CC BY
43
Обращаясь к центральной для текстологии Книги Даниила проблеме двуязычия, Шеперд предлагает если не решение, то, по крайней мере, свое видение этой проблемы, впрочем, довольно спорное: по его мнению, «древнееврейский каркас книги служит комментарием к ее арамейской части». При этом автор полагает, что феномен двуязычия Книги Даниила типологически связан с существованием арамейской вставки в Иер 10. 11, играющей роль соединения между предыдущим и последующим древнееврейскими текстами Книги пророка Иеремии.
Давая краткий (менее 2 страниц) обзор истории интерпретации Книги пророка Даниила, автор выделяет три главные темы книги, занимавшие большинство толкователей: идентификация четырех царств из 2-й и 7-й глав; идентификация фигуры «подобного Сыну Человеческому» (Дан 7. 13); хронология 70 седмин (Дан 9. 24—27). Затем дается краткая история понимания этих тем в различные эпохи: от Кумрана и Иосифа Флавия до экзегезы деятелей Реформации.
Основным недостатком рецензируемой книги является, как кажется, неопределенность целевой аудитории. Использование ее в качестве учебного пособия не очень оправданно ввиду краткости и, иногда, бессистемности изложения. С другой стороны, книга будет полезной многим читателям, т. к. в ней доступным языком, но при этом на современном уровне, излагается достаточно объемный материал, касающийся как Книги пророка Даниила, так и других библейских книг.
Е. В. Барский (ЦНЦ ПЭ, ПСТГУ)
Arthur R. A. Pseudo-Dionysius as Polemicist. The Development and Purpose of the Angelic Hierarchy in Sixth Century Syria. Ashgate, 2008. 213 p.
Многообещающее название книги английской исследовательницы Розмари Артур «Псевдо-Дионисий как полемист. Развитие и назначение учения об ангельской иерархии в Сирии шестого века» не вполне соответствует содержанию работы: полемический аспект богословия Дионисия и тема ангельской иерархии не являются, строго говоря, главной темой исследования, а представляют собой некий вспомогательный материал для какой-то другой цели, какой — до конца остается неясным (в предисловии, например, автор указывает, что целью исследования является «рассмотрение учения Дионисия в контексте эпохи»).
Во введении к первой главе — «Христианские и нехристианские источники» — автор приходит к настораживающему «выводу», что автор корпуса — неоплатоник, основывая свое утверждение на том, что Дионисий совмещает в своих произведениях как христианские, так и языческие элементы. Далее автор переходит к неким христианским источникам, которые будут привлекаться в исследовании. Вопрос, о каких источниках идет речь: источниках всего корпуса Дионисия или только учения о небесной иерархии, остается без ответа. К числу христианских источников, наряду с сочинениями Климента Алексан-
дрийского и Григория Нисского, автор безо всяких оговорок относит гностические тексты, приводя примеры из «Халдейских оракулов» и других произведений, которыми мог пользоваться, непосредственно или опосредованно, Дионисий. Говоря о сирийском христианстве, автор пишет об ангелологии Стефана Бар Судхаили, а также о влиянии на Дионисия сочинений Евагрия и Оригена (почему они упоминаются в разделе «сирийское христианство» — также непонятно). Кроме того, из сирийской литературы автор упоминает и другие христианские памятники, такие как «Апостольские постановления», ТгашИш Мапае, Завет Адама.
В числе нехристианских источников Артур рассматривает памятники иудейского происхождения. Автор настойчиво проводит в книге идею о зависимости Дионисия от иудейской традиции. По мнению Артура, Дионисий обнаруживает свое знакомство с книгами Еноха и книгой Юбилеев, а также с иудейской мистической литературой, так называемой литературой Хеккалот («небесные чертоги») или меркабахской мистикой, где большая роль отводится ангелам-посред-никам, через которых осуществляется связь трансцендентного Бога с людьми. Наконец, автор отмечает влияние Филона Александрийского на корпус Дионисия.
Затем Артур переходит к неоплатонизму, указывая сходства и различия системы Дионисия с учениями таких неоплатоников, как Прокл, Дамаский, Ямв-лих и Порфирий. Наконец, к числу нехристианских источников автор относит герметизм, мандеизм, алхимию и магию. Эти источники мало проработаны автором и выглядят достаточно бледно и неубедительно.
Вторая глава посвящена небесной иерархии. Здесь рассматриваются предшествующие Дионисию авторы, в богословии которых присутствуют представления о многообразии ангельского мира. Упоминаются Климент Александрийский (с тремя чинами ангелов — протоктисты, архангелы и ангелы), Ириней Лионский (семь ангельских чинов), Григорий Нисский (восемь чинов), Григорий Богослов (одиннадцать чинов). Согласно наблюдениям автора, с конца IV в. наиболее употребительным стало учение о девяти чинах, присутствующее у Кирилла Иерусалимского, Иоанна Златоуста, в «Апостольских постановлениях». Здесь же рассматриваются и нехристианские представления об иерархичности ангельского мира. По мнению автора, классификация ангелов по группам, где каждая наделяется определенными функциями, берет свое начало именно в иудаизме.
И здесь автор задается центральным вопросом исследования: зачем Дионисию было нужно создавать и разрабатывать учение об иерархии ангелов? Если учесть, что Библия не говорит о небесной иерархии, а единственным Посредником между Богом и людьми является Христос (Рим 8. 34), то замысловатое учение Дионисия о строгой иерархичности в отношениях между человеком и высшей реальностью станет некоторым отходом от общей логики христианского учения. Автор полагает, что ангелология Дионисия заимствована в основном из иудейской традиции через посредство сирийского христианства. По учению Дионисия, ангелы — посредники между Богом и человеком, в чем явно наблюдается расхождение автора корпуса с учением апостола Павла.
В следующей главе — «Непознаваемость Бога» — автор вновь возвращается к тому, что Дионисий явно тяготеет к иудейской традиции: поскольку Бог непознаваем непосредственно, то обязательно должны наличествовать посредники, осуществляющие связь Бога с человеком и связь человека с Богом. Касаясь хрис-тологии Дионисия, автор пишет, что, хотя он и называет себя учеником Павла, христологию последнего он совершенно не принимает. Христос Дионисия, по словам Артура, слишком далек, недостижим и нереален.
В четвертой главе — «Монофизитский контекст (connection)» — Артур касается вопроса об авторстве, датировке и цели создания корпуса. Присоединяясь к мнению ряда исследователей, считавших автором корпуса Сергия из Решайны, автор датирует корпус концом 20-х гг. VI в. Далее Артур развивает идею о том, что сочинения псевдо-Дионисия полемически направлены против крайностей сирийского монашества, отличавшегося от греческого, египетского и палестинского монашества суровостью аскетизма. Принимая во внимание широкую распространенность аскетических практик в Сирии во время написания корпуса Дионисия и особое почитание мистического и визионерского опыта, которым сопровождались эти практики, по мнению автора, необходимо было иметь огромное мужество, чтобы открыто осуждать их, с чем и связана анонимность корпуса.
В пятой главе, озаглавленной «Сумма или полемика?», автор ставит вопрос, какова основная задача корпуса: представить систему вероучения или дать опровержение оппонентам? По мысли Артура, корпус является серией полемических трактатов. Адресатами полемики могут являться гностики, хал-кидониты и евтихиане (утверждающие «смешение» двух природ) и мистики (полагающие, что Бога можно описать тем или иным путем). Нужно отметить, что здесь мысль автора очень туманна, и до конца не ясно, что же автор имеет в виду. Хотя в заключении главы автор уже ясно пишет о том, что Дионисий защищает важность ангельской иерархии против тех, кто недооценивает дистанцию между Богом и людьми. Здесь его оппонентами являются непокорные образованные монахи, которые отрицали значимость Церкви, клира и таинств для духовной жизни.
Наконец, в шестой главе, играющей роль заключения, автор неожиданно отходит от предмета исследования и обращается к «злободневной» теме: «Важность духовности сегодня». Это отступление примечательно тем, что показывает, как можно извратить мысль Дионисия. И если вся книга выглядит несколько странно, то последняя глава только усугубляет это впечатление, наглядно демонстрируя, как вредно бывает иногда некоторым богословское образование.
По словам автора, сегодня многие люди ценят членство в Церкви (той или иной) и превозносят этические стандарты христианства, но понимают, что божество Иисуса стало камнем преткновения. Сейчас все более и более имеют развитие духовные практики вне Церкви или религиозных деноминаций. Догматы, по мысли автора, уже не влияют на религию (важно отметить, что единственным исключением из этого автор видит Православную Церковь!). Поэтому мысль Дионисия сегодня актуальна, поскольку он предостерегал христиан от служения «идолопоклонническому образу Бога», а во-вторых, он пишет о том, что Христос
сострадает всякому гонимому «ревностными фундаменталистами». Мягко говоря, странные выводы. Но это далеко не все.
Автор утверждает, что как Дионисий считал возможным смешение элементов христианства с элементами других вер — теургии, неоплатонизма, герметиз-ма, гностицизма, так и сегодня, в век плюрализма, когда «христианство больше не может доказать свою монополию на истину», мы должны обогатить его (христианство) элементами других религий, таких как ислам, буддизм и индуизм. Ведь мы не можем доказать, чем по сути отличаются мистические опыты различных религий. Поэтому нельзя опровергнуть то, что и другие религии, кроме христианства, также имеют свои пути к Богу. Такой вывод автор делает не откуда-нибудь, а из корпуса Дионисия. Хотя здесь же делается оговорка: нет сомнения в убежденности Дионисия, что вне Церкви невозможно возвращение к Единому. И далее следует совет, что те озабочены своим спасением, не должны покидать церковные общины и не должны отвергать Таинства. Им только нужно принять Церковь не как что-то обязующее нас верить в ту или иную доктрину о Христе или о Боге, а как то, что призывает нас отвергать зло, стремиться к единству с Богом и жить в соответствии с жизнью Христа.
Итог автора сводится к следующему. Хотя Христос — единое истинное откровение природы Бога для христиан и единый посредник между Богом и людьми, но концентрация более на Христе, чем на Отце ведет нас не к единству, но к разделению. Любой воспринимаемый образ божественного может быть интерпретирован по-разному. Нужно избежать этого, оставаясь при этом в рамках христианской традиции. Дионисий избирает неплатоническую терминологию при полном отсутствии интереса к человеческому Иисусу и Христу веры, рискуя при этом быть неверно понятым. Но для тех, кто понял, из каких побуждений и целей он исходит, Дионисий был и останется истинным христианином. Церкви XXI в. поражены теми же самыми проблемами догматизма, нетерпимости, раз-деленности, как Церковь VI в. Автор корпуса хотел донести как до своих современников, так и до нас тот факт, что нельзя определить природу Бога, Бог явится не через знание, но через незнание, не через силу, но через смирение. Таким образом, автор совершенно искажает основные мысли Дионисия Ареопагита.
Подводя итог всему вышеизложенному, можно сказать, что данная работа, несмотря на оригинальность названия, не представляет собой систематического научного исследования, фрагментарна, порой противоречива и неубедительна, по большей части вторична, а главное — странным образом ангажированна в своих конечных выводах. Как следствие — работа не заслуживает особенного внимания.
Диакон Евгений Шилов (ПСТГУ)
