CC BY
16
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО <
РОССИЙСКАЯ академия | П ' I
и , ы 1 г*а э siii.ii і Ш:зыЛіїі $ |
Зх’
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
1999-3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс серии 2.11
МОСКВА 1999
человек “из толпы” и сама толгта в целом воспринимаются теперь как гомогенный носитель социальной угрозы.
Таким образом, делают вывод Стотт и Рейчер, полицейские “теория” и “практика” находятся в диалектическом взаимодействии: с одной стороны, толпа состоит аз “людей”, требующих дифференцированного отношения стражей порядка, с другой — она есть безликое скопление жестких, иррациональных сил, которые требуют жесткой социальной узды. Агрессия толпы порождает ответные агрессивные меры полиции, подтверждая таким образом стереотипное представление о деструктивной природе больших групп. Процесс “практической” гомогенизации толпы подталкивает стражей порядка к выводу о том, что в толпе опасен каждый, что всякая толпа, т.е. толпа как таковая, является потенциальным резервуаром агрессии. Поэтому виновницей массовых беспорядков и кровопролития всегда оказывается толпа; ни один из участников интервью не упомянул о возможной ответственности силовых структур за эпизоды массового насилия.
Полицейская модель толпы, пишут в заключение британские психологи, представляет собой хаотическое смешение элементов всех классических психологических теорий массового поведения. Идеи Оллпорта объясняют поведение “меньшинства”, Лебона -“большинства”, Тарда и Сигеле - подчинение последнего воле первого. В самой обшей форме поведение толпы в “полицейской” интерпретации может быть описано как “следование сумасшедших за кучкой плохих” (с.519). Полицейская версия феномена толпы способствует эскалации взаимной вражды и жестокости в контексте социальных конфликтов и провоцирует рост агрессивности со стороны обоих субъектов межгруппового взаимодействия.
Е.В.Якимова
99.03.044. РАШ Л.Л. АФФЕКТИВНЫЕ РЕАКЦИИ Н/Ч МНОЖЕСТВЕННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТИГМЫ.
RUSH L.L. Affective reactions to multiple social stigmas // The J. of social psychology. — Princeton, 1998. - Vol. 138, № 4. — P.421-430.
Эмпирическое исследование Л.Раш (психологический факультет, Вудсток - колледж. Вудсток, Огайо, США) посвящено “отношениям между стигмами и стереотипами, включая возможность их перекрещивающегося влияния на аффективные реакции
наблюдателя применительно к носителю стигмы” (с.421). Как правило, социальные психологи рассматривают “стигму” и “стереотип” как взаимозаменяемые понятия. По мнению Раш, эти понятия близки, но не идентичны, так как социальнопсихологические механизмы, которые они описывают, имеют отличительные особенности и способны воздействовать друг на друга.
Стигма - это не просто знак физической, ментальной или поведенческой инаковости, обозначающий принадлежность своего носителя к касте “неприкасаемых”, о чем последний осведомлен. “Знак становится стигмой, когда на него обращают внимание другие , и рассматривают его как важнейший элемент взаимодействия с человеком, этим знаком отмеченным” (с.421-422). В качестве I потенциальной социальной стигмы могут выступать расовая и половая принадлежность, душевное расстройство, физическое увечье , и расстройство здоровья (слепота, рак, СПИД), девиантное , Поведение (наркомания, гомосексуализм). Когда наблюдатель . сталкивается с носителем социального клейма, его аффективная , реакция может опосредоваться (усугубляться) тем или иным , негативным социальным стереотипом, который служит объяснением и оправданием предубеждения против “клейменного”. Если же такой 4 стереотип ранее не существовал (например, в отношении ВИЧ-инфицированных), то процесс “маркировки” и эмоциональная «Вовлеченность наблюдателей в конце концов приведут к 4 нормированию адекватного оправдательного набора верований и I убеждений, подчеркивает Раш.
Обзор социально-психологической литературы, посвященной проблеме социальной стигматизации, позволяет автору сформулировать несколько предварительных тезисов, которые и были положены в основу ее эмпирической работы. “Маркировка” носителя стигмы обычно сопровождается поиском исходной причины ее возникновения: наблюдатель сопоставляет увиденное с доступной ему информацией о данной группе людей и ищет обстоятельства, заставившие конкретного человека стать принадлежностью той или иной категории “клейменных”. Таким образом, аффективная реакция на стигму предваряется процессом каузальной атрибуции. Эмоциональная реакция наблюдателя усиливается под воздействием так называемых родоплеменных
стереотипов (расового и гендерного). Она дифференцируется также в зависимости от природы “клейма”: физическая обделенность вызывает больше сострадания и понимания, чем “ментальные стигмы” и “знаки поведенческой девиантности”.
В 1988г. Б.Вайнер и его коллеги предприняли эмпирическое исследование, показавшее, что на аффективную реакцию наблюдателя опосредованно — через каузальную атрибуцию - влияет факт подконтрольности/неподконтрольности генезиса социальной стигмы воле ее будущего носителя. Наблюдатели были более склонны “жалеть” тех, чья судьба была предрешена без их участия (например, слепого, а не больного СПИДом). В данной статье Раш модифицирует исследование Вайнера, дополняя его набор переменных (список социальных стигм) двумя 1 “неподконтрольными” знаками - расовой и половой принадлежностью носителя стигмы. Опираясь на результаты, полученные Вайнером, автор выдвигает гипотезу, согласно которой 'родоплеменные стереотипы выступают существенными факторами усиления негативных аффективных реакций в отношении носителей прочих социальных знаков неблагополучия (при прочих равных условиях в привилегированном положении окажутся представители белой расы и мужского пола).
В эксперименте Раш участвовало 70 студентов-психологов университета Оклахомы (из них - 32 женщины) в возрасте 18-28 лет. Предварительно путем опроса был составлен экспериментальный список имен собственных, которые испытуемые (не участвовавшие в основном исследовании) с наибольшей и наименьшей долей вероятности (90% и выше, 10% и ниже) ассоциировали с представителями (представителъницами) белой и черной рас. Организация основного исследования предполагала неявные манипуляции экспериментатора с переменными:
а) подконтрольности/неподконтролъности причин стигматизации воле “жертвы”, б) ее расовой и в) половой принадлежности. Замысел Раш состоял в том, чтобы участники не догадались об особом интересе экспериментаторов к переменным расы и пола. Каждый участник опроса получил набор сценариев, в которых было обозначено имя “жертвы”, названо ее социальное “клеймо” и рассказана предыстория ее “падения”. Наблюдатель должен был выразить свое отношение к каждому носителю стигмы, оценив его по
9-балльной шкале (1 балл - полностью виновен в случившемся, несет всю ответственность за свою жизненную неудачу; 9 баллов — не виновен, ответственности не несет).
Результаты опросов подтвердили обнаруженный Вейнером факт доминирующего влияния на аффективные реакции наблюдателей подконтрольности/неподконтрольности причин стигматизации воле ее “жертвы”. Это обстоятельство оказалось решающим во всех без исключения сценариях применительно к любой из шести типов социальных стигм (слепота, рак, СПИД, ожирение, бездомность). Роль расовой и гендерной переменных оказалась менее значительной, чем ожидалось. Однако характер их влияния на итоговые оценки наблюдателей косвенно подтвердил гипотезу Раш о взаимодействии социально-психологических процессов стереотипизации и стигматизации. Наиболее существенное влияние переменной “раса” было обнаружено применительно к категории “больные СПИДом”: у чернокожих (независимо от пола) оказался более низкий рейтинг (полностью виновен в том, что случилось, сам отвечает за свою судьбу), чем у их белых товарищей По несчастью. Вместе с тем белые больные СПИДом (опять же независимо от пола) вызывали большее возмущение и гнев, чем чернокожие. Такой смешанный тип аффективной реакций Раш считает следствием неявного присутствия в оценках наблюдателей негативного расового стереотипа, который “включается” на бессознательном уровне (единственным индикатором расовой принадлежности носителей стигм в данном случае выступали их имена).
Применительно к стигме “наркомания” было обнаружено перекрещивающееся влияние всех трех названных выше переменных. В “подконтрольных” случаях наименьшей симпатией наблюдателей пользовались чернокожие наркоманы и белые наркоманки; если же разыгрывался сценарий непредвиденных обстоятельств (жертва была “посажена на иглу” силой, обманом и т.п.), то наибольшее сочувствие вызывали белые мужчины, наибольший гнев - белые женщины (в отношении представителей черной расы дифференциации оценок по признаку пола не наблюдалось). По мнению автора, здесь так же очевидно завуалированное присутствие “родоплеменных стереотипов, характерных для американского общества. С этой точки зрения, черная наркомания - норма, белая -
досадное исключение, вызывающее сострадание и возмущение одновременно (особенно если речь идет о белом мужчине).
Обобщая результаты своей эмпирической работы, Раш приходит к следующему заключению. Стереотип, т.е. “культурно принятое знание”, способствует гомогенизации социальных представлений о носителях той или иной стигмы, объединяя их в целостную, недифференцированную группу. Процесс стигматизации, напротив, позволяет увидеть в этой группе конкретных людей, т.е. индивидов, имеющих схожие судьбы. Наиболее перспективным направлением дальнейшего изучения взаимовлияния стереотипизации и стигматизации автор считает экспериментальное исследование этих социально-психологических процессов в ситуациях непосредственного контакта наблюдателя с носителем социального клейма.
Е. В. Якимова
