CC BY
24
97.04.002. ЧУБАЙС И. ОТ РУССКОЙ ИДЕИ - К ИДЕЕ НОВОЙ РОССИИ: Как нам преодолеть идейный кризис. - М.: ГИТИС, 1996. -102 с.
Игорь Борисович Чубайс (доцент кафедры философии Российской академии театрального искусства) определяет предмет своего исследования как "новое научное направление, которое следует назвать философией России" (с.10). На основании изучения системы ценностей как дооктябрьской России (воплощенных в русской идее), так и Советского Союза (коммунистическая идея) он стремится создать систему общих принципов, которые объединяются идеей «Новая Россия».
В первом разделе автор указывает, что сплачивающая народ система ценностей, объединяющая идея, является единственным условием, способным предотвратить распад страны. Российские демократы почти не уделяют внимания этой проблеме. Между тем страна оказалась в самом глубоком кризисе за всю ее историю. В последние 10-20 лет кризис перестал быть латентным, стал более или менее осознаваться всем обществом. Рухнула коммунистическая идеология, но на ее месте не возникло естественной адекватной системы ценностей, нового мировоззрения. Именно поэтому не могут быть решены ни идеологические, ни социально-политические проблемы, ибо внутреннее единство и целеполагание возможно только на фундаменте общности идей. Интегрирующая идея необходима и для возрождения самоидентификации не только индивидуальной, но и государственной. Такие идеи ныне отсутствуют. В результате у государства нет последовательной внешней и внутренней политики, нет обоснованной экономической программы, нет концепции национальной безопасности.
В последние годы полемика вокруг общенациональной идеи активизировалась. Сторонники КПРФ стремятся вернуть Россию в мир коммунистической идеологии. Исследователи так называемой патриотической ориентации (А.В.Гулыга, Е.Троицкий, С.Солдатова и
др.) призывают вернуться к русской идее. По мнению автора, оба варианта могут привести к самым плачевным результатам.
Нынешняя Россия - третье государство (после России царской и России советской), создаваемое народом на нашей территории. В идейном плане оно самостоятельно и не сводится ни к СССР, ни к Российской империи. Автор видит свою задачу в том, чтобы "сформировать нового Бога (понимаемого в самом широком смысле слова как основополагающие принципы), идею Новой России" (с.11).
Раздел второй посвящен анализу сущности и содержания русской идеи. Разнобой и разноголосица в ее определениях и оценках приводят некоторых к выводу, что никакой русской идеи вообще не было. Приводя цитаты из произведений Ф.М.Достоевского, Вл.Соловьева, Н.Бердяева, Вяч.Иванова, И.Ильина, определяющих русскую идею, автор подчеркивает вместе с тем, что эта идея была не только проблемой мировоззрения (отсюда и полемика вокруг нее), но и реальной ценностью, существовавшей в самой действительности, побуждавшей к действию и способствовавшей формированию страны.
Обратившись к имперскому периоду русской истории, автор начинает с характеристики пространственных (геополитических) особенностей создания русского государства. С VIII по XIV в. условия существования русских земель не были благоприятными по причине "автономно-децентрализованного способа жизни" (с.16). Киевская Русь оказалась саморазрушающейся системой из-за неэффективного механизма наследования престола (киевский престол наследовали не дети, а братья по старшинству): некому было радеть и усердствовать за город, который приходилось покидать ради княжения в Киеве и т. д. Такой механизм напоминает номенклатурный способ смены власти в нынешней России, "когда начальник ни за что самостоятельно не отвечает и при этом гарантированно имеет новые назначения" (с.18).
Новый период отечественной истории связывается с Иваном Калитой - собирателем земель вокруг единого стабильного центра, с успехами в борьбе против татарского ига, с новыми правилами
престолонаследия (от отца к сыну) и т.п. "Собирание земель, экстенсивный рост страны - важнейшие составляющие русской идеи" (с.23), сохранявшей активность в течение более чем пятисот лет.
Третий период русской истории должен был состоять в обустройстве, внутреннем качественном росте, в интенсивном развитии. Именно на это была нацелена русская политика во второй половине XIX - начале XX вв. (отмена крепостного права, реформы Столыпина). Но это движение было насильственно прервано в 1917 г. Экспансию большевиков за пределы России нельзя считать собиранием земель.
Говорят, что России не свойственна и не нужна демократия. Действительно, в период экстенсивного роста необходима сильная единоличная власть, но демократия обязательна при переходе к внутреннему качественному росту. Поэтому сегодня можно утверждать, что "Россия выстрадала демократию, как никто другой, и без действительной демократизации реальное продвижение по пути прогресса будет невозможно" (с.24).
Содержание русской идеи может быть выявлено с помощью контент-анализа русских поговорок. В основе мировидения русского народа лежит представление о милосердном Боге, к которому обращаются с любовью и от которого ждут помощи. Православный Бог и православная вера не фанатичны или сверхортодоксальны. "Русское православие характеризуется глубиной, цельностью, естественностью, живостью и даже самоироничностью, т.е. в целом живучестью" (с.27). Пословицы показывают глубокую укорененность нравственно-религиозного начала: не идеализируя реальность,
признавая существование зла, они отвергают цинизм, стремление к негативным ценностям (среди них богатство, деньги и т.п.); они обнаруживают целостность, слитность российского общества. Что касается образа народа, то в пословицах не найдешь нищей и убогой России, "...чей стон раздается...", но зато явно прослеживается глубокая сродненность с местом жизнеобитания. Ключевым
понятием русской духовной культуры является "правда" (честность, совестливость), т.е. "такая истина, которая нравственна и человечна" (с.34). Здесь также проявляет себя православие, которое вошло в российскую культуру своей нравственностью и моральными нормами.
Может ли православная идея работать в полную силу сегодня? "Если... педалировать православную идею, это сработает на разрыв страны по конфессиональному принципу. Православие могут принять те, чьи предки были православными, историческая память не вполне разрушена. Но выход за эту территорию мог бы породить большое напряжение" (с.41).
Хотя в пословицах нельзя найти ничего об общине и о соборности, община глубоко проникла в нормы общежития и в душу народа, поскольку взаимопомощь и взаимовыручка помогали выжить в зоне нестабильного земледелия. В наши дни, однако, потребность в общине исчезает благодаря более эффективным агротехнологиям, рыночной экономике, порождающей индивидуализм и жесткую конкуренцию. И все же "коллективизм как бытовая и социальнопсихологическая традиция мог бы поддерживаться и сохраняться не одним поколением россиян" (с.36).
В основе русской идеи лежат собирание земель, православие и соборность. Они, служившие формированию первого российского государства, ныне приобретают "иной смысл и звучание и не могут быть использованы в прежнем виде, без учета радикальных социальных изменений" (с.41).
Третий раздел книги посвящен анализу соотношения коммунистической идеи и коммунистической идеологии. Цитируя К.Поппера: "Попытка построить рай на земле неизменно порождает ад", автор ставит вопрос: в какой мере коммунизм является
национальной идеей? Он считает, что «мечта о рае на земле» - не чисто русское явление и, тем более, не имеет ничего общего с русской идеей. Так, нельзя сопоставлять принципы крестьянской общины и практику коллективного социалистического строительства, как это
делает Зюганов. Община вырастала снизу и была способом приспособления общества к природе, коллективизм же насаждался сверху и был одной из форм контроля власти над человеком. Что касается православия, то советская власть главный удар нанесла именно по духовной основе Российской империи: около
полумиллиона священников было репрессировано, 200 тыс. из них казнено, было закрыто более 90% приходов (из 80 тыс. сохранилось только 7 тыс.). На место выжигаемой русской идеи стремились внедрить идею коммунистическую. Замену русской идеи идеей коммунистической "следует назвать надругательством, которое осуществлено через массовое насилие, КАТАСТРОФУ" (с.46).
Вместо традиционных ценностей в ход пошли идеи, получившие распространение на Западе и за его пределами: об исторической роли пролетариата, о равенстве, свободе от эксплуатации и т.д. Все они были "упакованы" с учетом российской специфики - мир народам, хлеб голодным, фабрики рабочим, земля крестьянам и т.д. С течением времени коммунистическая идея в СССР претерпела некоторые модификации, но всегда представляла набор значимых ценностей, которые широко пропагандировались, внедрялись, подчас насильственно, в сознание, и не выходили за рамки идеологии, кардинально расходясь с социально-политической практикой власть имущих. Почему лозунги столь кардинально расходились с жизнью? Потому что подлинным хозяином СССР была номенклатура, для которой сохранение коммунистического мифа означало сохранение особой спецсистемы тайных привилегий.
Как обеспечивалась идеология? Прежде всего создавалось особое идеологическое пространство, в котором информация приобретала государственный статус, фильтровалась и
контролировалась, полностью искоренялись независимые сообщения, а для идеологических работников предусматривались специальные поощрения. Идеологизированное видение мира претендовало на всеохватность и безальтернативность, объявлялось абсолютно
истинным. Историческое время приобретало особую детерминированность: "победа коммунизма неизбежна", "планы
партии будут выполнены" и т.п., т.е. время не было открытым, так что существование человека становилось бессмысленным, он пребывал как бы во "временной тюрьме" - ударным трудом крепил оборону, осваивал целину, боролся против коварных замыслов врагов и т. д. Кроме того, такое время было не только замкнутым, но и точечным в том смысле, что каждый отдельный момент представлялся как исторически бесспорный, но в разное время эти моменты совершенно не совпадали и не походили друг на друга.
Сила коммунистической идеологии базировалась на культивировании советского патриотизма и апелляции к стойкости морального духа (во время Отечественной войны, на великих стройках коммунизма), использовании глубинного стремления человека ощущать себя частью общего, спекуляции на красивых словах, упрощенном объяснении мира и социального бытия с точки зрения классовой борьбы. "Коммунистическая идеология - не ошибка, а совершенно осознанный обман" (с.66), ибо нельзя говорить об искреннем заблуждении советских идеологов: для номенклатуры главное - не идеи и принципы, а власть любой ценой. Автор приводит в пример М.С.Горбачева, который 23 августа 1991 г. публично говорил о верности социалистическому выбору, а на следующий день распустил КПСС. Однако приобщение к идеологии подобно приобщению к наркотику: доза идеологических вливаний растет, а эффект снижается. Путь тупиковый.
Четвертый раздел посвящен собственно идее «Новая Россия». Он начинается с попытки разобраться, что с нами происходит: "Находясь под обломками рухнувшего идеологического здания, общество не хочет в него вернуться, но оно не может также вернуться к несуществующей системе ценностей Российской империи" (с.70). Номенклатура продолжает царствовать, не скрывая своих истинных интересов; это - власть, деньги, привилегии. Народ для нынешних
правителей - досадная помеха, которой зачем-то еще и зарплату платить нужно. Потеряв идеологию и не имея возможности вернуться к физическому террору, власть пошла по пути удушения общества финансовыми тисками (потребление продовольствия уменьшилось на 25-30 %, доходы сократились в 10-15 раз, цены растут в 20 раз быстрее зарплаты). Пенсионеры вымирают, Москва - в пятерке самых дорогих столиц мира. При этом продолжает существовать посткоммунистическая идеология, одно из клише которой: что привлекательней - колбаса за 2.20 в несвободной стране или за 30 тыс., но в свободной? "Ответ очевиден: в свободной стране и цены нормальные, и доходы соответствующие" (с.73). По-прежнему в ходу ложь, например, об экономической стабилизации, о реформах, о статусе Чечни и т.д.
Больше того, есть даже отступление от идеологической практики СССР, которая допускала диалог: сейчас власть изображает из себя слепца и глухонемого, она не видит, не слышит, не говорит с народом. Демократия здесь не при чем. В посткоммунистической идеологии слова пусты, идет болтовня; изобретаются различные игры, например, игра в интеграцию, в разработку новой идеологии, новой национальной идеи. Из политического лексикона исчезло понятие справедливости. Оплаты по труду не существует. Сепаратизм национальных республик набирает силу. Целостность страны оказывается под вопросом. В государстве насаждаются аморализм, отсутствие нравственного основания у власти, имущественная поляризация, нелегитимность правящего слоя. По-прежнему хозяином государства остается номенклатура - существующий полулегально, не ограниченный законом реально властвующий класс, "действующий во имя собственных интересов и вопреки интересам страны и общества" (с.74). Миф о социализме заменен мифом о демократии, на смену коммунистической идеологии пришла новая идеология соперничающих кланов и групп.
Главная проблема сегодня - формирование идеи «Новая Россия», основанной на тех ценностях, которые существовали у нас прежде. Речь идет о трех уровнях сплочения: отдельные регионы; символы, интегрирующие государство в целом; ценности, соединяющие страну с мировым сообществом. Речь идет также о трех направлениях интеграции: во времени (связь прошлого с настоящим); в социокультурном пространстве; в сплочении времени из сегодня в завтра, позволяющем двигаться из настоящего в будущее.
Для самоидентификации, возврата к себе необходим культ единой истории, культ связи поколений. Православие и другие конфессии выполнят свою интегрирующую миссию, если они обретут равные возможности, будут пребывать вне политики, избегнут ангажированности, не будут претендовать на то, чтобы быть единственным, определяющим компонентом нового мировоззрения. Коллективизм в России должен сохраняться только в рамках социально-психологической традиции: "В профессиональной
деятельности пусть каждый заслуживает место под солнцем соразмерно объему и качеству индивидуального вклада, а в быту хорошо бы нам оставаться солидарными, готовыми прийти на помощь друг другу" (с.83).
Ценностный вектор настоящего автор видит в объединяющей функции родного языка, который должен пользоваться приоритетом в системе образования, в сохранении и культивировании его богатства, в сближении с другими странами и в овладении языками соседних народов, во взаимной поддержке между народами, во всемирной отзывчивости, о чем говорил Достоевский в своей знаменитой речи о Пушкине, и, наконец, - что самое главное - в решении социальнополитических проблем в отношениях между народами: когда
национальная несправедливость уйдет в прошлое, "нации перестанут играть роль козла отпущения" (с.88), а межнациональные различия не будут столь гипертрофированными. "Если в будущем политика сплачивания и интеграции не только земель, но и общностей будет
продолжена, у всех появится шанс действительно почувствовать себя россиянами" (с.89).
Что касается ценностей, необходимых для будущего, то автор видит их в либерализме, который привносит в общество дух открытости, самостоятельность, индивидуальную активность. Либерализм сочетает демократию и рынок, но возможен только в правовом государстве. Хотя либерализм поощряет индивидуализм, а у нас сильны коллективистские традиции, он тем не менее не противоречит российской культурной традиции. Новая ценностная система необходима для оздоровления среды обитания, которая находится в тяжелом кризисе. Необходимо воспитывать экологическое сознание, главным постулатом которого должно стать осознание того, что человек не царь, а часть единого мира природы.
Самая суть идеи «Новая Россия» - отказ от экспансии: собирание земель закончилось давно: "Не будет ощущаться угроза Москвы - не будет беспокойства в Таллине, Варшаве, и Будапеште..." (с.95). "Наш храм Россия" (Гоголь) нуждается в обустройстве. Чтобы обустроить Россию, "НАДО ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ" (Б.Гребенщиков).
И. С.Андреева
