CC BY
71
УДК 81'42 Т. В. Писанова
д-р филол. наук, проф., проф. каф. лингвистической прагматики и межкультурной коммуникации МГЛУ; e-mail: [email protected]
АВТОПОЭЗИС СМЫСЛОВ В РОМАНАХ Г. ГАРСИА МАРКЕСА И Х. КОРТАСАРА
Целью статьи является раскрытие философских и культурных оснований автопоэзиса смыслов в романах Г. Гарсиа Маркеса и Х. Кортасара. Автор обосновывает идею применения термина «автопоэзис» (autopoiesis), принадлежащего чилийским эпистемологам и нейрофизиологам У. Матурана и Ф. Варела, к постмодернистским текстам как к «живым системам», способным к самовоспроизводству.
Ключевые слова: автопоэзис; живая система; синкрезис; постмодернистское сознание; автопоэтическое воспроизводство; порождение смыслов.
Pisanova T. V.
Doctor of Philology, Professor; Professor, the Department of Linguistic Pragmatics and Cross-Сultural Communication, MSLU; e-mail: [email protected]
AUTOPOIESIS OF MEANINGS
IN THE NOVELS BY G. GARCIA MARQUEZ AND J. CORTAZAR
The purpose of this article is to reveal the philosophical and cultural foundations of the autopoiesis of meanings in the novels by G. García Márquez and J. Cortázar. The idea of applying the term autopoiesis proposed by Chilean epistemologists and neurophysiologists U. Maturana and F. Varela to postmodern texts as living systems capable of reproducing themselves, is substantiated by the author.
Key words: autopoiesis; living system; syncretics; postmodern consciousness; autopoietic reproduction; creation of meanings.
Характерными особенностями современной постнеклассической науки являются изучение сверхсложных систем и гуманитарная направленность научных исследований. При этом подчеркивается общезначимость научного знания; кооперативные, резонансные отношения между объектами и их состояниями; идеализированный характер любых научных теорий; холизм; плюрализм (возможность неограниченного числа теоретических представлений и описаний одного и того же объекта); научное познание как особый лингвистический способ самовыражения и творчества; ирония и самоирония в отношении любых претензий на абсолютную объективную истину; базисные
лингвистические характеристики научного знания - интертекст и гипертекст [6].
Лингвистический поворот в философии ХХ в., ее обращение к лингвистическим моделям и методам, интерес к семантическому и прагматическому аспектам функционирования языка, включая интерпретацию, к анализу семиотической деятельности привел к тому, что она перешла к осознанию речи как важнейшего компонента взаимодействия людей и механизма осуществления когнитивных процессов, как связанной последовательности речевых актов, выраженных в различных текстах и анализируемых в различных аспектах (прагматическом, семантическом, референтном, эмоционально-оценочном, интерпретационном и др.) [7, с. 171].
Современный постмодернизм опирается на постструктуралистский лингвистический анализ языка, дискурса, сознания, науки, когнитивных коммуникаций, культуры [6]. В частности, постмодернистская мысль обращается к исследованию интерпретации в связи с анализом институализации новых социальных форм и практик.
Целью статьи является раскрытие философских и культурных оснований автопоэзиса смыслов в романах Г. Гарсиа Маркеса и Х. Кортасара.
Сегодня мы можем утверждать, что существуют новые формы пересечения областей исследования и новые зоны обмена информацией между учеными. Нередко фундаментальное знание вырастает из прикладного, а оно, в свою очередь, дает мощный импульс новым способам теоретической мысли. То же самое относится и к коммуникациям между научными микросообществами. М. К. Петров обратил внимание на значение неформального общения ученых, использующих различный тезаурус, которое он назвал «коридорной ситуацией». Это означает, что существующие в науке «зоны обмена» далеко не ин-ституализированы, что в них велика роль межличностных контактов, которые являются важными каналами коммуникаций в науке и одним из источников научных инноваций.
Автопоэзис (аутопойесис, ап1оро\е$\$) - термин чилийских эпистемологов и нейрофизиологов Умберто Матураны и Франсиско Варелы, широко используемый в контексте социально-философских размышлений, можно перевести как самотворение или самовоспроизводство. Изначально У. Матурана и Ф. Варела полагали, что применимость
концепции автопоэзиса должна быть ограничена описанием клеточных сетей, живых систем. Представители другого научного направления, основанного социологом Н. Луманом, придерживаются того мнения, что понятие автопоэзиса может быть распространено на социальную сферу и сформулировано в рамках социальной теории. Н. Луман разработал детальную теорию «социального автопоэзиса», которая получила развитие в трудах российского ученого О. Д. Агапова [1]. Ключевой тезис О. Д. Агапова состоит в следующем: интерпретация человеком мира и своего положения в нем - процесс одновременного установления и развертывания смысла в сознании и бытии личности, а также в интерактивном и интерсубъективном бытии человеческого рода.
Язык, сознание, культура, литература являются когнитивными, следовательно, могут считаться живыми. Термин «живая система» вполне применим к постмодернистским текстам, тем более что постмодернизм, как полагают современные ученые, «на самом деле выступает прологом глобальных изменений в сознании и культуре, близость и неизбежность которых ощущается уже, по крайней мере, несколько десятилетий» [8, с. 383]. По мнению теоретиков постмодернизма, современность породила не просто кризис ценностей, а привела к исчезновению всякой метафизики. Эта важная мысль лежит в основе исследования постмодернизма не только как конгломерата культурных явлений, а как исторического феномена сознания. В рефлектирующем сознании фронт рефлексии инвертивно обратился к исторически сложившемуся складу дискретных артефактов, форм, знаков, знаковых конструктов и пр. При этом вместо упорядоченной системы форм и значений сформировался хаотический конгломерат, образовавший новый синкрезис - всецело культурный, но сформированный на природной основе. Здесь нерасчлененность выступает функцией многообразия смысловых связей между дискретными элементами культурных феноменов, воспринимаемых текстологически. Отсутствие фундаментальной интенции культурного сознания, т. е. партисипации к объекту, служившей вечным двигателем установления смысловых отношений между субъектом и объектом, приводит к установлению партисипации к самому процессу семиотического аналитического атрибутирования, где внешний объект выступает, соответственно, внешним моментом.
Сведение неизвестного к известному, освоение без переживания, апперцепция без партисипации представляет собой такую субъектную позицию постмодернистского сознания, которая оправдывает антииерархическое выравнивание всех значений - «номадический» дрейф, по Ж. Делезу, парадоксальное однообразное разнообразие, где знак господствует над вещью. Бесконечный процесс продуцирования «знака знака, образа образа», по Ч. С. Пирсу, приводит к тому, что наращивание знаковых звеньев, опосредующих такого рода субъектно-объектную связь, не может увеличиваться бесконечно без изменения качественного состояния структуры. Такое положение дел свидетельствует о том, что, в конце концов, сознание оказывается неспособным дотянуться до вещи, осмыслить объект. Цепь знаковых репрезентантов «растворяет» всю энергию экзистенциальной направленности на объект, а сам объект окончательно «растворяется» в своих знаковых репрезентантах.
Результат разного рода деконструктивистских процедур с текстами, связанный с рассогласованием структурных отношений, создает архаичный тип смысловой связи внутри текста: последовательно присоединительный. Фрагментарность, слабоструктурированность релевантны для описания архаического мышления. Для постмодерниста интерпретирующая стратегия основывается на опыте интеллектуально-аналитической практики, а иерархия существует как заведомо условная и необязательная. Для архаика особую значимость имеет магическая поливалентность свойств реальности, так как мир как целое еще не осознан в рефлексии, иерархические цепи еще не выстроились в системе идеальных конструкций. Для архаика практическое освоение мира параллельно конститутивной мифоритуальной модели, а для постмодерниста интеллектуальные игры вполне вписываются в социальные иерархии и рациональные конвенции. Кроме того, жанровые и стилевые черты текстов классиков постмодернизма полностью соответствуют этим правилам.
Следует подчеркнуть, что совокупный культурный ландшафт определяется не тотальным господством инновационного мировоззрения в литературе, а контекстом его взаимодействия с другими культурными парадигмами. Какой конкретный вывод сделает культура из исходного корпуса постмодернистской теории, покажет будущее. Неизменное смягчение радикализма, свойственное всем культурным программам, отмечено в концепции Р. Барта, где метод деконструкции
претерпел изменения от жесткой установки «текстового анализа» до «теории текста» как способности языка к порождению смыслов. В целом, постмодернизм как художественное мировоззрение движется от непримиримых установок к более мягким постулатам и открытому диалогу. Сегодня другой соразмерной постмодернизму мировоззренческой установки, поддерживающей накал интерпретирующего мышления в его разных проявлениях, не существует. Тем не менее можно констатировать появление отчетливых контртенденций. Они порождены усталостью от произвола, непродуманной эклектики, надоевшего двойного кодирования, различного рода цитирования, декомпозиции, бриколажа и др.
В настоящее время ряд авторитетных авторов (Х. Блум и др.) призывают к возврату к традиционному бинарному коду, к целостным онтологическим и эпистемологическим конструкциям, центризму, «реанимации» автора, установлению границ контекстуализации текста и т. п. Эпоха неоклассики, возможно, положит конец эпохе господства постмодернизма. Масштабность сквозных и подспудных процессов свидетельствует о рождении нового качества культурного сознания в целом и художественного сознания, в частности.
Возвращаясь к идее автопоэзиса смыслов, сформировавшейся в виде контртенденции внутри современного постмодернизма, подчеркнем, что определяющий момент теории Н. Лумана - установление того, что элементами социальных сетей являются коммуникации как специфический способ атопоэтического воспроизводства. Коммуникации порождают мысли и смыслы, которые, в свою очередь, порождают коммуникации и общую систему убеждений, объяснений и ценностей - обычный смысловой контекст, поддерживаемый дальнейшими коммуникациями.
Общий смысловой контекст в постмодернистских романах Г. Гар-сиа Маркеса и Х. Кортасара выстраивает границу ожиданий, конфиденциальности и лояльности, постоянно поддерживаемую и пересматриваемую авторской и читательской интерпретацией. Существует множество проблемных полей в понимании феномена интерпретации. Для представителей гносеологического подхода интерпретация - это процесс обнаружения смысла и значения, процесс отражения и репрезентации в сознании субъекта определенных связей и отношений природной и социальной действительности. В онтологическом подходе интерпретация рассматривается как форма присутствия человека в бытии, раскрывающая себя в экзистенции.
В данной статье ключевыми теоретическими положениями являются следующие:
1. Взаимодействие между автором и читателем в смысловом пространстве романа влечет за собой постоянное координирование общения. Двойственный характер общения состоит в том, что использование концептуального мышления и символического языка приводит к возникновению образов и смыслов, устанавливающих правила поведения, обусловленные смысловыми контекстами.
2. Общий смысловой контекст в постмодернистских романах Г. Гарсиа Маркеса и Х. Кортасара выстраивает границу ожиданий, конфиденциальности и лояльности, которые поддерживаются и переоцениваются авторской и читательской интерпретацией.
3. Ценность интерпретации как процесса мышления, универсального способа познания мира, а также метода конструирования художественной реальности в постмодернистском романе заключается в создании поля художественного дискурса, где формируются смыслы, стиль и ритм мироотношения и деятельности человека творческого - как автора, так и читателя.
4. Принцип множественности интерпретаций, характерный для постмодернизма, проповедующего диктат стиля, обеспечивает свободу творческого самовыражения. Манифестация литературности - одна из важнейших тенденций латиноамериканской литературы нескольких десятилетий ХХ в.: любые языковые, композиционные, нарративные и визуальные экстравагантности подчеркивают людиче-скую (игровую) функцию литературы.
Процесс интерпретации понимается как литературные практики освоения различного культурно-исторического опыта. Такое понимание воплощает совокупности идей отечественных и зарубежных мыслителей, изучавших различные аспекты и формы интерпретационной деятельности (М. К. Мамардашвили, Э. В. Ильенков, З. Бауман, М. Хай-деггер, П. Бурдье, П. Рикер, Ж. Деррида, Э. Гидденс, П. Штомпки). Объединяющим это разнообразие теорий является гетеротетический принцип, согласно которому процесс понимания строится на всем богатстве жизненного мира эпохи, где полагание смысла «одного», «единого» одновременно порождает смысл «иного», «другого», «множественного». Бытие людей - героев романа - в пространстве - времени как трансцендентальных сущностях образует онтологический герменевтический круг жизни, смысловая структура которого организуется
ритмикой трансценденции во вне и во внутрь, что обеспечивает устойчивость человеческого рода в сущем, позволяя ему быть всеединым субъектом истории. Развитие герменевтического круга бытия образует динамику бытия персонажей романов, основными моментами которого являются преобразование и преображение.
Бытие выражается в превращенных формах (вещах, структурах, ситуациях), выступающих своего рода ядром смысловых интенций персонажей. Гармонизация как установление человекосоразмерной формы бытия означает переход человека на уровень автопоэзиса, уровень труда / ремесла жизни. Так, один из персонажей романа Маркеса «El Amor en los Tiempos del Cólera» в сложный период своей жизни играл на скрипке в хоре кафедрального собора. Интенциональность, интерсубъектность, интерактивность являются различными гранями онтологической динамики героев в пространстве - времени. Значение интенциональности состоит в концентрации и устремлении человека в круге бытия. Предмет интенции имеет свою «привязку» с целью придания форме бытия определенной человекосоразмерности.
Латинская Америка как всеединый субъект истории, чрезвычайно богатый по своим проявлениям (общество, культура, цивилизация), образует икономию бытия в романах Маркеса и Кортасара. Авторы четко прослеживают переход от внешней детерминации природы к самодетерминации смысла / духа. Латиноамериканское общество выступает как определенная ипостась бытия «здесь и сейчас», в нем сосредоточены разнообразные практики людей как нечто целое, что обусловлено признанием трансцендентальных истоков бытия на уровне автопоэзиса человеческого бытия. Социокультурный смысл автопоэзиса человеческого бытия заключается в том, что автопоэзис как форма развития есть не эксплуатация натурального ресурса среды, а выработка культурного ресурса развития.
Суть развития - созидание человеком своей поэтики, своей культурной праксис. Способ развития есть пребывание в режиме самоопределения и самопреодоления, постоянное экстатирование и транс-цендирование. Ресурсом развития является опора не на элитные части культуры, не на богемность утонченных структур, а на структуры повседневности, превращение их в культурный ресурс.
Философия, религия, искусство соединяются с повседневными, экзистенциальными практиками. Смысл становится единством ума
и сердца, душой ума, который не имеют, а в нем и с ним пребывают. Смысл - это онтологически укорененный феномен, подчеркивающий целостность и полноценность человеческого бытия [3].
Философская концепция постмодернизма исходит из преимущества небытия, т. е. сущего до преобразования, не выходящего за границы природного. Тем не менее в романах Г. Гарсиа Маркеса и Х. Кортасара очевидно присутствие бытия как формы существования сущего, где человеческий род уже обосновался, но в котором личность с трудом находит или не находит свое место. Бытие состоит из борьбы, столкновения, игры сил, сложности бытия, а не схем и структур. Бытие целостно, обладает полнотой, данной как игра сил, концентрация которых возможна в разных конфигурациях.
Бытие «событийствует». В эпоху постмодернизма современный смысл лишил значения смыслы обитаемого мира и заполнил свои смысловые пустоты событиями разумного мира. Событие - это трансгрессированный смысл, т. е. смысл, вышедший за границы смысла. И таким образом сам потерявший смысл [2].
Х. Кортасар в романе «Игра в классики» показывает: теперь важно не то, что случается, что производится силами реального, а то, о чем говорят, сообщают, пишут, показывают. Информация о событии сама становится событием. Если события первого порядка случайны, то события второго порядка неслучайны. Укорененность такого порядка вещей демонстрируют средства массовой информации, которые стали способом производства реальности. Реальное переводится в режим представления, репрезентации. Представление само становится реальностью (виртуальной). Представлению противостоит другое представление.
Игра в романе предполагает организацию самого текста и стихий хаоса бытия в определенный - игровой порядок. Порядок может быть различным (простым или сложным), способным или неспособным к умножению сил бытия. Смысл предполагает определенную силу, мощь, возможность играть в текст и играть в жизнь, чем занимаются автор и главный герой романа Оливейра. Проблема произведения в данном случае есть проблема живого текста: сосуществование с человеком, один нуждается в другом. Здесь Автор нуждается в Читателе [4].
Тексты Маркеса - как системы знаков и смыслов, «вырастающих» из регулярной деятельности и общения, обязанных в большей
мере оседлой позиции рефлексии. Язык Х. Кортасара - как эволюционирующий текст в контексте его создания, переработки, чтения и перевода, что свойственно кочевой позиции рефлексии [5, с. 308]. Способы осмысления пространства и времени, характерные для романов Г. Гарсиа Маркеса и Х. Кортасара, касаются фундаментальных измерений человеческого мира и выражаются в таких параметрах, как «верх» и «низ», «центр» и «окраина», «поверхность» и «глубина», одинаково присущих как обыденному, так и художественному сознанию. Перечисленные понятия воспроизводят восприятие динамики и статики человеческого бытия. Испанский язык по-своему отражает определенную пространственно-временную онтологию.
В романе Маркеса «Хроника объявленной смерти» в рамках событийности в одинаковой степени осуществляются непроявленные события, наличные ситуации и виртуальные события. Возникновение идеи «Хроники» связано с непроявленными событиями, конституирующими наличную ситуацию, ее цели, формы и методы воплощения. Это тот случай, когда смыслы текста мерцают, ждут своего проявления с целью воссоздать ситуации социального бытия (Ю. Лотман).
Г. Гарсиа Маркес и Х. Кортасар - авторы, которые своим творчеством задали векторы развития постмодернистского романа на американском континенте. Образ смерти в их романах - атрибут и яркое свидетельство жизни, которая есть непрерывная борьба со смертью. При этом жизнь в романе «Сто лет одиночества» представлена как трагический случай борьбы со смертью.
За многосложным смыслом романа «Игра в классики» скрывается другой, более глубокий: ситуация отчуждения человека от мира природы и культуры. Человек становится чуждым собственной деятельности, ее условиям, средствам, результатам и самому себе. Социокультурное отчуждение отражает диалектику человеческого существования. Это состояние - ощущение «зазора» между индивидом и культурой, когда человек осознает себя чуждым деятельности прошлых поколений, чуждым культуре своего народа и т. д. Попытка снять это отчуждение происходит путем деятельности познания / постижения и освоения различных форм и содержания как своей, американской (аргентинской), так и другой - европейской (французской) культуры.
Находясь в пространстве двух культур, герой романа испытывает универсальный способ творческой самореализации посредством
полагания и воплощения смысла. В данном романе культура значима как особое развивающееся ментальное пространство, сфера социальной памяти и опыта, своеобразная «человекообразующая» форма. Главный герой Оливейра находится в смысловых пространствах общественного бытия - ситуативном, социальном, культурном и экзистенциальном. Он добивается психологической гармонизации и стремится реализовать свою индивидуальность, преодолевая давление социального отчуждения. Вся традиционная система литературных критериев, ориентированная на социально значимый результат с ее диктатурой вкуса и конвенциональными правилами игры, в таком тексте оказывается неадекватной и невостребованной. Такой роман как живая система функционирует уже независимо от намерений автора и ожиданий читателей, подчиняясь общей логике процесса и становясь «театром для себя» и для потребителей живого художественного процесса.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Агапов О. Д. Интерпретация как практика автопоэзиса человеческого бытия. - Казань : Изд-во «Познание» Института экономики, управления и права, 2009. - 248 с.
2. Гиренок Ф. И. Удовольствие мыслить иначе. - М. : Фонд «Мир» : Академический проект, 2010. - 235 с.
3. Деткова Т. Ю. Онтологический и философско-антропологический аспекты смысла: природность феномена и феноменальность природы : авто-реф. ... канд. филос. наук. - Омск, 2006. - 22 с.
4. Карасев Л. В. Живой текст // Вопросы философии. - 2001. - № 9. -С. 55-71.
5. Касавин И. Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. - СПб. : РХГИ, 1998. - 408 с.
6. Лебедев С. А. Современная философия науки. Дидактические схемы и словарь. - М.-Воронеж : Моск. психол.-соц. ин-т, МОДЭК, 2010. - 384 с.
7. Неретина С. С., Огурцов А. П. Концепты политической культуры. - М. : ИФРАН, 2011. - 279 с.
8. Пелипенко А. А. Постмодернизм в контексте переходных процессов // Искусство в ситуации смены циклов: Междисциплинарные аспекты исследования художественной культуры в переходных процессах / отв. ред. Н. А. Хренов. - М. : Наука, 2002. - С. 383-397.
