточнёний.

1. В данном случае мы рассматриваем богатство и бедность социологически не как формальные категории, указывающие, какая доля совокупного дохода приходится на те или иные 5, 10, 20 или 25% населения, а как содержательные ориентации на образ жизни других— пусть и воображаемых — социальных групп. Их структура образует1 довольно сложную систему соотнесения

("референций") со значимыми для респондента образами жизни (включая и потребление) или стандартами жизни, представленными (чаще всего очень смутно и неопределенно) теми или иными фигурами или социальными персонажами. Приводимые (для иллюстрации суждений о быстрой и катастрофической в социальном плане дифференциации доходов и резком расслоении общества на кучку сверхбогачей и стремительно нищающую массу) данные о структуре доходов по дециль-ным группам едва ли могут служить обоснованием для рисуемой этими аналитиками пессимистической картины Во-первых, она не сравнивается с соответствующим распределением, доперестроечных времен (а ряд экономистов уже в то время показывали примерную картину неравенства доходов, в частности структуру вкладов в сбербанках, только может быть еще более контрастную, чём приводимая на рис. на стр. 5). Во-вторьгх, не учитывается сглаживающее влияние внутрисемейного распределения. Наконец, — и это может быть самое важное — в обществе отсутствуют институциональные основания для социального закрепления высоких доходов — они не могут аккумулироваться в семье или иным образом (наследование практически отсутствовало в советское и постсоветское время)? легализоваться в социальном-' смысле^ значит, и репродуцироваться.

Что реально изменилось за последние годы? В данном случае система представлений о стандартах обеспеченной жизни и собственных возможностях его достижения. Вместе с концом закрытого общества обнажились и отчасти узаконились действовавшие альтернативные структуры информации, культуры, и, соответственно, ориентации; появились новые критерии оценки социального статуса, образов жизни; легитимировались прежде подавляемые мотивы действия, в первую очередь достижительские (предпринимательство и т.п.). Каналами новых представлений об образе жизни, благополучии, служащих источниками или стандартами для сопоставления и оценки, становятся масскоммуникативныё средства (информационные передачи, мыльные сериалы, реклама, 'западные фильмы, дамский роман, мода, насыщение рынка новы-' ми иностранными товарами и проч.), впечатления и опыт выезжающих за, рубеж,, все увеличивающийся поток которых приобрел статистически вполне ощутимые размеры (порядка 16—17% взрослого населения, причем это социально наиболее значимый контингент: активный, дееспособный, честолюбивый — руководители, предприниматели, молодежь и др.).

Поэтому необходимо, хотя бы чисто методически, учитывать уже формирующиеся содержательные представления о богатстве и бедности, связанные с их функцио-

Образование

1 2 3 4 5 6 7 8 ?

1 — высшее ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

2 — высшее ("много работатьи хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

3 — высшее ("иметь собственное дело") 1

4 — среднее ("небольшой, но твердый заработок и уверенностьв завтрашнем дне")

5 — среднее ("много работатьи хорошо зарабатывать без гарантий на будущее”)

6 — среднее ("иметь собственное дело")

7 — ниже среднего ("небольшой, нетвердый заработок и уверенностьв завтрашнем дне")

8 — ниже среднего ("много работатьи хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

9 т- ниже среднего ("иметь собственное дело")

Рис. 7. Распределение представлений о желаемых доходах и типы трудовой мотивации (в долл.)

Сектор экономики

12 3 4 5.6 7 8 . 9 , 10 . 11 12

1 — государственный ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

2 — государственный ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

3 — государственный ("иметь собственное дело") 1

4 — хозрасчетный ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

5 — хозрасчетный ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

6 — хозрасчетный ("иметь собственное дело")

7 — колхоз ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

8 — колхоз ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

9 — колхоз ("иметь собственное дело")

10 — частный ("небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне")

11 — частный ("много работать и хорошо зарабатывать без гарантий на будущее")

12 — частный ("иметь собственное дело")’’

Рис. 8. Распределение представлений о желаемых доходах и типы трудовой мотивации (в долл.)

нальным значением — многообразием типов действия, растущим пространством и вариативностью социального поведения. Дело не только в том, чтобы подсчитывать число машин или , комнат (хотя и это в определенном плане полезно), но учитывать, что они значат в системе самоква-лификации тех или иных групп. Общественное мнение общества, начинающего осознавать свою принципиальную бедность, апроприацию отдельных символических знаков образа жизни средних классов в западных или развитых странах склонно принимать за само "богатство".

2. Массовые ответы на вопрос о том, что такое прожиточный минимум, подтверждают заключение, довольно тривиальное для' социолога, что прожиточный минимум

— это нормативное представление,' коррелирующее, во-первых, с тем, что имеет семья респондента в настоящее время в сравнении с другими семьями того же круга (и соответственно, в отличие от1 ниже стоящих "групп), во-вторых, на что она может надеяться в недалёком будущем, и в-третьих, каковы ее собственные реальные перспективы добиться желаемого. В1 разных опросах 72— 74% опрошенных заявляли, что это "скромное, но, более

или менее, приличное существование", а не та формальная категория "потребительского минимума, ниже которого невозможно физическое выживание", которой оперировали плановики в системе распределительной экономики. Иначе говоря, представления этого рода фиксируют границу социальной нормы (различной в разных слоях и группах), которая отмечает "нижние" пределы социальной идентичности — институционализированных представлений о том, что есть индивид (группа) в сети социальных отношений (соответственно, кем он "был", кем "может стать"). Характерно, что они соотнесены с фактическим заработком респондентов или величиной душевого дохода в семье (выступающими в качестве "реальности", т.е. такого элемента, модальное значение которого заключается в квалификации всех прочих значений в системе ориентаций как "возможных", "желаемых" или "нереальных"), но, как правило, несколько превышают их по размеру. Значение фактического заработка или душевого дохода, имплицитно включает в систему оценок фактическую мотивацию действующего ,в конкретных, в первую очередь институционализированных, условиях, задавая тем самым модальные (оценочные) перспективы ролевых мотиваций для любых вариантов "желаемого". Тем самым в оценку реальности входят и социальные обстоятельства '.'места", "времени", "условий", (что именно институционализируется в средствах достижения, кто контролирует и кто задаёт их, какова легитимность средств достижения, от кого они зависят —' от самого действующего или от "начальства", от "системы" и пр.).- ' •

Верхняя граница идентичности, т.е. норма, на которую ориентируется респондент, задана представлениями о "нормальной" жизни. "Нормальность" здесь соответствует 'представлениям о том, что такое "хорошо", и включает проективные или даже утопические моменты, а соответственно более или менее отчетливые представления о социальных возможностях, воплощаемые в том или ином персонаже илй групповом образе жизни. Об этом свидетельствует не только актуальная языковая практика (см. анализ понятия "нормальности" в этом отношении, предпринятый А.Бёреловичём*), но и данные мои;..„ринга. Значения "нормальной жизни"-у разных групп и в разное время в- 2—5 раз выше соответствующих индексов душевых доходов.

Соответственно, оценки и представления респондента . заданы системой взаимосвязанных ориентаций на верхний и нижний уровни доходов, определяющие принятые модели семейного существования. Известный из социологической практики феномен "релятивной деприваций" говорит о том, что'обычно в массе своей люди хотят того же, что принято в их кругу. "Релятивная депривация"'—

* Berelowitch A. L’occidente, о l’utopia di un mondo normale //• Europa/Europe. 1993. Anno 11. N 1. P. 31—43.

Рис. 9. Распределение представлений о желаемых доходах и экономики (в долл.)

конкретная форма смыслообразования в данном типе социальных отношений, своего рода социальная метафора. Человеческие желания при всем кажущемся произволе и свободе достаточно жестко ограничены, что, конечно, не означает отсутствия компенсаторных или релаксационных мечтаний. Весь вопрос в том, кем и как задается образ достойного или достаточного существования, кем оно репрезентировано, в каких группах значимо и как оно меняется, каковы последствия несовпадения аспираций и достигнутого, особенно, в переломные социально-исторические эпохи. Иначе говоря, рассматривать по отдельности эти вопросы нельзя — они-образуют единый комплекс значений. Социальный смысл доходов (экономического действия, взаимодействия, поведения) складывается именно из соотнесения всех указанных многозначных планов. Резкое расхождение этих ценностных порядков может означать: а) интенсивные процессы социальной трансформации, если верхние уровни запросов заданы наиболее влиятельными и продуктивными группами при согласии значительной части общества в отношении символических и инструментальных ценностей, утверждаемых этими группами; б) гетерогенность и слабую органическую солидарность общества, если эти порядки не вызывают значительных социальных напряжений; в) блокирование и маргинализацию (в том числе криминализацию) групп с достижительскими мотивациями и- ориентациями, и т.п.

3. Бедное общество — это не просто общество с ограниченными материальными ресурсами, а общество, ограничивающее себя в возможностях действия, соответственно, страдающее от недостижимости желаемого,: болезненно переживающее амбивалентность своих, ценностных порядков, общество завистливых людей. Реально мы не "ловим" в наших исследованиях богатых,, а это значит, что как социальный слой, как определенный

оценки ситуации работников, занятых в разных секторах

стратум или "класс", с выраженными чертами или особенностями образа жизни, богатые в России не существуют — несколько тысяч человек или даже десятков тысяч (если брать с членами семей) не меняют функциональной или социокультурной структуры общества. В этом смысле проблематика богатства ("фантом богатых") указывает на болезненность темы, область социальной мифологии, нежели реальность группового или сословного образа жизни, функций в обществе. "Богатые" — социальная фикция, референция к которой играет важную роль в изменениях структуры идентификации у разных социальных групп (идентификации и негативной, и позитивной).

Анализ помесячных изменений показателей НЖ, ПМ, ДД и фактического заработка свидетельствует о том, что сами колебания показателей и их динамика носят сравнительно согласованный характер, что эти изменения взаимосвязаны. Можно выделить три фазы в развитии этих представлений: первая фаза (с начала 1993 г. до конца 1993 г.) характеризуется резким ростом и дифференциацией представлений о верхнем желаемом уровне доходов. Менее чем за год разрыв между краями нормы увеличился в 4—5 раз (от 45—70 до 150—250 долл.). Вторая фаза характеризовалась спадом запросов, фактического заработка, но медленным ростом душевого дохода, выравниванием общих представлений о минимуме. Но начиная с сентября 1994 г. разрыв между верхним и нижним уровнями нормы стал опять расти как за счет постепенного повышения верхней границы, так и колебаний нижних границ и фактического заработка.

Диапазон, запросов относительно неширок, а средний "потолок" желаемого невысок. Так, даже максимум средних показателей желаемого (приходящийся на конец 1993 г.) составлял всего чуть больше 600 долл. на семью в месяц (менее 200 долл. на душу — примерно порог бедности в развитых странах), позднее он снизился примерно до 500—

Рис. 10. Распределение представлений о прожиточном минимуме работников, занятых в разных секторах экономики и оценки

ситуации (в долл.)

540 долл. и остается на этом уровне. Именно этот потолок определяет социальные возможности постсоветского человека, характер его запросов и пространство свободы его действий. Нижняя же граница (представления о прожиточном минимуме), вначале несколько опережающая рост фактического заработка (что указывает на нарастающее обеднение населения), к концу 1993 г. почти сливается с кривой его индексов, а их динамика в дальнейшем, за исключением лета 1994 г., практически совпадает.

Это означает, что за нижнюю границу массовое сознание принимает именно нынешний уровень достатка. Оно отталкивается в своих оценках и ориентациях от настоящего положения вещей, расцениваемого как исходный для обязательного и ожидаемого улучшения. Реальный уровень душевого дохода в семье существенно ниже представлений о минимальном достатке, о том, что подобает иметь человеку. Медленный рост показателей душевого дохода в семье продолжался до "черного вторника" в октябре. 1994 г. За последние два года уровень душевого дохода в семье колеблется в пределах 40—60 долл. (120—190 долл. на семью, т:е. составляя примерно от 1/5 до 1/3 желаемого). Однако, если учесть действие нескольких факторов — снижение покупательной способности доллара и непрекращающийся рост цен, неизбежный по мере вхождения в мировую экономику й достижения уровня мировых цен, задержки с выплатой зарплаты, бьющих по благополучию временами почти 2/з работающих, то следует, видимо, говорить либо о стагнации уровня жизни, либо о его снижении. На соответствующих ожиданиях улучшения,, напомним, строится вся легитимность реформ. Наступление ны-

нешнего разочарования означает не отказ от этих представлений, а обращенние недовольства на их инициаторов и политиков, проводивших их.

Верхний уровень желаемого задан представлениями наиболее доходных групп, а именно: предпринимателей (вообще работающих в частном секторе) и директорского корпуса. Они определяют планку, на которую ориентируются молодые и более образованные группы, а также жители столиц; их запросы становятся с некоторым опозданием стандартами ориентаций для подтягивающихся групп (см. рис. 1—4 распределения по возрасту, социальному положению, урбанизации).

Наиболее жестко определены и социально обусловлены представления о прожиточном минимуме — результат десятилетиями длившейся политики и идеологии социального равенства. Диапазон колебаний в разных группах или секторах экономики здесь в целом невелик (разброс внутри одного замера 5—10%), лишь у работни-г ков частного сектора, желающих завести свое собственное дело, потолок ПМ — 200 долл.

Доходы и достижительская мотивация. Ведущим моментом в дифференциации представлений являются различия в социальной мотивации достижения, за которым стоят очень разные представления о характере и ценности собственной личности и человеческой жизни вообще. Тривиальным для западного мира, но остающимся вечно свежим для нашей страны, является наблюдение о зависимости между аспирациями, достижительскими мотивациями и ориентациями, и собственными доходами. Крайности здесь заданы, естественно, "социалистическими" (го-

Рис. 11. Распределение зависимостей оценок ситуации от размеров душевых доходов (в долл.)

сударственнымипредприятиями,колхозами)и"капита-листическими" секторами экономики (работниками в частном секторе).

Если обратиться к кросстабулярным распределениям представлений о трех типах наших показателей (НЖ, ПМ и ДД по объединенным массивам) и ответам на вопросы: "Что бы Вы предпочли?: а) "небольшой, но гарантированный заработок и работу с умеренной интенсивностью", б)

. "много работать и много получать без твердых гарантий на будущее" и в) "иметь собственное дело" (рис. 5—8), то мы увидйм,'что самый низкий уровень запросов (НЖ) у колхозников, давших ответ -вариант "а" (максимум — 140 долл.), и у них наименьшие душевые доходы (47 долл.). За ними следуют работники госпредприятий и "бюджетники"

— 227 и 75-долл. соответственно. Вариант мотивации "а" дается нашими респондентами чаще, чем любой другой (ср.: в майском мониторинге 1995 г. 59% опрошенных выбрали схожий вариант ответа: "гарантированные, стабильные, пусть даже и невысокие доходы", -17% — "высокие доходы, но без гарантий на будущее"), причем удельный вес подобных ответов за последние годы растет (примерно в 1,2 раза в сравнении с 1989 г.*).

Подобный выбор делается вопреки многим видимым противоречиям. "Низкие доходы" — главное, что осложняет жизнь семьи (69%; данный вариант реакций респондентов в два с лишним раза превосходит по частоте следующие за ним позиции: "плохое здоровье" и "безысходность", "отсутствие перспектив в жизни"). Среди опрошенных (май 1995 г.) 89% считают, что их доходы отстают от роста цен (что опять-таки может значить либо— общее обнищание, связанное с временной недооценкой труда и работы, либо опережающий рост запросов, не связываемых с эффективностью или типом работы, действительно, при этом большинство "удовлетворены своей работой" — 54%, "недовольны" — 40%).

' * См.: Левада Ю.А.' "Человек советский" пять лет спустя '//

Экономические и социальные перемены... 1995. № 1,- С. 9.

Однако амбивалентность и двусмысленность подобной ситуации заставляют предполагать, что ориентация на невысокие заработки никак не связана в сознании респондентов с правом на гарантированный доход, равномерно повышаемый по мере роста общего уровня или уровня благосостояния немногих. Отсутствие закрепленной социально, институционально, связи работы с доходом, заработком, достижительской мотивацией оборачивается негативной оценкой добившихся социально признанных благ и успехов. Чтобы добиться успеха в жизни респондентам не хватает в первую очередь "ловкости и нахальства" (30% явно отрицательные коннотаты в ответах); затем "здоровья — 27% и "знаний, квалификации"

— 25; "инициативы, активности" — 17; "самостоятельности и независимости" — 17%. Много раз !повторяющие-ся вопросы во ВЦИОМовских исследованиях типа: "Кому живется весело, вольготно на Руси?" — неизменно давали наиболее частые ответы — спекулянтам, бюрократам, жуликам, кооператорам, махинаторам, мафии и т.п. Таким образом, возникает явное несоответствие между современными индустриальными и профессиональными формами труда и недостижительским, пассивно-уравнительным сознанием работников. Рост !же товарного многообразия, вызванный рынком, вызывает не удовлетворение, а смещенную агрессию и зависть.:

Напротив, у работников частного сектора, давших вариант ответа "в", потолок запросов (НЖ) находится на уровне 500 долл. выше при фактическом душевом доходе 300 долл. (вариант "а" в этом секторе' выглядит следующим образом: НЖ= 265 долл., а душевой доход составляет 100 долл., т.е. незначительно отличается от мотивации госработников и бюджетников). При этом!во всех случаях, те работники, для которых характерны мотивации типа "б" и "в", отличаются и большим уровнем запросов, и несколько более высокими в сравнении ё "а" душевыми доходами (госсектор, "б" — НЖ=283 долл.! и ДД=86 долл.; колхозники, "в" — НЖ=180 долл. и ДД— 80 долл.). Еще более выразительны различия мотивации, если рассмат-

ривать. распределения подобных ответов не по секторам экономики, а по наиболее значимым социально-струк-турным параметрам: показателям урбанизации, социального ; и должностного статуса, возраста и образования). Самые сильные различия в запросах и доходах в зависимости от типа мотивации — у руководителей и служащих, они составляют 2—4-кратные величины (табл. 1). Это и понятно, если учесть, что самые сильные расхождения в этом плане наблюдаются в точках перелома социальной системы, формировании внутри бюрократических структур новых рбразований, принципиально отличающихся от советских отношений. ■

Мотивации "а", "б" и "в" составляют соответственно (в долл.): .•

в столицах — НЖ "а"=330, НЖ "б"=400, НЖ "в"=580 при ДД "а"=120, ДД "б"=180 и ДД "в"=380;

1 в больших городах: НЖ "а"=210, НЖ "б"=340 и НЖ "в"=350, ДД_"а"=80, ДД ''бм=105, ДД "в"=190;

в малых городах — НЖ "а"=240, НЖ "б"=310 и. НЖ "в"=320, ДД "а"=80, ДД "б"=100, ДД "в"=130. '

В селе, отметим, мотивация "в" резко отличается от двух других типов — НЖ "в"=330 (т.е. «соответствует примерно городским запросам), а ДД "в" выше более чем вдвое; чем ДД "а".

Таким образом, действует общее правило, сформулированное еще Кантом: "тот кто хочет, тот и может".

Оценки ситуации и доходы. Динамика оценок положения дел и жизни в зависимости от душевого дохода в различных секторах' экономики представляет собой следование! за наиболее • значимыми и массивными группами, реагирующими на колебания экономической конъюнктуры. Первыми отзываются работники частного сектора;- у которых помесячные кривые позитивных ответов ("все- не так плохо" или "положение трудное, но можно терпеть";) быстро растут с' ростом душевых доходов с начала ! наблюдений, достигая максимума в начале 1994 г., затем снижаются, следующий подъем продолжается до обвала в 1994 г. ("черный вторник"),1'и остаются примерно на одном уровне. За ними следуют (Можно предположить, что действуют ориентации на их уровень доходов) работники госпредприятий и бюджетники (уровень оценок "можно терпеть" значительно (на 1/з) превышает соответствующие показатели частного сектора;! т.е. их порог терпения гораздо более высокий, что отражает-более высокий уровень запросов И достижительских мотиваций работающих 'в частном секторе), затем —- работники акционированных и перешедших на хозрасчет предприятий и организаций,' и наконец, с запаздыванием почти на год, эта волна доходит до деревни и колхозников. Наиболее резкие колебания (возможно, здесь имеет' место статистическая нестабильность из-за - небольшой по численности группы респондентов,- работающих в .частном секторе и дающих подобные ответы) можно наблюдать в частном, секторе.

В принципе этой же траектории соответствуют распределения негативных ответов респондентов, занятых во всех секторах экономики: быстрый взлет недовольства ’и затем некоторое снижение его по мере падения

доходов в задающих потолок или "норму" других группах: Самый низкий уровень недовольства, по понятным причинам, демонстрируют колхозники, запросы которых ниже, чем во всех других группах, чуть выше — работники акционированных и хозрасчетных’ организаций. Верхний уровень запросов колхозников ниже уровня терпимости работников акционированных предприятий, а их, в свою очередь, намного ниже критериев терпимости работников частного сектора или верхнего уровня запросов работников госсектора. Характерно, однако, что уровень недовольства работников частного сектора вплотную подходит к границе позитивных оценок работников госсектора, опять-таки подтверждая вывод о более высоких запросах и, соответственно, более низком пороге терпимости "частников" в отношении бедности.

Тем самым, можно говорить о фактически двойной рамке оценок положения: а) инерционной (ожидания продолжающегося подъема и повышения доходов, при этом запросы растут быстрее, чем душевой доход, и одновременно повышается представление о ПМ), б) негативной или критической, когда после перелома начала 1994 г. инерция ожиданий сохраняется на столь же высоком уровне, а доходы начинают" медленно падать, что резко снижает порог терпимости, ожидание падения действует не менее сильно, чем само падение. Из-за этой внутренней коллизии быстро развивается состояние нетерпи-’ мости и фрустрированности. Другими словами, первыми начинают заявлять о том, что "терпеть невозможно" те, у кого самые высокие ожидания (рис. 9^—11).

Эта ступенчатость и дает некоторое, пока еще очень смутное, представление, о фактической социальной стратификации в России (точнее, идею описания таковой), взаимном соотнесении разных групп населения, барьерах между стратами и ориентациях на более высокие статусно-доходные группы, которые, конечно, различаются не самой величиной дохода или тем более заработками, а нюансами образа жизни, к которым оказываются чувствительными другие социальные персонажи.

Представления о доходах и субъективные оценки социального положения. Результаты исследований подтверждают определенную’ зависимость между представлениями о доходах, изменением своего общественного положения и оценками политической ситуации.

Оценивая колебания и изменения в стратификационных самооценках респондентов (ретроспективно и проспективно), мы можем сказать, что критическими и наиболее значимыми являются границы среднего положения или "класса", если использовать аналогию'»’западных стратификационных моделей. Наиболее ценностно нагруженной оказывается нижняя граница средних страт, причем с обеих сторон этой границы — как со стороны тех, у кого' положение, по их мнению, снижается, так и со стороны тех, кто относит себя к нижнему слою, болезненно озабочен повышением своего социального положения, кто добивается продвижения в следующий "класс".

Чем выше потенциал самооценок, тем напряженнее разрывы — у людей с высшим образованием, но низкой

I' ^ . Таблица 1

; Различия в представлениях^ доходах у респондентов с разными типами трудовой мотивации

. 1 Варианты ответов' 1 ‘ ' Положение

руководители - • специалисты ■- служащие квалифицированные рабочие неквалифицированные рабочие

. ,нж ДД- : , НЖ • ДД НЖ ДД НЖ ДД НЖ Ш

"о”г 240' ‘ 105'; ■ ' 240 •80 230 80 215 ■ 70 180 40

"6" 320 140 ! 330 115 405 105 260 85 395 80

"в" 1 520 - 460 : 295, -.160 580 110 , 300 . 100 155 50

Коэффициенты напряженности (КН) у респондентов (сентябрь, 1995~г.)

Сектора экономики Социальное положение в недалеком прошлом Сектора экономики Социальное положение, в недалеком будущем

КН НЖ, в долл. ■ КН НЖ, в долл.

Понизилось высокое положение государственный 3,4 „ 505 Понизится высокое положение государственный 2,6 800

частный 2,2 490 частный — —

Понизилось среднее положение государственный . • . « 3,3 400 . Понизится среднее положение государственный 3,8 507

частный 3,1 550 . частный 2,8 420

Сохранилось высокое, положение государственный 2,6 455 Сохранится высокое положение государственный 2,4 480

частный 2,8 840 частный 2,6 1020

Сохранилось среднее положение государственный 2,7 405 Сохранится среднее положение государственный 2,7 405

частный 1,6 550 частный 1,7 295

Сохранилось низкое положение государственный 3,0 380 Сохранится низкое положение государственный 3,3 ’ 390

частный 6,0 480 частный 4,6 320

Повысилось среднее положение государственный 2,6 490 Повысится среднее положение государственный 2,4 480

частный 2,9 1250 частный 1,6 605

Повысилось низкое положение государственный 3,0 , 520 Повысится низкое положение государственный 4,6: 410

частный 2,0 380 частный 2,6 550

социально-статусной самооценкой, — стрессовые или фрустрационные характеристики максимальны.- Почти столь же велики они у тех, кто стремится подняться из нижнего стратума, обладая ограниченным ресурсом (например, средним или ниже среднего образованием). Напротив, максимально открыта граница наверх у людей средних статусных самооценок, но со значительным потенциалом квалификации, уже достигнутым высоким доходом и т.п. Так, показатели напряженности (используемые здесь отношения НЖ к ДД, далее обозначаемые как КН) у людей с высшим образованием, за последние годы повысивших свое социальное положение, минимальны — 1,9 (при том, что уровень притязаний и душевого дохода у них самые высокие — 355 долл. и 185 долл. соответственно, для сравнения — у такой же категории респондентов, но считающих, что у них сохраняется высокое положение, уровень претензий даже несколько выше, но ДД — ниже, соответственно 360 долл. и 135 долл., т.е. показатель напряженности составляет — 2,7). У людей, с высшим образованием, но относящих себя к среднему слою и считающих, что их положение в последние годы понизилось, КН равен 5,4, у аналогичной группы, но с низким статусом — 4,5.

Для российской ситуации и социально-политической культуры характерны заниженные оценки собственного положения, с одной стороны,:а с другой — необоснованные в социально-экономическом плане, но заданные коммунистической риторикой и идеологической пропагандой завышенные представления об авторитетности и значимости "рабочего класса" и т.п. Поэтому самые высокие страты (субъективные самоотнесения) сильно "разбавлены" людьми со средним образованием, средними доходами, представителями рабочих специальностей и т.п., однако обладающими значительными претензиями на респект со стороны других и собственным самоуважением (как правило, это люди старшего возраста и жители периферии). Именно эти люди, равно как и ряд представителей прежних высокостатусных позиций (управленцы и администраторы разного ранга), ощущают сегодня угрозу снижения своего социального положения. Напротив, респонденты, относящие себя к среднему положе-

нию, обнаруживают двойственный характер ориентаций: наряду с собственно "средними" значениями среди них выделяется определенная подгруппа с максимальными запросами и душевыми доходами. Это означает, что референтной для них группой становятся более высокие стандарты жизни среднего класса за рубежом. И именно эта группа демонстрирует наибольшие, достижительские установки и наименьшее внутреннее напряжение.

Точки напряжения (граница среднего статуса) — это точки наибольшего перелома социальной структуры, поскольку именно здесь сталкиваются новые и старые системы ориентации (табл. 2).

Политика и экономика. Что нужно России: демократия или порядок? В самом общем виде отмечается взаимосвязь между обеспеченностью и демократией: более высокий уровень притязаний и доходов характеризует как раз либеральные установки, а скромность — тоску по порядку, причем чем выше уровень запросов (и соответственно, душевых доходов), тем сильнее демократические ориентации. Можно полагать, что в них выражается не столько высокая ценность самого человека и утверждение его автономности и права на свободу действия, сколько стремление респондентов, ориентирующихся на иные модели общественного устройства, хотя бы обозначить новый социальный порядок и гарантировать его от произвола властей и прежней конфискационной политики. Какие бы значимые переменные мы не брали — сектор занятости, урбанизация, образование, возраст, социальное положение или характер занятости, везде мы отмечаем у сторонников демократии более высокие запросы и более высокий в сравнении с их оппонентами душевой доход.

Очевидно, что эти новые для бывшего советского общества ориентации вызывают неоднозначное отношение окружающих. В более модернизированных средах (больших городах, коллективах с более высоким уровнем образования и квалификации, а тем более среди молодежи) эти ориентации утверждаются с гораздо меньшим напряжением и усилиями, нежели в более косных и патерналистских, подчеркнуто консервативных средах с просоветскими взглядами и представлениями. Поэтому,

сравнивая соотношения запросов и душевого дохода (как показателя внутренней напряженности); можно сделать' вывод о том, что у выраженных сторонников демократии внутренние напряжения несколько меньше, чем у их оппонентов. Напротив, соотношение мнений о НЖ и ДД у рабочих^ пенсионеров, жителей села указывает на то, что носителям новых символических представлений приходится гораздо труднее, чем тем, кто сохраняет прежние приверженности и лояльности. Независимо от уровня запросов (хотя он, естественно, колеблется в разных группах, но у "либералов" он относительно! выше, чем у сторонников порядка) у декларирующих свой демократический выбор меньше разрыв между желаемым и достигнутым (т.е. между НЖ й ДД), что можно объяснить как более высокий баланс гратификации и иную модель достижйтельской мотивации, более выраженную ориентацию на себя и свои собственные силы и ресурсы. ' ' Соцйальная зависть и ее значение. Исходя из всего сказанного, мы предполагаем, что негативный фон сегодняшнего российского общества вызван в решительной степени не спадом политичёского участия или утратой иллюзий, разочарованием или растущей нищетой (хотя и то, и* Другое, и третье в определенной' мере имеет место). Речь идет о гораздо болёё основательных, структурных! проявлениях постсоветского общества, его антропологических характеристиках, среди которых одним из важнейших является социальная зависть (она ближе всего к тому, что в обиходе называется "черная зависть"). Завидуют обладателям качеств, благ, признания и прочим субъектам ценностных обстоятельств. Признавая всю значимость этих благ, качеств, квалификаций, т.е. ценность соответствующих форм действия, завидующий как бы "опускает" , отказывается принимать' во внимание весь социально санкционированный порядок или основания обладания или приобретения их. Ценностная двусмысленность этих планов отношения, амбивалентность, противоречивость воспроизводят ситуацию двоемыслия или разных по характеру санкций нормативных систем поведения, символических и (реальных актов поведения.

В данном отношении зависть не психологическое свойство, подлежащее этической ;или вкусовой оценке, и не только механизм социальных санкций, проявляемых в отношении действий, необычных для советского общества, а система интернализованных социальных норм и ожиданий, воспроизводящих вполне конкретные представления о социальном порядке, правилах социального признания, о гратификаций и прочём; т.е. нормах социального [взаимодействия. В этом смысле зависть характеризует определеннные аспекты институционализированной структуры личности (а значит, и социальной системы) в обществах совершенно определенного типа, нахо-, дящихся на переломе; раздвоенных уравниловкой и желанием благоденствия. Эта зависть не просто к кому-то (хотя часто и она может быть персонифицирована или фокусироваться на тех или иных символических фигурах и объектах — машинах, квартирах, привилегиях, с которыми бьется общественное сознание с первых ' шагов перестройки), а мёханизм неотрадициона-листской блокировки принятия любых форм социального неравенства помимо жесткой иерархии, подавления достижительности, механизм регрессии или переноса собственной неспособности на социальные фигуры и новые институты. "

При этом зависть ведет либо к регрессии состояний и благ ("зелен виноград"), либо — к обращению агрессии на виновников или инициаторов этих состояний, мотивов деятельности или самих ценностей, особенно если они воспринимаются как новые. Отказ от действия сопровождается резким негативизмом в отношении самой сй-

Таблица 3

Коэффициенты напряженности (КН) у сторонников \ " ■____порядка и демократии (сентябрь, 1985 г.)______

| ГруППЫ ’ Сторонники

' ... порядка демократии

I Место жительства: 1 большие города . 4,0 2,2-

| малые города 2,7 2,6

села 2,9 , . 3,5

I Образование: , . . высшее 2,7 2,Г

Г среднее 3,2 2,5 • ■

неполное среднее • 2,9' ' 2,4. -

Профессионально-статусное ■ положение: руководители . , 1.8 Ы

| специалисты 4;1 2,7 |

1 служащие 3,1 ' ' 2,7

квалифицированные рабочие 2.6 . \ .3,0

неквалифицированные рабочие 3,1 1,8 ■■

учащиеся ' 2,9 2,8

| пенсионеры " 1,4 ' ' 3,0

Работники: \ госсектора 3,2 ’з,6

I частного сектора 3,0.,,- „ ,д„.

туации выбора или решения. Таковы реакции массового сознания на демократов, Горбачева и других реформаторов. Опасность этого темного завистливого,гнева сближает (разумеется, по природе самого механизма, а не по предмету) его с-такими формами массового-поведения, как этнические фобии, будь то антикавказские настроения или антисемитизм. - -г г; , •

: Зависть — одно из самых сильных социальных чувств и довольно слабо исследованное в нашей научной литературе. Между тем, как мы полагаем, значительная .часть сегодняшнего коллективного депрессивно-угнетенного фона вызвана именно этими механизмами. Зависть может быть и социальным регулятором, ограничивающим личные достижения, и коллективным интегратором, поскольку сплачивает общество в едином отношении к растущему социальному неравенству, вызванному быстрым ростом благополучия и подъемом отдельных' членов или целых групп. Сам феномен возникает не во всякой социальной ситуации начавшейся дифференциации. Для его образования необходимо несколько условий. Во-первых, эрозия статусно-иерархической структуры общества, легитимировавшей социальный порядок*. Для постсоветского общества этот момент является ключевым Разложение распределительной системы, имевшей в качестве своего основания' уравнительную идеологию и соответствующие психологические мотивы, формальные и неформальные механизмы соци-. ального контроля, сопровождалось раздвоенностью'ценностных порядков, когда, с одной стороны, сохранялись прежние категории социальной справедливостй' (обращен-ные по меньшей мере к начальству в виде, разного рода претензий неудовлетворенного патернализма,-, недовольство всякого рода привилегиями и т.п.), сГ другой —-

* Характерно, что наиболее явные проявления зависти отме-: чаются у служащих: у них наиболее высокие запросы при самом .большом разрыве между запросами и доходами в категориях с достижйтельской ориентацией — НЖ "б" и НЖ "в" равны соответственно, 405 и 580' долл., ДД "б" и ДД "в" равны 105 и 110 долл. Очевидно, что за образец берется группа предпринимателей или руководителей, но потенциал предприимчивости существенно ниже

Число респондентов, считающих--данную ДЛЯ,;СВОИХ предприятий

проблему "большой" или "очень большой" (в % к числу ответивших)

Проблемы 1993 г. 1994 г. 1995 г.

март август ноябрь январь январь июль

Отсутствие заказов, договоров, контрактов 19 ■ 22 24 ,27 19 22

Плохое снабжение оборудованием, сырьем, комплектующими 43 45 45' 45 34 36

1 Перебои с топливом, электроэнергией 16 20 22 24' 20 20

I Неритмичность работы . _ 20 23 24- 26 20 26

| Нерасторопность руководителей, неумение наладить работу -20 26 21 ; 21 20 27

открытая ценностная легитимация новой системы, .шбо же наново санкционированная прежняя мотивация успеха, благополучия, потребительства* хорошей жизни, которая задавала тон двойной морали-и образу мысли, двойной стратификации дефицитарной эпохи и всего дряхлевшего брежневского общества. Во-вторых, мощная инерция уравнительной психологии, "снимающая" значимость всех социальных правил достижения успеха, благополучия, авторитета,-уважения и прочих видимых символов коллективных ценностей, в результате чего достигнутое положение оказывается подвергнутым де-легитимации и снижению. Здесь, видимо, лежат вытесненные мотивы столь распространенной веры в мафию, в засилье спекулянтов и воров, всеобщую коррумпированность и продажность. 1

3.В.КУПРИЯНОВ А -

Динамика кризисных явлений в сфере производства (по оценкам работающего населения)'

В последнее' время множество прямых и косвенных статистических характеристик и показателей свидетельствуют о переходе острого экономического кризиса, характеризовавшегося • крутым спадом объемов производства, в стадию стагнации, депрессии-'и кое-где о слабом оживлении производства и ' даже -— незначительном подъеме. Однако данные опросов работающего населения пока'не подтверждают этих статистических показателей.

ВЦИОМ систематически выясняет у работников оценку остроты важнейших производственных проблем на их

предприятиях. Рабочая гипотеза при этом заключается в том, что преодоление экономического кризиса должно выразиться в заметном, снижении остроты таких проблем, как отсутствие ^контрактов, заказов и договоров на поставку выпускаемой предприятием, продукции, необеспеченность производственной программы энергией, сырьем, оборудованием, комплектующими элементами. Оживление экономики должно сопровождаться решением ряда проблем (нарушение производственных связей, ■неритмичность работы, перебои со сбытом готовой продукции, неквалифицированность руководства предприятиями), характерных для многих предприятий в период кризиса. Примерно 1/4 опрошенных работников постоянно оценивают данные, проблемы как очень острые для своих предприятий (табл. 1).

. Квалификация положения дел со сбытом продукции как "большая" и "очень большая'' проблема была характерна в 1995 г. для предприятий, где работали 17% (в январе) и 29% (в июле) респондентов.

. Усредненная . динамика приведенных показателей свидетельствует о том, что за два последних года их величина менялась незначительно. Следовательно, позитивные изменения, , которые отражены в статистических показателях объемов производства, еще не стали настолько заметными на местах, чтобы их зафиксировало общественное мнение. Более того, за полгода (с января по июль 1995 г.) число негативных оценок по ряду позиций несколько возросло.

Тяготы, связанные с производственными неурядицами, затрагивают разные категории работающих в неодинаковой степени (табл. 2).

.Острота производственных проблем на предприятиях по оценке разных групп работников

(в % к числу ответивших; 1995 г.)

Таблица 2

• ■ Проблемы ' 1 ■ ! 1 ^ Месяц1 опроса Назвали эту проблему "большой" и "очень большой"

, все опрошенные эуководителк предприятий руководители структурных подразделений специалисты служащие квалифицированные рабочие неквалифицированные рабочие

города села города села

Отсутствие заказов, кон-1 трактов, договоров л- Январь 19 18 23 22 18 24 14 6 1-

Июль . 22 .39 31 19 14 34 15 14 2

Плохое снабжение оборудованием, сырьем, комплектующими , •Январь. , 34 27 34 36 24 . 43 41 19 16

Июль . 36 ■ 31 .51 28 31 ■ 44 60 22 43

| Перебои с топливом, ; 1 электроэйергией ' ! Январь 20 12 24 12 14 25 39 17 15

Июль 20 30 17 11- 18 23 42 10 28

Н . < . ' *1 . | Неритмичность работы Январь 20 15 18 14 15 32 22 15 6

Июль .26 28 ' 29 17 22 35 46 14 15 -

1 Нерасторопность руково* | дителей; неумение органи-1 зовать работу Январь 30 7 ' 21 18 14 29 22 9 15

Июль ■ 27 27 • 28 . 23 27 29 41 14 38

1 Трудности сбыта продук- . . | ции Январь 17 " ' 8 23 16 16 20 19 12 5 * -

Июль 26 39 29 17 20 ‘ 37 41 : 14 28 ■