CC BY
38
РАЗДЕЛ 3 ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
PART 3 ECONOMIC SCIENCES
УДК 330.8 DOI 10.17238^П1998-5320.2019.37Л58
JEL: B 31
Н. Н. Большаков, Омская гуманитарная академия
А. В. ЧАЯНОВ И ЕГО «НЕЭВКЛИДОВА» ТЕОРИЯ КООПЕРАЦИИ КРЕСТЬЯНСКОГО ХОЗЯЙСТВА. РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ФОНЕ ДВУХ СМЕН ЭПОХ ИСТОРИИ РОССИИ В ХХ ВЕКЕ
Проблема и цель. Статья посвящена научному наследию А. В. Чаянова. Цель нашего исследования - определить его место среди русских экономистов ХХ в. и место его теории кооперации крестьянского хозяйства среди экономических теорий, целью которых было предсказание оптимального для России пути экономического развития.
Методология. Основным методом нашего исследования послужил анализ письменных источников по истории, экономике и философии, имманентный и сопоставительный. Результаты. Выявлена связь идеи крестьянской кооперации у А. В. Чаянова с коллективным социализмом. Установлено, что ни то ни другое не отрицают частной собственности. Выводы. А. В. Чаянов - одна из ключевых фигур в истории русской экономической мысли и русского социализма, фигура, значение которой только начинает осознаваться. Теория кооперации крестьянского хозяйства представляется более перспективной, чем нэп и, разумеется, чем политика «военного коммунизма». Если бы молодое советское государство пошло навстречу крестьянским кооперативам, история русского сельского хозяйства могла бы быть совершенно иной. Ключевые слова: Чаянов, кооперативная идея, сельскохозяйственный кооператив.
Кооперация и государство - это вода и огонь.
Если их согласовать, то из огня и воды получится паровая машина, которая может производить огромную работу.
А. В. Чаянов
К началу ХХ в. интенсивное экономическое развитие России выдвинуло русскую экономическую мысль на мировой уровень. Появилась целая плеяда учёных, которые соединили в себе высочайший экономический профессионализм, общую и философскую культуру. Некоторые сюжеты русской философии хозяйства, особенно конца XIX - начала XX в. имеют принципиальное значение и для современности. Эта оригинальная философия хозяйства и экономики по-разному существовала в реальности - то как философско-экономическая теория (к примеру, творчество С. Н. Булгакова [1], А. А. Богданова [2]), то как философские теоретико-практические искания М. И. Туган-
Барановского [3] или смысловые поиски выдающегося государственного сановника графа С. Ю. Витте [4], русских философов, учёных, хозяйственных практиков и экономистов (И. А. Ильина, Д. И. Менделеева, Н. Д. Кондратьева, П. А. Столыпина и др.) [5, с. 360-370].
В этот ряд всем своим наследием «просится» встать видный представитель организационно -производственной школы русской экономической науки Александр Васильевич Чаянов (1888 -1937), юбилей которого мы отметили в 2018 г. Его практический и исследовательский труд на российской ниве был замешан на новой, на наш взгляд, «неэвклидовой» философии и «геометрии» хозяйства. Его теоретическая картина и проект кооперативного крестьянского хозяйства развёртывались не на банальной рыночной плоскости отношений атомизированных частных собственников парцеллярных хозяйств, где контрарные «параллельные» не сходятся, а в п-мерном пространстве пересечений и расхождений контрадикторных отношений сотрудничества-соперничества кооперированных частных собственников в рамках «частно-общей», совместной собственности юридического лица. А. В. Чаянов построил ряд эффективных моделей, удивительно точно отражавших суть происходящих социально-экономических процессов и моделей возможного будущего.
Жизнь Чаянова совпала с гигантскими социальными потрясениями начала XX в. В каких социально-экономических изменениях в ту эпоху перемен нуждалась Россия, в том числе и аграрная? Каковы возможные пути осуществления этих изменений? В чём существо «эвклидовой» экономической теории сельского хозяйства, в том числе и в крестьянской форме его ведения? В чём существо чаяновской доктрины? Была ли это теория? Каковы её источники? Почему её можно считать «неэвклидовой» и за что? Вопросы эти важны, хотя они и разнятся как по глубине, так и по широте своего содержания.
Жизненный путь Чаянова вполне основательно описан в литературе. В частности, персональная статья в «Новой экономической энциклопедии» содержательна и научно добротна [6]. Поэтому в своём очерке я меньше уделю внимания этой внешней стороне бытия незаурядной личности, а больше -характеристике и осмыслению творческих перипетий его духа и души в контексте времени.
А. В. Чаянов по профессии экономист-аграрий, но по знаниям и мышлению - представитель, видимо, последней волны классического русского энциклопедизма. Разносторонний, глубокий и смелый в использовании своего таланта, человек-гражданин, он был не только выдающимся учёным, но и искусствоведом, и писателем - автором художественных произведений в жанре фантастики и социальной утопии, сборника стихотворений и очерков по истории Москвы и её окрестностей. Его перу принадлежат киносценарий, пьеса и даже вызвавшее интерес у специалистов исследование западноевропейской гравюры. И знаменательно и замечательно то, что его писательство начинается с художественного творчества, ведь эстетическое начало присутствует в природе всякого творчества.
Его фигура представляет не только археографический, но и вполне актуальный интерес не только для России. Во Франции в 1967 г. было издано восьмитомное собрание сочинений Чаянова. Отдельные его работы после войны появились в Латинской Америке, в Англии, Венгрии, Индии, Польше, Японии и других странах. В Южной Америке не только изучают и знают его труды, но существуют кооперативные общества имени А. В. Чаянова. В Израиле «бывший наш народ» использует его открытия на своей земле. В Китае не без влияния его идей и теорий выросла самая большая и самая индустриально продвинутая в мире деревня-кооператив Хуаси с доходом 8 миллиардов долларов в год и средним заработком у членов кооператива в 18 тысяч долларов. Правда у наёмных работников он составляет 500 долларов, что, однако, значительно больше, чем у других. Его работы спустя много лет забвения издаются и в России.
Поразительно много сделал он за короткий срок - всего 21 год активной творческой деятельности: опубликовал более 80 научных трудов по теории кооперативного движения, стал автором концепции трудового крестьянского хозяйства. До и после Октябрьской революции он руководил крупнейшими кооперативными организациями. По предложению В. И. Ульянова-Ленина был введён в состав Госплана, был членом комиссии Наркомата земледелия. Уже в 1918 г. создал и возглавил первый в истории России исследовательский центр по экономике сельского хозяйства. Кроме всего прочего, он читал лекции, вёл семинары, принимал участие в зарубежных исследовательских проектах.
Конечно, такую эффективность творчества А. В. Чаянова предопределял «дар божий». Но этому способствовала и жизненная среда, в которой формировалась его личность.
Александр Васильевич родился в Москве 17 (29) января 1888 г. в семье фабриканта крестьянского происхождения Василия Ивановича Чаянова и образованной мещанки Елены Константинов-
ны, в девичестве Клепиковой, одной из первых русских женщин-агрономов. Окончив частное реальное училище Воскресенского в 1906 г., Чаянов пошёл по стопам матери и стал студентом того же сельскохозяйственного института. Он учился у Н. Н. Худякова и Д. Н. Прянишникова, защищал дипломную работу под руководством А. Ф. Фортунатова, дружил с Н. И. Вавиловым, тогда его сокурсником, а впоследствии великим русским генетиком. Вспоминая эти годы учёбы, Н. И. Вавилов писал: «Это была пора, когда в академии было 300 студентов, знавших друг друга, когда вся академия от профессоров до студентов была большой дружной семьей. То была пора кружков любителей естествознания, общей агрономии, дополнявших и без того прекрасную школу. Студент ловил идеи у профессуры и сам быстро превращался в исследователя» [7, с. 172.]. Таким был и наш герой, проявляя широту и разнообразие интересов, о чём свидетельствует тематика его докладов.
Ускорился переход крестьянско-аграрной России на капиталистический, аграрно-индустриальный путь развития. Россия стояла на перепутье: идти ли ей по прусскому пути развития сельского хозяйства, по американскому или искать какой-то свой собственный путь, возможно, сочетающий, даже синтезирующий оба названных? Эта полная противоречий проблема преобразования волновала интеллигенцию, роль которой в определении судьбы России и народа была значительно сложнее и не походила на те уничижительные характеристики, которым она была удостоена как со стороны В. И. Ленина, так и со стороны «интеллигентских интеллигентов» приснопамятных «Вех», и на иные последующие инвективы. Злободневность процессов, происходивших в деревне, их фундаментальное стратегическое социально-историческое значение привлекли внимание и молодого Чаянова.
Но молодой учёный руководствовался принципом «не спеши делать добро, если не знаешь как». Поэтому он объездил центральные и северные губернии России, изучая бюджеты крестьянских домохозяйств, хозяйственные связи и отношения и особое внимание уделяя зарождающимся кооперативным связям. Их анализу он и посвятил свои три первые научных публикации. Первая статья о кооперации в сельском хозяйстве Италии [8] как бы задала область его научного и практического поиска. И не было ничего удивительного в том, что по завершении учёбы он в числе самых лучших выпускников был оставлен в родном институте для подготовки к профессорскому званию. Его отправляют в зарубежную командировку, ведь капиталистические рыночные процессы в сельском хозяйстве там шли уже давно и наука накопила как значительный эмпирический материал, так и методологический опыт теоретических изысканий.
В своих экономико-теоретических поисках Чаянов опирался на выдающиеся достижения предшественников. Он понимал, что исторический путь экономического развития России является противоречивым прерывно-непрерывным процессом и необходимые повороты на этом пути не могут прерывать единства всего процесса. И это касается как мирового развития мысли, так и её эволюции на национальной почве. В частности (и это весьма знаменательно), его взгляд в глубину русской истории хозяйства доходит даже до «Домостроя» Сильвестра. И это был не «археологический», а постоянный и глубокий интерес выдающегося экономиста, теоретика российской кооперации и семейного крестьянского хозяйства (фермерства). А Сильвестр был первым наставником рационального домоведения.
Вернувшись домой, Чаянов проявляет себя не только как блестящий лектор, учёный, но и как видный общественный деятель. Став крупнейшим российским специалистом в области сельскохозяйственной кооперации, он проявил себя и как практик кооперативного движения. Поскольку Россия была лидером мирового льноводства, Чаянов, естественно, включился в деятельность Центрального товарищества льноводов. Одновременно он работал в Московском народном банке сельскохозяйственных кооперативов и в Центросоюзе потребительских обществ.
Во всей мировой экономической истории нет аналога по популярности российской кооперативной идее, выразившей и воплотившей в себе реальное распространение кооперативного движения после великой реформы. Идейным «отцом» российской кооперации был М. И. Туган-Барановский [см. :3]. Вокруг него сформировался круг выдающихся экономистов-кооператоров (С. Н. Прокопович, А. В. Чаянов и др.). Поисковое и практическое кооперативное движение в России к началу ХХ в. вышло на мировые рубежи, а внутри России было самым перспективным практическим социальным процессом. В этом плане с Россией не могла сравниться ни одна держава мира. Хотя производительные артели были малочисленными и слабыми, процветала сбытовая и потребительская кооперация. Их доходы в 1913 г. превзошли доходы России от добычи золота и алмазов [9]. Этот факт нуждался в серьёзном экономическом анализе. Наши марксистски ориентированные экономисты, как и полагалось им по их убеждениям, интересовались преимущественно производст-
вом и распределением, но никак не сбытом, не торговлей, не потреблением. Но тем не менее они произвели кооперативную идею, которой по популярности не было аналога во всей мировой социально-экономической идеологии и науке. Было осознано, что производитель может быть реально свободен только в коллективном организме, а кооператив - органическая форма экономической демократии. Без неё невозможен социализм.
Поэтому понятно, почему А. В. Чаянов связал свою общественно-политическую деятельность с кооперативным движением.
Относительно политической позиции А. В. Чаянова надо иметь в виду, что он всю жизнь был беспартийным. И для честности оценок его идейно-политического творчества надо исходить только из этого соображения. А активизация его общественно-политической деятельности в эпоху исторических пертурбаций была связана как с общим национальным подъёмом, так и объективным расширением сферы деятельности кооперации, распространением её влияния на политику, просвещение, культуру. Поэтому его общественно-политическую позицию и деятельность имеет смысл рассматривать в первую очередь, а может быть и исключительно, в контексте русской кооперации и перспектив её развития, как это представлялось нашему герою. В революционную эпоху, настигшую Россию, он и его единомышленники пытались превратить кооперативное движение и кооперативные организации в самостоятельную общественно-политическую силу. Чаянов понял, что у хозяйственной жизни должна быть не только материальная, но и духовная основа: или светская (философия), или религиозная (вера). Сходные философские посылы стали основой гениального труда «Протестантская этика и дух капитализма» знаменитого социолога и философа Макса Вебера [9].
В 1912 г. в Москве вышла в свет первая часть книги А. В. Чаянова «Очерки по теории трудового хозяйства», в которой было выдвинуто положение, получившее впоследствии развитие в других его трудах. Имея в своей жизни и онтогенетические, и филогенетические трудовые основания, заложившие трудовую природу его личного «человеческого капитала», Александр Васильевич не мог не заложить в фундамент аксиоматики своей теории крестьянского хозяйства трудовую природу последнего. Конечно, он понимал всю противоречивость и трудность его функционирования и развития. Но в отличие от большевиков, признававших после революции принципиальную непримиримость, трудовое и эксплуататорское «двойничество» крестьянского хозяйства, он имеет научно обоснованное убеждение, что природа этих противоречий не антиномична, не контрарна, а котрадикторна. Хозяйство не может быть оксюморонно по самой своей природе. Значит, именно это внутреннее, природное, сущностное противоречие составляет не тормоз, а источник и главную движущую силу развития самого крестьянского хозяйства, включая, конечно, и все его естественные метаморфозы на этом пути. И потому имеет свои конкретно-исторические, социально обусловленные формы осуществления и временные границы своего существования «в пределах только разума» как в своей функционально-воспроизводящей, так и в расширенно воспроизводящей системе в перспективе исторического развития. Поэтому он как бы постулирует: «Всякое трудовое хозяйство имеет естественный предел своей продукции, который определяется соразмерностью годового труда со степенью удовлетворения потребностей хозяйствующей семьи» [10, с. 2]. Этот вывод, уже тогда подтверждённый цифрами и фактами, был первым основным «неэвклидовым» тезисом его теории и в дальнейшем стал лейтмотивом развития мелодии его дальнейшего мыследвижения. Через год вышел и второй выпуск книги, посвящённый основам построения потребительского бюджета.
В 1913 г. Учёный совет МСХИ присвоил А. В. Чаянову звание доцента. Было ему 25 лет. Это был год наивысшего экономического подъёма России после аграрной реформы. В результате наблюдений Чаянов констатировал, что одним из глубочайших и важнейших явлений переживаемой им эпохи в истории России является мощное, полное юной энергии возрождение русской деревни. С 1915 г. он сотрудник высших органов российской кооперации, работе в которых отдаёт много сил и творческой фантазии.
Февральская революция вроде бы открыла новые возможности развития кооперативного движения. В апреле была создана Лига аграрных реформ. В неё вошли представители Земского союза, Вольного экономического общества, Московского и Харьковского обществ сельского хозяйства и других организаций, в том числе и научных. Члены лиги видели в крестьянском хозяйстве основу будущего народнохозяйственного строя России. Среди учёных-аграриев, вошедших в Лигу, оказались и представители организационно-производственного направления экономической мысли: А. В. Чаянов, А. Н. Челинцев, Н. П. Макаров, А. А. Рыбников. На волне общественного энтузиазма, поначалу охватившего Россию после Февральской революции, участники Лиги как деятели кооператив-
ного сегмента формирующегося российского гражданского общества осенью 1917 г. выдвинули Чаянова на должность товарища (заместителя) министра земледелия в последнем составе Временного правительства. Правда, к работе на этой должности он так и не приступил, поскольку Временное правительство пало.
Но русская философско-экономическая и просто экономическая мысль в эти времена решала для себя важнейшие мировоззренческие и методологические задачи, без которых пути вперёд не было. Это осмысление капитализма, социализма, империализма, общины, свободы, справедливости.
Таков мировоззренческий круг, в котором русские мыслители-экономисты в конце XIX - начале ХХ в. вели свой конкретно научный поиск. Огромную роль в этих поисках сыграл уже тогда чрезвычайно авторитетный экономист, философ, а в дальнейшем и религиозный деятель С. Н. Булгаков. Принципиальным стало его заявление, что «наилучшей из всех хозяйственных форм, как бы она ни называлась и какую бы комбинацию капитализма и социализма, частной и общественной собственности она ни представляла, является та, которая обеспечивает личную свободу - свободу от природной бедности и социальной неволи» [11]. Эту формулу можно считать гениальным кредо специфически русской философии хозяйства эпохи генеральной социально-исторической метаморфозы.
По большому счёту это не платформа идеолога - сочинителя всеобще-абстрактных доктрин, но всеобще-конкретная социально-философская позиция, обращённая к возможной социальной практике. А. В. Чаянов (что следует из содержания духа и буквы его творчества) тоже не противопоставлял в своей конкретно-теоретической деятельности экономиста капиталистическую и социалистическую тенденции как контрарные. Среди всех возможных идеологем для него главной была идея целостности развития человека и общества на пути движения к справедливости. Ведь проблема смысла хозяйства, философски взятая для анализа, всё равно предстаёт как проблема смысла жизни людей, человека. Полагаю, что А. В. Чаянов, как и другой превосходный русский экономист Н. Д. Кондратьев, был глубоко убежден, что единственным предназначением теоретического экономического исследования является исключительно поиск конкретной истины, которая даже в своём всеобщем виде предстаёт (спасибо великому Гегелю) как конкретно-всеобщая. И ничего более. И никакие политические, идеологические или личные пристрастия не должны влиять на этот процесс.
Как известно, капитализм в России стал интенсивно и более-менее свободно (т. е. на своей собственной основе и в своей собственной мере) развиваться только после отмены крепостного права. И русская интеллектуальная мысль встала перед проблемой переосмысления способа развития общества и страны. Надо было определиться, к какому строю и к какому обществу двигать Россию. С новой силой эта проблема восстала в конце века. При этом надо ясно представлять себе, что большая часть тогдашней русской интеллигенции была в той или иной мере марксистски ангажирована. Будущее России ими виделось (с теми или иными оговорками и вариациями) как исключительно социалистическое или что-то близкое к этому. Ведь никому тогда было не ясно, как, впрочем, и теперь не ясно, что на самом деле представляет собой социализм и как определённая объективная реальность, и как «идеальный тип» М. Вебера, имеющий основание в этой самой объективной реальности, а не как абстрактная теоретическая конструкция, рождённая исключительно в головах фантазёров, доктринёров или насмешников. Вопрос заключался только в прояснении пути к этому обществу: через развитие ли капитализма или особым, русским путём, минуя классический капитализм, например через общину. Ведь до сих пор социализм по большей части ассоциируется с «отсутствием», а не «присутствием» определённых социальных реалий, ставших достижением истории, как то: частной собственности, рынка, эксплуатации рабочей силы и т. п. А как известно, негативные характеристики явлений и понятий, как правило, непродуктивны. Тем более что в истории также действует «закон сохранения»: ни одно историческое достижение человечества не исчезает бесследно - оно преобразуется, трансформируется историческим субъектом в ходе социальной практически-критической деятельности. И приобретает сообразную времени форму. И частная собственность, и рынок, и деньги, и эксплуатация рабочей силы, более того, купля-продажа её оставались в объективной реальности так называемых социалистических обществ, правда в обращённо-извращённой форме и под ложными именами.
Причём многим марксистски настроенным интеллектуалам в конце XIX в. (но не в начале ХХ-го, когда этот настрой изменился) путь к социализму для России виделся только через развитие капитализма. В связи с этим достаточно вспомнить имена М. И. Туган-Барановского, П. Б. Струве, С. Н. Булгакова и др. Да и В. И. Ленин, вопреки мнению официальной советской историографии
классического периода, находился в этом ряду имён, о чём свидетельствует его монография 1899 г. «Развитие капитализма в России» [12].
А. В. Чаянов, имея широчайший кругозор, оставался, в отличие от Ленина, внутри эмпирической российской истории, и потому, в отличие от него, оказался верен своим мировоззренческим и методологическим принципам, в частности идее кооперативного движения как основы социальной модернизации России. Эти мысли содержали в себе реальный потенциал возможных социальных преобразований, производимых в повседневной трудовой жизни масс. Он был компетентен, поскольку изучал опыт кооперативного движения на Западе и реалии российской аграрной действительности. Это позволило ему раньше других понять сущность и преимущества кооперативного движения как способа социализации и производства общественной жизни людей и не только увидеть его генезис в России, но и понять его национальную специфику и возможные перспективы.
Настало время вернуться к идее социализма как одной из самых пленительных и заманчивых идей XIX-XX вв., повлиявших на мыследвижение интеллектуалов эпохи, включая и нашего героя. Попытки её реализации оказали и продолжают оказывать принципиальное воздействие на судьбы истории. Персоналии этой идеи многочисленны и типически многообразны. Некоторые её фигуры остались на века.
В России такой фигурой был М. И. Туган-Барановский (1865 - 1919), хотя он и был скорее пророком, чем теоретиком социализма. Он подразделял социализм на три типа: государственный, синдикальный и коммунальный, или общинный. Для нас в связи с кооперативным движением наибольший интерес представляет третий тип. Кооператив и коммунальный социализм не отвергают частной собственности. Напротив, каждый член кооператива выступает как частный собственник в рамках кооператива. Именно на это указывал один из авторитетных французских социалистов XIX в. Жюль Ге. Было сделано гениальное практическое открытие: частная собственность не мешает кооперативной, социальной, коммунальной собственности. Об этом свидетельствовала история первого в истории кооператива рабочих 1864 г. - кооператива из Жабьего переулка американского города Рочестера, известная тогда Тугану. Здравый практический ум рабочих сделал то, что до них не смогли или не удосужились сделать умы образованных теоретиков. Реальный социализм исторически развёртывается в диалектике стихийного творчества масс, сознательно осваиваемого разумом интеллектуального авангарда и используемого сознательно с помощью политического руководства.
Уже в идеях М. И. Туган-Барановского содержатся «неэвклидовы» начала организации новой экономической жизни. Параллельные, т. е. непересекающиеся прямые линии не сходятся никогда, но не все непересекающиеся линии параллельны. А если они не прямые? В этом случае задача усложняется многократно. Ясно одно: линия частной собственности и линия общественной собственности существуют не по законам евклидовой параллельности.
Действительно «неэвклидова» истина, по Туган-Барановскому, должна заключаться во взаимодействии частной собственности на средства производства, частного вещного капитала и личной инициативы, способностей, человеческого капитала, в их естественном соединении в одной семье, т. е. в организации труда на уровне микроэкономики и социализации, объединения этих первичных ячеек в целесообразное целое - кооперированное хозяйство, т. е. в создании социального капитала на уровне мезоэкономики. Далее неэвклидова логика требует соединения государственного социализма и коммунального, или кооперативного, социализма. Правда, сам по себе последний термин не покрывает содержания понятия, поскольку кооперативам нельзя придать практически, а потому и теоретически, всеобщего характера. Ведь если экономическое явление делается всеобщим, оно вырождается в монополизм.
Наиболее известную часть наследия Чаянова составляют модели семейного крестьянского хозяйства и сельскохозяйственной кооперации. Учёный показал, что семейное хозяйство имеет специфическую систему мотивации и идеологически базируется на собственных социально-экономических категориях, не сводимых к чистой рациональности homo economicus. И лишь в 2002 г. нобелевские лауреаты по экономике Даниель Канеман и Вернон Л. Смит покажут, что человек рационально-экономический есть не более чем распространённое среди экономистов и в публике мнение, всего лишь благодушная выдумка философов и экономистов XVIII в. (ради справедливости укажем, что первая статья на эту тему, «Теория перспектив: анализ решений в условиях риска», была опубликована Д. Канеманом и Эймсом Тверски в журнале «Эконометрика» в 1979 г. [13]). Решения принимаются в соответствии с законами, не имеют ничего общего с homo economicus как человеком в частности. Они шире и касаются человека в целом.
Впрочем, Чаянов обосновал ещё ряд моделей различных экономических систем, доказывая, что социально-экономический мир, окружающий нас, представляет собой вечно трансформирующийся конгломерат хозяйственных укладов.
Ещё до революции он понимал значение многоукладности российской экономики для дальнейшего её развития. Он видел, что гегемонии капитализма в России нет, что ему противостоит «семейная кооперация» и «государственный коллективизм». По Чаянову, в России после Октября 1917 г. возникает новая хозяйственная система - государственный коллективизм, описание которого он дал в работе «К вопросу теории некапиталистических систем хозяйства» [14]. Государственный коллективизм (в отличие от государственного капитализма) характеризуется следующими основными признаками:
• уничтожением категорий капитализма: капитала, процента на капитал, зарплаты, ренты;
• единым огромным хозяйством всего народа;
• тем, что данное хозяйство выполняет планы государственных органов, определяющих структуру, пропорции, темпы и цели развития экономики.
Главное отличие представленной системы от остальных, по Чаянову, заключается не просто в отсутствии рыночных отношений, но в неспособности «существовать чисто автоматически, элементарно», под воздействием «слепой руки рынка». Для этого строя требуются как непрерывные общественные усилия, так и постоянные государственные меры экономического и внеэкономического принуждения.
Полагая режим государственного коллективизма возможным, но не считая его самым лучшим, Чаянов пытался осмыслить причины возникновения таких систем и перспективы их развития. Размышляя над особенностями советского строя, Чаянов не только связывал его возникновение с массовым революционным энтузиазмом, но и находил некоторые архетипические основания. Он обнаруживал «схожесть» идеального советского государства с большой крестьянской семьёй с мудрым и грозным отцом, родственностью чувств, натурализацией и замкнутостью от всего мира. И хотя в 1921 г. экспансия государства в экономику в виде «военного коммунизма» потерпела крах, и Чаянов получил возможность заниматься своим любимым негосударственным и некапиталистическим кре-стьянско-кооперативным хозяйством, он не сбрасывал со счетов колоссальные возможности новорождённого строя, которые в конце 1920-х гг. стали вновь усиленно воплощаться в жизнь.
Исходя из своей доктрины, А. В. Чаянов в Лиге аграрных реформ предложил своё понимание и толкование планируемого проекта. Прежде всего, вполне в духе исторического тренда он признавал крестьянина как ключевую фигуру, главного игрока на экономическом поле России начала века, а аграрный вопрос - как основополагающий, определяющий судьбу всей страны.
Он прекрасно понимал, что предстоящее десятилетие будет временем аграрно-индустриального развития страны, но никак не индустриального, и даже не индустриально-аграрного. Поэтому на расцвете и процветании аграрного, крестьянского хозяйства, развивающегося преимущественно по «американскому», свободному, лично инициативному (и в этом плане - фермерскому) пути, предстояло базироваться, основываться всему экономическому развитию страны, в том числе и индустриализации. Это была его принципиальная позиция.
И главное: он был против раздела земли, т. е. дальнейшей парцеллизации аграрного производства. Для перевода сельского хозяйства на рельсы системного рыночного крупнотоварного производства в условиях революционной трансформации полуфеодальной России необходимо было в качестве активного игрока, субъекта предстоящей трансформации ввести государство. Поэтому Чаянов считал, что земля должна быть национализирована. Первыми шагами на этом пути должны были стать следующие действия.
1. Изъятие земли из сферы свободного торгового оборота, регулирование перехода земли из рук в руки через земельные комитеты с целью преодоления возможного превращения её в объект чисто спекулятивных манипуляций.
2. Введение прогрессивного дифференцированного налога с целью активизации живого труда в общественном воспроизводстве, приближения дохода домохозяйства к его непосредственному трудовому вкладу в валовой национальный продукт, стимулирования мотивационной системы личного, субъектного участия в его производстве и преодоления паразитических тенденций в функционировании вещной части капитала.
3. Принудительное отчуждение крупных хозяйств за выкуп, национализация специальных и лесных хозяйств. Видимо, памятуя ещё аристотелевскую теорию домохозяйствования и пагубности
влияния крупной и мизерной частной собственности на жизнь общности, А. В. Чаянов обосновывает стратегическую целесообразность этих мер. Последняя часть предложения, видимо, обосновывалась не трудовым, не лично-субъектным характером их происхождения и воспроизводства.
4. Мелиоративные и землеустроительные мероприятия со стороны государства, организация переселенческого фонда и проведение специальной аграрной политики, призванной облегчить развитие трудового товаропроизводящего крестьянского хозяйства. Прекрасно зная, что сельское хозяйство нового века тесно связывалось с развитием производительных сил села, в том числе сферы производительного землепользования, А. В. Чаянов определяет место и функции государства в сфере сельскохозяйственного производства.
Как видим, в его взглядах нет никакого места слепой (а потому увечной по определению) и стихийной (а потому безмозглой) деятельности «руки рынка» и разгулу индивидуалистически ориентированных на рынке игроков. Деньги не должны были взбеситься, ни при каком раскладе. Несмотря на набившую оскомину формулу приравнивания времени и денег в объективной реальности общественной жизни это всё же не равенство, а неравенство. Время субстанциально, и потому оно «больше» денег, которые даже не атрибутивны, а всего лишь акциденциальны.
В основе понимания природы трудового крестьянского хозяйства представителями организационно-производственного направления экономической мысли лежала семейно-трудовая теория, доказывающая исключительную выживаемость и устойчивость крестьянского хозяйства. Эта устойчивость вытекала из природы самой субстанции жизни российского села, специфики организации его социального устройства: из непосредственной связи с природой как источником богатства, из природы аграрного труда того времени, из непосредственности отношений людей и особого характера общения. Сама семья имеет здесь иное значение в качестве «ячейки» общества - она здесь всеобъемлющий элемент организации жизни «с восхода Солнца и до нового восхода его», т. е. абсолютно всей повседневной жизни людей.
Вообще проблема земли имела, как и следовало ожидать, принципиальное значение, мировоззренческое, философское, бытийное. В своё время К. Леви-Стросс обратил внимание на вроде бы экстраординарный, с точки зрения европейца, факт: индейцы отказались продать клочок бесплодной, бесполезной земли за миллион долларов. Абсурд, но подобные случаи происходят и сегодня. Вульгарно европоцентристски ориентированное («купи-продажное») мышление списывает данную «несуразицу» в лучшем случае на архаизм мышления. А событие-то это имеет более фундаментальный, смыслообразующий характер: в его основе лежит идея абсолютной, бытийной, субстанциональной несоизмеримости земли и денег. И здесь совсем несущественно, по какой причине и в каком контексте. Они соизмеримы только в качестве исторически временных явлений, но не в своей субстанции.
А вот действительный факт несоизмеримости, который выглядит настоящим абсурдом именно потому, что выражается в деньгах: крестьяне арендуют землю по цене, намного превышающей возможный доход от предмета аренды. А. В. Чаянов пишет: «Многочисленные исследования русских аренд и цен на землю установили теоретически выясненный нами случай в огромном количестве районов и с несомненной ясностью показали, что русский крестьянин перенаселённых губерний платил до войны аренду выше всего чистого дохода земледельческого предприятия» [15, с. 407]. Жизнь заставляла. И такие отношения мешали развитию товарного сельскохозяйственного производства. Единственным в данном случае процветающим рынком здесь оказывался рынок земли, да и то в извращённой, деформированной, убогой, спекулятивной форме, поскольку на нём паразитировал владелец земли, высасывая все соки из своего контрагента - арендатора-производителя. Точно так же в покере неотвратимо выигрывает тот, кто имеет неограниченные финансовые ресурсы или в казино выигрывает в итоге только казино. Такой рынок - квазирынок, он не способствует, а только мешает развитию капитала, поскольку образует паразитическую его форму, форму «бешеных денег», но не способствует расширенному воспроизводству его продуктивных, производящих форм.
Как показывают данные опросов населения России в первом десятилетии XXI в., оно продолжает рассматривать землю, леса и полезные ископаемые как всеобщее достояние народа. А основа этого социального отношения к земле выражена в третьей Книге Ветхого Завета: «И сказал Господь Моисею на горе Синае, говоря: «... Землю не должно продавать навсегда; ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня» (25 Лев. 23 [16]). И лучше следовать этим библейским заповедям и как исторически сложившимся нормам поведения. Надо рассматривать землю как общую среду обитания человека, как условие и предпосылку культивирования на земле принципа справедливо-
сти. А принцип должен представляться как в своей абсолютной (как абстракция-идея), так и в относительной, практически применимой и реализуемой в жизни форме (как теория-идея и метод-идея).
Реализация права совместной (ассоциированной) собственности на землю была начата в России с принятием 1917 г. «Декрета о земле», в котором «...право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля. обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней» [17]. Причём взимание налога предусматривалось только от хозяйства (производства), организованного на земле. Это основополагающее положение декрета об особом правовом статусе земли закреплялось через десятилетия исторических пертурбаций, трагедий и метаморфоз, постигших нас, и 9 статьёй Конституции Российской Федерации 1993 г.: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в РФ как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории». Вроде бы манифестировано ассоциативное право собственности на Землю и природные ресурсы. Они - от Бога, следовательно, для всех. Ведь иначе и воздух может юридически, по праву закона (но не Праву как Закону), легально (но не легитимно) стать объектом приватизации.
По своему существу в эпиграфе статьи, взятом из наследия Александра Васильевича, и заключена суть «неэвклидовости» его теории национального трудового аграрного хозяйства - соединение в одном потоке двух противоречащих друг другу субъектных начал хозяйственного развития страны: творчества народа и деяний государства. Кроме того, в этой неэвклидовой геометрии хозяйственного пространства России начала ХХ в. А. В. Чаянов синтезирует в одном теоретическом проекте-представлении парадигмы исторического материализма, в частности объективности действия социально-экономических законов развёртывания человеческой цивилизации с одной стороны, и объективности реализации субъектных сил людей как авторов и актёров этой исторической драмы - с другой.
К сожалению, и до европейских пертурбаций 1914-1918 гг., и после Октябрьской революции не было налажено деловое сотрудничество институтов аграрной кооперации с властью.
История взяла своё. На Западе механизм госкапитализма был временным явлением и был демонтирован после окончания мировой войны. Т. е. он был «военно-государственным капитализмом». В России же утвердилась система «военного коммунизма трудовых классов», блока городских рабочих и армии, которая была крестьянской. Характерной чертой этой системы стала тотальная экспроприация частной собственности. Она имела разрушительные экономические результаты. Пролетариат стал превращаться в гегемона. Это означало искривление процесса развития частной собственности и всех связанных с нею институтов гражданского общества.
Россия до войны была передовой страной в сфере развития кооперации. После революции деловое сотрудничество организованного кооперативного движения с советской властью продолжалось недолго. Комбедовский период свёл его практически на нет. Но особо губительной стала национализация Московского народного (кооперативного) банка.
Принципиальным событием в объективной диалектике российского социализма стала пертурбация общественной реальности, произведённая так называемой новой экономической политикой, в идее, рождённой М. И. Туган-Барановским, вынужденно выработанной, и по существу внедрённой В. И. Лениным. На волне её вознеслась и научная мысль Чаянова, а пересмотр её стал предвестником её конца. Чаянов не был политиком, но, как разумный человек и прекрасный экономист, он не мог не видеть, что новая экономическая политика пошла по пути укрепления хозяйства и развития производства методами, близкими к классическим (т. н. капиталистическим). Но, как и другим серьёзным экономистам, ему было ясно, что полного экономического возвращения к прошлому вообще никогда не бывает. Вставал один из извечных русских вопросов: что делать? Ответа искали многие, в том числе и Чаянов.
Библиографический список
1. Преодоление времени (по материалам международной научной конференции, посвященной творческому наследию С. Н. Булгакова) / под ред. Ю. М. Осипова, В. М. Кулькова, Е. С. Зотовой. М. : Изд-во МГУ, 1998. 570 с.
2. Большаков Н. Н. А. А. Богданов и его философско-экономические взгляды: размышления на фоне эпохи // Наука и общество: проблемы современных исследований : сб. науч. статей ; под ред. д-ра филол. наук, проф. А. Э. Еремеева. Омск: Изд-во ОмГА, 2014. С. 267-283.
3. Большаков Н. Н. М. И. Туган-Барановский о кооперативном социализме: исторические и практические уроки // V Никулинские чтения. Модели участия граждан в социально-экономической жизни российского общества : сб. науч. статей ; под общ. ред. д-ра филол. наук, проф. А. Э. Еремеева. Омск : Изд-во ОмГА, 2011. С. 155-161.
4. Большаков Н. Н. Значение опыта государственно-управленческой деятельности С. Ю. Витте для современной России и Сибири // IV Никулинские чтения. Модели участия граждан в социально-экономической жизни российского общества : сб. науч. статей ; под ред. А. Э. Еремеева. Омск: Изд-во ОмГА, 2010. С. 127-130.
5. Бартенев С. А. Экономические теории и школы (история и современность) : курс лекций. М., 1996; История экономических учений ; под ред. А. Г. Ходокормова. М., 1994. 352 с.
6. Чаянов Александр Васильевич // Румянцева Е. Е. Новая экономическая энциклопедия. М. : ИНФРА-М, 2005. С. 655-659.
7. Вавилов Н. И. Из воспоминаний о Н. Н. Худякове // Сборник научных работ и воспоминаний, посвященных памяти профессора Николая Николаевича Худякова. М. : «Нов. агроном», 1929. С. 171—172.
8. Чаянов А. В. Странствующие агрономические кафедры в Италии. Вестник сельского хозяйства. М., 1908. № 33. С. 6-7
9. Вебер М. Избр. Произведения ; пер. с нем./ сост., общ. ред. и послеслов. Ю. Н. Давыдова ; предисл. П. П. Гайденко. М. : Прогресс, 1990. 808 с.
10. Чаянов А. В. Очерки по теории трудового хозяйства. Вып. 1. М., 1912.
11. Булгаков С. Н. Философия хозяйства // Сочинения в двух томах. Т. 1. М. : Наука. 1993. С. 47-297.
12. Ленин В. И. Развитие капитализма в России. М., 1947. 584 с.
13. Kahneman D., Tversky A. Prospect theory: An analysis of decision under risk. Econometrica, 1979. 47. С. 313-327.
14. Чаянов А. В. Методы изложения предметов. М., 1916. 32 с.
15. Чаянов А. В. Крестьянское хозяйство. Избранные труды. М. : Экономика, 1989. 492 с.
16. Левит. 25 глава [синодальный перевод] // Библия онлайн. URL: https://bible.by/syn/3/25/#23
17. Декрет II Всероссийского съезда Советов о земле. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/DEKRET/o_zemle.htm
N. N. Borshakov, Candidate of Philosophical Sciences, Professor, Omsk Humanitarian Academy, 2а 4th Cheluskintsev st., Omsk, 644105, Russian Federation
A. V. CHAYANOV AND HIS «NON-EUCLIDEAN» THEORY OF PEASANT ECONOMY COOPERATION. REFLECTIONS IN THE CONTEXT OF THE TWO EPOCH CHANGES IN RUSSIA OF XX CENTURY
Itroduction. The article is devoted to the scientific heritage of A. V. Chayanov. The main goal of our research is to identify his place among the other Russian economists of the beginning of XX century and the place of his theory of peasant economy cooperation among the other theories aimed at the prediction of the optimal way of economical development for Russia.
Materials and Methods. The main method of our research is the analysis of the history, economics and philosophy written sources, both immanent and comparative.
Results. The connection between Chayanov's idea of peasant cooperation and collective socialism is revealed.
Conclusions. A. V. Chayanov is one of the main figures in the history of Russian economics and Russian socialism, a person whose role is just starting to be revealed. His theory of peasant economy cooperation seems to be more prospective than NEP («new economic policy») and, of course, than the policy of «military communism». If the young Soviet state had accommodated peasant cooperatives, the history of Russian farming could have been quite different.
Keywords: Chayanov, cooperation idea, agricultural cooperative.
References
1. Overcoming time (based on the materials of the international scientific conference dedicated to the creative heritage of S. N. Bulgakov) / ed. by Yu. M. Osipov, V. M. Kulkov, E. S. Zotova. M.: MGU Publ., 1998. 570 p.
2. Bolshakov N. N., A. A. Bogdanov and his philosophical and economic views: reflections on the background of the era // Science and Society: Problems of Modern Research: Coll. of scientific articles; edited by Dr. of Philology, Prof. A. E. Eremeyev. Omsk: OmGA Publ., 2014. Pp. 267-283.
3. Bolshakov N.N., M. I. Tugan-Baranovskiy. On cooperative socialism: historical and practical lessons // V Nikulin readings. Models of citizen participation in the socio-economic life of Russian society: Coll. of scientific articles; edited by Dr. of Philology, Prof. A. E. Eremeyev. Omsk: OmGA Publ., 2011. Pp. 155-161.
4. Bolshakov N. N. Significance of the experience of S. Yu. Witte's public administration for modern Russia and Siberia // IV Nikulin readings. Models of citizen participation in the social and economic life of Russian society: Coll. of scientific articles; edited by Dr. of Philology, Prof. A. E. Eremeyev. Omsk: OmGA Publ., 2010. Pp. 127-130.
5. Bartenev S. A. Economic theories and schools (history and modernity): a course of lectures. M., 1996; History of Economic Doctrines; edited by A. G. Khodokormov. M., 1994. 352 p.
6. Chayanov Aleksandr Vasilievich. Rumyantseva E. E. New Economic Encyclopedia. M.: INFRA-M, 2005. Pp. 655-659.
7. Vavilov N. I. From the memories about N. N. Khudyakov. Collection of scientific papers and memoirs dedicated to the memory of Professor Nikolai Nikolaevich Khudyakov. M.: New. agronomist, 1929. S. 171-172.
8. Chayanov A. V. Wandering agronomic departments in Italy. Bulletin of Agriculture. M., 1908. No. 33. Pp. 6-7.
9. Weber M. Selected works [transl. from German] / comp., total ed. and afterword by Yu. N. Davydov; foreword by P.P. Gaidenko. M.: Progress, 1990. 808 p.
10. Chayanov A. V. Essays on the theory of labor economy. Vol. 1. M., 1912.
11. Bulgakov S. N. Philosophy of economy // Works in two volumes. V. 1. M.: Science. 1993. Pp. 47-297.
12. Lenin V. I. Development of capitalism in Russia. M., 1947. 584 p.
13. Kahneman D., Tversky A. Prospect theory: An analysis of decision under risk. Econometrica, 1979. 47. Pp. 313-327.
14. Chayanov A. V. Methods of presentation of objects. M., 1916. 32 p.
15. Chayanov A.V. Peasant farming. Selected Works. M.: Economics, 1989. 492 p.
16. Leviticus. Chapter 25 [synodal translation] // Bible on-line. Available at: https://bible.by/syn/3/25/#23
17. The Decree of II All-Russian Congress of Soviets on Land. Available at: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/ DEKRET/o_zemle.htm
Поступила в редакцию 21.12.2018 © Н. Н. Большаков, 2018
Автор статьи: Николай Николаевич Большаков, кандидат философских наук, профессор, Омская гуманитарная академия, 644105, Омск, ул. 4-я Челюскинцев, 2а.
Рецензенты:
О. В. Сергиенко, кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики и управления персоналом, Омская гуманитарная академия.
В. В. Бирюков, доктор экономических наук, профессор кафедры экономики и управления персоналом, Омская гуманитарная академия.
