CC BY
9
2. Реформатский А.А. Введение в языковедение. Москва, 2008.
3. Загиров З.М. Сопоставительная грамматика русского и дагестанских языков. Махачкала, 2002.
4. Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И. Современный русский язык: учебник. 6-е издание. Москва, 2002.
5. Керимов И.А., Абдуллаева А.З. Кумукъ тил. Синтаксис. Махачкала, 2001.
6. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. Москва, 1972.
7. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. Москва, 1863.
8. Русско-кумыкский словарь. Махачкала, l99l.
9. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. Москва - Ленинград, 1940.
10. Махтиев Х.А. Именное словообразование в кумыкском языке в сравнительно-историческом освещении. Махачкала, 2000.
11. Хангишиев Ж.М., Сайитов A.M. Кумукъ тил. Махачкала, 2005.
12. Русско-кумыкский словарь. Махачкала, 1991.
References
1. Cheerchiev M.Ch. Nekotorye foneticheskie i morfologicheskie osobennosti sistemy dagestanskih yazykov v sopostavlenii s russkim. Mahachkala, 2009.
2. Reformatskij A.A. Vvedenie vyazykovedenie. Moskva, 2008.
3. Zagirov Z.M. Sopostavitel'naya grammatika russkogo i dagestanskih yazykov. Mahachkala, 2002.
4. Valgina N.S., Rozental' D.'E., Fomina M.I. Sovremennyjrusskijyazyk: uchebnik. 6-e izdanie. Moskva, 2002.
5. Kerimov I.A., Abdullaeva A.Z. Kumuk' til. Sintaksis. Mahachkala, 2001.
6. Vinogradov V.V. Russkij yazyk. Grammaticheskoe uchenie o slove. Moskva, 1972.
7. Buslaev F.I. Istoricheskaya grammatika russkogo yazyka. Moskva, 1863.
8. Russko-kumykskijslovar'. Mahachkala, 1991.
9. Dmitriev N.K. Grammatika kumykskogo yazyka. Moskva - Leningrad, 1940.
10. Mahtiev H.A. Imennoe slovoobrazovanie vkumykskom yazyke vsravnitel'no-istoricheskom osveschenii. Mahachkala, 2000.
11. Hangishiev Zh.M., Sajitov A.M. Kumuk' til. Mahachkala, 2005.
12. Russko-kumykskij slovar'. Mahachkala, 1991.
Статья поступила в редакцию 01.11.15
УДК 809.461.28/29-73
Samedov D.S., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of the Russian Language, Dagestan State
University (Makhachkala, Russia), Е-mail: gas .marina@mail.ru
Gasanova M.A., Doctor of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Dagestan
State University (Makhachkala, Russia), Е-mail: gas .marina@mail.ru
ARCHI PROVERBS WITH NATIONAL AND CULTURAL COMPONENTS. The study presents a linguoculturological description of Archi proverbs with national and cultural components, which are fragments of the language picture of the world. It is noted that in paremiological units the language symbolics is found. These symbols are formed as a result of reconsideration of real life situations by transferring of properties of live and lifeless objects of the world on a person, his activity and the way of life. Proverbs and sayings are characterized by positive and negative national and cultural connotation, motivated by cultural traditions of speakers of the Archi language, features of their figurative and associative and intellectual reconsideration of the world and connotative opportunities of lexical structure of proverbs. In the article factors, forming national and cultural specifics of Archi proverbs, which may characterize gender qualities, are considered. A special group of proverbs and sayings is made up by units, which are semantically connected with mentality of people, with their material and spiritual culture, the way of life, the relation to the world and their place in this world.
Key words: Archi language, paremiological images, national and cultural components, symbolics, gender, language symbolics, features of emotional and intellectual development of reality, national and cultural connotations.
Д.С. Самедов, д-р филол. наук, проф., зав. каф. русского языка, Дагестанский государственный университет,
г. Махачкала, E-mail: gas.marina@mail.ru
М.А. Гасанова, д-р филол. наук, доц. каф. теоретической и прикладной лингвистики, Дагестанский государственный
университет, г. Махачкала, E-mail: gas.marina@mail.ru
АРЧИНСКИЕ ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ С НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫМИ КОМПОНЕНТАМИ
Статья опубликована и издана при финансовой поддержке гранта РГНФ15-04-00536 «Паремиологическая картина мира малочисленных народов Дагестана»
Данная статья посвящена лингвокультурологическому описанию арчинских паремиологических единиц с национально-культурными компонентами, являющихся фрагментами языковой картины мира. Отмечается, что в рассматриваемых паремиологических единицах продуктивно используется языковая символика, сформированная в результате переосмысления исходных ситуаций путём перенесения свойств живых и неживых объектов окружающего мира на человека, его деятельность и образ жизни. Такие паремиологические единицы характеризуются положительными и отрицательными национально-культурными коннотациями, мотивируемыми культурными традициями носителей арчинского языка, особенностями их образно-ассоциативного и интеллектуального переосмысления окружающего мира и коннотативными возможностями лексического состава паремий.
В статье рассматриваются факторы, формирующие национально-культурную специфику арчинских паремиологических единиц, которые могут носить гендерный характер или характеризовать ситуации действительности и самого человека независимо от гендерного признака. Паремиологические единицы рассматриваются и в плане их соотносительности с различными кодами культуры, которые могут накладываться, формируя сложные метафорические образы и многослойную модальную базу. Так, в отдельных паремиологических единицах гендерного характера на зооморфный код культуры накладывается антропный, что приводит к формированию многослойной метафоры.
Особую группу составляют паремиологические единицы, в которых используется устоявшаяся символика, связанная с менталитетом народа, с его материальной и духовной культурой, образом жизни, отношением к миру и месту человека в этом мире.
Ключевые слова: арчинский язык, паремиологические образы, национально-культурные компоненты, символика, гендер, языковая символика, особенности эмоционально-интеллектуального освоения действительности, национально-культурные коннотации.
Арчинский язык, сохранивший в себе следы древней материальной и духовной культуры арчинцев и архаические признаки дагестанских языков, представляет особый интерес в плане исследования языковой картины мира и культурно значимых единиц дагестанских языков. Как известно, именно фразеологические и паремиологические единицы в этом плане являются яркими фрагментами языковой картины мира. Арчинские паремиологические единицы с национально-культурными компонентами в собственно лингвистическом и лингвокультуроло-гическом аспектах не изучены. Между тем данные структуры, являясь культурными знаками языка, создают представление об особенностях интеллектуального и образно-ассоциативного осмысления окружающей действительности и места человека в этой действительности носителями арчинского языка.
По этой причине исследование арчинской национально-культурной паремиологии является актуальной задачей как с точки зрения общедагестанского паремиологического пространства, так и в плане изучения особенностей взаимодействия языка и культуры в рамках отдельного дагестанского языка.
В историко-этимологическом плане паремиологические единицы отличаются определённым преимуществом, поскольку паремиологические образы, как и фразеологические, являются культурными знаками языка, соотносительными с разными кодами культуры.
Исследователи, занимающиеся изучением дагестанских па-ремиологических единиц, в своих публикациях поднимали разные проблемы собственно лингвистического и лингвокультуро-логического характера. Так, например, опубликованы отдельные статьи, в которых поднимаются вопросы лингвокультурологии [1, с. 54 - 56], компаративистики [2, с. 103 - 107], гендера [3, с. 190 - 194; 4, с. 120 - 125].
Арчинские паремиологические единицы с национально-культурными компонентами специально не исследовались. Не определена их лингвокультурологическая сущность, не рассмотрены собственно лингвистические признаки, характерные для данного жанра. Актуальность поднимаемой в данной статье проблемы объясняется всеми названными факторами.
Прежде всего, обращают на себя внимание те факторы, которые формируют национально-культурную специфику арчинских паремиологических образов. К числу таких факторов можно отнести следующие.
1. В составе характеризуемых паремиологических единиц используются названия тканей и предметов национальной одежды. Такие паремии обычно соотносятся с предметным и антроп-ным кодами культуры: Бе1ххе1ттуб варти боц1ц1ули бона ч1у1ба-бекерт1у «Чёрная бурка, оттого что постирают, белой не становится». Эрхиртта бакъуна, даттитта варти барсарт1у «В дождливую погоду оставив (=не надев), в ясную погоду бурку не надевают». Кос кьант1утта, о1нтлиттик парттукъ бач-ча «Если не хочешь слышать [новости], на голову шубу накинь» (парттукъ «шуба местного производства»). Парттукълис къ-елълъин мач1 арчар «Шубу шкуркой латают». К1абай лъоннол дар, лъенне варти бар «Одежда женщину делает (=красит), вода бурку делает» (в паремиологическом образе через компонент лълъан «вода» отражается один из этапов производства бурки с использованием воды для замачивания шерсти). Къо1т1ол ч1е1н, хъерхъ бача «Затяни пояс, завяжи узел» (къо1т1ол «женский пояс из ткани; так говорят о необходимости быть женщине собранной, подтянутой)» Къурумнумму къелълъин па1ттала бубл1ур «Скупой из шкуры штаны носит». Ра1гьу1 абалкан, сан-на къот а1къа1с кваршар «Прежде чем тулуп сшить, надо шкуру дубить» (ра1гьу1 «тулуп местного производства»). Чалагъай абчули бона, г1ележур лълъоннол муттур декерт1у «Оттого что шелковый платок наденет, некрасивая женщина красивой не станет» (чалагъай «национальный шелковый платок»). Названия национальной одежды как символические (культурно-маркированные) компоненты могут быть употреблены и в составе фразеологических единиц, что отмечается, например, в статье С.Н. Гасановой, посвящённой описанию культурно-маркированных компонентов в составе устойчивых словосочетаний агульского языка [5, с. 110].
2. В части паремиологических единиц национальная специфика создаётся употреблением в их составе названий национально-культурных предметов: Арили к1инт1ум абц1ас бар «Работа сундук [для хранения муки] заполняет» (к1инт1ум «большой деревянный сундук для хранения муки»). А1къул би-т1уттут карт1и - оц1 к1аттут чарах. «Голова без ума - светильник с погасшим огнем». Чарахк1уттут нокьа аккон икир «В
доме, где зажжен светильник, света больше бывает». А1хъу1т-тут соннитик гиккур барчарги «Поломанную спину (=хребет) катком не укатывай» (гиккур «круглый продолговатый камень для укатки крыши»). Ганаси сот1ав, рахъ арчарт1у «Соху не держа, борозду не проводят» (ганаси «деревянная соха местного производства»). Ух кьаннумму ганаси сар «Кто любит поле, тот соху держит». Де1кълит куммуллин туссара би1къв-бекер-т1у «В дороге сумка с провизией тяжелая не бывает» (туссара «сумка местного производства»). Кот1ла лълъан ха1рт1у «К корзине воду не возят» (кот1 «большая плетеная корзина для мякины»). Лабханши вирхниттуммун эхарттум барц1ар «У много поработавшего сундук [зерном] наполняется» (эхарттум «большой деревянный сундук местного производства для хранения зерна»). Петтукъла элълъуттут хослиттиш хер бит1у «От спрятанного в сундуке богатства пользы нет» Петтукъла эвлълъушав хер-бит1у, ижал ба1хъа1нч1иш «От смерти в сундуке не спрячешься» Петтукълин лълъерумк1ул икир «У сундука замок бывает». К1ади ссах1лихур до1зут икирт1у «Маленькая мерка [деревянная] больше, чем большая мерка, не бывает» (в смысле «Младший старшего не должен учить»).
3. В отдельных паремиологических единицах национально-культурные компоненты и коннотации создаются употреблением имен собственных или топонимов: Ахъ итту Аштарханнаку эвдихъи «Имеющий ноги и до Астрахани дойдет». Гьумеклашуву у1рхъи1рги базар бит1уттут ихъна «И в Кумух не ходи не в базарный день» (речь идет об известном в свое время базаре в селении Кумух Лакского района). Къебет1олоттиш Баттал эвттили, Батталиттиш Къебет1алав эвтили «Кебедилав стал Батталом, Баттал стал Кебедилавом» (Къебет1илав и Бат-тал - муж. им. собственные): паремиологический образ построен на языковой игре, где одно имя собственное (Къебет1илав) выступает символом настоящего мужского достоинства, другое (Баттал) символизирует менее достойного человека. Лълъоннол Лъатташ дакрака, асмус Къесериши дал1ба «Невесту из [хутора] Хиттаб ищите, а замуж выдайте в Кесер [хутор]» (в паремиологической единице упоминаются названия арчинских хуторов Лъатта (где женщины считаются работящими, хозяйственными) и Къесер (где в силу благоприятных природных условий женщинам приходилось меньше трудиться).
К паремиологическим единицам с антропным кодом культуры можно отнести и такие структуры, в которых используются слова, обозначающие вид деятельности, профессию, ремесло: Гьибатту хъелейчилис у1ру1н а1х-керту «Хорошему лудильщику угля не хватает». Гьибатту хъелейчилин у1ру1н дитта-т1у о1хъа1-кер «У хорошего лудильщика уголь быстро расходуется». Олъ кьанши хонч1иш, улъмус ч1ан къенц1бос синбекес квабшар «Если хочет шерсти, чабан должен уметь овцу стричь».
4. Имеет место употребление слов, ставших национальными символами. Так, слово гъанжар «кинжал» обычно в дагестанских языках употребляется в качестве символа мужской доблести, смелости, готовности защитить достоинство и честь. В ряде паремий данное слово формирует соответствующие образы: Ачас синт1утттут гъанжар гьанасси?! «Если носить не умеешь, для чего кинжал?!». Гъанжаллин ща1би мукер, ч1атлин ща1би мукерт1у «Рана от кинжала заживает, рана от языка [злого] не заживает». Гъанжарттай ат1ут1уттут к1ассаву арт1арт1у «То, что кинжалом невозможно отрезать, и ножом не отрежешь».
Символическое значение в арчинском языке имеет и слово дори «годекан» (= специальная площадка в селении с каменными сиденьями, где взрослые мужчины собираются посидеть, поговорить в свободное от работы время). Дорай ба1бу1ли бона, бимушур кверт1у «Героем на годекане не станешь». Лълъаннан хабар дорай бартирги «О жене на годекане не рассказывай» (=жену на годекане не обсуждай).
Символически используется и слово гьархъ «плоская крыша дома»: крыша использовалась женщинами для посиделок, поэтому данное слово символизирует не работу, а отдых, что нашло отражение в паремиологическом образе Гьархъа къе1йдина ари арт1у «Сидя на крыше [дома] работу не делают». Противопоставление безделья труду как основе деятельности человека характерно и для других дагестанских языков, например, аварского, где «противопоставление труда и лени находит языковое выражение через употребление соответствующих по тематике слов антонимического характера» [6, с. 132]. В аварском языке так же, как и в арчинском, используется символический образ крыши дома, где отдыхают, а не работают: Т1охт1а ч1ун х1ал-т1и гьабуларо «Сидя на крыше работу не делают». Концепту «труд» в табасаранской языковой культуре посвящена и статья
М.А. Гасановой [7, с. 193 - 199], где приводятся примеры паремиологических единиц, в которых пустая болтовня метафорически противопоставляется труду человека: ср. Рабгру хюндикк никк даршул «У мычащей коровы молока не бывает» (= кто много разговаривает, от того проку мало) [7, с. 197]
5. В отдельных арчинских паремиях употребляются названия национальных блюд: Гьибаттур лълъаннан хъонк1арттай к1ок1 арц1ар «У хорошей жены поднос полный хинкалами бывает» (хъонк1артту «блюдо в виде галушек» = большие куски содового теста, сваренные в кипятке). Ххалайлабхан эттимхур, хабару лабхан бекер «Когда бузы становится много, и разговора (=болтовни) становится много»: ххалай «слабоалкогольный напиток домашнего изготовления, варится из хмеля [8, с. 342].
6. Национально-культурные паремиологические образы могут быть созданы и употреблением слов с зооморфным кодом культуры в эксплицированной или имплицированной форме: Бе-1к1и1ри къуттулу басар, къана мейу сар «Баран курдюк выдерживает [= курдюком не кичится], козел жир выдерживает [=жиром не кичится]» (в смысле «Человек не должен кичиться богатством, тем, что имеет»). Къанан къуттул бикирт1у «У козла курдюка не бывает». Къуттуллин акь кьаннуммус къуттул абт1ассу синбекес квабшар «Кто курдючное мясо любит, тот и курдюк резать [на куски] должен уметь» Къуттуллис тенне ба1ркьа1рги «Курдюк жиром не мажут». Ве1рщуна бо1х басарт1у «Побежав, тура не поймаешь». Мули - бо1х, хъала - к1унк1ум «Тур [ещё] в горах, а кастрюля - у речки» (о людях, которые наспех принимают решения).
7. В отдельных паремиологических единицах употребляются слова, связанные с местным рельефом и с некоторыми функциональными строениями: Горохчи басас бекерт1у «Катящийся [по склону горы] камень поймать невозможно» [опасно]. Горхчилис гьарак оцис керт1у «Перед катящимся [по склону горы] камнем стоять нельзя». Квач1етли ц1уттур арт1у «Ложь башни не строит» (в смысле «ото лжи пользы нет»; ц1ут «столб из камней
Библиографический список
для ориентации на местности; некоторые из таких столбов используются для вычисления по солнцу подвижных религиозных праздников [8, с. 377]). Ос ч1елелиттиш ц1ут бекерт1у «Из одного камня башня не получается» (слово ц1ут в данном образе использовано символически в значении «род, тухум»; ср. синонимический образ Ос мачаттуммун тухум бекерт1у «Из одного родственника тухум (=род) не получится». Слово ос «один» в таких паремиологических образах характеризуется отрицательной коннотацией, так как символизирует одинокость, отсутствие моральной поддержки со стороны родственников, обособленность от них. Поэтому в этих паремиях косвенно выражается назидание ценить родственников, быть среди них. Инструктивная функция таких паремиологических единиц сопряжена с вопросами морали и нравственности.
Проведенный анализ арчинских паремиологических единиц с национально-культурными компонентами свидетельствуют о том, что они, во-первых, соотносятся с разными кодами культуры, во-вторых, являются источником как материальной, так и духовной культуры. В арчинских национально-культурных паремиологических образах отражаются проблемы нравственности и морали, отношения человека к окружающему миру и к другим людям. Часть таких паремий имеет гендерный характер, создаваемый соответствующими кодами культуры и ген-дерно обусловленными метафорами. Паремиологические единицы с национально-культурными компонентами представляют интерес и как источник этнокультурной информации, поскольку, как отмечает Л.С. Панина, фразеологические и паремиологические единицы способствуют не только лучшему знанию языка народа и «лучшему пониманию образа мыслей и характера народа» [9, с. 115]. Характеризуемые арчинские паремиологи-ческие единицы с национально-культурными компонентами, используя особенности лексического состава, формируют национально обусловленные образы и национально-культурные коннотации.
1. Гасанова М.А. Волк и собака в табасаранской паремиологической картине мира. Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Выпуск 3. Махачкала, 2012.
2. Абдуразакова З.Г. Лингвокультурологическая характеристика аварских компаративных паремиологических единиц. Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Выпуск 3. Махачкала, 2014.
3. Магадова С.Ц. Образ трусливого человека в лакском языке. Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Выпуск 3. Махачкала, 2014.
4. Мисиева Л.А. Национально-культурная гендерная фразеология в аварском и английском языках. Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Выпуск 3. Махачкала, 2014.
5. Гасанова С.Н. Культурно-маркированные компоненты в составе устойчивых словосочетаний агульского языка. Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Выпуск 3. Махачкала, 2011.
6. Магомедова А.Н. Некоторые особенности лексического состава аварских паремиологических единиц, выражающих концепт «труд». Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Махачкала, 2013.
7. Гасанова М.А. Концепт «труд» в табасаранской языковой картине мира. Вестник Дагестанского государственного университета. Филологические науки. Махачкала, 2013.
8. Чумакина М.Э., Браун Д., Квиллиам Х., Корбетт Г.Г. Словарь арчинского языка. Махачкала, 2007.
9. Панина Л.С. Пословица как источник этнокультурной и лингвистической информации (на материале пословиц народов, живущих в Оренбургской области). История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания: материалы Международной научной конференции. Ростов-на-Дону - Адлер, 6-12 сентября 2013 г.
References
1. Gasanova M.A. Volk i sobaka v tabasaranskoj paremiologicheskoj kartine mira. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Vypusk 3. Mahachkala, 2012.
2. Abdurazakova Z.G. Lingvokul'turologicheskaya harakteristika avarskih komparativnyh paremiologicheskih edinic. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Vypusk 3. Mahachkala, 2014.
3. Magadova S.C. Obraz truslivogo cheloveka v lakskom yazyke. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Vypusk 3. Mahachkala, 2014.
4. Misieva L.A. Nacional'no-kul'turnaya gendernaya frazeologiya v avarskom i anglijskom yazykah. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Vypusk 3. Mahachkala, 2014.
5. Gasanova S.N. Kul'turno-markirovannye komponenty v sostave ustojchivyh slovosochetanij agul'skogo yazyka. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Vypusk 3. Mahachkala, 2011.
6. Magomedova A.N. Nekotorye osobennosti leksicheskogo sostava avarskih paremiologicheskih edinic, vyrazhayuschih koncept «trud». Vest-nik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2013.
7. Gasanova M.A. Koncept «trud» v tabasaranskoj yazykovoj kartine mira. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologicheskie nauki. Mahachkala, 2013.
8. Chumakina M.'E., Braun D., Kvilliam H., Korbett G.G. Slovar'archinskogo yazyka. Mahachkala, 2007.
9. Panina L.S. Poslovica kak istochnik 'etnokul'turnoj i lingvisticheskoj informacii (na materiale poslovic narodov, zhivuschih v Orenburgskoj oblasti). Istoriya yazykoznaniya, literaturovedeniya i zhurnalistiki kak osnova sovremennogo filologicheskogo znaniya: materialy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Rostov-na-Donu - Adler, 6-12 sentyabrya 2013 g.
Статья поступила в редакцию 30.11.15
