CC BY
244
Л. М. Кольцова
АБЗАЦ
В СТРУКТУРЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
LYUDMILA M. KOLTSOVA A PARAGRAPH IN A BELLE-LETTER TEXT STRUCTURE
В статье рассматриваются содержательные свойства абзаца как знака текстовой пунктуации. Определяются роль, назначение и принципы использования абзацного членения в организации и репрезентации смысла художественного текста.
Ключевые слова: абзац, текстовая пунктуация, пунктуационная позиция, организация художественного текста.
This article deals with the meaning of a paragraph as a sign of text punctuation. The author defines the role, purpose and principles of paragraphing in structuring and representing the contents of a belle-letter text.
Keywords: paragraph, text punctuation, punctuation position, structure of a belle-letter text.
Художественный текст, в силу своих типологических особенностей являющийся самым сложным макрообъектом научного исследования, получает различное толкование в рамках современных лингвистических теорий (И. В. Арнольд, В. С. Баевский, Р. Барт, М. М. Бахтин, В. П. Белянин, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, И. Гальперин, Б. М. Гаспа-ров, В. П. Григорьев, Г. А. Золотова, Е. С. Кубрякова, Ю. М. Лотман, В. А. Лукин, О. И. Москальская, Т. М. Николаева, А. И. Новиков, О. Г. Ревзина, К. А. Рогова, М. Ю. Сидорова, Г. В. Степанов, В. М. Топоров, Б. А. Успенский, Н. А. Фатеева, В. Я. Шабес, Р. О. Якобсон и мн. др.), с позиций которых успешно решаются вопросы о структуре, единицах, способах и методах анализа, об онтогенезе художественного текста, критериях «художественности» и пр. Каждый новый аспект, новый подход к тексту через анализ конкретных элементов вносит свой вклад в понимание не только специфики художественного текста, но и в представление о самом процессе языкового творчества.
В этом отношении представляется не только целесообразным и оправданным, но и совершенно необходимым обращение к пункту-ационно-графическим средствам, способам и приемам организации языковой материи в комплексном единстве текста, поскольку система пунктуационно-графических единиц имеет непосредственное и прямое отношение ко всем важнейшим текстовым категориям: организации знаковой последовательности, связности, цельности, текстовому коду, семантической структуре, композиции и пр.
При анализе текстовой пунктуации со стороны ее содержательных свойств невозможно обойтись без выявления назначения и возможностей абзаца как основного текстового знака, главного «пунктуационного шага» текста, в котором в первую очередь обнаруживается движение смысла. Именно абзац обеспечивает репрезентацию тех элементов, компонентов текста, которые могут и должны оцениваться и воспринимать-
Людмила Михайловна Кольцова
Доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русского языка филологического факультета Воронежского государственного университета.
ся как значимые, существенные, только будучи визуально представленными. Вместе с тем определения неоднозначного термина «абзац» нередко лежат как бы в разных плоскостях и представляют разные области языковой действительности (и соответственно — разделы науки). Так, энциклопедия «Русский язык» дает два значения термина: 1) отступ в начальной строке печатного или рукописного текста; 2) компонент связного текста, состоящий из одной или нескольких фраз (предложений) и характеризующийся единством и относительной законченностью содержания [9: 11].
Предметом лингвистического анализа, как правило, является абзац во втором значении этого термина, причем сближается абзац (и даже отождествляется) с такими категориями, как «период», «сложное синтаксическое целое», «сверхфразовое единство», «прозаическая строфа», «синтаксический комплекс», «коммуникативный блок», «эпизод» и пр.
В работах, рассматривающих графические способы и средства организации языкового материала, принципы членения текста (А. М. Пешковский, Л. В. Щерба, И. А. Фигуров-ский, Е. В. Падучева, Г. Я. Солганик, М. Я. Ды-марский, Л. М. Лосева, Н. С. Валгина, О. Н. Ли-маренко, М. Н. Иванова, О. В. Алексеева, Т. И. Сильман, Н. Л. Шубина и мн. др.), исследование направлено на выявление особенностей той синтаксической единицы, которую вмещает в себя абзац как знак препинания. Этой единицей, как правило, становится по-разному определяемая последовательность предложений, синтаксической структуры, оформляемой абзацем, т. е. изучение специфических средств организации письменной речи остается несколько в стороне от проблематики сугубо синтаксической, абстрагирующейся от графических форм репрезентации содержания речевого произведения.
Вместе с тем системный анализ поддающихся непосредственному наблюдению пункту-ационно-графических элементов, организующих внутреннее текстовое пространственно-временное измерение, те средства, способы и приёмы, которые использует пишущий для фиксации, развёртывания, движения смысла, позволяет
делать выводы о разных типах восприятия и отражения творческим сознанием мира внешнего и внутреннего.
Визуальная репрезентация семантической структуры художественного текста, осуществляемая путём объединения, развёртывания, членения, актуализации разноуровневых языковых единиц, имеет непосредственное отношение не только к его прямому смыслу, но и к той языковой личности, которая заключена в тексте, являющемся результатом деятельности творящего, созидающего, преобразующего и удваивающего мир сознания художника. Текст, предстающий перед читателем в виде последовательности определённым образом скомпонованных языковых единиц, выбор которых обусловлен внутренним единством замысла, темы, предмета художественного изображения, в своей пунктуационно-гра-фической системе содержит информацию об особом модусе языка, передающем различные модусы сознания.
Стратегия чтения предполагает осознанный подход к тем средствам, которые автор использует в стратегии письма, к тем указаниям, тем сигналам, которые позволяют адекватно воспринимать содержание. Такими указателями, ориентирами, выполняющими целый ряд задач, являются текстовые знаки, и в первую очередь — абзац.
При анализе текстовой пунктуации со стороны ее содержательных свойств необходимо выявление назначения и возможностей абзаца как основного текстового знака, главного «пунктуационного шага» текста, в котором в первую очередь обнаруживается движение смысла. Именно абзац обеспечивает репрезентацию тех элементов, компонентов текста, которые могут и должны оцениваться и восприниматься как значимые, существенные, только будучи визуально представленными.
Абзацное членение (как и многие другие сугубо текстовые знаки) рассчитано на то, что при чтении «ухо превращается в глаз», по образному выражению крупнейшего теоретика музыки Е. В. Назайкинского, который отмечает, что даже «в движениях звуковой массы» профессиональный музыкант часто усматривает «абстрактный
фигурный рисунок нотных изображений» [8: 25]. Использование абзацного членения, в высшей степени осознанное, целенаправленное, последовательно осуществляемое пишущим, выполняет целый ряд творческих заданий. Об этом говорят сами авторы художественных произведений, раскрывая некоторые секреты своей творческой лаборатории. К сожалению для исследователей (и к счастью для читателей), писатели не очень часто вдаются в технические подробности своей работы, поскольку, как пишет Е. И. Замятин, «попытка анализировать творческий процесс неминуемо приводит к тому, что творческая работа останавливается, а стало быть, и анализу конец. Вот чем объясняется, что у писателей мы так мало находим указаний на то, как проходит творческий процесс. Мы находим только неопределенные указания на то, что писать трудно, или радостно, или мучительно» [6: 504]. Тем большую ценность имеют для нас немногие заметки, которые указывают на то место и роль, ту значимость средств, предоставляемых автору языком в виде «добротного, может быть, даже драгоценного строительного материала». Истинный Мастер превращает строительный материал в «живую драгоценность», а в случае необходимости — синтезирует новый.
«Душевный строй истинного поэта выражается во всем, вплоть до знаков препинания», — писал А. А. Блок [4: 489]. И. А. Бунин считал, что «одна запятая может нарушить всю музыку и повергнуть автора в форменный недуг», а потому требовал от редакторов сохранить все поставленные им знаки препинания. Для автора важен даже рисунок, «внешность» слова и размещение слов в пространстве.
Современный писатель-публицист А. Ка-зинцев подчеркивает особую роль абзаца в композиционной организации «мыслей, образов, ритмов, слов», сравнивая выстраивание «каркаса абзацев» с работой над композицией сонатного произведения. Он говорит о том, что каждую свою статью организует по законам композиции сонатного аллегро: вступление — основная тема — контрастная тема — разработка — кульминация — финал. «Композиционная изощренность, — пишет А. А. Казинцев, — предполагает
правильно определенный ритм», а найти для ритмической единицы подходящий абзацный каркас — это особое мастерство, научиться которому непросто, и владеет им далеко не каждый писатель. [7: 161].
Чрезвычайно важная роль абзаца в композиционной и сюжетной структуре текста отмечается и лингвистами. Так, М. Я. Дымарский, анализируя сверхфразовый уровень организации текста рассказов И. А. Бунина «Холодная осень», В. С. Маканина «Страж», В. М. Сотникова «Перед зимой», пишет о том, что «абзацное членение, как выясняется, прямо связано с концептуальной основой произведения», «с движением сюжетного времени», является «средством выражения ритма», вскрывает «авторскую трактовку значимости того или иного события в пределах ряда» и т. д. [5: 28,130]. Однако «строевой единицей» текста, несмотря на всю его значимость, на то, что это наиболее явная, видимая категория структуры (не только композиционной), абзац не признается. Ему отводится роль композиционно-стилистической единицы, соответствующей или не соответствующей строевым, «формирующим собственно материю текста» [Там же: 26]. (К строевым единицам относятся сложные синтаксические целые, диалогические единства и линейно-синтаксические цепи.) Нам представляется очень важным определение статуса абзаца в системе текстовых единиц хотя бы потому, что он так давно, много и успешно работает в организации «материи текста», что заслуживает перевода из числа «почасовых работников» или «совместителей» в разряд «штатных сотрудников». Может быть, для этого придется создать специальные подразделения. Пока что в теории пунктуации вряд ли есть более запутанный и маловразумительный участок, чем текстовая пунктуация. В школьном же преподавании пунктуации эти вопросы даже не обсуждаются. Более того, все учебные пособия, справочники, саморепетиторы, сборники упражнений до текстовых знаков не добираются. В вузовском учебнике «Современный русский язык. Пунктуация» А. Б. Шапиро объясняет это тем, что «обозначение членения письменного речевого высказывания на части в соответствии
с композиционным строением и логическим членением текста не рассматривается, так как членение этого ряда не связано с собственно языковой структурой текста. Высшей языковой единицей, подлежащей лингвистическому изучению, является предложение» [12: 77].
Но причина пунктуационной безграмотности (и вообще неумения строить текст) в том и заключается, что «пользователю» (пишущему, читающему) в реальной жизни приходится воспринимать, воспроизводить, создавать тексты, а не отдельные предложения. Правила, отработанные и даже усвоенные на изолированных, выдранных из текста, адаптированных в целях «обучения» примерах, не срабатывают. Об этом говорилось, говорится, и проблема постоянно будет возникать, «как гвоздь в сапоге», на всех уровнях филологического образования, пока пунктуация связного текста не станет главным, центральным предметом в изучении графической системы языка. Структура, содержание, принципы абзацного членения далеки от «эталона», представленного дефинициями. Абзац нередко включает в себя единицы меньше предложения: часть сложного предложения, часть простого предложения, слово (знаменательное), союз или союзное слово, частицу и даже часть слова. Игнорировать такое положение вещей нельзя. Соотношение объема абзацев небезразлично для содержания, как небезразлично вообще создание в тексте дополнительных пунктуационных позиций.
Абзац необходимо рассматривать как знак сильной (основной или комплементарной) пунктуационной позиции, обладающий своей собственной спецификой, имеющий свои системные (синонимические и антонимические) связи, вариативные формы (например, «двойной абзац», или двойной отступ, организующий «двойную вертикаль» в тексте; абзац в комплексе с рамочным знаком предложения и абзац без некоторых конечных и начальных (заглавная буква) знаков; абзац в диалогическом единстве с соответствующими знаками и в монологической речи и пр.), разнообразные функции и принципы использования. Некоторые из этих принципов проявляются как закономерность. Наиболее общая закономерность
может быть определена как способность абзаца указывать на поворот мысли, в отличие от расхожего представления о том, что абзац фиксирует законченность мысли. Другие принципы использования абзаца обнаруживаются как тенденция, характерная для определенного типа речи. Третьи — как примета идиостиля, и в этом случае можно говорить о стилистическом назначении абзацного членения как о стилистическом приеме или единичном факте индивидуальной поэтики.
В любом случае текстовая пунктуация в целом, и абзац в частности, требует совершенно иного подхода, другого уровня обобщений и классификации фактов, того уровня, который возможен благодаря огромной работе отечественных лингвистов по созданию теории пунктуации. Новый уровень лингвистического знания заставляет ставить новые вопросы, раздвигает границы «пунктуационного пространства» на лингвистическом поле.
Что касается абзацного членения, то это одна из самых распространенных пунктуационных ошибок в работах школьников, абитуриентов, студентов при написании диктантов, изложений и пр. Анализ около 600 изложений текста рассказа И. А. Бунина «Холодное утро» показал, что ни одна (!) работа не обошлась без серьезных ошибок в абзацном членении. Этот анализ, выявивший значительные расхождения с авторским оформлением (эти расхождения не могут быть расценены как ошибки), свидетельствует еще и о том, что в письменном тексте используется недоступная перекодировка пунктуационной системы, как бы мы ни изощрялись в выразительном чтении. Все преподаватели русского языка знают, что если при проведении диктантов, изложений не давать сигнал: «Абзац!», то вряд ли мы получим адекватную работу.
Думается, описание функций абзаца как парного знака, вступающего в определенные отношения с другими элементами пунктуационной системы текста, включающего в свои рамки разные по объему и содержанию семантизированные единицы, — первый шаг к его лингвистической характеристике и квалификации. Второй шаг — описание функций наглядно представленных в тексте абзацных блоков, образующих графи-
ческие фигуры, графические контуры, рисунки, имеющие специальное назначение и содержание, коррелирующие со смыслом всего произведения. Такое описание — необходимый предварительный этап для выявления назначения и функций абзаца именно как структурно-композиционного пунктуационного знака текста.
Приведем несколько примеров, достаточно распространенных в художественной практике фактов, наглядно показывающих, что структура, содержание, принципы абзацного членения далеки от «эталона», представленного дефинициями. Есть три рода любви:
1) Любовь красивая,
2) Любовь самоотверженная и
3) Любовь деятельная.
(Л. Н. Толстой. Детство. Отрочество. Юность) ... Фомич зачитывал лоцию Восточно-Сибирского моря по принудительной трансляции и я проснулся и представил себе, как он сейчас спустится в каюту и запишет в гроссбух мероприятие. Но!
Фома Фомич явился ко мне. Узнал от доктора, что я приболел после воздушных путешествий в Тикси, и принес кусок жареного муксуна — гостинец от Галины Петровны.
(В. Конецкий. Вчерашние заботы)
И... бац! У меня на столе золотообрезный Гоголь. Обрадовался я Николаю Васильевичу, который не раз утешал меня в хмурые бессонные ночи, до того, что рявкнул: — Ура! И ...
Эпилог
...конечно, проснулся.
(М. Булгаков. Похождения Чичикова). В наше время к религии топчется немало троп. По велению души прозревшей... От незнания, темноты и забитости... От одиночества и заброшенности... От горя — беды подкосившей... От неуверенности и разуверенности... От крушения идолов и идеологий... Да мало ли поводов человеку без опоры качнуться в мир возвышенный и призрачный. Особенно там, где бал правит «атеист» осатанелый. Тот, о ком в народе говорят — без Бога в сердце, без царя в голове.
(И. Детков. Боязно)
При изучении абзацного членения складывается круг вопросов, нуждающихся в освещении.
1. Какими принципами определяется абзацное членение художественного текста (хотя бы на уровне тенденции) и как абзацное членение влияет на восприятие целого?
2. Какие «смыслы» нуждаются в специальном пунктуационном (абзацном) оформлении, в интегрированном или дифференцированном их представлении и какие пунктуационные средства способны адекватно репрезентировать «смыслы»?
3. Каковы варианты и вариации пунктуационного оформления в пределах смыслового тождества и в каких параметрах возможно восприятие разнооформленных единиц как инвариантных?
4. Каковы особенности абзацного членения в текстах разного типа, стиля, жанра, в разных речевых регистрах текста?
5. Каковы особенности использования абзаца в разных идиостилях и отдельных произведениях одного писателя?
6. Как меняется характер абзацного членения с развитием общей культуры письменной речи, изменением возможностей технических, требований функционально-стилистических?
Каждый из этих вопросов — тема особого исследования, требующего анализа огромного эмпирического материала и особых методик исследования. Само определение круга вопросов в рамках теории текстовой пунктуации — достаточно сложная, важная, крайне необходимая эвристическая задача. Как отмечает известный психолог С. А. Рубинштейн, «сформулировать, в чем вопрос, — значит, уже подняться до известного понимания, а понять задачу или проблему — значит если не разрешить ее, то по крайней мере найти путь, т. е. метод для ее разрешения... возникновение вопросов — первый признак начинающейся мысли и зарождающегося понимания» [10: 294].
Двусторонняя задача описания и научной квалификации текстовой пунктуации как системы в синергетическом пространстве художественного произведения, в свою очередь являющегося элементом в системе артефактов, — дело будуще-
го. Пока же мы наметили наиболее перспективные, с нашей точки зрения, аспекты, углы зрения, под которыми должна быть рассмотрена обозначенная нами проблема о назначении, принципах использования и роли абзаца в структуре художественного текста. Эти аспекты можно определить как 1) психологический, 2) семантический, 3) прагматический, 4) эстетический, 5) методический.
Поскольку мы все время прибегаем к таким понятиям, как «намерение», «цель», «воздействие», «восприятие», т. е. оперируем категориями психологическими, следует в первую очередь очертить психологический аспект текстовой пунктуации, обозначить принципы психолингвистического подхода.
В современной психологии принято выделять в качестве обобщенных единиц психического для мышления и речи значения слов и смыслы. Значения слов отражают объективные параметры внешнего мира, а смыслы — субъективные. Смыслы представляют собой результат выбора субъектом из всей системы значений именно тех, которые соответствуют его внутренним потребностям и мотивам. Смыслы как единицы психического, пишет, ссылаясь на признанные и широко известные фундаментальные исследования Л. С. Выготского, Б. Ф. Лосева, М. М. Бахтина, Т. Н. Березина, есть «целостные структуры наподобие абзаца в письме». Именно эти единицы «позволяют анализировать психические процессы, внутреннюю речь, сравнивать психологические состояния разных людей» [3: 28].
Абзац, таким образом, можно рассматривать как знак предъявления, представления эмоционально-эстетической информации в виде структурно значимого блока, как знак релевантности и смыслового единства оформленного абзацем компонента (как бы мал или велик он ни был) в пространстве художественного текста, в его целостной структуре.
Нет более эффектного и эффективного знака для выражения единства и расчлененности смыслов, чем абзац, сохранивший свое ставшее метафорическим название — «красная строка». И значение его для репрезентации особенностей моделирования, создания и восприя-
тия «картины мира» огромно в силу его особой «наглядности».
Известный американский психолог Р. Арн-хейм утверждает, что «операции познания, называемые мышлением, не являются привилегией умственных процессов, которые происходят выше или ниже восприятия, а представляют собой важные ингредиенты самого восприятия», имея в виду такие операции, как «активные исследования, отбор, усвоение главного, упрощение, абстрагирование, анализ и синтез, завершение, исправление, решение задач, а также сочетание, расчленение, постановка в контекст (выделено нами. — Л. К.)... По-видимому, не существует никаких процессов мышления, которые не могли бы осуществляться в восприятии. Визуальное восприятие — это визуальное мышление (выделено нами. — Л. К.)» [1: 23-24].
Даже путем самонаблюдения можно убедиться в том, что приведение в стройность написанного текста с помощью абзаца и других знаков препинания, поиск наилучшего варианта (не всегда поддержанного правилами) служит упорядочиванию и развитию мысли, причем работа эта может быть бесконечной.
Вне всякого сомнения, абзацное членение (как и вся текстовая пунктуация) непосредственно связано с репрезентацией способа мышления и, будучи элементом поверхностной структуры, является знаком в высшей степени содержательным не только относительно стиля изложения.
С точки зрения восприятия текста абзац, организуя языковой, словесный материал в блоки, выполняет чрезвычайно важную перцептивную функцию, обеспечивая упорядочивание, позволяя регулировать внимание, распределяя напряженность и расслабление в восприятии. «Отсутствие абзацев сделало бы текст трудновоспринимаемым (ведь абзац — это своеобразная остановка, передышка)», — пишет Г. Я. Солганик. Он же приводит слова В. Матезиуса о том, что «абзацы не должны быть слишком малыми, ибо такие абзацы дробят на мелкие части основную линию изложения, и все оно приобретает характер излишне афористический, или импрессионистски-мозаичный. Не должны быть они, конечно, и очень длинными,
и тогда читатель или слушатель не будет забывать об их существовании» [11: 232]. Для нас важно в этом рассуждении то, что даже «количественный» показатель, величина абзаца, обнаруживает непосредственную связь с оценкой общего характера стиля изложения, влияет на восприятие.
Так же несомненна, на наш взгляд, непосредственная связь абзацного членения с образным содержанием художественного текста, хотя это и не так очевидно.
Рассмотрим в качестве примеров использования абзаца для создания «чувственного» образа, художественного впечатления, несколько фрагментов.
Движение времени, образ которого занимает очень важное место в романе А. Антоновской «Великий Моурави», находит свое отражение не только в размышлениях о нем (главному герою трагически не хватило времени для осуществления своих замыслов), не только в словесном воплощении, но и в графическом, абзацном контуре фрагментов текста:
Наступила тишина — та тишина, вслед за которой гремит гром, а когда вновь заговорил Саакадзе, «барсам» показалось — опасность миновала.
Дато придвинул песочные часы.
Саакадзе взглянул на веселые искорки, прыгающие в глазах Дато, на огромный кулак Даутбека, крепко упирающийся в колено, на готовых к прыжку «барсов» и поднялся.
Ограниченность времени, строго отмеренного и замкнутого в склянку песочных часов, как сквозной образ проходит в романе, возникает он на графическом уровне, создающем определенное зримое представление. Приведем для убедительности еще один фрагмент текста:
...Гнев сардара Саакадзе на князей — справедливый гнев. Величие Персиды возродится благодаря «льву Ирана», умеющему отличить солнце от луны. Я не доверяю князьям, они подобны сухим листьям и относятся ветром то в сторону Турции, то в сторону Руссии. Я благосклонно окажу покровительство Саакадзе и его приверженцам, ибо им выгодно быть моей тенью.
Дежурный хан в третий раз перевернул ампу-лет — песочные часы. Зелено-золотой песок медленно пересыпался в хрустальный шар.
В Диван-ханэ толпились послы. Во всех углах шептались, жужжали, спорили. Пестрели камзолы с белоснежными манжетами, бухарские халаты, испанские плащи, крымские тюрбаны, португальские широкополые шляпы с перьями, русийские терлики. Среди кожаных портупей, разноцветных ремней, шелковых поясов выделялись золотые кружева Пьетро делла Валле, воинствующего пилигрима папы римского Урбана VIII, и в стороне переливался ало-синей парчой кафтан Хохлова, посла атамана Заруцкого.
Такое оформление, создание блока абзацев рождает еще одну образную ассоциацию: для шаха Аббаса и эти послы, и его подданные — лишь песчинки в часах, которые переворачиваются по его воле... Этот образ подкреплен (а может быть, детерминирован) пунктуационным оформлением компонентов внутри абзацного каркаса за счет минимального «пунктуационного шага», введения максимально возможного числа пунктуационных позиций.
И вот, наконец, пример, где автор намеренно подчеркивает, прямо указывает на связь зрительного, словесного и концептуального образов:
Хмурится старый Липарит: он-то знает, на чью сторону выгоднее стать. Но княжеское знамя — святыня. Не следует отрываться от сословия.
«Пусть сосед начнет», — думают одни.
«Не опоздать бы!» — тревожатся другие.
Равнодушно сыплется песок в часах из верхнего шара в нижний. Время безжалостно, и каждый боится очутиться внизу.
Для создания концептуального образа времени, таким образом, привлекается и форма его графической репрезентации в виде композиционно-графического блока, или абзацного комплекса, устанавливающего связь между интонационным (слуховым), рациональным (словесным) и зрительным (визуально-пространственным) способами представления эмоционально-эстетической информации, позволяющего воздействовать одновременно на все каналы «переработки информации», которая осуществляется в системе трех основных модальностей опыта: 1) через знак, 2) через образ, 3) через чувственные впечатления.
В графической (пунктуационной) системе художественного текста буквально на наших глазах складываются и отбираются как наиболее приемлемые и адекватные формы организации (закономерного распределения в пространстве текста) словесно-речевого материала, наилучшим образом осуществляющие движение смысла на всех уровнях структуры текста. Принципы этой организации и формы пока еще не стали устойчивыми, тем более — нормативными, более того, они еще практически не изучены и не описаны как некая сумма приемов, форм-схем. Это объясняется сравнительно короткой историей существования пунктуации как системы. Вместе с тем такое знание необходимо, если не для читателя, то для лингвиста, литературоведа, человека, работающего со словом, т. е. для профессионала. Как для музыканта необходим «интонационный запас» и знание строительного материала, конструктивных элементов музыки, так и человеку, претендующему на владение культурой чтения и письма, важно усвоение правил распорядка, закономерности распределения и компоновки словесного материала, т. е. необходим запас «пунктуационных фигур», пунктуационных приемов, способных наиболее адекватно предъявлять смыслы.
Теоретик музыки, академик Т. В. Асафьев в своем фундаментальном труде «Музыкальная форма как процесс» пишет: «Без „гимнастики запоминания" нет прогресса восприятия музыки и нет эволюции музыкальной культуры (выделено нами. — Л. К.). А запоминание немыслимо без деятельности сравнения, различения и выделения звукосочетаний в процессе их чередования. Иначе говоря, восприятие вторично организует организованное (композитором) движение» [2: 25]. Все это с полным основанием можно отнести и к письменной форме организации речи, признав, что форма не только не безразлична для содержания, но и сама весьма содержательна.
Таким образом, даже поверхностный взгляд на объективно существующий, четко представленный, доступный для «учета» и точного измерения элемент формы, каковым является абзац, позволяет говорить о том, что в художественном тексте этот знак выполняет целый ряд важнейших
заданий, психологических, креативных, функций, направленных на воплощение художественного замысла в неразрывной связи с другими «содержательными средствами».
Эти функции заключаются 1) в привлечении внимания к значимому единству и дифференциации в репрезентации блоков эмоционально-эстетической информации; 2) в возбуждении эстетического чувства и создании синестезии; 3) в направленном эмоциональном воздействии.
Эти функции очень важны для пишущего, о чем мы можем судить по высказываниям самих авторов. Для воспринимающего текст читателя и особенно исследователя эстетическое наслаждение приносит открытие закономерностей в организации текста, понимание тех принципов, которые лежат в основе гармонии, красоты формы, узнавание и ожидание значимых форм. Как пишут исследователи общих законов симметрии, «в способности ощущать гармонию там, где другие ее не чувствуют, и состоит вся эстетика научного и художественного творчества» [13: 13].
ЛИТЕРАТУРА
1. Арнхейм Р. Визуальное мышление // Зрительные образы: феноменология и эксперимент. Ч. 2. Душанбе, 1973. С. 8-98.
2. Асафьев Б. В. Музыкальная форма как процесс. Кн. 1, 2. Л., 1963.
3. Березина Т. Н. Исследование внутреннего мира человека методом анализа характеристик мысли и образа // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 5. С. 27-37.
4. Блок А. А. Судьба Аполлона Григорьева // Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 5. М.; Л., 1962. С. 487-519.
5. Дымарский М. Я. Сверхфразовый уровень организации текста // Художественный текст. Структура. Язык. Стиль. СПб., 1993. С.19-37.
6. Замятин Е. И. Психология творчества // Психология художественного творчества. Минск, 1999. С. 504-510.
7. Казинцев А. Кристаллы времени // Наш современник. 2001. № 5. С. 156-168.
8. Назанкийский Е. В. Звуковой мир музыки. М., 1988.
9. Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ф. П. Филин. М., 1979.
10. Рубинштейн С. Л. Избр. философско-психологиче-ские тр. Основы онтологии, логики и психологии. М., 1997.
11. Солганик Г. Я. Стилистика текста: Учеб. пос. М., 1997.
12. Шапиро А. Б. Современный русский язык. Пунктуация. М., 1966.
13. Шубников А. В. Симметрия в науке и искусстве. М., 1972.
