CC BY
74
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10 (148).
Филология. Искусствоведение. Вып.30. С. 147-150.
Г. Р. Хусаинова
БАШКИРСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА НА СЮЖЕТ АТ 485А В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПИСИ
Статья посвящена текстологическому анализу башкирской народной сказки на сюжет АТ 485А. Сравниваются записи 1939, 1962 и 2006 годов. Анализ произведений показал, что сюжетная канва последней записи сказки сильно разрушена.
Ключевые слова: сказка, фольклорная память, сохраняемость сказки, сюжетная канва, запись сказки, информант.
В башкирском сказковедении впервые вопрос о сохраняемости сказки во времени был поднят в конце 70-х - середине 80-х годов ХХ века Н. Т. Зариповым. В 1968 году в Ишим-байском районе им была записана богатырская сказка «Юлбат» от С. Ш. Мухаметьянова. Оказалось, что в Научном архиве УНЦ РАН имелась запись 1939 года названной сказки от того же информанта1. В третьей книге сказок научного свода «БНТ» под текстом сказки «Юлбат» Н. Т. Зариповым, составителем тома, подробно были даны все разночтения двух текстов одной сказки, записанной от одного исполнителя промежутком почти в тридцать лет.
Автором этих строк указанная проблема исследовалась в первой половине 90-х годов в двух аспектах: сравнение записей учителя и ученика и сравнение записей, как у Н. Т. Зарипова, осуществленных в разное время от одного и того же информанта. Записи исследуемых текстов были произведены нами во время специальных командировочных выездов в Баймакский и Учалинский районы Республики Башкортостан2.
В 2006 году во время фольклорной экспедиции в с. Большое Бадраково Бураевско-го района от Р. С. Гималетдиновой (1930 г.р.) нами был записан сильно разрушенный вариант сказки на сюжет АТ 485А «Мачеха и падчерица».
Прежде чем приступить к текстологическому анализу последней записи, нам необходимо вспомнить традиционную сказку на названный сюжет. В первой книге сказок вышеупомянутого свода «БНТ» опубликованы два текста интересующего нас сюжета3: сказка «Клубок», записанная в 1962 году в Альшеев-ском р-не, и сказка «Падчерица Гульбика», записанная в 1939 году в Бурзянском р-не. Для начала сравним эти тексты.
В обеих сказках сирота-девочка живет с мачехой, которая заставляет ее выполнять всю домашнюю работу, всегда недовольна девочкой и хочет избавиться от нее. Однажды мачеха выбрасывает клубок пряжи, спряденный падчерицей, в окно и посылает девочку за ним. В первой сказке по дороге девочка встречает бабушку, которая пасет гусей; пастухов овец, коров и лошадей, а во второй -одного человека, а также пастухов коров и лошадей (в первом случае нарушена традиция троекратного повтора), они подсказывают девочке, куда укатился клубок. Девочка попадает в дом одинокой старухи (в первой сказке это беззубая старуха, которая грызет падаль, а во второй - старенькая бабушка, прядущая пряжу в то время, когда девочка заходит в дом). В сказках обычно описывается эпизод встречи героя с повстречавшимися ему в пути персонажами. Так, в нашем случае в первой сказке просто констатируется, что «девочка поздоровалась с бабушкой», во второй имеет место форма диалога:
- Здравствуй, бабушка!
- Здравствуй, дочка, зачем пожаловала?
Для традиционной сказки характерен диалог. В обеих сказках на вопрос девочки, не видела ли бабушка клубок, ответа не последовало. В первой сказке старуха сажает девочку вместе с собой кушать, а затем спрашивает: «Чья еда вкуснее: ваша или моя?», потом велит пол помыть и снова задает вопрос: «Чей дом красивее: ваш или мой?» Падчерица, как положительный персонаж, отвечает «да» и поступает этично. Во второй сказке девочка должна была приготовить тесто и испечь блины. Здесь вопросы исходили от падчерицы в связи с выполнением условий старухи: «как тесто приготовить» и «как печь блины», на что ответы были одинаковы: «хоть как». Естественно, оба задания старухи были вы-
полнены хорошо, и она осталась довольна. Третье испытание старухи в обеих сказках совпадает: затопить баню и искупать старуху. На вопрос девочки «Как тебя вести в баню?», в первой сказке старуха отвечает: «За руку держи и сзади толкни, толкни - я упаду, толкни - я упаду, так и дойдем», а во второй - «За волосы хватай и за плечи толкай», на вопрос же «Как тебя парить?», ответы следовали такие: «веник держи за листья, ручкой веника похлопай меня» - в первой, и «ручкой веника бей и бей по спине» - во второй. Эти эпизоды в двух текстах почти совпадают, но действия героев после бани несколько отличаются. В первой сказке, после того как попила чай, старуха велит девочке поискать в голове. У старухи между волосами были крупицы золота и серебра, но ни одной вши. (В башкирском обрядовом фольклоре таким образом в некоторых регионах свекровь испытывала будущую невестку. Если она смотрела голову мягко, считалось, что невестка будет слабой хозяйкой, а если смотрела жестко, крепко, то говорили, что хорошая будет хозяйка, хозяйство будет вести как надо. Видимо, в сказке нашел отражение этот обычай, хотя он встречается и у других народов, в том числе и у русских). После этого старуха велит девочке плясать, остается довольной и решает поспать, приказав разбудить в тот момент, когда потечет желтая вода. Когда девочка будит ее в нужный момент, старуха держит ее под желтой водой, отчего у падчерицы волосы становятся золотыми, а зубы серебряными. Во второй сказке данный эпизод отсутствует, и старуха, отдав девочке клубок, велит ей подняться на чердак и взять маленький зеленый сундук, тогда как в первой сказке старуха велит выбрать любой сундук, а девочка берет старенький красноватого цвета сундучок. Согласно сказочной традиции, внешне старый, плохой предмет или существо всегда оказываются впоследствии хорошими. В первой сказке отсутствует традиционный запрет падчерице не открывать сундук, пока не доберется до дома, что имеет место во второй сказке. Что интересно, в первой сказке в сундучке оказалась скатерть-самобранка, а во второй - золото-серебро, т. е. в сказках понятие богатства толкуется по-разному: в первой - это скотина (девочке на обратном пути пастухи дают по животному) и обильная еда, а во второй - драгоценные металлы. Еще одним общим моментом в двух сказках является появление маленькой собач-
ки, встретившей падчерицу со словами: «Сестричка, которую послали на смерть, вернулась богатая». Вторая половина первой сказки схематична - от имени третьего лица в ней говорится, что, пока падчерица угощала односельчан, мачеха выкидывает клубок своей дочери; та идет за ним; кто встречается падчерице, встречается и родной дочери мачехи; в доме старухи она делает то же, что и падчерица, но все наоборот; берет на чердаке старухи зеленый сундук и отправляется домой; ее сопровождают стервятники, а на дороге играет песчаный буран, т. е. все это намекает на неприятности. Подтверждением тому становятся слова той же маленькой собачки: «Сестричка, которую послали за богатством, смерть с собой несет». Мачеха со своей дочкой погибают от укуса змей. Что касается второй половины другой сказки («Неродная дочь Гульбика»), то здесь она излагается как положено, со всеми подробностями, т. е. описывается путь родной дочери мачехи в дом старухи: встреча ее с пастухами, диалог; как она приходит в дом, когда старуха сидит там и прядет пряжу, как та просит испечь блины и чаем напоить, их диалог, такой же, какой происходил между падчерицей и старухой. Блины у родной дочери мачехи получаются неудачные, а в баню она водит старуху так, как та велит: хватает за волосы и толкает вперед, там она хлещет старуху жесткой ручкой веника. После бани поит старуху не вскипевшим чаем и торопится домой. Старуха велит ей взять на чердаке желтый сундук, который был полон змей. Так, в обеих сказках в сундуке родной дочери мачехи оказываются змеи, и от их укуса погибают и мачеха, и дочка. Как видно из анализа текстов сказок, вторая сказка, записанная раньше, т. е. в 1939 году, более полная в том смысле, что вторая ее часть излагается подробно, сохраняется троекратный повтор, запрет девочке не открывать сундук по дороге. Необходимо отметить и то, что по содержанию они очень похожи, основные вехи сказок полностью совпадают.
Теперь сравним с ними текст последней записи сказки на указанный сюжет и попробуем показать, что осталось от традиционной сказки. С сожалением приходится констатировать тот факт, что устная традиция бытования сказки, как показывают материалы последних четырех экспедиций в северные районы Республики Башкортостан (2004-2007 годы), угасает, это подтверждается записанной нами сказкой, о которой сейчас пойдет речь.
Башкирская народная сказка на сюжет АТ 485А в современной записи
149
Прежде всего, надо заметить то, что информант не начинает сказку с обычной традиционной инициальной формулы «В давнее-давнее время» [Текст записан нами из уст рассказчика слово в слово, со всеми его повторами, комментариями. - Х. Г.]. Вот как начинает она рассказывать сказку: «Дочь старика (у мачехи была и своя дочь), девочку, мачеха сильно обижала, падчерицу очень обижала». На первый взгляд все понятно: жила-была семья, в той семье были мачеха со своей дочерью и старик с дочкой. Мачеха обижала падчерицу. Такую же информацию несли предыдущие два текста, т. е. традиционная сказка. Но в последней записи информант излагает сказку не по стилю сказки, а как будто от себя пересказывает ее содержание, причем неуверенно и с трудом, поэтому не соблюдается стиль сказки, что еще раз подтверждает мысль об угасании традиции бытования народной сказки. Далее сообщается «Дед отвез девочку в лес» и тут же информант замечает: «В книгах же она есть», значит, она читала эту сказку в книге (заметим также, что в предыдущих сказках девочка как бы изгоняется мачехой, которая выбрасывает клубок пряжи через окно и велит девочке идти за ним). В данной же сказке мачеха велит отвезти падчерицу в лес, т. е. рассказчик «путается», потому что в репертуаре башкирской народной сказки есть сказка на сюжет о мачехе и падчерице, в которой мачеха велит отвезти девочку в лес. Это сказка «Ишяле и Суябика», разновидность сюжета АТ 480. Как видно, сказительница торопит события: не объясняя почему, говорит, что девочку отвезли в лес, но тут же следует предложение: «Отвези свою дочь в лес», - сказала [подразумевается мачеха. - Х. Г. ]. Рассказчик «забывает», кто велит старику отвезти девочку в лес. Как и в традиционной сказке, старик сильно расстраивается, даже плачет, но не может отказать жене и говорит: «Дочь, айда, съездим за ягодами». Когда они приезжают на место, девочка начинает собирать ягоды, а старик оставляет ее в лесу и незаметно уезжает домой. Этот эпизод сказки в последней записи совпадает с традиционной сказкой. Затем «провал памяти», т. е. рассказчица не помнит и не говорит, как девочка приходит в дом старухи и как последняя просит затопить баню. Мы имеем в тексте такое предложение: «Эту девочку води баню топить». Не понятно, кто говорит эти слова и почему «води», когда девочка топит обычно
баню одна, здесь явно информант запутался. Далее в ее памяти правильно «всплывает» диалог девочки со старухой перед баней: «Бабушка, как мне вести тебя в баню?» и ответ: «Схвати за волосы и тащи». Этот вопрос совпадает с вопросом в традиционной сказке, но ответ звучит немного иначе. Сравним его с предыдущими сказками. Так, в сказке «Клубок» он выглядит так: «Держи меня за руку и толкни сзади, толкни - я упаду, толкни - я упаду. Так и дойдем», а в сказке «Падчерица и Гульбика» старуха велит девочке вести себя в баню следующим образом: «за волосы хватай и за плечи толкай». Как видно из этих примеров, во всех трех вариантах старуха велит обращаться с собой грубо, о чем говорят ее слова «хватай», «тащи», «толкай». Таким способом старуха проверяет девочку, которая в свою очередь выдерживает все ее испытания. В начале статьи мы уже предупреждали, что последняя запись - сильно разрушенный вариант, о чем говорит само содержание сказки. Во-первых, в данном варианте пропущены диалог девочки со старухой в бане, возвращение оттуда, чаепитие, дальнейшие испытания девочки старухой. Так, далее следует продолжение сказки: «Там много золота-серебра. Хотела проверить - не воровка ли она. Девочка спустилась с пустыми руками. Старуха велела девочке плясать - ничего не упало. Она поблагодарила девочку и отправила домой на паре лошадей». Сказочник «пропускает» не только отдельные эпизоды, но и нарушает логическую последовательность сказки. Зная содержание сказки, мы догадываемся, о чем идет речь. Тому, кто не знает сказки, естественно, ничего не понятно.
Если в традиционной сказке имеет место эпизод возвращения девочки, то в последней записи он отсутствует. Сразу следует эпизод въезда девочки во двор: «Навстречу выбежала собачка. Она как будто лает. Собачка же видела, что падчерица возвращается». «Сестричка, которую послали умереть, богатая возвращается», - такими словами встречает девочку собачка. Далее, как и в традиционной сказке, подчеркивается реакция мачехи на известие собаки о возвращении падчерицы: «Мачеха гнала собачку прочь, но бесполезно. Собачка повторяла свои слова, а тут и девочка тут как тут». В последней записи информант «не помнит» и не говорит, с каким вознаграждением вернулась падчерица. Однако, «мачеха разузнала у падчерицы все и велела старику
отвезти свою дочь в лес». На наш взгляд, по ходу рассказывания сказки у рассказчицы память возвращается, что показывает дальнейший ход ее мыслей: «Старик отвез девочку в лес. Девочка нашла дом старухи и зашла. Потом, как велела старуха, повела ее в баню очень грубо и небрежно. Девочка толком и волосы старухи не помыла. Когда вернулись из бани, старуха опять проверяла девочку на порядочность - велела подняться на чердак. Девочка куда только могла, совала драгоценности старухи. Когда она спустилась, старуха сказала: «Станцуй-ка для меня, дочка», а тут посыпались драгоценности, которые девочка спрятала за пазуху. Старуха отправила родную дочь мачехи домой, запрягав черных лошадей». Из данного контекста становится относительно понятной предыдущая часть сказки. Значит, старуха велит и падчерице подняться на чердак, где были ее драгоценности. Иначе, зачем бы она велела падчерице сплясать. Здесь уже понятно все. Только в данном тексте ни падчерице, ни родной дочери мачехи старуха не велит брать на чердаке чемодан, тогда как в анализируемом нами тексте последней записи информант в последнем предложении рассказанной ею сказки ни с того, ни с сего говорит: «Мачеха вышла и сразу открыла чемодан, с которым приехала ее дочь от старухи, а оттуда выползла змея и чуть не удушила родную дочь мачехи. Вот так». Ну и до этого имеет место появление собачки, вышедшей навстречу родной дочери мачехи с лаем: «Поехавшая разбогатеть сестричка смерть с собой везет».
Таким образом, текстологический анализ последней записи сказки на сюжет АТ 485А «Мачеха и падчерица» показал, что начало сказки не соответствует указанному сюжету, т. е. в ней обычно мачеха выбрасывает клубок падчерицы и таким образом как бы заставляет ее уйти из дома, т. е. избавляется от нее. В нашей же записи, как в сказке на сюжет АТ 480 [тоже сюжет о мачехе и падчерице, но другого содержания - Х. Г.], мачеха велит своему старику отвезти дочь в лес и оставить ее там.
Анализ показал, что устойчиво сохранились в последней записи нелюбовь мачехи к падчерице; ее желание избавиться от нее; приход падчерицы в дом старухи, которая велит, как понятно из контекста, искупать ее в бане; их диалог о том, как вести старуху в баню; проверка старухой честности девочки с помощью пляски после того, как она спуска-
ется с чердака, где старуха хранит свое богатство; собачка и ее слова; недовольство мачехи сообщением собаки; отправление мачехой в лес своей дочери; выполнение последней задания старухи вести ее в баню так, как она велит; подъем родной дочери на чердак старухи; воровство; разоблачение ее воровства посредством пляски; возвращение родной дочери, довольной и уверенной в том, что старуха ее вознаградила; собачка и ее слова и, наконец, эпизод открывания чемодана, откуда выползает змея и чуть не душит мачеху и ее дочь, хотя в традиционной сказке сюжет завершается именно удушением змеей мачехи и ее дочери. Несмотря на то, что сюжет и стиль сказки сильно разрушен, перечисленные выше сохранившиеся эпизоды дают некоторое представление о содержании сказки. Остается с сожалением еще раз констатировать информацию об угасании сказочной традиции у северных башкир, подтверждением чего явилась записанная нами в том регионе в 2006 году данная сказка. Последние четыре года мы исследовали северные районы Республики Башкортостан и речь ведем именно о них, а о бытовании сказочной традиции в других регионах Башкортостана мы пока ничего не можем сказать. Конечно, вообще она угасает, но в одном регионе этот процесс может оказаться окончательным, в другом - только начинающимся. Ведь В. М. Гацак писал: «... у разных народов при различных состояниях традиции и исполнительства картина не одинакова»4. Так же может быть и в нашем случае.
Примечания
1 Башкирское народное творчество. Сказки. Кн. 3 / сост. Н. Зарипов, М. Мингажетдинов.
- Уфа, 1978. - С. 333.
2 Хусаинова, Г. Р. Поэтика башкирской народной сказки : (Формулы в сравнительном освещении и сохраняемость сказки во времени) / Г Р. Хусаинова. - М. : Наука, 2000. - С. 71; 95.
3 Башкирское народное творчество. Сказки. Кн. 1 / сост. М. Мингажетдинов, А. Харисов.
- Уфа, 1976. -№ 80-81.
4 Гацак, В. М. Сказочник и его текст (к развитию экспериментального направления в фольклористике) / В. М. Гацак // Проблемы фольклора : материалы Всесоюз. конф. «Проблемы теории фольклора» (Тбилиси, 1972). -М. : Наука, 1975. - С. 44.
