CC BY
43
филологические науки -языкознание
Тускаева Лариса Юрьевна АНТОНИМИЯ КАК СПОСОБ ...
УДК 81:87.37
DOI: 10.26140/bgz3-2019-0802-0082
АНТОНИМИЯ КАК СПОСОБ СОЗДАНИЯ КОНТРАСТА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА ПРИМЕРЕ АНАЛИЗА РАССКАЗА И.А. БУНИНА «КРАСАВИЦА»)
© 2019
Тускаева Лариса Юрьевна, аспирант кафедры русской филологии Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова (362025, Россия, Владикавказ, улица Ватутина, 46, e-mail: [email protected])
Аннотация. Статья посвящена лингвостилистическому анализу художественного текста на интегрированных уроках русского языка и литературы в старших классах в процессе повторения темы «Лексика». Основная цель словесного творчества в силу его коммуникативной направленности - воздействовать через умело и тонко найденное яркое слово. Художественный текст как раз и представляет собой многоуровневую, целостную, гармонично организованную систему, в которой в полной мере проявляются многообразные изобразительные возможности языка. К сожалению, на школьных уроках русского языка редко используется цельное художественное произведение (в лучшем случае фрагменты), язык изучается ради языка, а сами уроки точнее было бы назвать уроками правописания. Образно говоря, в школе есть язык, но нет речи. Между тем именно художественная речь представляет наибольший простор для выявления всего спектра возможностей, заложенных в системе языка. Поэтому, исходя из принципа приоритета речи, целесообразно на любой факт языка смотреть с точки зрения его функционирования в речи. Так преодолевается барьер между теорией и практикой, схемы учебника наполняются смыслом и оживают, дети учатся видеть красоту языка, ценить чужое точно сказанное слово и создавать свое. Разумеется, полный отказ от работы с примерами в условиях школы невозможен, но ориентация на текст не только теоретически необходима, но и возможна и весьма продуктивна. Понятно при этом, что для аналитической работы особую ценность приобретают поэтические и прозаические тексты малых форм. Антонимия рассматривается в статье на лексическом, семантическом, грамматическом, морфологическом, композиционном уровнях текста как способ создания контраста и основа таких фигур, как антитеза и оксюморон.
Ключевые слова: контраст, контрастивы, антонимия, ситуация контраста, семантическое поле контраста, языковые и контекстные антонимы, скрытая антонимия, внетекстовый контраст, принцип приоритета речи, многозначные слова.
ANTHONYM AS A WAY OF CREATING CONTRAST IN ARTISTIC TEXT (ON THE EXAMPLE OF THE ANALYSIS OF STORY BY IA BUNIN «BEAUTY»)
© 2019
Tuskaeva Larisa Yuryevna, postgraduate student department
of russian philology North Ossetian State University named after K.L. Khetagurov (362025, Russia, Vladikavkaz, Vatutina Street, 46, e-mail: [email protected])
Abstract. The article is devoted to the linguistic-stylistic analysis of the literary text in the integrated lessons of the Russian language and literature in high school in the process of repeating the theme of "Lexicon". The main goal of verbal creativity due to its communicative orientation is to act through the skillfully and subtly found bright word. The artistic text is just a multi-level, holistic, harmoniously organized system, in which the manifold artistic possibilities of the language are fully manifested. Unfortunately, at school lessons of the Russian language the whole artistic work is rarely used (fragments at best), the language is studied for the sake of the language, and the lessons themselves could be more accurately called spelling lessons. Figuratively speaking, there is language in school, but no speech. Meanwhile, it is the artistic speech that represents the greatest scope for identifying the entire spectrum of possibilities inherent in the language system. Therefore, based on the principle of the priority of speech, it is advisable to look at any fact of a language from the point of view of its functioning in speech. Thus, the barrier between theory and practice is overcome, the textbook schemes are filled with meaning and come to life, children learn to see the beauty of the language, to appreciate someone else's just spoken word and create their own. Of course, a complete refusal to work with examples in the conditions of the school is impossible, but orientation to the text is not only theoretically necessary, but also possible and very productive. It is clear, however, that for analytical work, poetic and prose texts of small forms are of particular value. Antonymy is considered in the article on the lexical, semantic, grammatical, morphological, compositional levels of the text as a way to create contrast and the basis of such figures as antithesis and oxymoron.
Keywords: contrast, contrasts, antonymy, contrast situation, semantic field of contrast, language and context antonyms, hidden antonymy, extra-textual contrast, the principle of priority of speech, polysemantic words.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. В курсе средней школы антонимы изучаются в 5-6 классах, но дается эта тема достаточно узко. Антонимы в школьном учебнике определяются как «слова одной и той же части речи с противоположным лексическим значением» [1, с. 19-23], тогда же вводится понятие антитезы (на уроках литературы) как «противопоставления образов, картин, слов, понятий» [2, с. 13-15]. В 6 классе кроме того упоминается об антонимии многозначных слов. В старших классах при повторении лексики также речь идет в основном о языковых антонимах, тогда как понятие антонимии гораздо шире. Вне поля зрения оказывается композиционная, фразеологическая, семантическая, грамматическая, лексико-грамматическая (межча-стеречная), синтаксическая, контекстуальная и другие виды антонимии, которые в полной мере можно увидеть только в многоуровневой системе художественного текста. О контрасте же, базой которого является антонимия,
выступающем и как текстообразующий принцип, и как художественное средство, и как важный компонент авторского стиля, речь вообще не идет, хотя большинство стилистических фигур и тропов по сути строится по принципу контраста.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. Анализ большинства художественных текстов показывает (Е.А. Антонова, М.М. Бахтин, М.И. Бекоева, Д.А. Осильбекова, М.С. Пестова и др.) [3; 4; 5; 6; 7], что формулировка «антонимы - слова одной части речи» не отражает всего многообразия оппозиций противоположности. Антонимия, как утверждают некоторые исследователи (Л.Ю. Калинина, С.В. Кириченко, Т.А. Ладыженская, В.И. Скибина, М.А. Цаликова и др.) [8; 9; 10; 11; 12; 13], оказывается значимой «единицей измерения» некоторого семантического поля, а сами
антонимы выступают в роли необходимых конструктивных элементов. В исследованиях другой группы ученых (А. Басу, Н.Б. Боева-Омелечко, В.В. Коровина, Ю.М. Лотман, Л.Г. Смирнова, А. Шаркар) [14; 15; 16; 17; 18] представлены классификации, разделяющие антонимы на одночастеречные и межчастеречные; морфологические и синтаксические и др. «Разработка теории антонимии применительно к грамматической подсистеме потребовала привлечения новой системы понятий, фиксирующих динамику данной теории. Прежде всего, это касается самого термина «грамматический антоним», который логично определить по аналогии с лексическим антонимом как единицу грамматической подсистемы языка, передающую значение, противоположное значению сопоставляемой с ней единицы. Грамматические антонимы могут быть морфологическими и синтаксическими» [14, с. 30-32].
Формирование целей статьи (постановка задания). При повторении антонимии и введении понятия контраста в старших классах на интегрированных уроках словесности уместно обратиться к небольшому рассказу И.А. Бунина «Красавица», входящему в известный бу-нинский цикл «Темные аллеи». Контраст проявляется в рассказе на всех языковых уровнях, в иерархии которых наибольший интерес представляет, конечно, лексико-се-мантический уровень, так как в подтекстовой семантике художественного текста лексика играет определяющую роль. В создании же главной семантической оппозиции именно лексический уровень «является тем основным горизонтом, на котором строится здание семантики текста» [4]. На этом уровне контраст эксплицируется посредством общеязыковых (реальных) и контекстуальных (потенциальных) контрастивов (именно контрасти-вов, а не просто антонимов).
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Уже в первом абзаце И.А. Бунин знакомит нас с двумя героями: мужем и женой (кстати, в тексте они ни разу так не названы: это чужие друг другу люди). В первом предложении автор называет героев, используя имена существительные (чиновник - красавица), а затем (во втором, третьем и четвертом предложениях) заменяет их личными местоимениями «он» и «она», которые сразу воспринимаются как антонимы. В последнем (пятом) предложении герой по-прежнему именуется безликим «он» (местоимение не обозначает предмет, а лишь указывает на него), а героиню автор снова называет именем существительным «красавица». Это не случайно, то есть в подтексте «она» - значимая фигура, а «он» - обезличенная. Получается, что «он» и «она» не просто контекстные антонимы, а ключевые лексемы, создающие ситуацию контраста и объединяющие в своих семантических полях явные и скрытые (подтекстовые) контра-стивы, которыми перенасыщен весь абзац, что позволяет судить о героях как о людях совершенно разных. Наряду с антонимами как явлением языка в качестве лингвистической основы контраста выступает контекстно противопоставляемая лексика, антонимированная в условиях конкретной речевой ситуации, а также нетрадиционные средства воплощения контраста, такие, как повторы, параллелизм, умолчание и другие.
Портретная характеристика героев строится по принципу антитезы, которая придает противопоставляемым вещам наиболее резкий контраст и является тек-стообразующим средством. Практически каждое слово, характеризующее героя, имеет противоположное в характеристике героини. Противопоставление усиливают параллельные синтаксические конструкции с противительными союзами «а» и «но» и анафора. Более того, контраст реализуется не только в самом тексте, но и в околотекстовом пространстве - возникает внетекстовый контраст. Здесь практически нет собственно языковых антонимов, зато очень много контекстных - автор будто хочет нивелировать противоречие, но достигает обрат-338
ного эффекта.
Антитеза у И.А. Бунина многоуровневая, многоаспектная, многоступенчатая. В первом же предложении автор описывает своих героев, приводя наиболее существенные отличительные характеристики, причем, располагает их в виде двух контрастных языковых комбинаций (по три характеристики для каждого героя) по степени важности для понимания характеров, используя своего рода градацию: «Чиновник казенной палаты, вдовец, пожилой, женился на молоденькой, на красавице, дочери воинского начальника». Первая характеристика в каждой из двух контрастных комбинаций языковых средств - то, что на поверхности, что видят все окружающие, как они воспринимают героя, как он себя преподносит, его социальная маска: он - всего лишь «чиновник казенной палаты», такой же, как все, ничем не примечательный, заурядный низкий чин; она - «молоденькая», то есть юная, неопытная (суффикс -еньк- придает определению легкости, наивности) девочка, которая нуждается в опеке, руководстве. Вторая характеристика - более глубокая, это то, как герои воспринимают себя: он - «вдовец», то есть одинокий человек, если не страдающий, то испытывающий дискомфорт от своего одиночества; она - «красавица», уверенная в себе, считающая себя особенной (в этой характеристике уже нет никакой наивности и неопытности, напротив, колкий суффикс -иц- говорит о способности героини постоять за себя). Наконец, третья характеристика - самая суть каждого образа, «истинное лицо» без прикрас, которое скрыто от окружающих и, возможно, не в полной мере осознается самими героями. Он - «пожилой» (не просто тот, кому много лет, - это видят и окружающие) человек, уставший от жизни, у которого все позади и которому остается только доживать свой век; она - «дочь воинского начальника», властная, требующая от окружающих беспрекословного подчинения.
Но, кроме того, что характеристики героев противопоставляются в совокупности как две контрастные комбинации языковых средств, в этих комбинациях есть и отдельные противопоставления, которые еще более углубляют антитезу. Становится понятно, почему состоялся этот брак: каждый выбирает пару, исходя из своих истинных побуждений, прислушиваясь к внутреннему «я». «Пожилой» выбирает «молоденькую» (на его взгляд, бесхитростную, добрую), не видя ее истинного лица; а «дочь воинского начальника» сознательно, по расчету выбирает «чиновника казенной палаты», послушного, преклоняющегося перед высшими чинами, которым можно помыкать, и ей безразлично, что он пожилой человек, нуждающийся в сочувствии. То есть он женится, чтобы скрасить одиночество и старость, чтобы у ребенка была мать, а она выходит замуж, чтобы быть хозяйкой (а возможно, овдоветь). Между двумя противоположными группами есть своеобразный мостик, связующее звено - «женился», эта лексема будто смягчает все три характеристики героя, но одновременно является антонимичной каждой из них: «чиновник казенной палаты» обретает что-то человеческое, становится менее «казенным»; следующая пара межчастеречных антонимов: «вдовец» - «женился» вообще воспринимается как оксюморон; а «пожилой» человек будто становится моложе.
Так уже с первой фразы видно, что контраст пронизывает все уровни текста и является не только экспрессивным средством, но и композиционным приемом, средством создания глубокого подтекста, организует конфликт, который касается внутреннего мира, души, характера героев. А дальше противоречие только углубляется, этому способствуют контекстные антонимы, которые противопоставляются и по отдельности, и в комбинациях языковых средств, образуя сложную антитезу. Фразеологизм «знала себе цену» противопоставлен в тексте словам «молчалив и скромен» и означает, что красавица горда и высокомерна и скромно молчать Baltic Humanitarian Journal. 2019. Т. 8. № (27)
филологические науки -языкознание
Тускаева Лариса Юрьевна АНТОНИМИЯ КАК СПОСОБ ...
не станет. Это противоречие еще более усиливается по мере чтения: герой говорит «несколько сипло», срываясь «в фистулу» (как человек, который привык молчать), а героиня - персонаж, которому в тексте принадлежит единственная реплика, прямая речь (а значит, и право голоса). Далее читаем: «он был худой, высокий, чахоточного сложения, носил очки цвета йода», а «она была невелика, отлично и крепко сложена, всегда хорошо одета, очень внимательна и хозяйственна по дому, взгляд имела зоркий». В этих контрастных группах слов почти у всех есть единичные антонимы: «худой» - «крепко сложена», «высокий» - «невелика», «чахоточного сложения» - «отлично... сложена», «носил очки цвета йода» - «взгляд имела зоркий». Все эти речевые средства воплощения контраста еще более усиливают его и формируют контрастный подтекст: он - нездоровый, усталый, изможденный человек, который не привык выражать своего мнения, подчиняется чужому; она -пышет здоровьем, уверена в себе, имеет свое мнение и может отстоять его. Особенно ярко раскрывает характер героя деталь «очки цвета йода» (то есть темные), и мы понимаем, что герой не просто плохо видит, а не хочет видеть, сознательно затемняя для себя мир, смиряясь со своим жалким существованием, тогда как героиня отличается «зорким» (как у охотника или хищника) взглядом. Кроме того, говоря о героине, автор подчеркивает, что она «всегда хорошо одета» и «очень внимательна и хозяйственна по дому». Эти две существенные характеристики не имеют антонимичных в комбинации языковых средств, характеризующих героя, то есть, автор, используя умолчание, углубляет контраст, позволяя читателю самому увидеть скрытые в подтексте антонимы, не получившие лексического выражения. Значит, герой плохо одет (а ей нет до этого дела, она «очень внимательна» только «по дому») и в своем доме он не хозяин.
Но «он» и «она» не единственная пара контрастных концептов, хотя это противопоставление наиболее очевидно. Рассказ И.А. Бунина интересен тем, что здесь несколько перекрывающих друг друга семантических полей, в которых реализуется контраст. В тексте есть еще один персонаж - семилетний сын героя, которому посвящены четыре из пяти абзацев, то есть по сути рассказ именно о нем. Образ мальчика оказывается в центре еще одного конфликта, возможно, менее очевидного, но более глубокого - между пасынком и мачехой. Кажется, ничего не происходит, все буднично, обыденно, но это только на поверхности. Итак, «красавица спокойно возненавидела его семилетнего мальчика». Эта небольшая цитата включает несколько пар контрастивов. В основе пар «красавица» - «возненавидела», «спокойно» - «возненавидела», «красавица» (взрослый человек) возненавидела «семилетнего мальчика» (ребенка) лежит оксюморон, который придает лексическим средствам особую экспрессию благодаря логической несовместимости компонентов и еще более углубляет характеристику героев. Ненависть - слишком сильное чувство, чтобы переживать его «спокойно», значит, красавице это привычно, да и выражение «красавица возненавидела» парадоксально: совершенство, идеал не может сочетаться с ненавистью. Таким образом, становится очевидно, что за внешней привлекательностью скрывается душевное уродство, что красота героини мнимая, фальшивая, более того, она разрушительная, тлетворная: «отец, от страха перед ней, тоже притворился, будто у него нет и никогда не было сына», а «мальчик, от природы живой, ласковый, стал в их (а не только в ее) присутствии бояться слово сказать, а там и совсем затаился, сделался как бы несуществующим в доме».
Получается, семилетнему ребенку противостоит не только мачеха, но и родной отец (именно отец, а не чиновник, муж и т.д.), который безоговорочно принимает ее сторону, вместо того, чтобы поддержать своего единственного сына, а потом к ним присоединяются в угоду новой барыне и все слуги (как, например, горнич-
ная Настя, которая сначала стелила ему постель, а потом перестала). «Живой» мальчик становится «как бы несуществующим» - еще одна пара антонимов, которые тоже образуют вокруг себя контрастные семантические поля как на уровне текста, так и в подтексте. «Живой» (общительный, любознательный, говорливый, подвижный) ребенок в атмосфере страшного равнодушия почти не двигается, ни с кем не разговаривает, «смиренно» сидит, читает шепотом, живет «неслышной, незаметной» жизнью. Кроме того, нельзя не заметить, что «как бы несуществующий» - это лишь промежуточное звено между крайними точками проявления антонимии: прямой антоним к слову «живой» - «мертвый». Новая барыня медленно, методично «убивает» несчастного ребенка: это конфликт не просто между пасынком и мачехой, а между любовью и ненавистью, душевностью и бездушием, естественностью и фальшью, жизнью и смертью
Итак, мальчик остается один против всех: «в своем круглом одиночестве на всем свете» он «зажил совершенно самостоятельной, совершенно обособленной от всего дома жизнью», значит, «мальчик» и «весь свет» в данном контексте - контрастивы, которые дополняются антонимированной лексикой. В мире взрослых нет искренности, доброты, любви, здесь все притворяются, живут ненастоящей, фальшивой, жизнью. А мальчик не вписывается в это бездуховное существование, потому что он «от природы живой, ласковый», но он слишком мал, чтобы сопротивляться, поэтому и «затаился, сделался как бы несуществующим в доме».
Особый интерес представляет экспликация контраста на уровне хронотопа, ведь художественное время и пространство определяют бытие героев. Структура пространства и времени тоже строится в рассказе И.А. Бунина на оппозициях. Если говорить о времени, то оно делится в тексте на две части: «до свадьбы» и «после свадьбы», то есть на прошлое и настоящее, о будущем речь не идет. Единственный в тексте глагол в будущем времени - «изотрет» употребляет только героиня, беспокоясь о бархатной обивке на диванчике, на котором спит мальчик. По отношению к герою и его сыну автор ни разу не употребляет глаголы в будущем времени -время для них будто остановилось. В четырех абзацах доминирует прошедшее время, а в последнем вдруг неожиданно, описывая «одинаковую изо дня в день» жизнь мальчика, автор употребляет девять глаголов настоящего времени, хотя описываются действия, происходившие в прошедшем времени. Автор использует этот прием намеренно: действие оживляется и читатель становится соучастником событий. Итак, все хорошее у мальчика в прошлом: любящая мама, радость, книжки с картинками, а в настоящем - безысходность, «круглое одиночество».
Кроме того, анализируя время в рассказе, можно говорить об оппозиции «день - ночь». Днем - «одинаковая из дня в день» обособленная жизнь, несчастного ребенка, преданного всеми, в том числе и родным отцом. Ночью - «сон у него был беспокойный, он каждую ночь сбивал простыню и одеяло на пол». День - область сознательного, ночь - бессознательного. Во сне он становится самим собой, и его истинная живая природа бунтует против удушающей атмосферы страшного неблагополучия, в которой он вынужден находиться.
Время в художественном тексте неотделимо от пространства: «приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем» [7, с. 877-882]. В бунинском рассказе структура пространства строится на оппозиции «замкнутое - открытое», к концу произведения постепенно, но ощутимо оно сжимается. При маме мальчик жил в открытом неограниченном пространстве, после смерти матери отец берет его в свою спальню, чтобы как-то сгладить горечь утраты. Но «тотчас после свадьбы его перевели из отцовской спальни на диванчик в гостиную, небольшую комнату возле столовой». В этом неопределенно-лич-
ном предложении обращает на себя внимание обезличенный глагол «перевели». Итак, пространство, в котором находится мальчик, из открытого превращается в замкнутое, сжимается: из большой комнаты его переводят в маленькую, а точнее, «на диванчик», а дальше - на тюфячок на полу «между диваном и кадкой с пальмой». У И.А. Бунина нет ничего случайного и то, что в кадке именно пальма, символично: с помощью этой художественной детали автор еще больше усиливает антитезу. Теперь у него есть только «уголок гостиной», где он «смиренно сидит», «рисует на грифельной доске домики», читает одну и ту же книжечку, «купленную еще при покойной маме», а еще смотрит в окно, туда, где течет настоящая жизнь, в которой ему нет места. Окно - своеобразная граница между безрадостным настоящим и безвозвратно ушедшим прошлым.
Но уголок в гостиной еще не крайняя степень сжатия пространства. Прочитаем последние щемящие строки рассказа: «Он сам стелет себе постельку вечером. Сам прилежно убирает, свертывает ее утром и уносит в коридор в мамин сундук. Там спрятано и все остальное добришко его». Этот сундук хранит не только памятные вещи, оставшиеся от покойной мамы, но и воспоминания о ней, тепло ее заботливых рук, искреннюю любовь. Вот крайняя степень сжатия пространства: весь мир мальчика теперь сосредоточен в этом сундуке (в коридоре). Неслучайно рассказ И.А. Бунина назывался сначала «Мамин сундук». Страшно, что для семилетнего ребенка все лучшее только в прошлом. Мачеха постепенно вытесняет пасынка не только из дома, но и из общения, из любви, из семьи, а по сути, из жизни, она «убивает» его своей холодностью и равнодушием.
А теперь вернемся к названию рассказа. Само слово «красавица» уже таит в себе возможность противоречия, конфликта, ведь оно может характеризовать как внешнюю привлекательность, так и внутреннее содержание. Почти с самого начала ясно, что название явно контрастирует с содержанием: не может быть по-настоящему красивым бездушный, жестокий человек со злым сердцем. Высшим проявлением красоты человеческой души являются любовь, милосердие, доброта, В небольшом рассказе «Слепой» И.А. Бунин написал такие слова: «Жизнь есть, несомненно, любовь, доброта, и уменьшение любви, доброты есть всегда уменьшение жизни, есть уже смерть». Получается, что красота героини мнимая, отталкивающая, бездуховная, мертвенная. Значит, название рассказа антонимично самому себе, автор называет героиню красавицей с горькой иронией, которая в данном контексте является одним из средств создания контраста.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Итак, контраст, организуя композиционную структуру, как с помощью отдельных противопоставлений, так и с помощью комбинаций языковых средств, пронизывает всю многоуровневую языковую систему художественного текста. Все средства контраста являются проявлением общей системы изобразительности, когда контрастность могут порождать даже нетрадиционные средства, такие, как синтаксический параллелизм, повторы, ирония и другие. Самым универсальным средством реализации контраста является антонимия, которая лежит в основе антитезы и оксюморона, хотя, надо сказать, контраст - более широкое явление, так как включает в себя противопоставление не только слов, но и других языковых единиц без наличия между ними общего значения. Кроме того, контраст реализуется не только на уровне текста, но и вне его. Лексические средства выражения контраста подхватываются чаще всего синтаксическим параллелизмом. Художественный текст на уроках русского языка в старших классах, несомненно, должен стать основой изучения многообразных экспрессивных возможностей языка, поскольку представляет собой многоуровневую, целостную, гармонично организованную систему, а лю-340
бой факт языка наиболее полно раскрывается именно в процессе функционирования в речи. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Баско Н.В. Антонимия как основа для обучения иностранных учащихся русской фразеологии //В сборнике: Актуальные проблемы обучения русскому языку как иностранному и русскому языку как неродному. М.: 2017. С. 19-23.
2. Ильясова Р.С. Лексическая антонимия: Антонимия в русском языке//Lingua-universum. №1. 2011. С. 13-15.
3. Антонова Е.А. Вопросы изучения антонимов в школе // Электронный научный журнал. 2016. № 3 (6). С. 235-240.
4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе //Эпос и роман. Сборник научных статей. СПб.: Азбука. 2000. 212 с.
5. Бекоева М.И. Формирование диалогической компетенции студентов посредством специальных дисциплин //Азимут научных исследований: педагогика и психология. 2018. Т. 7. №3 (24). С. 31-34.
6. Осильбекова ДА. Лексическая синонимия и антонимия в комплексных единицах словообразования //Русский язык в школе. 2016. №6. С. 20-24.
7. Пестова М.С. Антонимия и полисемия фразеологических единиц //Когнитивные исследования языка. 2015. №20. С. 877-882.
8. Калинина Л.Ю. Новое в постановке проблемы эстетического воспитания учащихся средствами литературно-музыкальной композиции //Азимут научных исследований:педагогика и психология. 2017. № 1 (18).
9.Кириченко С.В. Контекстуальная антонимия в смысловой структуре текста //В сборнике: Динамика языковых и культурных процессов в современной России. 2014. С. 96-100.
10. Ладыженская Т.А. Русский язык. 5 класс. Учебник для общеобразовательных организаций. В 2 ч. Ч.1. М.: Просвещение, 2013. 316 с.
11. Медведева В.В. О когнитивном аспекте формирования и развития культурологической компетентности учащегося в процессе изучения русской словесности //Азимут научных исследований: педагогика и психология. 2016. Т. 5. №2 (15). С. 103-106.
12. Скибина В.И. Различные аспекты антонимии как методическая проблема //Филологический журнал. 2010. №1 (17). С. 78-80.
13. Цаликова М.А. Экспрессивные синтаксические конструкции с однородными компонентами в русском и осетинском языках // Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова. 2012. №4. С. 228-231.
14. Боева-Омелечко Н.Б. Отражение динамики теории антонимии в ее терминологии //Вестник Челябинского государственного университета. 2017. № 6 (402). С. 30-32.
15. Коровина В.В. Литература. 5 класс. Учебник для общеобразовательных организаций. В 2 ч..Ч.1/ и др. — М.: Просвещение, 2013. 302 с.
16. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. СПб.: Искусство, 1998. 248 с.
17. Смирнова Л.Г. К вопросу о соотношении оценочности и антонимии //В сборнике: Русский язык: история, диалекты, современность сборник научных статей по материалам докладов и сообщений конференции. 2017. С. 283-289.
18. Шаркар А., Басу А. Антонимия на уровне системы, нормы и речевой индивидуальности //Научная дискуссия: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2017. №5 (56). С. 67-73.
Статья поступила в редакцию 21.02.2019 Статья принята к публикации 27.05.2019
Baltic Humanitarian Journal. 2019. Т. 8. № (27)
