CC BY
156ВОЕННАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
УДК 94(41)(6-13)"18"
ГРНТИ 03.09.55: Новейшая история ^ XX в.)
А.Н. Варакса
Англо-бурская война и ее повседневность глазами русских добровольцев
В представленной статье рассматривается Англо-бурская война и повседневная жизнь ее участников. Исследованы такие вопросы, как отношение к войне воюющих сторон, мотивы участия в войне добровольцев из России, организация бурской армии и ее тыла, особенность театра военных действий, тактика ведения войны ее участниками, психологические портреты участников войны, отношения между людьми на войне, военный быт. Война в Африке стала серьезным испытанием физических, моральных, нравственных сил для ее участников. Как и всякая война, она не могла не затронуть базовых аспектов поведения человека в условиях экстремального существования. При подготовке и написании статьи были использованы документы, находящиеся в архивах РФ, а также литература мемуарного характера.
Ключевые слова: Англо-бурская война, русские добровольцы, человек на войне, повседневная жизнь русских добровольцев на войне.
A.N. Varaksa
The Anglo-Boer War and its everyday life through the eyes
of Russian volunteers
The present article examines the Anglo-Boer War and the everyday life of its participants. The author analyzes such questions as the attitude to the war of the warring parties, motives for participation in the war of volunteers from Russia, organization of the Boer army, peculiarities of the theater of military operations, tactics of warfare, psychological portraits of war participants, relations between people in war, military life. As the author shows, the war in Africa became a serious test of physical, emotional, spiritual, and moral forces for its participants. Like any war, it affected the basic aspects of human behavior in extreme conditions. The research was carried out on the basis of documents kept in the archives of the Russian Federation and memoirs.
Key words: the Anglo-Boer War, Russian volunteers, a man at war, everyday life of Russian military volunteers at war.
© Варакса А.Н., 2018 © Varaksa A.N., 2018
Англо-бурская война (1899-1902) стала одной из первых в серии войн конца XIX - начала XX в., получивших в исторической науке название «борьбы за передел мира». Примечательным явлением Англо-бурской войны было еще и то, что помимо двух ее главных фигурантов - бурских республик и Англии - в ней приняло участие немало иностранных добровольцев из самых разных стран Европы, а также России и Северной Америки (США). Такое произойдет только еще один раз, во время Гражданской войны в Испании (1936-1939).
В настоящей статье мы не ставили целью реконструировать историю Англо-бурской войны, она достаточно хорошо изучена в Великобритании, где находится основной массив документов по данной теме. Нашей задачей было восстановить по имевшимся в нашем распоряжении источникам, прежде всего мемуарного характера, военную повседневность, как воспринималась она российскими подданными, побывавшими на той войне. При подготовке статьи мы использовали донесения в военное министерство представителя Российского генерального штаба подполковника В.И. Ромейко-Гурко, репортажи с фронта военного корреспондента А.Е. Едрихина, воспоминания о войне Е.Ф. Августуса, сестры милосердия З. Марии, других очевидцев, оставивших мемуары о войне.
В ходе данной войны Великобритании, великой мировой и колониальной державе того времени, пришлось в течение нескольких лет вести боевые действия с вооруженными формированиями буров, преимущественно иррегулярными. Борьба бурских республик с Великобританией с самого начала для свободолюбивых буров приобрела характер национально-освободительной войны, войны за отстаивание своих политических и гражданских прав, традиций, религии, наконец, образа жизни, которыми буры жили на протяжении нескольких столетий. Этот фактор привлек в ряды буров представителей разных стран, желавших оказать посильную помощь в отстаивании идеалов свободы и человеческого достоинства небольшого народа. Несмотря на отдаленность театра военных действий, несовершенство коммуникаций и прочие трудности, на Англо-бурскую войну ехали добровольцы. По данным, которые приводит А.В. Окороков, на Англо-бурской войне побывало 96 подданных Российской империи [1, с. 59-70]. Однако, скорее всего, эта цифра не окончательная, поскольку специального учета в то время не велось.
Военные действия в основном развернулись на территориях бурских государств - Республики Трансвааль и Оранжевого Свободного государства. Силы воюющих сторон в этой войне, от её начала и до ее завершения, были неравными: Великобритания имела значительный перевес в войсках, английские войска были лучше экипированы, военная организация английской армии стояла гораз-
до выше, чем у буров. Но последние, в отличие от английских войск, были лучше морально мотивированы, хорошо знали местность, на которой им пришлось воевать. К этому следует прибавить еще один важный фактор - это европейское общественное мнение, которое на протяжении всей войны было на стороне буров, а также позиции других великих держав, включая Францию, Германию и Россию, которые пристально следили за войной. Эти факторы морально поддерживали буров, питали надежды на победу в войне, навязанной им из Лондона, но их оказалось недостаточно, и буры в конечном счете проиграли войну, лишившись своей государственности. Но, как сказал один бурский деятель незадолго до окончания той войны, «Надеюсь ли я на счастливый исход борьбы? Не знаю, но в одном я уверен: каков бы ни был теперь исход англо-бурской войны, конечный результат ее несомненен - не пройдет и четверти века, и англичане утратят свое господство в Южной Африке, которая всецело (может быть, за исключением Наталя) будет принадлежать бурам» [2, с. 497].
Основу контингента русских добровольцев составляли военные, правда, были и гражданские, желавшие испытать себя в боевой обстановке: Россия не воевала ни с кем со времен последней Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. В архивах сохранились рапорты от русских офицеров, желавших отправиться на войну, так сказать «для ознакомления обстановки». Так, на имя военного министра А.Н. Куропаткина была подана докладная записка от поручика А. Едрихина, который отправился в Трансвааль в качестве военного корреспондента: «Желаю отправиться в Южную Африку, чтобы лично следить за ходом англо-трансваальской войны... о скорейшем зачислении меня в запас армии с предоставлением права по возвращении с военных действий быть зачисленным снова в полк, с зачетом в службу времени, проведенного в отсутствии, и отпуске за это время содержании» [3. Л. 28]. На документе имеется положительная резолюция, сделанная военным министром. Как правило, подобные прошения воспринимались вышестоящим военным начальством с «пониманием». Откомандированные на войну офицеры отправлялись в запас, а после возвращения могли быть восстановлены по прежнему месту службы, но без материальной компенсации за время, проведенное в командировке на войну, за исключением специальных военных агентов, которые были прикомандированы к ставкам воюющих сторон. Военное министерство не несло никакой ответственности за «отпускника», после получения разрешительных документов все дальнейшие хлопоты ложились полностью на плечи волонтера. Дорога на войну была не близкой и занимала от двух и более месяцев и стоила недешево. Большую
помощь в отправке добровольцев оказывали различные «комитеты», которые действовали в различных городах России.
Война, на которую прибывали русские волонтеры, имела отличие от тех, с которыми были знакомы в России. Бурам была чужда воинская дисциплина, они воевали так, как привыкли воевать с кафрами, небольшими отрядами, не имели представления о достижениях военной науки последних десятилетий. Привыкнуть к такому порядку вещей было непросто. В донесении В.И. Ромейко-Гурко не без досады сообщалось, что после начала английского контрнаступления под Ледисмитом, которое, как показали последующие события, оказалось переломным в войне, буры беспорядочно начали отставлять ранее занимаемые позиции. Попытки командующего бурскими силами в этом районе генерала Боты организовать оборону успеха не имели вследствие нежелания предводителей отдельными бурскими отрадами подчиниться требованиям главного военного командования [4, с. 178].
Говоря о тактике ведения войны, русские наблюдатели отмечают, что буры предпочитали оборонительный характер, вследствие чего теряли инициативу, что нередко становилось причиной последующих неудач и поражений. До поры до времени этот недостаток буры компенсировали тем, что, хорошо зная местность, на которой велись военные действия, умело организовывали засады против небольших английских отрядов. Сама по себе эта тактика, как отмечалось, приносила определенные успехи, английское командование было вынуждено держать в тылу значительное количество войск для охраны коммуникаций, но эта тактика, от которой буры так и не смогли отказаться, уже несла в себе зародыш поражения.
Недостаток военной дисциплины, слабость военной организации бурской армии, где каждый бур сам себе командир, перепады в настроениях бурских командиров и рядовых мешали организовать планомерное управление войсками, которые предпочитали действовать, сообразуясь со «своими собственными планами», что подрывало всякие попытки верховного командование наладить необходимое взаимодействие между отдельными подразделениями бурской армии. Неспособность большими силами организованно перейти в наступление, закрепиться, как этого требует военная наука, и снова продолжать наступление до полного разгрома про-
^ WWW ^ W
тивника, была «ахилессовой пятой» всей бурской армии, а не только ее отдельных частей.
Организация штабной работы у буров, как свидетельствуют воспоминания М.А. Зигерн-Корна о его пребывании при штабе главнокомандующего бурской армии, оставляла желать лучшего. «Штаб главнокомандующего генерала Боты состоял из его секретаря, начальника военного телеграфа и двух-трех телеграфистов. Ника-
ких письменных сведений в этом штабе не имелось, не было и никаких карт. Не имея привычки ими пользоваться, бурские военачальники относятся к ним с большим недоверием; а зная и без того отлично местность, обходятся без всяких карт» [5, с. 34]. Автор не без горечи констатирует: «сознаюсь, многое, что пришлось мне видеть и изучать, на первый взгляд казалось мне малопоучительным. Всюду отсутствие боевой организации, роль начальников ничтожна и низведена почти до одних только хозяйственных обязанностей; дисциплины и простого даже чинопочитания и следов нет. Все те данные, из которых слагается наше понятие о настоящей армии, или отсутствуют у буров, или находятся у них в весьма примитивном и своеобразном виде» [5, с. 39].
Слабость военной организации бурской армии отчасти компенсировалась индивидуальными качествами и психологией буров, которые в этом плане были хорошо подготовлены к испытаниям и лишениям войны и достаточно стойко их переносили. «Вся сила этой импровизированной армии покоится на индивидуализме, на взаимном доверии, на широком проявлении в каждом данном случае инициативы, здравого смысла, личных врожденных качеств, физических и нравственных, выработанных вековой практикой войны и на глубокой религиозности буров» [5, с. 39].
По мнению В. Ромейко-Гурко, к положительным качествам буров следует отнести большую выносливость и неприхотливость, если того требуют обстоятельства; способность совершать большие переходы, не подрывая сил конского состава; знание местности и умение ориентироваться на незнакомой местности; прекрасное владение ручным огнестрельным оружием; внимательное отношение к окружающей обстановке в бою и по большей части правильная, хотя и своеобразная, оценка ее и, как следствие этого, умение обходиться без указаний начальников [2, с. 210].
При общей внешней неорганизованности армии буров снабжение было налажено неплохо. В донесении В.И. Ромейко-Гурко из Трансвааля отмечается, в частности, что «патронов имеется большой запас. Кроме того, ныне выделываются патроны, а равно бездымный порох на месте, для чего были приспособлены фабрики динамита, употреблявшегося в копях и золотых приисках. Орудия различных систем. Снаряды тоже выделываются на месте, и действием их войска довольны. Но выделывать орудия на месте здесь не могут» [4, с. 3]. Это же самое касается продовольственного снабжения и медикаментов, последние поступали регулярно из Европы по линии общества Красного Креста, который хорошо наладил здесь свою работу.
Что было привычным для бура с детства, с трудом переносилось жителями Старого Света. По воспоминаниям В. Рубанова: «Ла-
герная жизнь оказалась не особенно приятной. Только побывав на военном поле, начинаешь понимать всю тяжесть этой обстановки. Тысячи людей, оторванных от своих семейств и обычного труда, проводят целые месяцы без дела и коротают время в забавах, еде и сне. Страшно изнуряет убийственный климат - днем нестерпимая жара, а ночью температура падает до нуля, и приходится, не раздеваясь кутаться в три одеяла, чтобы согреться и заснуть» [6, с. 38]. Интересные зарисовки о военном быте буров в период осады ими Ледисмита оставил в своих «Письмах о Трансваале» А.Е. Едрихин. Быт буров на войне был непритязательным, он сохранил в себе общие черты повседневной мирной жизни бура и его семьи. Вот, как пишет о нем автор: «Все лагеря буров походили один на другой, с тем различием, что у буров-фермеров лагерь состоял из повозок с приделанными на задках будками, а у буров-горожан и в иностранных отрядах - из палаток, частью выданных правительством, частью отнятых у англичан. Но порядок был один и тот же: каждый располагался там, где хотел. У каждой палатки или повозки дымились костры, на которых черная прислуга варила кофе, пекла блины, варила мясо. Тут же валялись кости, остатки пищи, на сучьях акации сушилось нарезанное полосками и сплошь покрытое мухами мясо. Известных мест обыкновенно не отводилось». Правда, утверждать, что буры проявляли полную беспечность нельзя, для наблюдения за порядком в лагере и вокруг него «существовала должность интенданта, но обязанности его зависели как от собственного усмотрения, так и от доброй воли бюргеров» [2, с. 219].
Мир и война для буров были понятиями относительными. Война с Англией не изменила уклада жизни бура, хотя и внесла в него некоторые новые штрихи, которые со стороны кому-то могли показаться странными для военного времени, но только не для бура, который принципиально ничего не хотел менять в своей жизни. Нередко буры отправлялись на войну вместе со своими черными слугами, которые готовили для своего хозяина пищу, стирали одежду, кормили лошадей, выполняли другие хозяйственные дела. Даже на войне буры не хотели отказываться от своих привычек, которые принимали весьма причудливый вид для стороннего наблюдателя, незнакомого с жизнью бура до войны. «По дороге из лагеря в лагерь буры разъезжали легким галопом, очень часто под зонтиком в сопровождении кафра, везшего ружье и патронташ своего "бааса" [2, с. 219], нисколько не заботясь о своей безопасности», вспоминал А. Едрихин одно из своих посещений буров [2, с. 219].
Ситуация на войне долго носила неопределенный характер, линии фронта как таковой не было, имели место военные столкновения. Такое положение в принципе устраивало буров, которые могли «уехать в отпуск» домой навестить свою семью, попутно решая хо-
зяйственные дела. Но со временем ситуация изменилась, война приняла более менее осязаемый вид. Англичане после первых неудач в начале войны постепенно набирались опыта, приспосабливались к ней, начав навязывать бурам свою тактику, которой буры не могли эффективно противостоять. Замена высшего командования в английской армии, успешные действия британских войск под командованием генерала Робертсона, снявшего многомесячную осаду с Ледисмита, полностью расстроило военную организацию в бурских войсках, вызвало сильное брожение, сменившееся паникой, позднее переросшим в беспорядочное бегство.
Причины военных неудач бурской армии следует искать в психологии самих буров. А она осталась психологией крестьянина (само слово «бур» в переводе с голландского означает «крестьянин»). Индустриальная революция на Западе практически не затронула ее, бур по-прежнему жил замкнутым миром своей семьи, его познания о том, что происходило за пределами этого мира, были весьма ограничены. Если цели войны он еще мог осознать, то действовать сообразно с ними ему было очень трудно. Даже находясь на войне, бур жил мыслями о своем доме, своем хозяйстве, которое оставалось без него. Порывы храбрости сменялись тревогой и неуверенностью, это очень мешало воевать. К этому следует добавить, что, как учит история, ни одна крестьянская армия, а армия буров в значительной степени состояла из буров-фермеров, никогда не смогла одержать победу над регулярной армией. Понимание психологии бура нелегко давалась европейцу, особенно тому, кто никогда не имел с ними дел. Как отмечал М. Зигерн-Корн, «буры не только скрытны по натуре, не доверяют иностранцам, но и воспитание их и весь их быт настолько суровы, патриархальны и своеобразны, что подчас трудно добраться до истины» [5, с. 39].
До начала войны с Англией бурам очень долго приходилось воевать с кафрами. Буры не были преисполнены идеями равенства с их чернокожими слугами. «Пока черный слуга служит ему с покорностью и преданностью, он относится к нему спокойно, справедливо и даже добродушно. Но достаточно, чтобы бур почуял в чернокожем малейший оттенок коварства, малейшую искру возмущения, как спокойный и добродушный хозяин превращается в грозного, неумолимого палача и подвергает непокорного жестокому наказанию, не смущаясь никакими последствиями» [5, с. 68]. Отношения между бурами и местным населением были непростыми, и начавшаяся война с Англией их не изменила. «Англичане скоро поняли, что в лице кафров они могут иметь весьма полезных союзников. Достаточно им было сделать несколько платонических обещаний как среди чернокожих с невероятной быстротою распространился слух, что англичане, победив и изгнав буров, даруют всем кафрам полную
свободу, возвратят им их землю, дадут им права гражданства, право самоуправления и т.п., а пока что всякого кафра принимают к себе на службу и платят хорошее жалованье» [5, с. 71].
Среди буров укоренилось мнение, не подтвержденное независимыми источниками, но и не опровергнутое, что англичане вооружают кафров и засылают их к ним в тыл, где те творят всевозможные бесчинства над безоружным бурским населением, включая женщин и детей. Так, Зигерн-Корн обращал внимание на достаточно странную гибель в тылу бурского офицера Ломбарда, ссылаясь на телеграмму, в которой сообщалось, что «Бурский лейтенант Ломбард, безоружный, предательски убит разбойничьей шайкой вооруженных англичанами кафров, предводительствуемой английским офицером...» [5, с. 72].
Политические разногласия существовали не только между бурами и Англией, но и между самими бурами. Из отчета капитана Илошина о его поездке в Южную Африку: «Буры - купцы и золотопромышленники, заинтересованные в сохранении старого режима, являются совершенно негодным боевым элементом, а бурам-фермерам (лучший элемент) будет совершенно безразлично, иметь ли над собою республиканское правительство или Англию». Будущее полностью подтвердило сказанное. Если психологический портрет среднестатистического бура на войне более или менее понятен, то составить психологический портрет английского солдата и офицера сложно, поскольку контакт с ними русских волонтеров был возможен только на поле боя или с пленными. Поэтому, чтобы решить поставленную задачу, приходится сопоставлять отдельные свидетельства русских волонтеров, имевших физический контакт с английскими военными. Сразу отметим, что свидетельства на этот счет достаточно субъективны. Если в отношении буров в целом отмечается благожелательные характеристики, то с англичанами дело обстоит сложнее. Англичанин - враг, поэтому негативное восприятие противника затрудняет поиск в нем положительных сторон. Воспоминания сохранили в памяти подавленные и растерянные лица пленных английских солдат и офицеров. Английская армия в тот период действительно показывала себя в военном и психологическом состоянии не лучшим образом. В этом, по-видимому, сказалась общая растерянность английских войск при неумелом командовании старших командиров, которые не могли должным образом оценить характер навязанной им бурами тактики ведения войны. В оценке английской армии, воевавшей против буров, имеются нередко взаимоисключающие суждения. Истину, по-видимому, следует искать где-то посередине. Как отмечал весьма проницательный в этом вопросе В. Ромейко-Гурко, выделяя причины затягивания войны между бурами и Англией, «Если, таким образом, мы видим, что Англия
все еще не в состоянии подавить вооруженное сопротивление Южно-Африканских Республик, то это отчасти объясняется низкой степенью боевой готовности в английских вооруженных силах и недостатком среди них талантливых начальников, ибо до сих пор на стороне англичан не выдвинулось ни одно действительно выдающегося офицера, отчасти же еще раз подтверждается, поскольку трудно [идти] против народной войны, справиться с которой и более искусные, нежели англичане, оказывались бессильны» [2, с. 262].
Это взгляд военного, а вот взгляд рядового участника войны, медицинской сестры Марии З., которая опубликовала свои воспоминания под названием «Как я была добровольцем в Трансваале». В них она приводит один весьма ценный эпизод, очевидцем которого стала. Английская пехота, записано в ее воспоминаниях, «раз за разом предпринимала безуспешные попытки отбить занимаемые бурами позиции, с которых те вели достаточно эффективный огонь, и раз за разом английские атаки бурских позиций заканчивались спешным отступлением англичан, каждый раз терявших множество убитых и раненых. Но более всего меня поразил один случай, один из офицеров (английский. - А.В.), обезумевший от позора своего войска, лишившись лошади, шел один прямо на бурские позиции [...] Не более пятидесяти шагов оставалось между этим обезумевшим героем и бурами, когда шальная пуля сразила его» [7, с. 1820].
Случаи героизма и самопожертвования были известны с обеих сторон, лучшие представители воюющих сторон не щадили своей жизни, чтобы добыть победу, поэтому надо отдать должное и тем, и другим. Мотивация буров к сопротивлению понятна и очевидна, но общий непрофессионализм и неумение буров вести войну по всем правилам военного искусства подрывали усилия и волю тех, кто верил в победу. Известно, что война способствует проявлению лучших или худших качеств в человеке, а нередко тех и других одновременно. Философский взгляд на войну дают воспоминания Е. Августуса, сцены войны выписаны в них очень натуралистично. Как военный, сознательно посвятивший себя этому занятию, Августус понимал сущность данного явления, но как нормальному человеку война была ему отвратительна своей бессмысленной жестокостью. «Нужно обладать нервами мясника, чтобы равнодушно взирать на эту картину поля сражения, от которой и теперь еще, при одном воспоминании, у меня холоде сердце. Кучками нагромождены тела англичан, искавших за валами спасения от убийственного огня буров. Разве эти безжизненные громады каменных гор стоили того, чтобы из-за них погибло столько молодых цветущих жизней, чтобы из-за них пролилось столько крови!» [8, с. 93].
Более всего Е. Августуса поразил один случай, который он сохранил в памяти и передал в своих воспоминаниях о войне. После боя, «наступает небольшая пауза, когда с обеих сторон появляются небольшие группы с белыми флагами», идущие собирать убитых и раненых на поле недавнего сражения. «И буры и англичане, за минуту перед тем убивавшие друг друга с кровожадностью озверевших людоедов, столпились в кучу, почерневшие от копоти, забрызганы кровью и мозгами своих павших товарищей, истомленные, измученные двенадцатичасовых боем; они пьют из общей баклаги воду, делятся по-братски последних сухарем» [8, с. 92-95].
Война есть тяжелое испытание для любого: и для того, кому уже довелось бывать на ней, и для тех, кто на ней впервые. Не все могли выдержать такие испытания и пройти через них. Надо отметить, что несмотря на весь накал борьбы, в которой ценность человеческой жизни измерялась задачей овладеть той или иной высотой или, наоборот, необходимостью ее удерживать до конца, сколько хватит сил и жизней, на человеческом уровне между противниками не было того, что мешало в противнике видеть не только врага, которого необходимо убить любой ценой, принципы гуманного отношения к противнику не отменялись, по крайней мере в отношении к пленным и раненым. Те из русских добровольцев, кто побывал в английском плену, отмечают в целом нормальное к себе отношение со стороны противника, то же было и с англичанами, оказавшимися в плену у буров. Раненым оказывалась медицинская помощь, их содержание было в целом удовлетворительным. В воспоминаниях русского волонтера М. Енгалычева, интервью с которым напечатал «Тифлисский листок», можно прочитать: «Когда я лежал в Йоган-несбурге во французском амбулансе (госпиталь. - А.В.), нас посетил однажды главнокомандующий английской армией Робертс. Он говорил, что остатки русского корпуса храбро сражались под Преторией» [2, с. 472].
После окончания войны англичане довольно быстро освободили большую часть иностранных пленных. Отдельные русские волонтеры вернулись из английского плена еще до полного окончания войны, предоставив необходимые расписки, что в будущем они больше не вернуться на нее. У другой части военнопленных путь домой оказался более длинным, кто-то был отправлен на остров Святой Елены или Цейлон, условия на последнем, с учетом тропического климата, были достаточно тяжелыми. Но военнопленным оказывали помощь различные благотворительные общества, англичане не препятствовали их деятельности. В некоторых из них состо-ялили жены старших офицеров британской армии, проявляя участие в судьбе пленных. По донесению российского консула фон Клемма: «Супруга командующего войсками бомбейского округа леди
Уестмакотт, посетившая недавно вместе со своим мужем Ахмед-Нагарский лагерь, приняла большое участие в господине Шульжен-ко... велела снять с него фотографию, которую она хочет через меня послать его родным» [9. Л. 18-19].
Но война это не только сражения, тяготы и лишения, с ней сопряженные, неизвестность в завтрашнем дне, но и любовь и те чувства, которые она побуждает в человеке, оказавшемся на войне. Е. Августус в своих воспоминаниях сохранил место этому прекрасному чувству, которое помогает человеку хотя бы ненадолго отвлечься от суровых будней войны. Дело было после того же сражения под Спионскопов, когда отдельные бурские подразделения были сняты с передовой и отправлены в тыл на отдых и доукомплектование. Е. Августус оказался в незнакомой ему до этого Претории, одной из двух столиц бурских республик. В одной из гостиниц случай свел молодого подпоручика с французской актрисой местного варьете, если так можно назвать это заведение в прифронтовом городе. После легкого знакомства оба они оказались «на клеенчатом диване станционной комнаты». «Француженка теперь вполне овладела мной и продолжала болтать без умолку. Я глядел на нее не находя силы отвести глаз; я позабыл, что меня ждут товарищи, что через минуту-другую должен тронуться поезд. В звуках ее голоса, в изгибах ее тела, в чарующей улыбке, в задорном блеске ее глаз было что-то опьяняющее, захватывающее всю душу, все помыслы мои. "Мне жалко вас, бросьте эту гадкую войну! Вы точно школьник, начитавшийся Майн Рида"». Я не успел ей ответить. В комнату ворвался запыхавшийся, взволнованный Диатропов» [8, с. 56]. В незамысловатом рассказе об этой встрече прослеживается непростая коллизия чувств человека на войне: с одной стороны, чувство долга, ответственность перед товарищами, с другой стороны, желание забыть хотя бы на время, что идет война, и завтра ты можешь умереть.
Как уже говорилось выше, Англо-бурская война позвала в ряды бурской армии волонтеров из многих стран Европы: голландцев, немцев, французов, поляков, венгров, ирландцев, болгар, русских и даже американцев. Нередко, даже не зная языка друг друга, люди быстро начинали общаться, при помощи жестов и мимики налаживали контакты, проявляя дружеское расположение, хотя, конечно, случались разного рода недопонимания и недоразумения. Война привлекла в Трансвааль людей самых разных, не только по языку и национальности. Было бы неправильно считать всех прибывших на войне идеалистами и романтиками, хотя такие, конечно, были. Как писал Е. Августус, «здесь были люди, собравшиеся со всех концов земного шара. У некоторых из них было темное прошлое; многих из них, вероятно, на родине разыскивало правосудие... Правительство
республики за все время войны никого не приглашало на службу, никого не вербовало, а приехавшим на свой страх и риск волонтерам не платило жалованья; сами буры относились порой к этим современным крестоносцам недоверчиво. А волонтеры между тем шли сотнями и тысячами в Трансвааль, тратя свои последние деньги на дорогу, приезжали уже без копейки в Преторию, и однако ж, мало кто оставался в городах, где при бессилии властей, при царившей тогда анархии рыцарям "без страха, но не без упрека" представлялось более обширное и сравнительно безопасное поле деятельности, а большинство из них отправлялись к фронту, на войну, рвались в бой» [8, с. 13].
В. Ромейко-Гурко в своих донесениях также не обходит этот щекотливый вопрос. «Добровольцев, прибывших из Европы, можно разделить на две категории. Первая состояла из лиц, прибывших на собственный риск и средства. Побуждаемые возвышенной идеей борьбы за свободу безвинно притесненного народа, они чужды были всякой корыстной мысли, но при этом, быть может, надеялись дешевой ценой пробрести орел героя, борца за правое дело, а равно занять видное место среди руководителей военными действиями. Большинство рассчитывало занять офицерские места в бурских войсках, об организации которых они не имели ни малейшего представления. В другой категории были люди, ехавшие не по личному почину, а принявшие предложения от различных комитетов во Франции и Германии, которые вербовали добровольцев по собственной инициативе на средства, собранные добровольными пожертвованиями. Очевидно, что большей части этих добровольцев была чужда идеальная сторона побуждений первой категории.». И далее, «первых можно было видеть в передовых рядах и участниками тех немногих активных действий, которые предпринимали войска союзников, готовыми показать пример храбрости и самопожертвования, не останавливаясь перед необходимостью рисковать жизнью. Вторые, напротив, желали прежде всего извлечь какую-нибудь личную выгоду из своего пребывания в Трансваале и отнюдь не были склонны рисковать жизнью для дела, на которое смотрели как на средство, а не цель. Впрочем, некоторым из них побудительной причиной для активных действий служила надежда на захват военной добычи, каковой они считали все, что не имело или только что от вражеской пули лишилось хозяина» [4, с. 67].
Полковник Стахович в справке о русских офицерах-добровольцах дает такие характеристики на некоторых из них: «8. Лейтенант [военно-морского флота] фон Строльман [Борис Андреевич] прибыл в Трансвааль в мае [1900]. Принимал самое деятельное участие в войне, все о нем отзывались как о выдающемся храбреце. После взятия Претории, когда почти все добровольцы
разъехались, или попали в руки англичан, он принял участие в партизанских действиях буров и в конце июня был убит. 9. Состоявший в запасе штабс-капитан крепостной минной роты Шульженко [Александр Николаевич]. Выдающаяся личность, весьма храбр. В Россию возвращаться не думал». Или другой пример, из той же справки Стаховича: «11. Корнет запаса Бискупский [Василий Викторович]. Совсем мальчик. Алкоголик. В военных действиях почти не участвовал» [10. Л. 41].
Сохранились фрагменты воспоминаний о наших соотечественниках - участниках той далекой войны. К сожалению, они носят отрывочный характер и вкраплены в канву общих воспоминаний. Признанным героем Англо-бурской войны из числа русских добровольцев был Евгений Яковлевич Максимов, он командовал Иностранным легионом (сборным отрядом иностранных добровольцев), участвовал во нескольких сражениях, был ранен, после окончания войны вернулся в Россию. 24 мая 1900 г. был провозглашен бурами «фехтгенералом» (боевым генералом. - А. В.) и стал вторым иностранцем (после француза графа Виллебуа-Марейль, первого командира Иностранного легиона), кто был удостоен этого звания в бурской армии. Наиболее полный портрет этого человека сохранили мемуары Е. Августуса, который лично знал Е.Я. Максимова и встречался с ним несколько раз. По его воспоминаниям, «Максимову, видно, тогда перевалило уже за сорок лет, но глаза его загорались юношеским блеском, ноздри расширялись и трепетали, когда ему приходилось говорить о своем прошлом или о тех планах, которые он надеялся осуществить в Трансваале. Невысокого роста, сухой, жилистый, с резкими характерными чертами лица, в поношенной куртке австрийского покроя, в высоких сапогах - нельзя сказать, чтобы он с первого взгляда, с первой встречи производил чарующее впечатление». Как заключает свой короткий рассказ об этом человеке автор, «такие люди не могут ужиться в тесной рамке мирной, обыденной жизни, они рвутся на простор, на волю. Люди его склада или оставляют след в истории как бесстрашные путешественники, открывающие новые неизвестные земли, как мореплаватели, как воины, как вожди народные во времена великих переворотов и катастроф, наравне с именами Дежнева, Пржевальского, Стенька Разина, или делаются жертвами людской тупости, равнодушия и с обрезанными крыльями задыхаются где-нибудь в глуши в чине отставного капитана» [8, с. 24-25].
Читая эти слова из воспоминаний Е. Августуса о Е. Максимове, невольно вспоминается Сильвио из замечательного рассказа А.С. Пушкина «Выстрел». Еще одной легендой той войны был штабс-капитан Александр Николаевич Шульженко, он приехал в Трансвааль одним из первых русских добровольцев. Рыцарь «без
страха и упрека», так можно было бы его охарактеризовать. По воспоминаниям М. Енгалычева: «Был у нас офицер, некто штабс-капитан Шульженко, поражавший всех своей феноменальной отвагой. По целым дням бродил он у английского лагеря. часто подходил шагов на 150 к неприятельским траншеям, натыкался на их разъезды и один завязывал с последними перестрелку, при этом всегда оставался целым» [2, с. 473]. К сказанному добавим, что А.Н. Шульженко, как и Е. Максимов, снискал себе славу не только у своих соотечественников, по праву гордившихся ими. Знали и восхищались их смелостью и отвагой и иностранные добровольцы. А.Н. Шульженко, воевавший в отряде прославленного бурского генерала Девета, пережил падение двух бурских столиц: Иоганнес-бурга и Претории, раненым попал в плен к англичанам, затем был отправлен в лагерь военнопленных на Цейлон, откуда позднее был вызволен усилиями российского МИДа, вернулся в Россию, позднее принимал участие в Русско-японской войне 1904-1905 гг., где, по некоторым данным, как и Е.Я. Максимов, погиб. Многие из русских волонтеров, участников той войны, исчезли в бурных водоворотах
п V V ^ V V
Первой мировой и Гражданской войн, но память о них хранят для потомков воспоминания, оставленные ими или их соотечественниками. После смены политического режима в ЮАР в начале 1990-х, культивировавшего героическое прошлое буров в литературе, фильмах, изобразительном искусстве, названиях улиц и площадей, для современной ЮАР события той войны стали окончательно перевернутой страницей истории.
Список литературы
1. Окороков А. В. Русские добровольцы. - М.: Яуза, Эксмо, 2007. - 368 с.
2. Англо-бурская война. 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. - М.: Восточная литература РАН, 2001. - 528 с.
3. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 488. Д. 1451.
4. Ромейко-Гурко В.И. Война Англии с Южно-Африканскими Республиками. Отчет командированного по Высочайшему повелению Генерального штаба полковника В.И. Ромейко-Гурко. - СПб., 1901.
5. Рубанов В. От Петербурга до Претории. - СПб., 1900. - 112 с.
6. Зигерн-Корн М.А. Англо-бурская война. От сдачи Претории до отъезда президента Крюгера в Европу. - Б. г., б.м. - 64 с.
7. Мария З. Как я была добровольцем в Трансваале. - Киев, 1901. - 110 с.
8. Августус Ев. Воспоминания участника англо-бурской войны. - Варшава, 1901. - 180 с.
9. РГВИА. Ф. 401. Д. 5.
10. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 151. Д. 2123.
References
1. Okorokov A.V. Russkiye dobrovol'tsy [Russian volunteers]. - Moscow: Yau-za, Eksmo, 2007. - 368 s.
2. Anglo-burskaya voyna. 1899-1902 gg. Po arkhivnym materialam i vospo-minaniyam ochevidtsev [The Anglo-Boer War. 1899-1902. According to archival materials and eyewitness recollections]. - Moscow: Izdatel'skaya firma «Vostochnaya literatura» RAN [Publishing Company "Eastern literature" RAN], 2001. - 528 s.
3. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv (RGVIA). F. 488. D. 1451.
4. Romeyko-Gurko V.I. Voyna Anglii s Yuzhno-Afrikanskimi Respublikami. Otchet komandirovannogo po Vysochayshemu poveleniyu General'nogo shtaba pol-kovnika V.I. Romeyko-Gurko [War of England with the Republic of South Africa. The report of Colonel V.I. Romeiko-Gurko]. - St. Petersburg, 1901.
5. Rubanov V. Ot Peterburga do Pretorii [From Saint-Petersburg to Pretoria]. -St. Petersburg, 1900. - 112 s.
6. Zigern-Korn M.A. Anglo-burskaya voyna. Ot sdachi Pretorii do ot"yezda pre-zidenta Kryugera v Yevropu [The Anglo-Boer War. From the surrender of Pretoria to the departure of President Kruger to Europe]. - B.g., b.m. - 64 s.
7. Mariya Z. Kak ya byla dobrovol'tsem v Transvaale [As I was a volunteer in the Transvaal]. - Kiev, 1901. - 110 s.
8. Avgustus Yev. Vospominaniya uchastnika anglo-burskoy voyny [Memoirs of a participant in the Anglo-Boer War]. - Warsaw, 1901. - 180 s.
9. RGVIA. F. 401. D. 5.
10. Arhiv vneshnej politiki Rossijskoj imperii (AVPRI). F. 151. D. 2123.
