CC BY
49
Е.И. Зейферт
Караганда
БАСНЯ: УСИЛЕНИЯ «ПРОТИВОЧУВСТВИЯ» ВОСПРИЯТИЯ (на материале поэзии российских немцев второй половины ХХ-начала XXI вв.)
По мнению Л.Выготского, басня не является простейшей литературной формой, воспринимаемой однозначно: этому жанру присуще «противочувствие», «двойственное восприятие» читателем персонажей, сюжета, композиции. «Всякая басня и, следовательно, наша реакция на басню развивается в двух планах, причём оба плана нарастают одновременно, разгораясь и повышаясь так, что в сущности оба они составляют одно и объединены в одном действии, оставаясь всё время двойственными» [1].
Исследование составленного нами корпуса российско-немецкой басни второй половины XX-начала XXI вв. (142 произведения), проведённое в русле монографического изучения жанровых процессов в поэзии российских немцев, вывело на отдельные законы басни вообще, в частности, позволило обнаружить некоторые причины усиления «двойственного восприятия» басни.
Двойственность восприятия басни предельно обнажена на уровне персонажей. Так, хитрость Мыши, подчёркнутая названием басни Н.Пфеффер «Die schlaue Maus» [«Хитрая Мышь»], оказывается в данном случае положительной чертой, спасшей Мышь от лап хищника Кота. Или: в басне Р. Франка «Die eitle Kollerdistel» [«Тщеславная Перекати-поле»] [2] героиня брошена легкомысленным Ветром, поманившим её, наивную и падкую на лесть, за собой и бросившим ради полюбившейся ему Эдельвейс. Ситуация измены вызывает жалость к Перекати-поле. В финале басни героиня попадает во влажную расселину и умирает, что ещё больше добавляет сочувствия к ней, заявленной в названии в качестве отрицательного персонажа. В обоих случаях “отрицательные” персонажи не проигрывают своим антиподам - жадному и глупому Коту, льстивому и непостоянному в чувствах Ветру (отрицательные черты Кота и Ветра обозначены в басне соответствующими эпитетами).
Практически все герои российско-немецких басен проявляют и положительные, и отрицательные черты. В басне Р.Франка «Der Wagen und seine Bremse» [«Автомобиль и его Тормоз»] катящийся с горы Автомобиль требует от Тормоза не сдерживать его быстрый ход. Тормоз уступает требованиям, зная, что Автомобиль разобьётся. Жестокость Тормоза может вызывать не меньшую антипатию, чем глупость Автомобиля.
В произведении А.Пфейффера «Adler und Star» [«Орёл и Скворец»] Орёл, заставляющий Скворца славословить своё коварство, способен оценить
lll
его талант, а Скворец, отказываясь славить недостойного Орла, из трусости выдаёт других певчих птиц, обращая на них взоры хищника - скворец даже сообщает, где можно найти этих птиц. Кровожадный, но имеющий тяготение к искусству Орёл, талантливый, но трусливый Скворец вызывают двойственные чувства. Волк в басне А.Закса «Der alte Wolf» [«Старый Волк»], хитростью устроившись сторожем в крестьянское хозяйство, сначала «борется с собой» при виде овец, что вызывает к нему невольную симпатию. Благородны намерения Волка и Филина из басен В. Гердта «Der Wolf» [«Волк»] и «Der Uhu» [«Филин»]) стать поэтами, но тёмные стороны их личностей (кровожадность Волка, мрачность Филина) остаются неизменны: Волк после каждой написанной строки в защиту стад от радости проглатывает овечку, а Филин прославляет в своих стихах «только лунные ночи и руины». Заметим, что мрачность Филина возникает не по его вине, а обусловлена обстоятельствами: ночная птица не знает дневной жизни. Разборчивая Невеста в одноимённой басне В.Гердта в своих высказываниях о потенциальных женихах поражает беспощадностью и предельной честностью одновременно.
Обозначим и охарактеризуем обнаруженные нами причины усиления «противочувствия» при восприятии басни.
Внетекстовая причина
1. Смена общественной идеологии
В басне Г. Гансманна «Scheune und Eule» [«Сарай и Сова»]
прослеживается, возможно, подсознательная симпатия к старому укладу жизни. Это заметно уже в первой строке произведения: «Vom Hof, der einmal Stolz undReichtum strotzte...» [«Со двора, который некогда пестрел гордостью и богатством...»]. Автор создаёт жалкий, вызывающий сочувствие образ Сарая, ставшего не нужным новой власти: «die alte Scheune schaut gramvergraut in Dorf und Land <...> Das Strohdach ist vom Wind zerflitzt <... > Der Scheune letzte Tage nahten» [«старый Сарай смотрит <...> угрюмо на деревню <...> соломенная крыша от ветра разлетелась <...> Близятся последние дни Сарая»]. Внимательное чтение обнаруживает, что монологи Сарая и Совы предстают здравыми и рассудительными в отличие от нервных и задиристых речей Силосной Башни и Ветра. К примеру, Сарай не возражает против нового строя («Kollektivisten?.. Gut!» [«Коллективисты?.. Хорошо!»]), но обращает внимание на сегодняшнюю разруху и вчерашнее благосостояние. Силосная Башня и Ветер не слушают аргументов оппонентов и прогоняют их без логических объяснений.
Однако, несмотря на эти детали, заметные не для каждого читателя и, возможно, до конца не осознанные самим автором, Г.Гансманн явно ратует за новое, советское (недаром басня смогла увидеть свет в «Антологии советской немецкой литературы» [3]).
На примере этой басни можно проследить характерную психологическую особенность. Двойственность басни «Scheune und Eule» становится более явной после смены советского строя. Распад Советского Союза и другие подобные этому идеологические катаклизмы, как нельзя
лучше, подчёркивают двойственную эстетику басни: для читателя нового времени положительные и отрицательные герои зачастую меняются местами. Так, читая исследуемую басню Гансманна, постсоветский читатель уже обратит внимание на грубость и жестокость просоветских героев Силосной Башни и Ветра, изгоняющих пережитки старого - Сарай и Сову, а не на чванливость и гордыню последних:
Der Siloturm:
...kehr’ aus,
Kulakenprotz von Hof und Haus!
<...> Kehr’ aus!
Силосная Башня :
[. выметайся,
чванливый кулак, со двора и дома.
<... > Вон!]
Der Wind:
Wo Altes hemmt, da muss es weichen.
Drum gehst du, Scheune, in Zerfall:
Dein Platz ist schon bestimmt
fur kollektiven Stall
und glaub, dass man zu Nutzen nimmt,
was wert an dir ist, Scheune.
Drum lafi dein blodes Greinen!
Du Eule mit dem Protzendunkel fluch zum Teufel!
Ветер:
[Где старое мешает, оно должно уступать.
Поэтому ты, Сарай, идёшь на слом: твоё место уже определено для коллективной конюшни, и поверь, что от тебя возьмут всё, что есть ценного в тебе.
Поэтому оставь своё глупое хныканье!
Ты, Сова, со своей темнотой иди к чёрту!]
Эпитеты, относящиеся к Силосной Башне и Ветру, в постсоветское время становятся негативными. Г.Гансманн характеризует Силосную Башню следующим образом: «Ein Siloturm, noch jung (nicht lang erbaut), solid...» [«Силосная Башня, ещё молодая (недавно построенная), солидная.»]. Эпитет «ещё молодая» (знак нового времени) теперь воспринимается как «неопытная по молодости», а второй, стоящий рядом эпитет «солидная» становится
ироничным. Ветер у Гансмана свистит и режет воздух: если для советского реципиента «режущий» Ветер мог ассоциироваться с политической необходимостью радикального изменения общества, то новое поколение положительной семантики здесь не обнаружит.
Внутритекстовые причины
2. Местоименное «присвоение» рассказчиком персонажа, особенно отрицательного.
В басне Ф.Больгера «Apfelbaum und Rosenstocb) [«Яблоневое дерево и Розовый Куст»] рассказывается о заносчивом Розовом Кусте, противопоставляющем своё яркое цветение «бледному сюртуку» Яблони, и о мудрой Яблоне, резонно отвечающей гордецу, что к тому времени, когда он отгорит, она будет гордиться сладкими, как мёд, фруктами. Позиция персонажей ясна, но прекрасное цветение Розового Куста не оставляет равнодушным рассказчика, и он подчёркивает это в первой строфе басни:
...ein stolzerRosenstrauch, der, voller Glut und Glanz, mir wohl das Herz durchwarmt...
[.гордый Розовый Куст, который, полный жара и блеска, согревает мне благостно сердце .]
Инерция симпатии рассказчика к Розовому Кусту, заданная в начале текста путём местоименного «присвоения» персонажа, не исчезает у читателя в процессе чтения всего текста, побуждая искать положительные черты у Розового Куста и отрицательные у Яблоневого Дерева. Прямых таких фактов читатель не находит: в дальнейшем тексте автор отказывается от выражения симпатии Розовому Кусту, называя его «полным высокомерия», «гордецом», и проникается заслуженной симпатией к Яблоне, величая её «старой Яблоней», то есть в контексте диалога с Розовым Кустом «мудрой». Однако симпатия к Розовому Кусту, появившаяся у читателя при первом знакомстве с персонажем, неизбежно сохраняется.
Местоимение «наш» в советской и просоветской басне, помимо сближения автора с читателем в акте духовного «присвоения» персонажа, обретает особый оттенок принадлежности к «нашему», советскому: так, в басне Р. Франка «Biene und Laus» [«Пчела и Вошь»] определение «наша» получает верная советской родине Пчела, противопоставленная собравшейся эмигрировать на Запад Вше.
3. Подчёркивание наивности персонажа, подача «истины» в его
устах
Симпатия к отрицательному герою возникает и в тех случаях, когда его негативность может быть объяснена неведением, наивностью персонажа. Читатель не знает, верит сам персонаж в сказанное (содеянное) им или выдаёт его за ловкую истину. Такова ситуация в большинстве «Kurze Fabeln» [«Коротких басен»] Р.Франка. Выключатель доказывает, что только от него зависит наличие света в доме, Разорванная Цепь признаётся, что она целая, только одно звено в ней заржавело и сломалось («Die zerrissene Kette» [«Разорванная Цепь»]), Резиновый Мяч гордится своей самостоятельной способностью скакать и летать («Der Gummiball» [«Резиновый Мяч»]), Шнапс доказывает, что он важнейший продукт в мире, потому что его покупают на последние деньги («Der Schnaps» [«Шнапс»]), Древесный Червь уверяет, что его ценят за основательность, так как доверяют ему испытание мебели на прочность («Der Holzwurm» [«Древесный Червь»]), Паук утверждает, что не хочет пугать насекомых, поэтому плетёт паутину в тёмных углах («Die Spinne» [«Паук»]). Обвинить героев во лжи или доказать их хитрость невозможно, однако элементарные знания жизни дают читателю понять неправомерность этих высказываний, что вызывает двойственность восприятия басенных персонажей.
4. Соблюдение или нарушение природной логики «способа действия» персонажа
Л.Выготский объясняет выбор баснописцами персонажей (животных) для аллегорий определённым «пособом их действия, поступка»
Проведённый нами анализ российско-немецкой басни показал, что в жанре басни наблюдается либо соблюдение героем природного «способа действия» либо нарушение природной логики. Таким образом, возникает два вида басен, которые условно можно назвать естественные и искусственные.
В естественной басне автору удаётся создать басенную ситуацию, опираясь на законы природы. Так, Волк и Лев не могут не быть плотоядными (А.Пфейффер. «Moral des Lowen» [«Мораль Льва»]; А.Закс. «Der alte Wolf» [«Старый Волк»]), Вошь - не паразитировать (В.Гердт. «Biene und Laus» [«Пчела и Вошь»]), Ветер - не быть ветреным, Перекати-поле - не переноситься ветром (Р.Франк . «Die eitle Kollerdistel» [«Тщеславная Перекати-поле»]), Графит - не стачиваться (А.Шмидт. «Алмаз и графит»).
Басня искусственная основана на искажении законов природы: Петух хочет высиживать птенцов (Р.Франк. «Der Hahn und die Hennen» [«Петух и Курицы»]), Кот не ловит мышей (Р.Франк. «Der Kater und die Henne» [«Кот и Курица»]), Липа прогоняет лечащего её Дятла (Р.Франк. «Die Linde und der Specht» [«Липа и Дятел»]), Крестьяне берут в сторожи овец Волка (А.Закс. «Der alte Wolf» [«Старый Волк»]). Искусственная басня в изображении «способа действия» персонажей приближается к сказке о животных.
Говоря об искусственной басне, мы ведём речь об искусственности, искажающей природный «способ действия» персонажа, благодаря которому герой был подобран для аллегории. К искусственности действий персонажей в данном случае не относится способность животного, растения, предмета,
явления говорить, носить одежду и пр., поскольку подобное очеловечивание персонажа оправдано использованием в басне аллегории. Заметим, что авторы басен заботятся об относительном правдоподобии изображаемого, несмотря на его аллегоричность: так, в басне Р.Франка «Die eitle Kollerdistel»
[«Тщеславная Перекати-поле»] Перекати-поле, брошенная Ветром, умирает «в расселине», где нет ветра - автор, руководствуясь именно разлукой Перекати-поля и Ветра, изобретает безветренное место гибели растения.
Как видно из приведённых примеров (басня А.Закса «Der alte Wolf» [«Старый Волк»] встретилась в двух перечисленных типах), возможен и третий тип - смешанной басни: в тех случаях, когда один персонаж в произведении ведёт себя естественно, а другой - противоестественно. Так, у А.Закса Волк ведёт себя естественно, стремясь приблизиться в качестве сторожа к своей пище - овцам, а Крестьяне, доверяющие хищнику своих овец, - противоестественно.
От логичности или нелогичности действия персонажа в басне, на наш взгляд, зависит восприятие басенных персонажей. К примеру, заявленная Р.Франком в качестве негативного персонажа Лужа ведёт себя как единоличница (не бежит вслед за Ручьём-коллективистом сливаться в «большой поток») и затем погибает, но вызывает не только осуждение (кстати, старательно нагнетаемое автором: «Der trage Pfuhl jedoch blieb stehen, / und sein Wasser faulte bis zum Grund... / Und so verkam er nutzlos, ohne Ehre...» [«Вялая Лужа осталась стоять на месте, / и её вода протухла до дна. / И так она прожила бесполезно, без почёта.»]), но и невольное уважение: Лужа осталась самой собой (небольшим углублением в земле, наполненным водой), не изменила своей природе, «умерла естественной смертью». В то же время положительный персонаж Франка - Тормоз - не вызывает уважения, потому что легко отказывается от своего прямого предназначения - тормозить ход Автомобиля - и тем самым служит причиной его и своей гибели. В смешанной басне А.Закса «Der alte Wolf» [«Старый Волк»] у читателя, хотя и возникает сочувствие Крестьянам, это чувство смешивается с обвинением последних в глупости; действия же Волка естественны и не вызывают негодующего удивления.
Как видим, естественный или искусственный ход событий в басне усиливает такую её черту, как двойственность восприятия. Негативный персонаж, ведущий себя естественно, вызывает не только отрицательное, но и положительное отношение, положительный персонаж, идущий против природной логики, - не только положительное, но и отрицательное. При константном двойственном восприятии басни доли симпатии и антипатии к персонажам в естественных и искусственных баснях распределяются по разным законам. Читатель ждёт от героя предсказуемого природного поведения, сознательно или подсознательно симпатизируя тем, кто сохраняет своё естество.
Выявление типов естественной, искусственной и смешанной басен попутно наводит на некоторые мысли о психологии творчества баснописца. Автор басни в большинстве случаев прибегает к естественной и искусственной басне подсознательно. Тенденция того или иного автора к созданию
естественной басни, очевидно, свидетельствует о высоком мастерстве этого баснописца.
Эффект, производимый на читателя естественной и искусственной басней, был проверен нами с помощью эксперимента с архичитателем [4]. 162 реципиента, владеющие немецким языком (студенты отделения «Иностранная филология», слушатели курсов немецкого языка, члены немецкого движения «Wiedergeburt»; по электронной переписке - информанты из Германии), были ознакомлены с текстами 2 естественных и 2 искусственных басен одного автора. В качестве материала исследования были использованы такие естественные басни Р. Франка, как «Die eitle Kollerdistel» [«Тщеславная Перекати-поле»], «Bach und Pfuhl» [«Ручей и Лужа»], и такие его искусственные басни, как «Linde und Specht» [«Липа и Дятел»], «Der Wagen und seine Bremse» [«Автомобиль и его Тормоз»]. Басни одного автора были подобраны специально, чтобы различие стиля или уровня разных поэтов не отвлекало информанта от цели эксперимента. Кроме того, критерием отбора материала послужила общность развязки в баснях - смерть героя, в естественной басне живущего по законам природы, в искусственной нарушающего их.
По каждой басне реципиентам необходимо было выбрать один из вариантов следующего вопроса-теста: Какое чувство вызывает у Вас погибший герой?
а) сочувствие; b) более сочувствие, чем осуждение; c) более осуждение, чем сочувствие; d) осуждение; e) затрудняюсь ответить.
Относительно басни «Der Wagen und seine Bremse» вопрос был ориентирован на персонаж Тормоз (Тормоз погибает вместе с Автомобилем).
Результаты эксперимента по каждой басне оказались таковы.
«Die eitle Kollerdistel». 140 реципиентов (86,4%) испытывают к умершей Перекати-поле более сочувствие, чем осуждение, 12 (7,4 %) - более осуждение, чем сочувствие, 9 (5,6%) - сочувствие. 1 участник (0,6%) опроса затруднился ответить.
«Bach und Pfuhl». 91 (56,2%) читателей испытывает по отношению к Луже более сочувствие, чем осуждение, 58 (35,8%) - более осуждение, чем сочувствие, 11 (6,8%) - осуждение, 2 (1,2%) - сочувствие.
«Linde und Specht». 124 информанта (76,6%) выбрали вариант более осуждение, чем сочувствие. 36 человек (22,2%) испытывают по отношению к Липе осуждение, 1 (0,6%) - более сочувствие, чем осуждение, 1 (0,6) -сочувствие.
«Der Wagen und seine Bremse». 81 опрашиваемый (50%) испытывает к Тормозу более осуждение, чем сочувствие, 78 (48,2%) - осуждение, 1 (0,б%) -сочувствие. 2 реципиента (1,2%) затруднились ответить.
Как видно по статистике, во всех 4 случаях большинство читательских голосов подтверждает гипотезу о том, что поступающие по природным законам (даже отрицательные) персонажи (в данном случае,
Перекати-поле и Лужа) получают большую долю симпатии, чем персонажи, нарушающие естественные закономерности (Липа и Тормоз).
Среди частных причин, по которым меньшинство респондентов всё же осудили Перекати-поле и Лужу, были следующие: а) читателей
насторожило название «Die eitle Kollerdistel», прямо характеризующее Перекати-поле как «тщеславную»; Перекати-поле бросила своего друга Саксаула; Перекати-поле падка на лесть; б) Лужа Р.Франка в сознании немцев воспринимается как «Nichtsnutz» («не приносящая пользы»), «Lebemann», «Prasser» («прожигатель жизни»), что всегда осуждается; Лужа сама остановила бегущего мимо Ручья и обвинила его в слабости, беспокойности.
Меньшинство читателей, проявивших глубокое сочувствие Липе и Тормозу, объяснили своё отношение следующим образом: а) Дятел доставил Липе боль; Липу бесчеловечно «сожрали» черви; б) у Тормоза глупый начальник - Автомобиль; Тормоз пожертвовал своей жизнью ради справедливости.
После ответа на тест читателям было предложено письменно мотивировать выбор вариантов ответа.
Приведём фрагменты размышлений отдельных информантов, подметивших естественное и противоестественное поведение басенных героев.
Наталья О., 39 лет, предприниматель: «Перекати-поле жалко. Её увлекает за собой буйный Ветер (ведь автор пишет о Ветре - «буйный ветер»), и она не может по своей природе не следовать за ним».
Татьяна М., 33 года, редактор газеты: «Героиню Перекати-поле гонит по свету Ветер, и не от неё зависит - оставаться возле Саксаула или следовать за Ветром».
Ирина И., 26 лет, учитель немецкого языка: «Ручей предназначен бежать вперёд, а Лужа - стоять на месте. Ведь говорят же, что в лужах вода “стоячая” - её нельзя пить. Лужа не Ручей, она не может бежать. За что же её осуждать? Почему она должна стать ручьём или частью потока?».
Игорь П., 30 лет, менеджер: «Почему Лужа названа единоличницей? Может быть, она лишь боится потерять свою индивидуальность, хочет оставаться Лужей.».
Айгуль С., 18 лет, студентка: «Липа возмущена, она оскорбляет Дятла (“дерзкий Дятел”). Она знала, что Дятлу хорошо жить в её ветвях, и всё же “прогнала его из своего лиственного царства”. Но и ей его присутствие было полезно».
Ольга М., 29 лет, переводчик: «Зачем Липа препятствует тому, что заложено в мудрой природе - ведь понятно, что Дятел желает дереву добра. Может быть, это молодая, ещё неопытная Липа? Но автор не подчёркивает этого.».
Ирина Ш., 24 года, эксперт-таможенник: «Тормоз не выполняет своё прямое предназначение - тормозить. К тому же он поступает жестоко, в результате чего гибнет Автомобиль и Тормоз вместе с ним. Осуждение к этому персонажу усиливается».
Ольга П., 17 лет, ученица 10 класса: «Автомобиль не знал, что может погибнуть. Тормозу надо было спасти Автомобиль, используя свои способности. Но он почему-то этого не сделал. Конечно, нужно ставить на место тех, кто не может остановиться, но не ценой смерти».
Характерно, что в своих размышлениях о басенных персонажах отдельные реципиенты объединили героев разных басен по парам: Перекати-поле и Лужу, Липу и Тормоз, опираясь именно на логичность и алогичность действий этих персонажей.
Попутно реципиенты отметили интересные для нашего исследования социальные аллюзии. Так, Виктория Ш., студентка, обратила внимание на скрытую в басне «Die eitle Kollerdistel» тему эмиграции.
Архичитательская интерпретация, идеально подтверждая теорию Л. Выготского о двойственном восприятии басни, показывает большую долю сочувствия, чем осуждения по отношению к естественно проявляющим себя персонажам и большую долю осуждения, чем сочувствия, по отношению к персонажам с неестественным для них поведением. Результаты эксперимента подтверждают гипотезу о том, что естественный или искусственный ход басенных событий влияет на восприятие басни, усиливает двойственность её воздействия на читателя: отрицательный персонаж, ведя себя естественным образом, неизменно вызывает к себе немалую долю положительного отношения, а, ведя себя противоестественным образом, усиливает к себе негативное отношение.
Итак, двойственность восприятия басни усиливается благодаря внетекстовому фактору - изменению общественного строя и вместе с ним «перестройке» рецепции текста - и внутритекстовым причинам -местоименному «присвоению» персонажа автором, подаче «истины» в устах подчёркнуто наивного героя, применению естественного или искусственного «способа действия» персонажей. Многогранность российско-немецкой басни позволяет обнаружить в ней разнообразные характерные для басни законы.
Примечания
1. Выготский Л.С. Психология искусства / Под ред. М.Ярошевского. М., 1987. С. 136137.
2. В немецком языке слово «Die Kollerdistel» [«перекати-поле»] женского рода, что значимо для любовной коллизии этой басни.
3. Anthologie der sowjetdeutschen Literatur. In 3 Banden. B. 1. / Auswahl R. Jacquemien, Verantw. K. Ehrlich. A-Ata, 19S1. S. 97-100 [Антология советской немецкой литературы: В 3 т. Т. 1. / Сост. Р. Жакмьен, ред. К. Эрлих. Алма-Ата, 1981. С. 97100]
4. О методике эксперимента с архичитателем см.: Теории, школы, концепции (критические анализы). Художественная рецепция и герменевтика / Отв. ред.
Ю.Борев. М., 1985; Мучник Г.М. Проблемы коммуникативной поэтики. Алматы, 1995.
