CC BY
51Петр Ахмедович ИСКЕНДЕРОВ
Албания, Сербия и Россия: осень 1913-го...*
Изучение истории Албании в нашей стране традиционно испытывает источниковый дефицит. Тем большее значение приобретают неопубликованные дипломатические документы, хранящиеся в российских архивах — в первую очередь, в Архиве внешней политики Российской империи. Они позволяют по-новому взглянуть на ключевые периоды албанской истории — в том числе относящиеся к периоду формирования государства в начале XX в.
Осень 1913 г. стала одним из самых сложных периодов в истории становления албанской государственности. Нерешенность вопросов территориального разграничения с Сербией и Грецией, отсутствие в стране международно-признанной власти, контролирующей всю ее территорию, своекорыстные интересы великих держав и общее ухудшение международных отношений в Европе превращали Албанию в очаг перманентных конфликтов и противоречий. В сложившейся ситуации многое зависело от позиции и шагов России и, в частности, ее представителя в Международной контрольной комиссии в Албании, генерального консула во Влере Александра Михайловича Петряева (1875—1933). Данная комиссия была создана в конце 1912 г. согласно решению Лондонского совещания послов великих держав. В ее состав вошли представители от России, Англии, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Италии.
Петряев был вынужден действовать в буквальном смысле на линии сербо-албанских противоречий — учитывая интере-
* Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта «Историческая типология межнациональных конфликтов на примере Балкан», № 14-01-00264.
о<х><х>с>ос>о<х>оо^^ 167
сы традиционной российской союзницы и одновременно содействуя становлению Албанского государства. Тем более, что для Сербии албанский вопрос оставался одним из ключевых внешнеполитических приоритетов, и правительство премьер-министра Николы Пашича стремилось развернуть вектор международных усилий по решению албанской проблемы в нужном для себя направлении.
В ответ на очередное обращение Белграда к великим державам с изложением собственного видения путей нормализации обстановки в Албании и, в частности, предотвращения нападений албанских вооруженных отрядов на Сербию министерство иностранных дел России запросило компетентное мнение своего главного специалиста в албанских делах, коим, безусловно, в то время являлся Петряев. В депеше в МИД от 7 ноября 1913 г. российский дипломат подчеркнул, что предлагаемая сербской стороной в качестве первоначальной меры международная оккупация Албании представляет собой чрезвычайно сложную и на деле трудновыполнимую задачу, и что державы могут решиться на осуществление подобной операции «в самом крайнем случае, и не столько для ограждения сербской границы, сколько по соображениям "высшей политики"»1. При этом, по оценкам Петряева, оккупация реально достижима лишь в узкой прибрежной полосе албанской территории, и в связи с этим она не принесет Сербии никаких выгод.
Организация администрации и жандармерии, по мнению Петряева, является действенным средством установления порядка в пограничных с Сербией албанских областях, но фактически едва ли возможно в ближайшем будущем надеяться на установление прочной власти среди албанских племен, проживающих в труднодоступных горных местностях, прилегающих к новой сербской границе.
В силу указанных топографических и этнографических особенностей Албании, установление в ней политической стабильности и нейтрализация многочисленных вооруженных группировок, по мнению консула, могут начаться лишь от адриатического побережья и распространяться в глубь страны исключительно медленными темпами и в конечном итоге займут
несколько лет, несмотря на все усилия Контрольной комиссии и иностранных инструкторов жандармского корпуса.
По мнению Петряева, в данных условиях сербское правительство должно само предпринять необходимые усилия для нормализации сербо-албанских отношений и поставить дело охраны своих границ на сугубо практическую почву. Петряев считал, что Сербия должна извлечь для себя уроки из того обстоятельства, что последнее восстание албанцев было во многом подготовлено извне при помощи специально направленных к албанцам профессиональных агитаторов и выделенных им значительных денежных средств. В связи с этим сербское правительство могло бы немедленно попытаться установить доброжелательные отношения с приграничными албанскими племенами. В этих целях ему необходимо вступить в тайные сношения с влиятельными албанскими байрактарами (руководителями албанских отрядов) и за известную плату поручить им охрану сербо-албанской границы. По словам российского представителя, этот метод уже был опробован в находившихся под турецкой властью областях Старой Сербии для обеспечения охраны монастырей и сел и принес там успешные результаты. Что же касается предъявления сербской стороной денежных претензий, то, по мнению Петряева, белградское правительство могло бы немедленно оговорить для себя данное право, передав впоследствии указанный вопрос на рассмотрение созданного в 1899 г. Международного суда в Гааге, как только в Албании будет образовано единое и признанное европейскими державами правительство2.
Пока же говорить о наличии в Албании подобного правительства явно не приходилось. Приступая к работе, Международная контрольная комиссия «констатировала существование нескольких "локальных властей": временное правительство во главе с Исмаилом Кемали во Влере (Валоне. — П. И.); правительство «Сената Центральной Албании» во главе с генералом Эссад-пашой Топтани; Шкодер, управляемый международными оккупационными властями под командованием британского полковника Дж.Филлипса; горные районы Великая Мальсия и Мирдита на севере, жившие по «законам гор»; никому не под-
чинявшиеся "автономные администрации" Лежи и Шенгина; занятые греками южные районы»3.
25 октября 1913 г. Петряев изложил в отдельной депеше из Влеры ситуацию, сложившуюся в это время в Албании, и обрисовал усилия Австро-Венгрии и Италии, направленные на укрепление в ней собственных позиций. По его данным, «временное правительство, председательствуемое здесь Измаил Кемаль Беем (Исмаил Кемали. — П. И.), поспешило до прибытия Контрольной комиссии в Валону раздать разные концессии австрийским и итальянским предпринимателям.
На открытие Албанского банка, с приданием ему характера государственного учреждения, выдана концессия австро-итальянской группе, дающей в равных долях около 20.000.000 франков. Соответствующее обязательство было подписано Измаил Кемаль Беем в Вене около шести месяцев тому назад. Последние же формальности были выполнены позже, накануне прибытия европейских делегатов. Финансовые группы, подписавшие это соглашение, выговорили себе право окончательного утверждения его в течение трех месяцев.
Вторая концессия выдана на производство изысканий по проложению железнодорожного пути от Скутари через Эльба-сан на Валону.
Техническая комиссия, состоящая из австрийских и итальянских инженеров, уже выехала из Валоны.
Затем временное правительство, по-видимому, обещало предоставить австрийским предпринимателям преимущественное право на открытие и оборудование в Валоне албанской государственной типографии, некоторые машины для которой уже доставлены из Триеста. Четвертая концессия на проложение электрического трамвая от Валонской бухты до города, на протяжении приблизительно 4 километров, отдана итальянцам»4.
«Если не считать этой последней концессии, имеющей местный характер, — продолжал Петряев, — три остальные затрагивают жизненные интересы Албании, имеют громадное политическое значение и ставят Австрию и Италию в особое преимущественное положение. Не говоря уже о Банке, который
будет держать в своих руках всю экономическую и финансовую жизнь страны, будущая государственная типография несомненно получит право выпуска марок, денежных знаков и государственных бумаг.
Главная роль в раздаче всех этих концессий принадлежит Кемалю Бею. Когда вопрос этот обсуждался в здешнем Совете министров, то некоторые члены кабинета отказались дать свои подписи.
Известие о выдаче концессий австрийцам и итальянцам вызвало взрыв негодования в большей части населения. Во многих местах были устроены митинги протеста. В письменных и словесных жалобах на Измаил Кемаль Бея, поступающих в Комиссию, одним из главных пунктов обвинения стоит вопрос о незаконной выдаче концессий иностранцам.
Французский, английский делегаты и я, — писал Пет-ряев, — согласно полученным нами инструкциям, предполагаем поднять в Комиссии вопрос о признании всех этих обязательств. Надо думать, что мы встретим очень сильную оппозицию со стороны австрийского и итальянского делегатов. Когда на одном из заседаний Комиссии (протокол № 3) Кра-евский (представитель Франции в Комиссии. — П. И.) заявил о том, что французское общество «Эрсан э Менье» представило ходатайство о предоставлении ему концессии на устройство портов в Валоне и Санти-Кваранта и подъездных к ним путей и просил о занесении этого обстоятельства в протокол, то гг. Леони и Петрович (представители Италии и Австро-Венгрии. — П. И.) были очень встревожены этим заявлением и пытались как бы устранить Комиссию от касательства к делам этого рода. Однако, вопрос по существу не обсуждался.
Мне кажется, — продолжал Петряев, — что концессии в Албании должны быть разделены на два рода — общегосударственного значения, как Банк, типография, и коммерческого характера, как постройка трамваев, дорог, оборудование портов и т. п. Первого рода концессии должны быть интернацио-нализованы с предоставлением каждой великой державе соответствующей доли, а второго рода концессии должны лишь подлежать контролю Комиссии»5.
Тема особых отношений Исмаила Кемали с Веной и Римом получила свое дальнейшее развитие. 8 ноября 1913 г. Петряев сообщил из Влеры в МИД нижеследующее:
«Кроме тех более или менее официальных сношений, которые по разным делам Контрольная комиссия установила с председателем временного валонского правительства, австрийский и итальянский делегаты постоянно ведут с ним частные переговоры от имени своих правительств, в целях обеспечения за ними разных особых прав и привилегий.
Из моих предыдущих донесений. уже известно о концессиях, предоставленных валонским правительством итальянским и австрийским предпринимателям.
На днях до сведения английского делегата дошло, что итальянское правительство по соглашению с австрийским вступило в негласные переговоры с Измаил Кемаль Беем о приглашении им на службу австрийских и итальянских советников для устройства и упорядочения различных отраслей администрации и юстиции.
Посетив частным образом председателя валонского правительства, гг. Ламб (представитель Германии в Международной контрольной комиссии. — П. И.), Краевский и я запросили его по этому поводу»6.
Ответ Исмаила Кемали заслуживает того, чтобы изложить его теми же словами, какие прочли на Певческом мосту после получения депеши Петряева от 8 ноября 1913 г.:
«Измаил Кемаль Бей очень смутился, стал давать сбивчивые объяснения и, наконец, на наше категорическое заявление о недопустимости каких-либо соглашений по этим вопросам помимо Комиссии сказал нам приблизительно следующее:
Я очень рад, что мне, наконец, представляется случай говорить совершенно откровенно с представителями держав Тройственного согласия и убедиться в том, что Европа не желает оставить албанцев под исключительною опекою Австрии и Италии. Меня обвиняют и подозревают в каких-то особых корыстных симпатиях к этим двум державам. Но ведь Европа только последнее время проявила интерес к Албании, а до этого нам не оставалось ничего другого, как только сговариваться и
устраиваться с глаза на глаз с двумя сильными и наиболее заинтересованными в албанских делах державами Тройственного союза. Для нас, албанцев, вне всякого сомнения, эта опека, равносильная политическому и экономическому порабощению, очень тяжела, и мы счастливы от нее освободиться и передать все дело возрождения Албании в руки всей Европы. В вопросе о советниках действительно Австрия и Италия настаивают предо мною, чтобы я негласным образом обратился к ним с просьбой о присылке соответствующих лиц. Отныне я прекращу все переговоры по этому поводу и передам все дело на рассмотрение и решение Контрольной комиссии.
Мы подтвердили ему, — продолжал Петряев, — что самый факт введения в Албании европейского контроля ставит ее под опеку всех держав и налагает на ее временных правителей обязательство избегать каких-либо сепаратных соглашений по делам, касающимся преобразования этой страны.
Коснувшись вопроса об уже выданных концессиях, мы выразили Измаил Кемалю сожаление по поводу поспешности, с какою эти концессии, накануне приезда Контрольной комиссии, были предоставлены австро-итальянским предпринимателям, и указали ему, что это обстоятельство в значительной степени подорвало его нравственный авторитет в глазах албанского населения и скомпрометировало в мнении Европы.
Оправдываясь тем, что он был вынужден к этому силою вещей, председатель Временного правительства обещал дать нам подлинный текст соглашения об устройстве Албанского Национального Банка, а также текст первоначальных австро-итальянских предложений, из сопоставления коих якобы видно, что ему удалось в этом деле отстоять интересы Албании как независимого государства.
В заключение нашей продолжительной беседы Измаил Кемаль Бей просил нас приложить все усилия вывести из тяжелого и трудного положения страну, раздираемую анархией и почти поделенную между Италией и Австрией»7.
Первое заседание Международной контрольной комиссии состоялось 16 октября 1913 г. Сообщая о нем в Петербург, Петряев указывал: «Обсуждали вопрос о выборе албанского
делегата, предусмотренного Лондонскими постановлениями. Разногласие обнаружилось относительно способа его избрания. Австрийский и итальянский представители настаивали на предоставлении права выбора Временному правительству в Валоне, прочие делегаты — на необходимости придать этому делу общеалбанский характер и снестись с. властями в Скута-ри (Шкодер. — П. И.) и Дураццо (Дуррес. — П. И.) как центров северной и средней Албании»8.
Другой албанский лидер, Эссад-паша, оперативно отреагировал на начало дискуссий в рамках Международной контрольной комиссии. Как сообщал 19 октября Петряев, «Эссад по телеграфу предупредил, что он не будет признавать делегата, избранного валонским правительством. По поручению своих правительств австрийский и итальянский делегаты подняли вопрос о примирении Эссада с Измаилом, но Комиссия отклонила от себя эту неблагодарную и почти неразрешимую задачу. На мой взгляд, практическим исходом из создавшегося положения было бы побудить того и другого выйти в отставку и распустить временные правительства, сделавшиеся излишними с прибытием Комиссии, которая может назначить, по примеру Скутари, губернаторов в Дураццо и Валлону (Влера. — П. И.). Мой французский коллега разделяет этот взгляд. Другие готовы по-видимому отнестись к нему сочувственно»9.
«Раскаленные» взаимоотношения Эссад-паши и Исмаи-ла Кемали как двух наиболее влиятельных албанских лидеров, придерживавшихся диаметрально противоположных взглядов по многим вопросам обустройства Албании, в том числе по принципам и характеру взаимоотношений с Сербией, закономерно заняли одно из центральных мест в деятельности Международной контрольной комиссии. За какую бы проблему ни брались дипломаты, перед ними неизменно вставали противоречия между этими без преувеличения выдающимися албанскими деятелями своего времени. И если Исмаил Кемали благодаря своим связям с австрийцами и итальянцами был достаточно сговорчивым, то ведший даже не двойную, а тройную игру Эс-сад-паша Топтани выглядел настоящим восточным военным и государственным деятелем — корыстным, непредсказуемым и
изощренным... «Австрийский и итальянский делегаты делают частные попытки примирить Эссада с Измаилом, который будто бы готов перенести резиденцию Временного правительства в другое, более нейтральное место, как того требовал несколько времени тому назад Эссад, — телеграфировал в Петербург 20 октября 1913 г. Петряев. — Еще не выяснено, удовольствуется ли последний этой уступкой теперь, после сформирования им особого правительства в Дураццо»10.
Выражая готовность к уступкам по одним вопросам, Исма-ил Кемали с еще большим энтузиазмом спорил с международными дипломатами по другим поводам. В частности, «камнем преткновения» стало назначение европейцами губернатора в Шкодере. По свидетельству Петряева, «в беседе с одним из коллег Измаил Кемаль заявил между прочим, что вопрос о назначении губернаторов подлежит решению не Комиссии, а Временного правительства, которое в крайнем случае готово сговориться с ней по этому делу»11. «Из этого видно, что Комиссии необходимо как можно скорее определить свое положение среди нескольких правительств, существующих в Албании, на что я обратил внимание коллег, иначе мы рискуем только увеличить анархию», — справедливо заключил российский дипломат12.
Однако австрийцы и итальянцы не собирались отказывать в поддержке правительству во Влере и приравнивать его к другим аналогичным институтам — к чему, по сути, призывал российский дипломат, явно не питавший особых симпатий к Исмаилу Кемали. По сообщению Петряева от 23 октября 1913 г., очередное (пятое по счету) заседание Международной контрольной комиссии было напрямую посвящено ее взаимоотношениям с кабинетом Кемали: «Обсуждался вопрос об отношении Комиссии к Временному правительству. Австрийский и итальянский делегаты старались заручиться хотя бы косвенным согласием Комиссии на признание авторитета Измаил Кемаля бея обязательным для всей Албании.
После подавления албанского восстания, вспыхнувшего осенью 1913 г. в присоединенных к Сербии областях, сербские военные власти приняли по отношению к его участникам жест-
кие меры. Это вынудило многих жителей Охрида, Дибры (Де-бар. — П. И.) и Люмы спешно покинуть места своего проживания и искать спасения во внутренних и прибрежных районах Албании, в частности, в городах Эльбасан, Тирана и Дуррес, куда уже фактически пришла зима. Общее число беженцев из Сербии достигло 40.000 человек. Среди них, наряду с мусульманами, находились и лица христианского вероисповедания, главным образом, болгары из Охрида и Струги, но они составляли незначительное меньшинство13. В секретной телеграмме Петряева, отправленной 21 октября, сообщалось о том, что в тот же день его посетила «делегация албанцев из Охрида, Диб-ры, Струги и Приштины», которые «умоляли о заступничестве России против жестокостей сербов в занятых ими местностях. По их словам, экзекуции производятся массами без разбора пола и возраста. Депутаты выразили уверенность, что только воздействие России на Сербию может остановить эти ужасы. По имеющимся здесь сведениям, в разных городах Албании действительно теперь находятся несколько десятков тысяч беженцев из пограничных областей»14.
В сложившейся ситуации Эссад-паша обратился с телеграфным запросом к членам Контрольной комиссии с настоятельной просьбой об оказании им срочной материальной помощи. Тем не менее, данный вопрос, вследствие отсутствия у Комиссии денежных средств, не получил никакого разрешения в рамках указанного органа. Тем временем, австро-венгерский и итальянский делегаты в Комиссии сообщили о выделении их правительствами по 10.000 франков для раздачи беженцам, которые прибыли в Дуррес. Данная операция осуществлялась через Эссад-пашу под контролем австро-венгерского и итальянского консулов в данном городе. Наряду с этим, австро-венгерское правительство направило в Дуррес и Тирану специальную миссию Красного Креста с полным материально-техническим оборудованием для организации передвижного военно-полевого лазарета. Во главе этой миссии, имевшей военно-медицинский характер, был поставлен полковой врач из военного госпиталя в городе Перемышль (Восточная Галиция) Л. Поппер, при котором состояли два других врача из военных
госпиталей Вены и Линца. С ними отправились 10 сестер милосердия, 3 унтер-офицера и 10 солдат санитарной службы15.
Одновременно английское правительство выступило с предложением к другим великим державам принять участие в организации совместного займа в 60.000 фунтов стерлингов «для оказания без замедления помощи нуждающимся албанцам-беженцам через посредство консулов в Скутари совместно с командующим международным отрядом»16.
В памятной записке от 2 декабря 1913 г., переданной на Певческий мост британским посольством в Петербурге, в частности, говорилось: «Правительство Его Величества получило достоверные доклады о плачевных бедствиях, испытываемых тысячами беженцев в Албании, и ясно, что без немедленной помощи очень многие из них не смогут пережить зиму. Правительство Его Величества будет готово принять участие совместно с Россией, Францией, Германией, Австрией и Италией (если эти державы изъявят аналогичное желание) в гарантировании займа на общую сумму в шестьдесят тысяч фунтов стерлингов (60.000 ф. ст.), то есть по десять тысяч фунтов (10.000 ф. ст.) на каждую державу, и оно искренне верит, что императорское правительство будет готово гарантировать эквивалентную долю»17.
4 декабря 1913 г. вопрос об оказании помощи беженцам из областей, вошедших в состав Сербии, обсуждался на заседании Контрольной комиссии. Как сообщал Петряев, «оказание помощи албанским беженцам, число коих доходит до 30.000 человек, признано Комиссией настоятельной необходимостью... Комиссия решила пригласить пока местные правительства в Валоне (Исмаила Кемали. — П. И.) и Дураццо (Эс-сад-паши. — П.И.)... в ее распоряжение (часть текста не была расшифрована. — П. И.) часть свободной кассовой наличности, всего около 10.000 турецких лир, причем нашла, что лучшим способом оказания помощи были бы не денежные выдачи, но организация общественных работ. Денежное содействие Европы весьма желательно, — писал Петряев, — но я считал бы более практичным не специальный благотворительный, а общий денежный заем на нужды Албании, из которого могла бы быть выделена необходимая сумма на помощь беженцам»18.
На следующий день, 5 декабря, российский дипломат в своей депеше в Петербург нарисовал более полную картину ситуации, сложившейся вокруг проблемы албанских беженцев:
«Число укрывающихся ныне на албанской территории албанцев и македонцев достигает приблизительно 30.000 человек, из коих громадное большинство мусульмане. Они проживают в Эльбасане, Дураццо и Скутари. По словам недавно посетившего меня корреспондента «Times», положение их ужасное. Они в полном смысле слова осуждены на голодную и холодную смерть. Местные правительства в Дураццо, Валоне, Эльбасане и Скутари, по мере сил, поддерживают их, но находящиеся в их распоряжении средства далеко не достаточны.
Контрольная комиссия получила уже от Эссада Паши, Измаил Кемаля и командующего международным отрядом в Скутари уведомления о том, что у них не хватает средств для спасения от голода такой массы несчастных людей.
Итальянское, австрийское и английское правительства уже пришли на помощь в этом деле, предоставив в распоряжение консулов в Дураццо и Скутари в общей сложности около 30.000 франков. Но эта частичная благотворительность не могла существенным образом изменить положение беженцев.
Контрольная комиссия на нескольких заседаниях обсуждала вопрос, изыскивая способы, коими могла бы быть облегчена их участь. При обмене мнений, мы пришли к заключению, что оказание денежной помощи в розницу не принесет действительной пользы, тем более, что установление контроля за расходованием денег представляет большие затруднения. Нет никакой гарантии в том, что они не попадут попросту в руки обыкновенных разбойников. По мнению Комиссии, самое лучшее было бы организовать на пожертвованные средства общественные работы и соединить таким образом благотворительность с пользою.
Как мы могли заметить, местные автономные правительства относятся к этой идее очень сочувственно. Весь вопрос заключается лишь в средствах. Валонское правительство уже согласилось предоставить в распоряжение Комиссии из имеющейся у нее свободной наличности 2000 турецких лир. Эссад
Паша мог бы дать, по расчетам Комиссии, от 8000 до 10000 турецких лир; ответа от него на наш запрос еще не получено.
Разумеется, этих денег не достаточно и без помощи Европы в этом деле трудно обойтись. Предположение о выдаче Албании на беженцев заимообразно 60000 фунтов стерлингов заслуживает полного сочувствия, но, как я уже позволил себе заметить... специальный благотворительный заем не практичен. Рано или поздно Европе придется вести такие же переговоры об общем займе для Албании, так как на очереди стоят вопросы о содержании князя, организации жандармерии и администрации. Ввиду этого, может быть, было бы целесообразнее поднять теперь же вопрос об общем займе, гарантированном всеми великими державами, а из него могла бы быть уже выделена сумма на оказание помощи беженцам»19.
Таким образом, британская идея была в принципе поддержана правительством России, которое, однако, сообщило кабинетам европейских стран, что, по его мнению, более целесообразным является постановка вопроса об общем албанском займе на насущные потребности Албании как в деле организации жандармерии, так и на покрытие других расходов, в том числе и на помощь беженцам. В связи с этим министр иностранных дел России С.Д.Сазонов предложил одновременно рассмотреть вопрос об участии всех великих держав в организации албанского Национального банка, иначе «при равномерном распределении доли, выпадающей на державы, не будет равномерного распределения их прав и участия в контроле»20.
Контрольная комиссия пыталась координировать усилия по организации помощи албанским беженцам из Сербии, однако ее деятельность осложнялась отсутствием собственных финансовых возможностей. Активнее других в этом отношении действовала Великобритания. 21 декабря на заседании Комиссии ее представитель сообщил о выделении английским правительством 5.000 фунтов стерлингов в счет предложенной Лондоном суммы в 10.000 фунтов, которую каждая из великих держав должна была выделить на гуманитарные нужды. Еще до этого английский комиссар в Албании перевел около 2.000 фунтов стерлингов в Шкодер,
где к тому времени находилось большинство албанских беженцев. Эти деньги были собраны различными частными и благотворительными обществами Великобритании. На том же заседании австрийский делегат поставил своих коллег в известность, что «его правительство тоже готово дать немедленно такой же аванс Албании в 5.000 ф. ст., если все другие державы сделают это»21.
А что же местные правительства и в первую очередь «заклятые друзья» Исмаил Кемали и Эссад-паша? Вот, что сообщал в Петербург Петряев:
«Как только Контрольной комиссией были получены еще первые сведения об ужасном положении албанских эмигрантов, — писал дипломат, — она решила объединить в своих руках дело оказания денежной помощи и с этой целью обратилась к правительствам в Валоне и Дураццо, предложив им предоставить в ее распоряжение часть свободной наличности.
Измаил Кемаль Бей сейчас же согласился перевести на имя Комиссии две тысячи турецких лир, а Эссад Паша, после некоторых пререканий и оговорок, выдал сумму в три тысячи пятьсот турецких лир, хотя у него испрашивалось семь тысяч турецких лир»22.
Примечательная оговорка российского дипломата, лишний раз свидетельствующая о той антипатии, которую международные дипломаты испытывали к Эссад-паше, даже по сравнению с не столь уж любимым ими Исмаилом Кемали! Но вернемся к депеше Петряева...
«Он (Эссад-паша. — П. И.) главным образом опасался, как бы потребованные у него деньги не были истрачены в Валон-ском округе, управляемом его врагом — Измаилом Кемалем Беем.
Комиссия перевела часть этого благотворительного фонда в Скутари, где с ее согласия он расходуется полковником Филипсом на содержание голодающих албанских семейств. Приступить к организации общественных работ (что ранее предлагал Петряев. — П. И.) возможно будет только тогда, когда Комиссия будет располагать более определенными и крупными средствами»23.
Инструкция, отправленная министром иностранных дел России С.Д. Сазоновым российским послам в Париже и Лондоне 25 декабря 1913 г., была преисполнена тревоги за сложившуюся в Албании ситуацию, особенно в свете политики Вены и Рима. Министр напомнил, что «делегаты держав в Контрольной комиссии неоднократно уже возбуждали перед своими правительствами ходатайства об ассигновании или гарантировании более или менее значительных сумм на разные расходы, связанные с организацией Албании. К числу таковых принадлежат: пособие албанским беженцам из занятых Сербией территорий, расходы самой Комиссии, расходы на организацию жандармерии и, наконец, испрашиваемая ныне делегатами гарантия займа в 4000 фунтов стерлингов для города Скутари. Кроме этих, сравнительно небольших, сумм возникает вопрос об обеспечении материального положения будущего албанского князя путем ассигнования ему цивильного листа и, главным образом, об организации всей финансовой жизни страны учреждением Национального банка»24. «Нельзя не предвидеть возможности, — продолжал Сазонов, — обнаружения Контрольной комиссией в течение ее дальнейших работ и новых, требующих удовлетворения, потребностей. Мы не можем, однако, признать такого рода способ работы нормальным, как вследствие отсутствия в нем всякой системы, так и ввиду затруднительности для держав с бюджетной точки зрения постоянного испрашивания кредитов на отдельные нужды Албании, лишающего главу финансового ведомства возможности судить об общих размерах предстоящих на организацию этой страны затрат.
Эти соображения побудили меня высказаться в телеграмме от 9 сего декабря (22 декабря по новому стилю. — П. И.)... за необходимость установления Контрольной комиссией суммы общего албанского займа, предназначенного на покрытие всех нужд государства. Необходимость эта обнаруживается ныне самым ярким образом ввиду замыслов Австро-Венгрии в вопросе об албанском банке... Акт концессии на означенный банк... отдает в руки австро-итальянских финансистов всю экономическую жизнь страны. Подобная постановка вопроса представляется, конечно, совершенно недопустимой и в корне проти-
воречащей как букве, так и духу выработанных совещанием послов в Лондоне принципов организации Албании.
Я считаю поэтому необходимым, ввиду категорического предписания, данного австро-венгерским правительством его делегату в Контрольной комиссии, уклоняться от обсуждения вопроса об албанском банке и неизбежности, вследствие этого, возникновения острого и неразрешимого противоречия между делегатами двух групп держав, в случае возбуждения самой Комиссией вопросов, касающихся финансовой организации Албании, чтобы ныне же было приступлено к обмену мнений между кабинетами касательно определения суммы общего албанского займа в связи с учреждением национального банка, при непременном условии равномерного участия всех держав в управлении оным, в соответствии с параграфом четвертым Лондонских постановлений...
Покорнейше прошу Вас, — заключал Сазонов, — безотлагательно объясниться в этом смысле с министром иностранных дел (соответственно Франции и Англии. — П. И.), обратив его внимание на всю важность достижения возможно скорее полного единения по настоящему вопросу между державами Тройственного Согласия, дабы предотвратить возможность опасного его обострения»25.
Помимо организации помощи албанским беженцам, российский МИД продолжала занимать и проблема австро-итальянских концессий в Албании, причем, Петербург встретил поддержку со стороны Лондона. Как сообщал 27 декабря 1913 г. российскому министру иностранных дел поверенный в делах в британской столице Эттер, «вполне разделяя Ваш взгляд относительно недопустимости единоличного австрийского или итальянского контроля над финансовой организацией и управлением банком, Кро (представитель Англии в Международной контрольной комиссии. — П. И.) уже высказался в этом смысле пред австрийским и итальянским представителями. Он также телеграфировал английскому делегату в Валоне, настаивая на необходимости участия Контрольной комиссии в обсуждении этих вопросов. Австрийская концессия к тому же, по его мнению, не может считаться действительною для всей Албании,
так как дарована лишь Валонским временным правительством. Итальянский посол высказал на днях возможность принятия Австрией и Италией на себя реализации всего албанского займа в случае под... (не расшифровано. — П. И.) державами Тройственного согласия гарантировать ... (не расшифровано. — П. И.) 16 миллионов в его личное распоряжение. Кро сомневается в практической выполнимости подобного плана, но считал бы желательным, чтобы Россия, Англия и Франция сговорились относительно их дальнейшего образа действий. Точное отношение к вопросу Франции ему еще не известно. По имеющимся здесь сведениям, гарантированные австро-итальянские условия займа обеспечивают интересы банка всеми доходами страны. Это поставило бы Албанию в полную от них зависимость в случае возникновения непредвиденных событий, особенно возможных до тех пор, пока не упрочится личное положение князя»26.
Отдельного рассмотрения, безусловно, заслуживает создание албанской жандармерии. Эта задача стала для международных представителей едва ли не основной, и уже к концу декабря 1913 г. были достигнуты первые успехи, связанные не в последнюю очередь с обострявшимся противостоянием Исмаи-ла Кемали и Эссад-паши. Глава правительства во Влере явно рассчитывал в перспективе использовать подразделения жандармов против нерегулярных формирований своего главного оппонента в борьбе за власть в Албании. Слово А.М. Петряеву:
«Пребывающие теперь в Валоне голландские офицеры энергично приступили к формированию пробного жандармского отряда на случай посылки его в южно-албанские провинции.
Мы имели с ними и председателем Валонского правительства несколько совещаний для установления общих начал организации жандармерии. По мнению полковника де Веера и майора Томсона, набор людей должен теперь производиться на пятимесячный срок по контрактам. Они высчитали, что содержание отряда в тысячу человек, при 30 албанских офицерах, обойдется около 115.000 франков в месяц, считая в том числе и расходы на фураж и лошадей. Вчера здесь были уже расклеены объявления, призывающие охотников записываться в жандар-
мерию, и таким образом набор фактически начался. Ввиду невозможности обзавестись теперь же форменной одеждою для нижних чинов, решено, что они будут носить отличительный знак на рукаве — красную повязку с черной лентой (национальные албанские цвета).
Деньги и оружие дает временное Валонское правительство. 150 жандармов будут присланы из Скутари.
Из 68 находящихся здесь албанских офицеров около 20 человек выразили уже желание поступить на службу, и после тщательного испытания были приняты.
Сегодня полковник де Веер уведомил Контрольную комиссию, что нидерландское правительство разрешило ему и майору Томсону принять временное командование над формируемым отрядом, не предрешая однако вопроса о положении и обязательствах офицеров-инструкторов к албанскому правительству, о чем будут вестись особые переговоры между голландским правительством и великими державами.
Нельзя не признать, что начало организации здесь жандармерии является одним из реформенных мероприятий, имеющих действительно практическую цену. Существовавшие до сих пор кадры жандармов представляли из себя какой-то сброд разбойников под командою известных разбойников вроде Хус-ни Тоски и Салих Мурада, которые при турецком управлении были приговорены даже к смертной казни за убийства и разбои. На наши замечания председателю правительства, что жандармерия из бывших разбойников не может внушать большого доверия населению, Измаил Кемаль Бей обыкновенно отвечал нам, что он нарочно привлек их на службу, чтобы не давать им возможности образовывать шайки и скрываться в горах, где преследование их было бы вне сил администрации. Голландские офицеры заявили нам, что они не могут руководствоваться такими соображениями местного правительства и постараются составить отряд исключительно из надежных элементов.
Готовность, с которою Измаил бей согласился отпускать необходимые средства на пробную организацию жандармерии в Валоне, объясняется, с одной стороны, тем, что он рассчитывает на нее в случае столкновения с Эссадом пашою, а с другой —
возможная посылка валонского отряда на юг Албании как бы предрешает вопрос о зависимости этих провинций от Валонс-кого правительства»27.
О первых неделях работы Контрольной комиссии позволяет судить депеша Петряева, датированная 29 ноября 1913 г. Сообщенные им факты во многом воссоздают яркую и характерную атмосферу тогдашней Албании:
«Собрания наши происходят 4 раза в неделю пока во временной квартире, предоставленной Комиссии бесплатно одним албанским беем. Отсутствие у Комиссии специальных средств, об отпуске которых мы уже ходатайствовали, препятствует ей обзавестись собственным помещением и штатом служащих, главным образом опытным секретарем, переводчиками и инспекторами, без которых правильное функционирование Комиссии очень затруднительно.
Последние 6 заседаний Комиссии были между прочим посвящены обсуждению следующих вопросов: назначению губернатора в Скутари, ныне задержанному вследствие притязаний австрийцев на установление зоны в 10 километров; улажению территориальных недоразумений между Эссадом пашой и Дедом Цоку, правителями Дураццо и Алессио; ревизии денежных операций Валонского правительства со времени вступления его во власть и рассмотрению разных жалоб на действия Измаила Кемаля бея, причем особенное внимание Комиссия обратила на дело разгрома имения, принадлежащего беям Цакрани, произведенного жандармами.
До сего времени все существующие в Албании правительства дают охотно Комиссии все требуемые ею справки и объяснения.
Измаил Кемаль бей сам даже обратился в Комиссию с просьбою проверить его управление финансами Валонско-го округа, для чего мы назначили из своей среды комиссию из трех членов, которая на днях представит свой рапорт. Это будет первым крупным шагом в контрольной деятельности Комиссии»28.
В российской печати также начали появляться статьи, в которых делались попытки объективного анализа ситуации в
Албании. Так, в петербургской газете «Речь» 12 декабря 1913 г. была опубликована обширная статья лично познакомившегося с албанскими реалиями журналиста В.Викторова, в которой, в частности, говорилось: «Если коренная реформа социально-экономического строя Албании вырвет из рук беев их исключительные полномочия, если албанское крестьянство познакомится с прелестями работы не на беев, а на самих себя, если коренная извне пришедшая революция модернизирует устои этой страны, то все те положительные качества, которые я видел у албанцев, быстро приведут их к полному национальному самоопределению и обеспечат за ними в будущем самостоятельное национальное существование»29. Однако такие статьи все-таки были исключением для российской прессы, которая в основном отстаивала точку зрения о неспособности албанцев к самостоятельному государственному развитию и поддерживала территориальные претензии сербского правительства.
Впрочем, не стоит слишком уж строго судить российские и вообще европейские средства массовой информации за их неспособность разобраться в албанской действительности и во всей исторической подоплеке сербо-албанских взаимоотношений. Слишком сложной и запутанной была — да и остается сегодня — ситуация в этом уголке Европы, представляющем собой настоящий «перекресток» целых эпох и народов, район их активного взаимовлияния, взаимопроникновения и взаимообогащения — иными словами, именно той «взаимозависимости», которая, по мнению современного турецкого историка С. Бакана, является одним из ключевых факторов понимания динамики развития отношений в мировой политике30.
Примечания
1 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2113. Л. 15.
2 Там же.
3 Смирнова Н.Д. История Албании в XX в. М., 2003. С. 60.
4 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2113. Л. 10.
5 Там же. Л. 10-11.
6 Там же. Л. 12.
7 Там же.
8 Там же. Ф. Канцелярия. 1913 г. Оп. 470. Д. 19. Л. 5.
9 Там же. Л. 7.
10 Там же. Л. 8.
11 Там же. Л. 10.
12 Там же.
13 Там же. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2908. Л. 16.
14 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1913 г. Оп. 470. Д. 19. Л. 11.
15 Там же. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2908. Л. 16.
16 Там же. Д. 2113. Л. 25.
17 Там же. Л. 23.
18 Там же. Л. 27.
19 Там же. Л. 28.
20 Там же. Д. 2908. Л. 35.
21 Там же. Д. 2113. Л .53.
22 Там же.
23 Там же.
24 Там же. Л. 60.
25 Там же. Л. 60-61.
26 Там же. Л. 66.
27 Там же. Л. 52.
28 Там же. Л. 22.
29 Речь. 12.XII.1913.
30 Bakan S. Foreign Policy in the Light of Theories // Dij Politika. 1-4. Istanbul, 1999. P. 6.
