CC BY
190
по стране» от декабря 2011 г. и января 2012 г.). Однако, несмотря на выраженную критику властей, писатель никогда негативно не высказывался о президенте и, как кажется, отделяет его фигуру от образа власти в целом. Чувство симпатии, видимо, взаимно: в постсоветский период Жванецкий был отмечен рядом государственных наград, в том числе получил звание «Народный артист Российской Федерации» (2012).
В настоящее время для Жванецкого сложились наиболее благоприятные условия. На концерте в 2014 г. в честь своего 80-летия сатирик иронически заметил: «Последние события меня просто окрылили. Я же говорил, или я буду жить очень хорошо, или мои произведения станут бессмертными. И жизнь опять повернулась в сторону произведений» (цит. по: с. 114).
Возвращение элементов советской идеологии в официальный дискурс последнего времени оживило «кухонные посиделки» и сделало вновь востребованным творчество Жванецкого, показывая, что черты советской ментальности живы в культурной памяти и могут быть легко воспроизведены как сверху, властями, так и снизу, оппозицией. Несмотря на волну социальной мобилизации последних лет, торжество «нового андеграунда» на деле выглядит капитуляцией перед лицом усиливающегося контроля со стороны государства и реставрацией казалось бы ушедших в прошлое примет советской культуры.
Т.Г. Юрченко
Русское зарубежье
2018.04.040. К.А. ЖУЛЬКОВА. АВТОР И ГЕРОЙ В РОМАНЕ ВВ. НАБОКОВА «ЗАЩИТА ЛУЖИНА». (Статья).
Ключевые слова: В. Набоков; «Защита Лужина»; «шахматный» роман; метапроза; герой; автор.
«Защита Лужина» - второй русский роман В.В. Набокова - и первый переведенный на английский язык. Начальные фрагменты произведения были напечатаны на страницах «Современных записок» в Париже в 1929 г., а отдельной книгой он вышел в 1930 г. в берлинском издательстве «Слово» под псевдонимом «В. Сирин». «Защита Лужина» вызвала большой литературный резонанс в
эмигрантской критике. Однако, по свидетельству канд. филол. наук Л.Ю. Стрельниковой1, надежды писателей русской эмиграции на то, что В. Набоков в «Защите Лужина» «вышел на путь большей человечности, что сам Лужин, этот шахматный вундеркинд и ма-ниак-однодум, выводит автора из круга нелюбви к человеку,..»2, не оправдались: как решили критики, автор по-прежнему сохраняет власть приемов и остается в своем «заколдованном круге» эгоизма, а Лужин пополняет галерею героев, у которых «нет души»3.
В настоящее время «Защита Лужина» - одно из самых исследованных произведений Набокова. О романе писали многие известные набоковеды4, однако роль автора по-прежнему вызывает споры, а герой продолжает оставаться загадкой. Ключ к ответам на вопросы: «Что погубило Лужина и в чем причина его безумия?» -может дать, по мнению д-ра филол. наук А.В. Злочевской, лишь понимание специфики того принципиально нового, что впервые оформилось как художественная система в «шахматном» романе, ставшем образцом мистической метапрозы ХХ в.: «Фундаментальной его "приметой", позволяющей говорить об этом оригинальном феномене как о самостоятельном, содержательно и эстетически значительном явлении литературы ХХ в., следует признать структурообразующую трехчастную модель мира, соединившую в единое целое три уровня реальности: физический - иррационально-мистический - металитературный»5.
1 Стрельникова Л.Ю. Роман В.В. Набокова «Защита Лужина» как игровая модель шахматной гиперреальности // Вестник СПбГУ. Сер. 9. - СПб., 2015. -Вып. 1. - С. 40-56.
2 Струве Г. Из книги «Русская литература в изгнании» // TELENIR.NET: Библиотека гуманитарной и технической литературы. - Режим доступа: http://www.telenir.net/literaturovedenie/vladimir_nabokov_pro_et_contra/p7.php
3 Там же.
4 Tammi P. Problems of Nabokov's poetics: A narratological analysis. - Helsinki, 1985; Connolly J.W. Nabokov's early fiction: Patterns of self and other. - Cambridge, 1993; Носик Б. Мир и дар Владимира Набокова: Первая русская биография. -СПб., 1995; Александров В.Е. Набоков и потусторонность. Метафизика, этика, эстетика. - СПб., 1999; Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. -М.; СПб., 2001; Барабтарло Г. Сочинение Набокова. - СПб., 2011; Джонсон Д.Б. Миры и антимиры Владимира Набокова. - СПб., 2011.
5 Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина»: Загадка героя и проблемы творчества // Вопросы литературы. - М., 2017. - № 5. - С. 289.
Большое значение имеет мотив имени героя: «Начинается роман с обретения фамилии Лужин - заканчивается обретением личного имени Александр Иванович»1. Предположение о том, что обретение фамилии знаменует рождение будущего великого шахматиста, не подтверждается. Поскольку Турати в решающем поединке «не пустил в ход своего громкого дебюта», то и защита, выработанная Лужиным, «пропала даром»2. Таким образом, «защита Лужина» умерла вместе с Лужиным, а обретение фамилии в начале романа оказалось фикцией.
Имя героя, которое несколько раз безуспешно пытаются вспомнить или выяснить другие персонажи, звучит только в финале романа: «Дверь выбили. "Александр Иванович, Александр Иванович!" - заревело несколько голосов. Но никакого Александра Ивановича не было»3. «Так оба обретения - как фамилии в начале, так и имени в финале - оказываются мнимыми: перспектива рождения великого шахматиста Лужина ложна, а личное имя погибло вместе с человеком»4.
Мотив неприсутствия Лужина в жизни неявно, но вполне определенно прочерчен в повествовании. Подчеркивался он и самим Набоковым. В Предисловии к английскому переводу романа писатель отмечал, что фамилия героя «рифмуется со словом "illusion", если произнести его достаточно невнятно, углубив [u] до [oo]»5.
Размышляя над вопросом: «"Иллюзией" чего является набо-ковский герой?» - А.В. Злочевская упоминает о том, что жизнь Лужина-человека кончилась в тот момент, когда он впервые открыл для себя мир шахмат. Символично, что случилось это весной, на Пасху, когда весь мир возрождался.
1 Злочевская А.В. Роман «Защита Лужина» - первая «бабочка» мистической метапрозы В. Набокова // Новая русистика. - Брно, 2017. - № 1. - С. 16.
2
Набоков В.В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. - СПб., 2004. - Т. 2: 1926-1930. - С. 387.
3 Там же. - С. 465.
4 Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 291.
5 Набоков В. В. Предисловие к английскому переводу романа «Защита Лужина» («Defense») // В.В. Набоков: Pro et contra. - СПб., 1997. - Т. 2. - С. 52.
Исследовательница отмечает, как постепенно на общем фоне неперсонифицированного образа шахматного инобытия, где обитает сознание гениального Лужина, все отчетливее проступает лик рока, который сам герой ощущал вполне определенно: «Ему казалось иногда, что некто, - таинственный, невидимый антрепренер, -продолжает его возить с турнира на турнир»1.
Персонифицированным воплощением трансцендентного антрепренера стал для Лужина роковой Валентинов, возникший после первых феноменальных успехов шахматиста и исчезнувший, когда победоносное шествие шахматного гения пошло на спад, Этот персонаж справедливо считают кем-то вроде демонического агента Лужина2.
А. В. Злочевская полагает, что роман строится на конфликте двух сил - шахматного рока и «живой жизни». Автор статьи выделяет при этом два параллельных друг другу и взаимно противостоящих структурных потока: мистико-трансцендентный и эмпирический.
Срез «жизни действительной» представлен в «живой жизни» природы. Однако красота и очарование «мира Божия» проходят мимо Лужина, только через много лет, в неожиданный год просветления, «он с обморочным восторгом вспомнил часы чтения на веранде, плывущей под шум сада»3. До этого момента Лужин был на редкость нечувствителен к тому, что происходило вокруг него в «жизни действительной», ему была свойственна механистичность восприятия «живой жизни».
Если представителем шахматного рока является бездушный антрепренер Валентинов, то «живую жизнь» представляет молодая любящая женщина.
Мнения исследователей об этом персонаже разнятся. Большинство, доверяясь словам автора в тексте романа, относятся к де-
1 Цит. по: Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 297.
2 Барабтарло Г. Цит. соч. - С. 124.
3 Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 301.
вушке с симпатией, иногда снисходительной1. Э. Найман, напротив, видит в ней едва ли не губительницу Лужина, пытающуюся вырвать Лужина из природной ему шахматной сферы, чтобы привязать к себе и переместить в обычную жизнь. А.В. Злочевская считает эту точку зрения некорректной: «Ведь невеста-жена Лужина, хотя и ничего в шахматах не понимала, ничего против них не имела и даже гордилась успехами Лужина-шахматиста. Но когда игра стала грозить здоровью и самой жизни любимого человека, женщина естественно попыталась спасти его, оторвав от шахмат. Она любила своего избранника вполне бескорыстно, самоотверженно и даже жертвенно»2.
Двойственность этого персонажа объясняется тем, что «безымянная русская», с одной стороны, связана и с той пошлой средой, которая была столь ненавистна автору «Защиты Лужина», но, с другой - привнесла в жизнь Лужина иную высшую ценность «живой жизни», как и детство и природа, - любовь.
Лужина-человека радует присутствие невесты на турнире, но тайный «антрепренер» от шахмат велит этот враждебный субъект изгнать. Что Лужин покорно и исполняет, и шахматная «потусторонность» поглощает своего вассала. По мнению А.В. Злочевской, этот вывод противоречит почти общепринятому представлению о Лужине как о яркой творческой личности, чье сознание живет в инобытийных эмпириях, а существование трагично, ибо фатально несовместимо с законами земной жизни. Исследовательница отмечает: «Эту интерпретацию обычно подкрепляют ссылкой на сродство душ Лужина и его создателя - В. Сирина: ведь оба страстно увлекались шахматами, а следовательно, высокая интеллектуальная страсть героя освящена авторитетом самого его Творца»3.
Однако есть различие между шахматистом Набоковым и его героем, которое обычно игнорируется исследователями. Оно связано с третьим уровнем романа - металитературным. Структура этого пласта сложнее, чем у предыдущих (эмпирического и транс-
1 Connolly J.W. Op. cit. - P. 291; Александров В.Е. Цит. соч. - С. 79-82; Бойд Б. Цит. соч. - С. 380, 382; Барабтарло Г. Цит. соч. - С. 125, 129, 134; Джонсон Д.Б. Цит. соч. - СПб., 2011. - С. 122-132.
2 Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 304.
3 Там же. - С. 309.
цендентного), она не двух-, но трехмерна: «Для Лужина в набоков-ской восхитительной и абсолютно бесполезной триаде музыкально-математически-поэтического дара отсутствует последняя составляющая, что превращает его шахматы из искусства либо в средство зарабатывания денег (эту функцию эксплуатировал Валентинов), либо в некий неодухотворенный фантом - языческое божество, которое пожирает как своих ревностных служителей, так и вассалов непокорных»1.
А.В. Злочевская указывает на разницу между автором и персонажем, акцентирует внимание на том, что для Набокова шахматы тоже были увлекательным, иногда захватывающим занятием, но лишь частью жизни, а не всей жизнью. Прелесть и очарование бытия для Набокова всегда были связаны именно с тем, что проходило мимо Лужина, - «с восхитительными мелочами жизни, с детскими играми и занятиями спортом, с природой и, конечно, любовью»2. В отличие от него шахматный гений Лужина не оплодотворен «живой жизнью» земного бытия, в этом кроется главная причина наступившего в его жизни шахматиста кризиса: «Не свободное творчество, оплодотворенное любовью к жизни, а неумолимый и мертвенный шахматный рок владел судьбой „бедного" Лужина, и потому страсть к шахматам стала всепоглощающей и обратилась в шахматное безумие»3.
Возражает А.В. Злочевская и против того, что Лужина обычно называют «шахматным королем» - белым или черным4. Сон, приснившийся герою незадолго до его гибели, говорит о другом: «Во сне покоя не было, а простирались все те же шестьдесят четыре квадрата, великая доска, посреди которой, дрожащий и совершенно голый, стоял Лужин, ростом в пешку, и вглядывался в неясное расположение огромных фигур, горбатых, головастых,
1 Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 311.
2 Злочевская А.В. Роман «Защита Лужина» - первая «бабочка» мистической метапрозы В. Набокова. - С. 21.
3 Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 312.
4 Носик Б. Цит. соч. - С. 246; Федякин С. Круг кругов, или Набоковское зазеркалье // Набоков В.В. Избранное. - М., 1996. - С. 7; Джонсон Д.Б. Цит. соч. -С. 132.
венценосных»1. Исследовательница подчеркивает: «Королевское достоинство - иллюзия материального мира, где он считается: "большим, известным" шахматистом. На самом деле он пешка в руках других, "венценосных" фигур - шахматного рока»2.
Таким образом, в «Защите Лужина» совершенно необычно для набоковской прозы расставлены аксиологические акценты. В противоположность другим произведениям, Набоков создает в романе образ прекрасной, сияющей всеми красками «живой жизни» земной реальности и враждебного человеку, гибельного для него инобытия.
Иначе трактует образ главного героя и авторскую интенцию канд. филол. наук В.Ю. Лебедева3, по мнению которой, гениальный шахматист не встретил понимания и любви в мире людей, и, будучи сам интровертированной личностью, ушел в эскапизм, противопоставив непредсказуемой действительности абстрактную сферу игры. Так как попытка защититься от мира оказалась провальной, в финале близкий к безумию герой кончает с собой, выбросившись из окна.
Однако, исследовав феномен предсмертия в произведениях Набокова, В.Ю. Лебедева отмечает, что сквозной мотив предсмертного прозрения напрямую связан с онтологией, гносеологией и аксиологией автора, что момент пребывания у порога мортально-сти является, по Набокову, точкой крайнего бытийного напряжения, когда личности открываются бездны в прямом и переносном смысле, это час подведения итогов и начала воздаяния за земную жизнь, и что удостаиваются этого состояния не все, а только те, в ком не осталось ничего живого, окончательно овеществившиеся персонажи лишены его.
Автор не дает картину агонии Лужина, но прозрение ему даруется: «Прежде чем отпустить, он глянул вниз. Там шло какое-то торопливое подготовление: собирались, выравнивались отражения окон, вся бездна распадалась на бледные и темные квадраты, и в
1 Цит. по: Злочевская А.В. Роман В. Набокова «Защита Лужина». Загадка героя и проблемы творчества. - С. 312.
2 Там же. - С. 313.
3
Лебедева В.Ю. Феномен предсмертия в ранних романах В. Набокова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов, 2016. - № 1 (55), ч. 1. - C. 36-38.
тот миг, что Лужин разжал руки, в тот миг, что хлынул в рот стремительный ледяной воздух, он увидел, какая именно вечность угодливо и неумолимо раскинулась перед ним»1. В начале «пути падения» бездна являет собой подобие шахматной доски. В.Ю. Лебедева поясняет: «Главный герой не просто умер духовно - его расплата напрямую связана с одержимостью, которой он был подвержен в земной жизни»2.
«Мотив смерти как соприкосновение с загробным миром -один из ключевых в романе. В. Набоков разрушает экзистенциальную оппозицию жизнь - смерть, живое - неживое, снимая противоречие ценного - неценного, - утверждает канд. филол. наук. Л.Ю. Стрельникова. - Происходит проникновение смерти в жизнь, принимающее вид „чудовищной игры"»3. По мнению исследовательницы, смерть в романе пропагандируется как единственный выход из профанной реальности. Самоубийство Лужина рассматривается как способ выхода из разрушительной гиперреальности шахмат. Попытка преодолеть границы обоих миров видится в том, как герой перед «выходом» в окно достает из карманов все самые важные предметы, рассказывающие о его реальной жизни, и оставляет их в ней.
Игра стала экзистенциальной сущностью Лужина. Игровой инстинкт совпал с его трансценденцией, явил для него грядущее бессмертие посредством его собственного иллюзорного выбора между жизнью без игры и игрой вне жизни. Л.Ю. Стрельникова считает, что роман «Защита Лужина» стал первым произведением В. Набокова, смыслом которого является игра в чистом виде, как практическая шахматная и философско-эстетическая идея, выражающая абсолютно-глобальное игровое состояние мира, полностью подчиняющее себе человека и обнажающее его внутренний солипсизм.
При этом роман «Защита Лужина», поэтика которого реализуется в авторских игровых формах и «обнаженных» эстетических приемах, позволяет расширить и еще в большей степени индиви-
1 Набоков В.В. Защита Лужина // Набоков В.В. Русское литературное зарубежье. - Воронеж, 1997. - С. 377.
2 Лебедева В.Ю. Цит. соч. - С. 37.
3
Стрельникова Л.Ю. Цит. соч. - С. 52.
дуализировать творческую саморефлексию, выраженную в авторских кодах, интерпретациях с установкой на своего рода «тройственный» диалог: текст - автор - читатель: «Авторское сознание выполняет в романе навигаторскую функцию, манипулируя не только своими героями, но и читателями, закрепляя форму нарцис-сического метаромана с углубленной проекцией авторского "Я", задача которого - упорядочить хаос бытия гармонией субъективного искусства, установить диктат самого себя над героями и читателями в качестве выразителя единственной истины»1.
Именно поэтому Лужин остается в проекции воображаемой реальности потустороннего мира, именуемого В. Набоковым «вечностью», какой ее себе представил сам герой, по сути, переводя смерть в «искусную игру». Границы стираются, а за Лужиным сохраняется статус куклы-марионетки, пешки, разыгрывающей партию-представление «жизни-смерти». Л.Ю. Стрельникова заключает: «В этом случае вся игровая система теряет точку опоры, преобразуясь в симулякр, и "никогда не обменивается на реальное, а обменивается на самое себя, в непрерывном круговороте без референции и предела"2. Отсюда логичность и неизбежность игрового финала романа: "Но никакого Александра Ивановича не было"3 -как не было и самого живого человека, подмененного игровой функцией-автоматом. Выполнив роль автора-кукольника, В. Набоков, подобно теккереевскому персонажу, мог бы с полным правом сказать: "Давайте, дети, сложим кукол и закроем ящик, ибо наше представление закончено"»4.
1 Стрельникова Л.Ю. Цит. соч. - С. 44.
2
Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции. - Режим доступа: http://lit.lib.rU/k/
кас1и1ош_а/8ти1асге8_е^8тиЫюп.8Ыт1
3
Набоков В.В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. - СПб., 2004. - Т. 2: 1926-1930. - С. 465.
4 Стрельникова Л.Ю. Цит. соч. - С. 54.
