CC BY
81
УДК 130.2 : 17
Е. Д. Гончаров
Антитеза морали и имморализма в контексте аксиосферы культуры
В статье обсуждаются ценностные установки имморализма, проводится исследование возможностей эволюции традиционной морали, а также особенности взаимоотношения этих противоположных этических феноменов. Показано, что центральной имморалистической идеей является крайний индивидуализм, в то время как мораль выполняет роль общественно выгодной суггестии. Делается предположение, что несмотря на противоречия, данные явления взаимно дополняют аксиосферу культуры.
The article discusses the value system of immorality, the possibility of the evolution of traditional morality and the features of the relationship of these opposing ethical phenomena. The author shows that the central idea of immorality is extreme individualism, while morality is a socially beneficial suggestion. It is assumed that these phenomena are complementary in the axiosphere of culture, despite the stated controversy.
Ключевые слова: философия, аксиология, этика, мораль, аксиосфера, культура, имморализм, аморализм, ценность, индивидуализм.
Key words: philosophy, axiology, ethic, moral, axiosphere, culture, immorality, amorality, value, individualism.
Основной предпосылкой существования аксиологии как отдельной дисциплины внутри философии служит интеллигибельное разделение реальности на два мира: объективную реальность и мир ценностей, также называемый аксиосферой. Существование аксиосферы не имеет материального основания и находится в рамках абстракции, метафизики, трансценденции [8]. Именно ценности попадают в фокус аксиологии, а поскольку они так или иначе представляют собой сугубо культурные феномены, то их совокупность нередко называют аксиосферой культуры.
В рамках аксиологии существует множество классификаций ценностей, но в основном они опираются на три базовые надличностные абсолютные категории, не требующие переживания чувства ценности [5]: истину, добро и красоту, предложенные ещё Сократом. Самое спорное положение в этой «троице» у истины. Некоторые исследователи, например, М. С. Каган, непосредственно предложивший термин «аксиосфера» [13], настаивают на том, что истина находится вне
© Гончаров Е. Д., 2017
оценки, хотя обладание ею и может косвенно представлять ценность [6]. Красота и добро же представляют собой соответственно эстетическую и этическую категории. Таким образом, можно сказать, что мораль как главная этическая категория является неотъемлемой частью аксиосферы культуры. Из этого, как кажется, следует, что антиморальные течения, каковым в своей сущности является имморализм, находятся в оппозиции к аксиосфере культуры и представляют для неё угрозу. Проанализируем, так ли это?
Чтобы разобраться, необходимо для начала понять, что такое имморализм и каким он бывает. По мнению современного отечественного исследователя Д. С. Соловьёва, имморализм можно разделить на два вида: относительный и абсолютный. Относительный имморализм подвергает критическому переосмыслению современные ему конкретно-исторические формы морали [15], тем самым не вредит, а только обогащает аксиосферу культуры, поскольку под «искажённой» настоящей моралью видит очертания «истинной» нравственности и воспроизводит их. Абсолютный же имморализм отвергает сам принцип морального регулирования [15]. Этот вид более сложный, поэтому для большей наглядности попробуем рассмотреть его с примерами и определить, действительно ли у философов-имморалистов отсутствуют какая-либо мораль и ценности?
Одним из хрестоматийных примеров имморализма в общественном сознании является политическая философия Никколо Макиавелли. Слово «макиавеллизм» уже давно стало нарицательным и ассоциируется с чем-то пренебрегающим моралью, коварным и вероломным. Обыватели и даже исследователи не преминут вспомнить про фразу, ошибочно приписываемую мыслителю, звучащую как «цель оправдывает средства». Но мы обратим внимание, что в ней уже фактически постулируется наличие некой высшей ценности -«цели», ради которой можно пренебречь более «низшими» ценностями - «средствами», в качестве которых могут выступать и традиционные добродетели. Нередко утверждается [1], что у Макиавелли «в его взглядах отсутствуют такие ценности, как «народ», «родина», «вера», «честь», «верность», «любовь». В его наставлениях нет ничего морального» . Однако нельзя забывать, что Макиавелли - в первую очередь итальянец, жаждущий объединения своей страны в трудный для неё политический период. В его глазах сильное государство с сильным лидером - та цель, по достижению которой становится возможным достижение и «низших» ценностей. Согласимся с трактовкой А. А. Гусейнова - когда речь идет о спасении родины и о её свободе, Макиавелли считает нужным отбросить все соображения о справед-
ливости, милосердии, вообще забыть обо всем остальном (в том числе и о собственной душе) [4]. Можно сказать, что разделение Никколо Макиавелли областей морали и политики на самом деле представляет собой создание специфичной, «политоцентричной» морали, превозносящей ценность власти. По замечанию А. Н. Мишурина, у этого философа имеется и более приоритетная ценность - доблесть, которая ценнее, даже чем единое итальянское государство [10]; если принять это замечание, то ценностный характер макиавеллиевской философии станет ещё более очевидным.
Говоря о превознесении ценности власти, невозможно не вспомнить ещё об одном, пожалуй, самом известном имморалисте - Фридрихе Ницше. Как нам кажется, в этом случае показать ценностную ориентацию на первый взгляд антиморальной философии ещё проще: сам философ неоднократно говорил именно о переоценке ценностей, а не о полном их устранении («сама ценность этих ценностей должна быть однажды поставлена под вопрос») [11]. Наглядной иллюстрацией имморализма Ницше служит созданный им образ Сверхчеловека -уничтожителя морали, находящегося «по ту сторону добра и зла». Это не означает, однако, что у Сверхчеловека нет никакой морали: на место отвергнутой морали рабов он ставит мораль господ, не ограничивающую, но наоборот, стимулирующую свободное творчество и волю к власти.
Ещё более последовательный имморалист - Макс Штирнер. Он провозглашает «ложность» и «призрачность» всех человеческих ценностей и естественных прав; для него боги, мораль и ценности - только слова, которые живут лишь благодаря своим последователям, но претендуют на абсолютность. Такие «абсолюты» воспринимаются Штирнером не более, чем помешательства. Любые внешние ценности приравниваются им к суррогату религии, а единственным достойным основанием для жизненных ориентиров становятся собственные желания [2]. Но даже из этого вырисовывается то единственное, что имеет значение - само «Я» или, как говорит мыслитель, «Единственный». Да, философия Штирнера - это философия крайнего индивидуализма, можно даже сказать эгоизма. Но именно в «Я» есть подлинная ценность индивидуализма - всё остальное обретает ценность только в отражении полезности этому самому «Я», «Единственному». Эгоистично, по Штирнеру, не отсутствие признания истинной абсолютной ценности чего-либо, а искание ценности в себе самом [22]. Эта мысль служит точкой отсчёта совершенно новой, непривычной для нашего общества морали, но никак не уничтожением аксиосферы как таковой. Представляется справедливым мнение С. С. Федулова о том, что
отрицание морали как вечных заповедей, принятых в христианстве и распространенных в западном обществе в качестве европейских ценностей, у Штирнера сопровождается созданием новой натуралистической этики [17].
Интересно, что и в отечественной философии есть ряд авторов, в чьих произведениях можно усмотреть имморалистические идеи: К. Н. Леонтьев, В. В. Розанов, Л. И. Шестов. Например, Лев Исаакович Шестов, рассуждая о произведениях Л. Н. Толстого, уверенно заявляет, что все идеалы законности и правильности, т. е. высшие общественные и моральные идеалы - «добыча моли и ржи» [21]. Конечно, характер этого отрицания морали весьма специфичен и точнее всего его можно описать крылатым выражением, которое обычно приписывают Достоевскому: «если Бога нет, то всё дозволено». Как ясно из данной формулировки, такой имморализм тесно связан с религией и служит в первую очередь для того, чтобы показать беспомощность этики, не основанной на Боге. Сказать, что он действительно отрицает все ценности и может повредить аксиосфере культуры, конечно же, нельзя, поскольку, унижая человеческие ценности, он фактически превозносит ценности «горние», божественные, в результате чего происходит смещение природы ценностей с неоплатонической трансценденции к религиозному супранатурализму.
Все эти примеры убеждают нас только в том, что разница между относительным и абсолютным имморализмом достаточно условная. Человек не может существовать без ценностных установок - без ак-сиосферы, точно так же, как не может существовать без воздуха, которым дышит - без атмосферы. Именно благодаря аксиосфере и ее составляющим рождается комфортное пространство для бытия личности и социума [23]. Каждый имморалист на самом деле имеет перед своим взором некоторую ценность, которая для него настолько важна, что ради неё он готов «взорвать» всё современное ему строение нравственности до самого его фундамента. Кроме того, мы видим, что имморализм намного ближе к традиционной гуманистической морали, чем к нравственному релятивизму, потому как, критикуя или даже отрицая, он тем не менее не покушается на принцип единственности собственной ценностной картины мира.
Конечно, сложно представить, что на основании какой-либо ценностной системы, в настоящее время расцениваемой как имморали-стическая, можно было бы построить жизнеспособную позитивную мораль. Поскольку мораль инертна и фундаментальна по своей природе, что является стабилизирующим фактором общества, в ней в принципе не могут произойти по-настоящему революционные изме-
нения [19]. Например, ницшеанская мораль рабов никогда не превратится во мгновение ока в мораль господ. Но вместе с тем, мораль - не есть что-то единое и всеобщее, она отражает некоторый градиент ценностей, одновременно сосуществующих в обществе. Таким образом, как бы цинично это не звучало, но в случае с тем же ницшеанством, морали рабов и господ могут сосуществовать и дополнять друг друга - хотя первая и будет преобладать в количественном отношении, но это нисколько не помешает аристократическому принципу, воспеваемому Ницше.
Говоря о неравномерности морали, нельзя проигнорировать «младшего брата» имморализма - не сказать об аморализме. В первую очередь стоит отметить, что он занимает совершенно иное положение в аксиосфере. Если имморализм на теоретическом уровне взаимодействует с ценностями непосредственно, то аморальное поведение на практике создаёт прецеденты, дискредитирующие некоторые моральные нормы. И хотя такое поведение не постулирует новые ценности, фактически никак не преобразуя аксиосферу, но косвенно само по себе является маркером аксиологического когнитивного диссонанса: человек знает о неких общественных ценностях, в соответствии с которыми ему необходимо поступить, не отрицает их, но вместе с тем держит в голове и собственные эгоистичные ценности, осознанно выбирая последние. На примере аморализма мы наблюдаем неравномерность ценностных установок даже внутри одного индивида, обусловленную феноменом множественной личности, уже рассмотренном нами ранее [3, с. 65-74].
Кроме указанной неравномерности, трансформация аксиосферы обходит невозможность революционного пути ещё одним, вполне логичным способом - эволюционным, реформистским. Если окинуть прошлое морали ретроспективным взглядом, то можно обнаружить, как многое, ранее казавшееся аморальным, сейчас представляет собой вполне приемлемое или даже желательное - в первую очередь это относится к ряду гендерных вопросов и вопросов, связанных с социальными меньшинствами [19]. Ещё более очевидна обратная тенденция в эволюции морали - старые нормы, вроде инфантицида или пыток, выглядят в глазах наших современников варварством.
Но последовательному аксиологу, изучающему и классифицирующему феномены ценностей, в своей работе не стоит прибегать к «оценке ценностей», иначе образуется порочный круг и исследование перестаёт быть интерсубъективным. Поэтому важно отметить, что в действительности в аксиосфере нет «плохих» и «хороших» ценностей - есть лишь ценностные системы, находящиеся в противостоянии
друг другу, но в глобальном масштабе человеческой культуры представляющие единую, хотя и пёструю динамичную картину. А борьба против имморализма - это зачастую защита более традиционных гуманистических ценностей от нападок ценностей индивидуалистических [14].
Тем самым мы хотим сказать, что чистый имморализм тождественен чистому индивидуализму. Он имеет собственные ценности, но его ценности прямо противоположны ценностям «морализма»; именно поэтому, строго говоря, на их основании невозможно построить мораль в том значении, что мы привыкли видеть под этим словом. Рассмотрим несколько распространённых определений морали:
(1) «форма общественного сознания, совокупность принципов, правил, норм, которыми люди руководствуются в своем поведении» [18];
(2) «понятие европейской философии, служащее для обобщенного выражения сферы высших ценностей и долженствования» [12]; (3) «способ самоосуществления личности, её самоуправления и упорядочения отношений между людьми на основе обобщённых представлений о нормах, принципах и идеалах, возводящих к ценности добра» [9]. Общей во всех этих, отчасти различающихся, определений является апелляция к главным свойствам морали - императивности и нормативности, выраженным словами «правила, нормы, долженствования». Мораль необходимым образом навязывает индивиду ряд правил, которым он должен следовать в обществе во имя «ценностей добра», в то время как имморализм, напротив, отрицает их реальность и провозглашает ценность собственной личности и её желаний.
Невозможность создания «имморалистической морали» - очень важный момент, обуславливающий относительную стабильность актуального «соотношения сил» в данном конфликте. Несмотря на эволюцию, тому, что морально ныне, суждено главным образом остаться моральным и в будущем. Для успешного функционирования обществу важны и ценности отдельного индивида, и ценности общественные. Ещё Кант говорил о двойственности человеческих наклонностей:
«склонность к благополучию и склонность к добродетели в борьбе друг с другом и ограничение принципа первой принципом второй составляют в своем столкновении всю цель благовоспитанного человека, отчасти чувственного, отчасти морально-интеллектуального» [7, с. 529].
Стремления к благополучию и к нравственности в сути своей являются соответственно индивидуализмом и альтруизмом. Их противопоставление на самом деле скрывает под собой внутреннюю гармонию: стоит задуматься, как бы человечество сохранилось до сих пор, если бы не тонкая грань между ними? Отсутствие или суще-
ственный дисбаланс данных ценностей просто разрушили бы руками каждого человека всю их совокупность - начиная либо с окружающих, либо с себя самого.
Для регуляции работы самих этих противоположных тенденций человеку необходимы дополнительные механизмы: внутренний и внешний (общественный). Эгоистические желания исходят чаще всего напрямую от внутренних естественных человеку стремлений, но в иные времена ими можно «заражаться» и снаружи: посредством социальных явлений, пропитанных философией имморализма. Альтруизм же, напротив, очень интенсивно взращивается в индивиде обществом через воспитание и мораль (в данном случае это вещи почти синонимичные) - то есть, большей частью исходит из внешних источников, хотя, безусловно, имеет твёрдые предпосылки и в естественном устроении человеческого организма. Всё это, по замечанию Н. Д. Субботиной, объясняется уже на биологическом уровне, когда эгоизм в первую очередь нужен индивиду, а опосредованно - обществу; а альтруизм - в первую очередь - обществу, а опосредованно -индивиду [16].
Итак, общественная мораль и вообще любое эмоциональное воздействие общества направлено именно на поддержание «традиционных» общественно-гуманистических ценностей, а системы, пропагандирующие индивидуализм, находятся «в опале». Это вполне закономерный и даже разумный процесс, потому как общество таким образом лишь поддерживает естественную склонность людей к альтруизму, причём, поддерживает с помощью естественного механизма суггестии [16]. Подобно тому, как только внешнее, «искусственное» внушение человеку социальных норм порождает значимый пласт духовных ценностей, так и имморализм внешний, философский можно рассматривать как достойно занимающий своё место в ареале аксио-сферы, поскольку он, как и его противник - гуманизм, является детищем культуры, в отличие от имморализма стихийного, животного, инстинктивного.
Современная эпоха - довольно своеобразное поле для противостояния имморализма и традиционной морали, индивидуализма и общественных ценностей. Процессы глобализации и информационной интеграции выводят человечество на новый уровень единства [20], но вместе с этим всё отчётливее видится притязание отдельной личности на самореализацию. Социальные программы, воплощённые за последний век в разных странах и на уровне мирового сообщества, обезличили отношения между гражданами, отбросив необходимость держаться в замкнутых группах, а современные тех-
нологии увеличили возможности индивидов заявить о себе. Конечно, всё это достаточно сложные механизмы, они требуют дополнительного изучения. Но кажется даже при беглом рассмотрении позволительно предположить, что в современной культуре есть потребность и в ценностях индивидуального характера, с долей имморализма. Имморализм находит своё позитивное место в контексте аксиосферы культуры, служит её обогащению и эволюции.
Список литературы
1. Алимардонов Т. Нравственные проблемы государственного управления в произведениях Никколо Макиавелли и Мухаммеда Кази // Вестн. Челябинск. гос. ун-та. -2014. - № 14 (343).
2. Гончаров Е. Д. «Единственный» М. Штирнера и «Сверхчеловек» Ф. Ницше: сходства и различия // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 2015. - Т. 2. - № 2.
3. Гончаров Е. Д. Модель множественного «Я» и тождество личности // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 2016. - Философские науки. -№ 1.
4. Гусейнов А. А. Мораль и политика: уроки Макиавелли // Философский журнал. - 2014. - № 2 (13).
5. Дробышева Е. Э. Субъектно-объектные отношения в контексте ценностного восприятия мира // Вопросы культурологии. - 2010. - № 9.
6. Каган М. С. Философская теория ценности. - СПб: Петрополис, 1997.
7. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. - СПб.: Наука,
1999.
8. Козменко М. В. Синкретичность трансценденции аксиосферы культуры // НитапйаЙБ. - 2013. - № 1.
9. Краткий философский словарь / А. П. Алексеев, Г. Г. Васильев [и др.]; под ред. А. П. Алексеева. - М.: Проспект, 2009.
10. Мишурин А. Н. Некоторые замечания к «Государю» Никколо Макиавелли // Философские науки. - 2014. - № 6.
11. Ницше Ф. Избранные произведения. Т. 2. Генеалогия морали. - СПб.: Сирин, 1990.
12. Новая философская энциклопедия / под ред. В. С. Стёпина. - М.: Мысль, 2001.
13. Палеева О. Л. Культурные ценности в аксиосфере культуры // Вестн. Моск. гос. ун-та культуры и искусств. - 2010. - № 5.
14. Попова С. В. Трансформация аксиосферы культуры в условиях современного общества // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2013. -№ 7 (33).
15. Соловьев Д. Е. Имморализм в истории зарубежной и отечественной философии. - Саранск, 1998.
16. Суботина Н. Д. Естественные и социальные составляющие эмпатии и альтруизма // Гуманитарный вектор. - 2011. - № 2 (26).
17. Федулов С. С. Циническая философия М. Штирнера // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. -2016. - № 58.
18. Философская энциклопедия: в 5 т. / под ред. Ф. В. Константинова. - М.: Советская энциклопедия. 1960-1970.
19. Фишман Л. Г. Исчезнет ли мораль? // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения РАН. - 2011. - № 11.
20. Чернышева А. В. Изменение общечеловеческих ценностей как результат социокультурных трансформаций эпохи глобализации. - 2016. - № 3-1 (27).
21. Шестов Л. И. На весах Иова. - Париж, 1929.
22. Штирнер М. Единственный и его собственность / пер. с нем. Б. В. Гим-мельфарба, М. Л. Гохшиллера. - СПб.: Азбука, 2001.
23. Яковлева Е. Л. Аксиосфера инклюзивной модели культуры // Азимут научных исследований: педагогика и психология. - 2015. - № 3 (12).
