CC BY
33
дополнительных темпоральных смыслов, создающих ощущение динамичности и реальности в ПТ, не всегда соответствует плавному, размеренному, часто монотонному, течению повествования в оригинальном эпическом произведении. В связи с этим создается впечатление, что дистанция времени в переводе Корнеева несколько уменьшена, ПТ несет в себе элементы модернизации.
Вместе с тем, к особенности перевода Корнеева можно отнести и приращение смысла в ПТ. Как известно, некоторые переводные тексты могут приобретать функцию создания новых смыслов, о чем еще в XIX в. писал В. Гумбольд. В ПТ Корнеева мы можем наблюдать приращение смысла благодаря добавлению ТМ в свой час и в свой черед (Корнеев 44-1,2). Это выражение не только подчеркивает в ПТ христианскую идею о пред-начертанности всего земного, о человеческой судьбе, но и транспонирует темпоральный смысл цикличного восприятия времени, что в соответствующих строках ОТ отсутствует. Ср.:
Er horte sagen maere, wie ein scoeniu meit / waere in Burgonden, ze wünsche wol getan (441,2). - Так жил воитель смелый, не ведая забот, / Покуда не услышал в свой час и в свой черед / О девушке бургундской (Корнеев).
Что касается переводных текстов Кудряшева, Бракерта и Гроссе, то в них, на наш взгляд, в отличие от ПТ Корнеева, сильнее просматривается ориентация на воспроизведение оригинала в его первозданности, направление к автору, что позволяет предположить, что данные авторы являются сторонниками метода архаизации.
Какой из перечисленных переводов является гармоничнее, в настоящий момент сказать сложно из-за небольшого количества рассмотренных примеров. Однако исходя из существования двух различных методов диахронического перевода, хотелось бы подчеркнуть важную мысль Шлей-ермахера о том, что критерий оценки качества переводов в зависимости от избранного метода должен быть неодинаков.
Конечно, в данной статье мы рассмотрели лишь очень маленький фрагмент средневековой картины мира, поэтому нужны дальнейшие исследования для того, чтобы убедиться в правильности сделанных выводов.
Примечания
1. Зализняк А. А, Аевонтина И. Б., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 9.
2. Хайдарова И. Н. Исследование категории переводческого времени в сопоставительном аспекте (на примере русского и немецкого языков): автореф. дис.... канд. филол. наук. Тюмень, 2008. С. 14.
3. Песнь о нибелунгах / пер. Ю. Б. Корнеева. М.: Наука, 1976.
4. Песнь о нибелунгах / с введением и примечаниями, с средне-верхне-немецкого размером подлинни-
ка перевел М. И. Кудряшев. СПб.: Типография Н. А. Лебедева, 1889.
5. Das Nibelungenlied. Mittelhochdeutscher Text und Übertragung / Herausgegeben, übersetzt und mit einem Anhang versehen von Helmut Brackert. Frankfurt a. M.: Fischer Taschenbuch Verlag, 2004. 2 Bd.
6. Das Nibelungenlied. Mittelhochdeutsch / Neuhochdeutsch. // Nach dem Text von Karl Bartsch und Helmut de Boor ins Neuhochdeutsche übersetzt und kommentiert von Siegfried Grosse. Stuttgart: Philipp Reclam jun., 2002.
7. Wahrig G. Deutsches Wörterbuch. Frankfurt a. M.: Verlagsgruppe Bertelsmann GMBH, 1984. S. 3623.
8. Paul H. Deutsches Wörterbuch. 6-te Auflage, bearbeitet von A. Schirmer. Halle a. S.: VEB Max Niemeyer Verlag, 1959. S. 607.
9. Der Nibelunge Not in Auswahl und mittelhochdeutsche Sprachlehre mit kurzem Wörterbuch / von W. Golther. Berlin: Walter de Gruyter & Co, 1943. S. 189.
10. Яковлева E. С. Час в системе русских названий времени // Логический анализ языка. Язык и время / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 1977. С. 273.
11. См. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 4. М.: Олма - Пресс, 2002. С. 248.
12. См. Нелюбин А. А., Хухуни Г. Т. Наука о переводе (история и теория с древнейших времен до наших дней). М.: Флинта, 2006. С. 136.
13. Эко У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе. СПб.: Симпозиум, 2006. С. 193.
УДК 82-97:2-53
Е. В. Плисов
АНГЕЛЬСКОЕ СЛАВОСЛОВИЕ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ ЛИТУРГИЧЕСКИЙ ТЕКСТ В КОНТЕКСТЕ НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОГО БОГОСЛУЖЕНИЯ
Ангельская песнь рассматривается как частотный самостоятельный богослужебный текст. Использование славословия будет носить надконфессиональный характер, но частотность его исполнения будет являться факультативным категориальным признаком православного немецкого богослужения. Исследованные переводы полно и точно передают содержание молитвословия, при существующем лексико-грамма-тическом и стилистическом варьировании достигнут необходимый уровень адекватности перевода.
The Angelic song is viewed as a frequently used independent liturgical text. Usage of the prayer has over-confessional character, while its frequency is an optional categorial feature of orthodox German divine service. All analyzed translations render the content of the prayer exactly and completely; being much varied from lexico-grammatical and stylistic point of view they obtain the necessary level of clarity.
ПЛИСОВ Евгений Владимирович - кандидат филологических наук, доцент по кафедре немецкой филологии Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н. А. Добролюбова © Плисов Е. В., 2009
Лингвистика
Ключевые слова: ангельская песнь, литургический текст, православное немецкое богослужение.
Keywords: Angelic song, liturgical text, orthodox German divine service.
При исследовании текстов религиозной сферы коммуникации очень часто встает вопрос не только их точного и адекватного перевода на другой язык, но и вопрос учета интра- и экстралингвистических особенностей их употребления в соответствующей ситуации. Избранный для анализа текст Ангельской песни (Лк. 2:14) имеет не только свою древнюю историю употребления как отрывок из Священного Писания (Евангелие от Луки), но и почти такую же древнюю традицию богослужебного использования (чтения и пения). Наряду с другими текстами, заимствованными из книг Священного Писания в другие виды церковной словесности (в частности, литургический), Ангельское славословие относится к ключевым текстам. Из Евангелий были заимствованы также молитвословия и возгласы Отче наш, Величит душа Моя Господа, Ныне отпущаеши, Приимите, ядите..., Пийте от нея бси... и другие. Из ветхозаветных текстов широко используется Псалтирь.
В настоящей работе мы проследим исторические особенности употребления Ангельского славословия, его значение в контексте христианского вероучения, общие проблемы перевода богослужебных текстов с церковнославянского языка на немецкий, а также рассмотрим различные варианты перевода этого славословия на немецкий язык.
Как самостоятельный богослужебный текст Ангельское славословие начало использоваться в первые века христианства. Есть предположение, что оно было составляющей частью уже апостольского богослужения, поскольку в своих посланиях апостол Павел указывает на три вида святых песней (Еф. 5:19 и Кол. 3:16): псалмы, гимны (славословия) и песни духовные. Под псалмами имеют в виду ветхозаветные псалмы. Характеризуя второй вид, св. Иоанн Златоуст отмечает, что «гимны дело более святое, чем псалмы, ибо Ангельские Силы песнословят, а не псал-мословят» [1]. К третьему виду относят евангельские песни праведного Захарии, Богоматери и праведного Симеона Богоприимца.
В независимости от того, в какое именно время песнь вошла в состав богослужения, достоверно известно, что она содержится в Литургии апостольских постановлений - составном литургическом памятнике, включающем в себя тексты II—VII вв. В нем этот стих находится перед самым приобщением. Как отмечает М. Скабалла-нович, это славословие имеют в начале православная, несторианская, римская литургии [2].
Однако впоследствии, в связи с перенесением литургии на утро и ее соединением с утреней, стих перешел в состав утрени. В соединении со стихом «Господи, устне мои отверзеши» и обязательно перед чтением или пением Шестопсал-мия он появляется в иерусалимской утрене и по способу исполнения соответствует исполнению самого Шестопсалмия. Ввиду особой важности этой небольшой песни, она повторяется трижды в честь Св. Троицы.
Примечательно и то, что Ангельское славословие поется или читается в начале богослужебного дня - это самое начало утрени перед чтением Шестопсалмия и как первые строки Славословия великого, практически завершающего утреню.
Одной из причин заимствования Ангельского славословия из текстов Священного Писания в богослужение является его значение для христианского вероучения. Этими словами ангельское воинство и небесные силы приветствовали рождение Господа Иисуса Христа: И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! (Лук.2:13-14) [3]. Они воспевают мир, который водворится в душах людей, уверовавших в Спасителя, они радуются за людей, которым возвращено Божие благоволение, но это не обычное внешнее человеческое спокойствие и благосостояние, а «мир совести, примиренной с Богом, с людьми и самим собою» [4]. Именно поэтому архиепископ Аверкий (Таушев) объясняет смысл славословия Ангелов следующим образом: «Достойно славят Бога небесные духи, ибо на земле водворяется мир и спасение, так как люди сподобились особенного благоволения Божия» [5].
Таким образом, первой и основной причиной заимствования Ангельского славословия в богослужебные чины является его авторство - принадлежность горнему миру, а не творению человека, и, как следствие, важное вероучительное значение. Именно благодаря этому Ангельское славословие заимствовано не только как рядовое евангельское чтение (например, в праздник Рождества Христова), но и как самостоятельный литургический текст. Второй, собственно языковой причиной следует признать его ритмизованный, стихотворный, песенный характер, который позволил без дополнительной обработки текста пропевать его за богослужением.
Следует сразу оговориться, что этот текст употребляется и в составе немецкоязычного римско-католического богослужения. Однако мы ограничимся рамками тех общин, для которых Русская православная церковь (и, соответственно, ее богослужение) является родной. Сегодня эта Церковь представлена двумя епархиями -Берлинской и Германской (РПЦ) и Берлинской и
Германской (РПЦЗ), а также ставропигиальны-ми приходами [6]. Свое служение в 110 приходах и общинах осуществляют два правящих архиепископа, два викарных архиерея и почти 100 священнослужителей [7]. Языком богослужения во многих общинах в силу последовательной культурной и языковой интеграции ее членов становится со временем немецкий язык. В связи с этим остро встает вопрос перевода богослужебных текстов с церковнославянского языка на немецкий. Относительно права немецкого языка на литургическое использование мы придерживаемся мнения священника Георгия Кочеткова, который утверждает, что «любой язык, язык любого народа на земле благоугоден Богу и может быть литургическим языком» [8]. Подробнее об этапах и путях переводческой деятельности христианских общин в немецкоязычном мире см. статью Е. М. Верещагина [9].
По мнению священника Йоханнеса Нотхааса, для правильной оценки значимости языка и перевода должны быть учтены три критерия: 1) идентичность содержания, 2) церковная миссия и 3) душепопечительство. Другими словами, выполняет ли результирующий текст функцию неповрежденной передачи истинного содержания веры, обладает ли он миссионерским характером и действительно ли это служит делу душепопе-чения или, точнее, - спасения людей: «Идентичность содержания требует языковой борьбы за лучшую форму выражения содержания благове-стия. Это усилие не стесняется ни изъятия высших и ценнейших понятий другого языка, ни языковых новообразований, чтобы сделать доступнее содержание христианского учения способу мышления другого народа. (...) Миссионерский характер христианской веры требует перехода через языковые барьеры с помощью переводов, так как христианство претендует на универсальность. Бог желает обновления всего творения, и языки должны выполнять эту задачу. (...) Душе-попечительство ставит задачу, согласно которой правильное использование языковых средств служит делу спасения всех душ в общине. Так сказал апостол Павел своей коринфской общине: «Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор. 9:22)» [10].
При анализе литургических текстов к указанным критериям должен быть добавлен и еще один немаловажный критерий - адекватной музыкальной формы, поскольку при переводе этих текстов с церковнославянского языка должны быть учтены исходные по отношению к нему языки переводимого текста - древнееврейский, древнегреческий, арамейский, арабский и др., а также по возможности музыкальные системы этих языков.
В качестве исследуемых переводов привлекаются перевод сотрудников Среднеевропейского экзархата [11], осуществленный в 1960-70-х гг. (далее - П1), и перевод, выполненный в конце XX в. протоиереем Димитрием Игнатьевым [12] для серии богослужебных изданий Страстной седмицы (далее - П2). В целях типологического сравнения используются также переводы Евангелия от Луки Мартина Лютера в редакции 1912 г. (П3) и 1999 г. (П4) [13]. Первым приводится перевод сотрудников Среднеевропейского экзархата: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в чело-вецех благоволение. - Ehre sei Gott in der Höhe und Friede auf Erden, den Menschen Wohlgefallen.
Анализируемый перевод отличается пословным характером, т. е. автор стремится к тому, чтобы каждому слову исходного текста соответствовало слово текста результирующего, воспроизводит словесный набор оригинала. При этом в немецком языке трудно соблюсти порядок слов, имеющийся и пословно совпадающий в церковнославянском и греческом текстах. Последующие варианты переводов принципиально исключают слепое калькирование греческого предложения и передают его в соответствии с нормами немецкой речи.
Дополнив фактический материал, попытаемся в систематизированном виде представить результаты анализа. В качестве исходного указан вариант П1, если с ним есть разночтения, то они приводятся в следующей последовательности: сначала П2, затем через две косых линии П3 и П4. Если последующий перевод не приводится, это значит, что в нем нет варьирования по сравнению с П1 (+). Текст разбит на условные синтагмы.
(1) Ehre sei Gott in der Höhe - Ehre sei Gott in den Höhen // (+) // (+)
(2) und Friede auf Erden - und auf Erden Friede (und Frieden auf Erden [14]) // und Frieden auf Erden // (+)
(3) den Menschen Wohlgefallen - den Menschen Seiner Huld (den Menschen ein Wohlgefallen) // und den Menschen ein Wohlgefallen // bei den Menschen seines Wohlgefallens.
В самой общей оценке рассмотренные переводческие версии представляются вполне приемлемыми: полно и точно передано содержание славословия, практически нет искусственного изменения немецкого языка, достигнут достаточный уровень вразумительности, обеспечена пригодность литургического текста для пения и т. д. Перевод последнего слова в переводе протоиерея Димитрия Игнатьева и редактированном лю-теровом переводе 1999 г. в родительном падеже связан с тем, что во многих древних рукописях последнее слово стоит в родительном падеже: благоволения («... на земле мир, в людях благоволения»).
Аингвистика
В формальной лингвистической дескрипции отмечается варьирование именной номинации: (3) Wohlgefallen - Huld; морфологических форм: (1) in der Höhe - in den Höhen; (2) Friede -Frieden; порядка слов по сравнению с оригиналом: (1) Ehre sei Gott in der Höhe и строгой по-словности: (2) und Friede auf Erden - und auf Erden Friede; стилистической синонимики слов и/или форм, иногда денотативное значение незначительно меняется: (2) Friede - Frieden; (3) Wohlgefallen - Huld; значащего употребления прописных и строчных букв: (3) Seiner Huld -seines Wohlgefallens.
Подобное варьирование в целом полезно, так как используется все богатство немецкого языка, а само славословие приобретает смысловую и стилистическую многомерность. Возвышенная стилистическая окраска достигается выбором и сочетанием лексем (Huld), редких морфологических форм (Friede), возвышенных идиом (auf Erden: geh.: in der irdischen Welt), инверсии (und auf Erden Friede), полисиндетона.
Теперь несколько слов о синтагматических особенностях переводных текстов в аспекте их литургического использования (при этом тексты П3 и П4 более не учитываются). Текст славословия носит особый, ритмизованный, поэтический характер. Его можно отнести к тому типу текстов, который Н. П. Саблина называет «ключевыми формулами всего Священного Писания» [15]. Формульный характер, по ее мнению, позволяет полисемантичному слову не ограничиваться реализацией одного из значений в зависимости от контекста: «В формуле сохраняется слово как синкрета. У слова в формуле нет инварианта - в ней нераздельно присутствуют все смыслы, все значения. (...) Формула синтагматична, но парадигматична словом, ее строящим, словом, которое является пульсирующим сгустком смысла» [16]. Полисемантический, концентрирующий характер лексем, составляющих славословие, еще раз, пусть и косвенно, не только подтверждает их вероучительное значение, но и объясняет мотив заимствования в богослужение, в литургическую словесность. Но этот формульный характер славословия предопределяет и особый подход к результирующему тексту в контексте православного богослужения.
Поскольку текст в основном пропевается во время богослужения, на первое место выступают требования к поэтической и музыкальной характеристике исследуемого текста. Пропеваемость славословия будет незначительно осложнять консонантная насыщенность немецкого текста.
Как известно, ударение в обоих языках динамическое, однако в церковнославянском оно свободное, а в немецком тесно привязано к определенной морфеме. В то время как ударные славянские гласные могут немного удлиняться, а при
пении подвергаться не только количественным, но и тональным, динамическим вариациям, в немецком их мобильность ограничена, иногда за счет того, что ударными могут быть и краткие гласные. Ср.: на земли - auf Erden. Возможно, именно в связи с этим в одном из переводов имеется инверсия und auf Erden Friede, обусловленная необходимостью силлабического ударения оконцовки синтагмы.
Подводя итог, необходимо обратить внимание на следующие моменты.
Ангельское славословие является одним из самых частотных самостоятельных богослужеб-ных(литургических)текстов, заимствованных из корпуса книг Священного Писания Нового Завета. Причины заимствования видятся нам в ве-роучительном значении славословия и в его особом ритмизованном характере, который, в свою очередь, позволил пропевать текст во время богослужения. Обиходное исполнение славословия отличается силлабичностью и простотой.
Использование славословия в качестве самостоятельного литургического текста будет носить надконфессиональный характер, так как используется и в православной, и в католической традициях. Славословие будет являться специфическим стилистическим средством, формирующим богослужебный подстиль современного религиозного стиля немецкого языка.
Основные проблемы проанализированных переводов связаны с тем, что, будучи литургическим текстом, язык славословия должен сочетать в себе следующие характеристики: а) высокий стиль и целостность в стилевом отношении, б) отрефлектирован-ность, т. е. это должен быть язык, «вмещающий в себя все нюансы смысла, философско-богослов-ские оттенки, не допускающий двусмысленности и способный на различения» [17]. Исследованные результирующие тексты полно и точно передают содержание славословия, при существующем лекси-ко-грамматическом и стилистическом варьировании достигнут необходимый уровень вразумительности, а также обеспечена пригодность литургического текста для пения. В текстах не встречается необоснованных замен лексем и граммем, которые могли бы быть обусловлены догматическими, культурно-историческими и языковыми факторами.
Дальнейшее детальное исследование литургических текстов на немецком языке могло бы привести нас к систематическому описанию современного богослужебного немецкого языка в его конфессиональном, культурно-национальном и языковом многообразии.
Примечания
1. Цит. по: Скабалланович М. Толковый Типикон. Объяснительное изложение Типикона с историческим введением. М.: Сретенский монастырь, 2004. С. 27.
2. Там же. С. 616.
В. А. Береснева. Синкретичные временные формы немецкого языка как средство познания действительности
3. Приводится по синодальному переводу.
4. Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: ПСТБИ, 2004. С. 65.
5. Там же.
6. Находящимися под непосредственным управлением Патриарха Московского и всея Руси.
7. По данным официальных сайтов этих епархий: www.rocor.de и www.rokmp.de
8. Кочетков Георгий, свящ. Язык Церкви // Язык Церкви. Вып. 1. М.: Свято-Филаретовская моск. высшая православно-христианская школа, 1997. С. 13.
9. Верещагин Е. М. Переводы с церковнославянского на немецкий: анализ опыта в свете перспектив переводов на русский // Язык Церкви. Вып. 1. М.: Свято-Филаретовская моск. высшая православно-христианская школа, 1997. С. 68-88.
10. Нотхаас Йоханнес, свящ. Язык православной литургии в диаспоре // Труды Нижегородской Духовной семинарии. Вып. 5. Н. Новгород: Нижегород. Духовная семинария, 2007. С. 394.
11. Die Nachtwache. Der Gottesdienst der Orthodoxen Kirche in der Nacht zum Sonntag und vor großen Festen. Berlin: Mitteleuropäisches Exarchat des Moskauer Patriarchates, 1974. S. 22.
12. Der Gottesdienst am Heiligen und Hohen Donnerstag. Zusammengestellt und übersetzt von H H. Erzpriester Dimitrij Ignatiev. München: Kloster des Hl. Hiob von Pocaev, 1991. S. 13, 114.
13. Die Bibel. Nach der Übersetzung Martin Luthers mit Einführugen und Bildern. Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1999. S. 69.
14. Вариант перевода приводится автором в примечаниях.
15. Саблина Н. П. Словесная формула как основная поэтическая единица Псалтири // Древнерусское песнопение: Пути во времени. Вып. 2: По материалам конф. «Бражниковские чтения - 2004». СПб.: ЛГПУ, 2005. С. 119.
16. Там же. С. 124-125.
17. Иннокентий (Павлов), игумен. «...Чтобы всем учиться и ободряться» // Язык Церкви. Вып. 1. М.: Свято-Филаретовская моск. высшая православно-христианская школа, 1997. С. 48.
УДК 81.112.2
В. А. Береснева
СИНКРЕТИЧНЫЕ ВРЕМЕННЫЕ ФОРМЫ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА КАК СРЕДСТВО ПОЗНАНИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Рассматривается вопрос о том, что позволяют узнать о «ненаблюдаемом когнитивном мире человека» синкретичные временные формы немецкого языка. Делается вывод о том, что наше мышление развивается в соответствии с общим законом развития: от смешения составных форм и элементов организма к их обособлению и дальнейшему свободному синтезу.
The author of the article considers the question what the syncretic tense forms of German allow to learn about "the unobservable cognitive world of a person" and concludes that our thinking develops in accordance with the general law of development: from confusion of component forms and elements of an organism to their separation and further free synthesis.
Ключевые слова: познание, мышление, язык, синкретизм, общий закон развития.
Keywords: cognition, thinking, language, syncretism, the general law of development.
Ориентация в мире невозможна без его познания. Как известно, суть познавательного отношения к миру составляет «адекватное воспроизведение, отражение действительности» [1]. Высшей формой отражения действительности и высшей ступенью познания является мышление. Поскольку результаты мышления (знание) фиксируются в языке и язык есть средство самого процесса мышления, то трудно не согласиться с тем, что «мысль можно исследовать, изучать лишь на базе языка» [2]. Несмотря на то что язык соотносится с предметами и явлениями действительности не непосредственно, не отношением отражения, как это имеет место в случае с мышлением, а отношением обозначения [3], мы тем не менее рассматриваем его в качестве средства познания действительности, имея в виду то обстоятельство, что, изучая язык, мы изучаем мышление, а следовательно, и окружающий нас мир.
Когнитивная (лат. cognitio = ознакомление, познание) лингвистика, как и комплексная, междисциплинарная когнитивная наука, составной частью которой она является, возникла несколько десятилетий тому назад. Е. С. Кубря-кова указывает на особую значимость для возникновения когнитивной науки интеллектуального климата 50-60-х гг. за рубежом, этот период
БЕРЕСНЕВА Виктория Алексеевна- кандидат филологических наук, доцент по кафедре романо-германс-кой филологии ВятГГУ © Береснева В. А., 2009
