CC BY
32
УДК 94:342:2(571.6)"193"
Чурилина Тамара Ивановна
кандидат исторических наук, доцент Тихоокеанского государственного университета
АНТИЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1930-Х ГГ.
Churilina Tamara Ivanovna
PhD in History, Assistant Professor, Pacific National University
THE ANTICHURCH POLICY OF THE SOVIET STATE IN THE FAR EAST IN THE SECOND HALF OF THE 1930-S
Аннотация:
В статье рассматривается политика Советского государства в отношении Русской православной церкви в предвоенные годы. В частности, автор на основе материалов Государственного архива Приморского края и Государственного архива Хабаровского края исследует особенности отношений властных структур и православной церкви на Дальнем Востоке во второй половине 1930-х гг.
Ключевые слова:
СССР (Союз Советских Социалистических Республик), Культовая Комиссия при Президиуме ЦИК (Центрального исполнительного комитета) СССР, Далькрайисполком (Дальневосточный краевой исполнительный комитет), облисполком (областной исполнительный комитет), культовое здание, церковь, религиозная община.
Summary:
The article considers the policy of the Soviet state regarding the Russian Orthodox Church during the prewar period. In particular, on the basis of the materials of the State Archives of Primorsky Krai and Khabarovsk Krai, the author studies the special features of relations between the power structures and the Orthodox Church in the Far East in the second half of the 1930-s.
Keywords:
USSR (Union of Soviet Socialist Republics), Cult Commission under the Presidium of the Central Executive Committee of the USSR, Dalkraiispolkom (Far Eastern Regional Executive Committee), Regional Executive Committee, religious building, church, religious community.
В середине 1930-х гг. было заявлено о завершении строительства основ социализма и о постепенном переходе к строительству коммунистического общества, в котором не могло быть места пережиткам капитализма, таким как религиозность. В этом контексте религия являлась тормозом общественного развития. Ее преодоление являлось первоочередной задачей в идейно-воспитательной работе, главной целью которой было воспитание «нового человека», не отягощенного религиозным мировоззрением.
К концу 1930-х гг. правительству почти удалось достичь своей цели и создать видимость атеистического государства. К этому времени в некоторых областях страны не осталось ни одного действующего культового здания. От числа культовых зданий, действовавших до революции, в СССР осталось всего только 28,5 % [1].
Такая же ситуация была характерна и для Дальнего Востока. 11 марта 1936 г. на имя председателя Далькрайисполкома Г.М. Крутова под грифом «секретно» поступил запрос председателя Культовой Комиссии при Президиуме ЦИК СССР о предоставлении сведений о количестве молитвенных зданий. Эти сведения были необходимы Москве в связи с предстоявшим изданием нового закона о религиозных объединениях в СССР и инструкции о порядке пользования молитвенными зданиями [2].
Согласно информации Сахалинского облисполкома от 15 мая 1936 г., до революции на Сахалине было восемь церквей и часовен православного культа, один костел, одна мечеть, одна синагога. Далее сообщалось, что ни одно из этих зданий не функционировало, не было священнослужителей, не зарегистрировано никаких религиозных общин [3, л. 17]. Власти Еврейской автономной области доложили, что из 26 молитвенных зданий не действовало ни одно, не было также зарегистрированных служителей культа разных течений [4, л. 6].
Зейский облисполком сообщил, что до революции 1917 г. в Зейской области насчитывалось 29 церквей и часовен. К 1 января 1936 г. было закрыто 28 и осталась незакрытой одна церковь-часовня [5, л. 5]. Интерес вызывает дополнение в этом отчете о том, что в селе Албазино действует молитвенный дом и группа верующих в количестве 11 чел. Служителей культа, совершавших обряды, в области не было. В области жили 13 бывших служителей культа, из которых 10 были спецпереселенцами [6].
Согласно сведениям Амурского облисполкома, из 165 бывших молитвенных зданий разных религиозных течений к 1936 г. было закрыто 162. В числе трех незакрытых молитвенных зданий
один костел в Амурской области, одна церковь в Мазановском районе и одна церковь в Благовещенске. Здесь тоже не осталось ни одного служителя религиозного культа, а службы «проводились самими верующими без попов» [7, л. 7]. Этот и подобные ему архивные материалы свидетельствовали о том, что исполнение религиозных обрядов без священнослужителей становилось повсеместным явлением.
До революции в Приамурском генерал-губернаторстве насчитывалось 489 молитвенных зданий разных религиозных течений, из них к 1938 г. было закрыто 475, 73 из которых были разрушены. Из незакрытых 14 молитвенных зданий действующими остались 8. На всей территории советского Дальнего Востока осталось три служителя культа разных религиозных течений [8, л. 18-19].
В отчете по Хабаровской области Дальневосточного края, направленном заведующему секретной частью Далькрайисполкома 13 июня 1936 г., говорилось, что до революции на территории Комсомольского района функционировало девять культовых зданий, которые к 1936 г. были закрыты; в Бикинском из 12 закрыли 11 и остался один служитель культа; в районе им. Лазо из 11 действующих осталось одно культовое здание и три священника; в Хабаровске общее количество закрытых молитвенных зданий составило 23, действующих не было, священнослужители также отсутствовали. По Хабаровскому району были ликвидированы все 11 культовых зданий [9, л. 16].
В начале 1930-х гг. произошло массовое закрытие православных храмов во Владивостоке и по всему Приморскому краю. В административном порядке под разными предлогами органы местной власти один за другим принимали решения о закрытии церквей и роспуске общин верующих. Так произошло с Вознесенской церковью на Первой речке. Согласно постановлению Президиума областного исполкома Советов 13 марта 1936 г., здание бывшей церкви было передано в ведение облоно, культовое имущество ликвидировано. Основанием для закрытия Святодухов-ской церкви на мысе Чуркин и роспуска группы верующих послужило заявление верующих об отказе от дальнейшего пользования зданием и имуществом. Власти приняли решение о роспуске группы верующих и о ликвидации здания и культового имущества. Свято-Троицкая церковь в Садгороде была ликвидирована актом инспектора особой части по госфондам при Владивостокском горфинотделе. Здание церкви было отдано под реализацию на снос инвалидной артелью за 780 р., что и было сделано [10, л. 113, 115; 11, л. 13]. Храм Покрова Пресвятой Богородицы был закрыт в 1932 г., разрушен в 1935 г., Успенский Кафедральный собор, закрытый в 1932 г., был взорван в 1938 г.
В результате антирелигиозной политики на Дальнем Востоке к маю 1937 г. осталось официально зарегистрированных и нелегально действующих общин: в Хабаровске - 3, в Хабаровской области - 2, в Амурской области - 4, в Приморской области - 3, в Уссурийской области - 8, в ЕАО - 3 группы, в Зейской области - 2 группы, в Нижнеамурской области - 1 группа. В итоге осталось 26 малочисленных групп и общин [12, л. 101-102].
Таким образом, на советском Дальнем Востоке к маю 1936 г. из 489 молитвенных зданий разных религиозных течений, действовавших до революции, закрыты были 475 (220 церквей, 216 молитвенных домов, 3 синагоги, 2 мечети, 1 китайская кумирня, немецкая кирха, 6 костелов и др.), незакрытыми осталось 14 культовых зданий, из них функционировало 8 (5 церквей, 2 молитвенных дома, 1 костел), нефункционировавших культовых зданий было 6, из них 4 церкви, 1 японская и 1 китайская кумирня [13, л. 18-19].
В 1937 г. по всей стране было закрыто более 8 тыс. церквей, ликвидировано 70 епархий и викариатств, расстреляно около 60 архиереев [14]. По данным Правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, аресту подверглись 136 900 православных священнослужителей, из них расстреляно 85 300 [15].
Практика ликвидации храмов и церквей существовала вплоть до начала войны. К 1941 г. количество храмов в России сократилось в 20 раз [16]. Предлоги для закрытия церквей были самыми разнообразными: либо месторасположение школы менее чем в километре от храма, либо чаще всего арест кого-то из членов приходского совета - «двадцатки», - этого было достаточно, чтобы объявить о роспуске общины, а церковь закрыть.
В Дальневосточном регионе к 1939 г. почти не осталось действующих церквей, однако усиленно проводилась работа по закрытию еще оставшихся церквей. Так, в мае 1938 г., по просьбе жителей с. Николаевка Ивановского района, церковь была закрыта решением президиума Ивановского райисполкома [17, л. 7, 9-22]. То же самое произошло в с. Снегуровка Уссурийской области [18, л. 61].
По решению президиума Ворошиловского горсовета в октябре 1938 г. было ликвидировано «молитвенное здание бывшей православной церкви, находившейся на базарной площади г. Ворошилова» [19, л. 360]. В ноябре 1938 г. это решение было подтверждено президиумом Уссурийского облисполкома [20, л. 40], а в апреле 1939 г. оргкомитетом Президиума Верховного Совета РСФСР [21, л. 63].
Необходимо подчеркнуть такую особенность того времени, как передача церквей по решению общин верующих, вероятно не имевших возможности содержать культовые здания. Возможно, причина заключалась в том, что такие решения принимались верующими в результате административного давления местных властей и их действиями руководил страх. В то время небезопасно было состоять членом церковного совета, религиозной общины и просто называть себя верующим. Так, по этим причинам общее собрание общин верующих с. Путятино передало свою церковь под культурное учреждение [22, л. 81]. В 1939 г. решением президиума Уссурийского облисполкома была закрыта церковь с. Ширяевка с последующей передачей здания под клуб [23, л. 63].
И все-таки, несмотря на чудовищные потери, РПЦ продолжала существовать не только в виде немногочисленных оставшихся храмов и церквей, но прежде всего в душах и сознании людей. Многие придерживались традиционных религиозных верований. Убедительным доказательством тому явилась Всесоюзная перепись населения 1937 г. Материалы переписи, куда был включен вопрос о религиозных убеждениях, показали, что 2/3 сельского населения, составлявшего тогда большинство, и 1/3 городского населения продолжали считать себя верующими [24]. Среди населения Дальневосточного края по итогам переписи 16,8 % граждан старше 16 лет являлись верующими, в том числе 11,2 % в городах и 22,2 % в сельской местности [25]. Число верующих дальневосточников было меньше, чем в центральной части страны, где религиозность населения имела более глубокие корни. В Дальневосточном регионе люди старшего поколения оказались более последовательными приверженцами старых обычаев и воззрений, чем молодое поколение, воспитанное на других идеалах.
Материалы этой переписи долгое время были недоступны для исследований, а многие из тех, кто ее осуществлял, подверглись репрессиям. Теперь, когда материалы переписи стали публичным достоянием, вполне понятно, почему ее результаты так долго замалчивались.
Таким образом, приходим к выводу, что разгром церковной организации не позволил властям достичь поставленных целей. Механизм разрушения религиозных верований, запущенный государством, не дал ожидаемых результатов. Успехи воинствующего атеизма оказались гораздо более скромными, чем ожидалось, несмотря на огромные усилия, приложенные государством и общественными организациями.
Ссылки:
1. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ в. М., 1995. С. 168.
2. Религия и власть на Дальнем Востоке России : сб. док. ГАХК. Хабаровск, 2001. С. 192-193.
3. ГАХК (Гос. арх. Хабар. края). Ф. Р-137. Оп. 10. Д. 236. Л. 17.
4. Там же. Л. 6.
5. Там же. Л. 5.
6. Там же.
7. Там же. Л. 7.
8. Там же. Л. 18-19.
9. Там же. Л. 16.
10. ГАПК (Гос. арх. Примор. края). Ф. 25. Оп. 4. Д. 10. Л. 113, 115.
11. ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 12. Л. 13.
12. ГАХК. Ф. Р-137. Оп. 10. Д. 253. Л. 101-102.
13. Там же. Д. 236. Л. 18-19.
14. Цыпин В., прот. История Русской православной церкви 1917-1990. М., 1995. С. 106.
15. 2000-летию Рождества Христова посвящается. М., 2001. С. 12.
16. Левченко И.В. Русская православная церковь и государство. Иркутск, 1997.
17. ГАПК. Ф. Р-959. Оп. 6. Д. 84. Л. 7, 9-22.
18. ГАХК. Ф. Р-137. Оп. 4. Д. 301. Л. 61.
19. ГАПК. Ф. Р-1126. Оп. 1. Д. 31. Л. 360.
20. ГАПК. Ф. Р-1127. Оп. 1. Д. 120. Л. 40.
21. ГАПК. Ф. Р-26. Оп. 1. Д. 14. Л. 63.
22. ГАХК. Ф. Р-137. Оп. 4. Д. 307. Л. 81.
23. ГАПК. Ф. Р-1127. Оп. 1. Д. 154. Л. 63.
24. Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М., 1991. С. 104-115.
25. Ткачева Г.А. Крестный путь Русской православной церкви (1917-1945 годы) // Культура, наука и образование народов Дальнего Востока и стран АТР : материалы междунар. науч.-практ. конф. Вып. 5. Хабаровск, 1996.
References:
1. Pospelovsky, DV 1995, Russian Orthodox Church in the twentieth century, Moscow, p. 168.
2. Religion and Power in the Far East of Russia: Proc. Doc. SAKK 2001, Khabarovsk, pp. 192-193.
3. SAKK (State Arch. Khabar. Kr.). f. r-137, op. 10, d. 236, l. 17.
4. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236, l. 6.
5. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236, l. 5.
6. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236, l. 5.
7. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236, l. 7.
8. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236, l. 18-19.
9. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236, l. 16.
10. SAPK. f. 25, op. 4, d. 10, l. 113, 115.
11. SAPK. f. 86, op. 5, d. 12, l. 13.
12. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 253, l. 101-102.
13. SAKK. f. r-137, op. 10, d. 236,l. 18-19.
14. Tsypin, V prot. 1995, The history of the Russian Orthodox Church 1917-1990, Moscow, p. 106.
15. 2000th anniversary of the birth of Christ is dedicated 2001, Moscow, p. 12.
16. Levchenko, IV 1997, Russian Orthodox Church and the state, Irkutsk.
17. SAPK. f. r-959, op. 6, d. 84, l. 7, 9-22.
18. SAKK. f. r-137, op. 4, d. 301, l. 61.
19. SAPK. f. r-1126, op. 1, d. 31, l. 360.
20. SAPK. f. r-1127, op. 1, d. 120, l. 40.
21. SAPK. f. r-26, op. 1, d. 14, l. 63.
22. SAKK. f. r-137, op. 4, d. 307, l. 81.
23. SAPK. f. r-1127, op. 1, d. 154, l. 63.
24. The census of 1937 Brief results 1991, Moscow, pp. 104-115.
25. Tkacheva, GA 1996, 'Way of the Cross of the Russian Orthodox Church (1917-1945 years)', Culture, Science and Education of the peoples of the Far East and the Pacific Rim countries: Proceedings of the international. scientific-practical. conf., vol. 5, Khabarovsk.
