CC BY
20
ФИЛОСОФИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ: ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
97.04.001. КОСТИКОВА А.А. "НОВАЯ ФИЛОСОФИЯ" ВО ФРАНЦИИ: Постмодернистская перспектива развития новейшей философии: Учеб. пособие. - М.: Изд-во МГУ, 1996.- 96 с.
"Новая философия" - так назывался во Франции цикл радиопередач - бесед с представителями "бунтующего" левого студенчества, проведенных в 1976 г. и посвященных актуальным социально-политическим проблемам. В конце 70 - начале 80-х годов в нашей стране часто писали в широкой печати и в научных журналах о взглядах "новых философов". С середины 80-х годов о них как бы забыли. Интерес отечественных философов переместился к неоструктурализму и постмодернизму. Между тем Б.-А.Леви, А.Глюксман и некоторые другие "новые философы" остаются значимым компонентом национальной философской культуры Франции. Их работы представляют интерес для выявления некоторых важных тенденций развития философии. По сути дела, они восприняли и воспроизводят постмодернистский стиль мышления, использующего разнообразные литературные, исторические и
философские источники, приемы семиотики, постструктурализма, герменевтики; они резко критически относятся к предшествующей философии, но одновременно не могут противиться ее влиянию.
Рассматривая традиционные для философии антитезы единичного и общего, индивида и общества, интуиции и рациональности, веры и разума и т.п., "новые философы" стремятся выявить причины их возникновения, "переоценить все ценности" классической философии, а также и философскую программу радикального студенческого движения 60-х годов. В то же время они выдвигают на первый план социальную направленность философских исследований, характерную для "новых левых". Основной их вопрос «Как можно философствовать в современном обществе?» перекликается с вопросом, поставленным Франкфуртской школой: «Как можно философствовать после Освенцима?» Вместе с тем «новые философы» рассматривают всю общественную проблематику предельно обобщенно, исходят из ее нравственной оценки, понимая социализацию человека как неизбежное зло; поэтому они видят свою задачу не в борьбе против властных структур, а в их адекватном концептуальном принятии.
Среди "новых философов" много участников студенческого движения протеста мая 1968 г. (А.Глюксман, К.Жамбе, Г.Лардро и др.). В духовном арсенале "новых левых" были: осознание конфликта со старшим поколением, протест против антидемократической системы образования, а у некоторых - вера в мессианскую роль пролетариата, поддержка "культурной революции" в Китае, требование сексуальной свободы, пропаганда авангардизма в искусстве и т. п. Выступления были подавлены, и, когда зародилась "новая философия", ее носители стали называть себя представителями «философии потерянного поколения" (с.8), хотя с годами они превратились в весьма респектабельных и процветающих людей. Они сочувствовали гошистам, но "новая философия" стала идеологией, цель которой, с точки зрения автора, - «ослабить влияние левых сил на
широкие массы народа, подорвать доверие к их объединению» (с.12). Но это выразилось в культе неангажированного интеллектуализма: "Не уступать мысли... Мыслить против левой... Мыслить против правой... Мыслить против большинства, меньшинства... Мыслить против себя..." (А.Глюксман, цит. по: с.15).
Первая книга "новой философии" - "Кухарка и людоед" А.Глюксмана - появилась в 1975 г. как своеобразный политический комментарий к произведениям А.Солженицына и В.Шаламова. Главными ориентирами автора были антитоталитаризм и идеал сохранения status quo, ибо, по мнению Глюксмана, капитализм является единственным типом социальной организации, которая делает возможной демократию.
Продолжая французскую традицию "исследования не фактов, а рассуждений по их поводу" (с. 17), "новые философы" противопоставили себя вульгаризированной форме марксизма, однако восприняли его ценностно-ориентированный характер, его проблему добра и зла. А.А.Костикова видит их новаторство также и в том, что они весьма активно использовали современные им концепции (структурализм, экзистенциализм, альтюссерианство и др.), хотя и признает возможность оценки их творчества как эпигонского. "Новым философам" не была чуждой идея деконструкции Л.Альтюссера и Ж.Дерриды. В работе последнего "О грамматологии" (1967) содержались призывы к открытию означаемого, скрытого в прежней философии за словами и явлениями, к ревизии и деконструкции существующих текстов, и в первую очередь историко-философских. Именно в этом ключе "новые философы" развенчивали тоталитаризм и рационализм, понимая последний как выражение тоталитаризма. Но в то же время их не устраивал и иррационализм, разрушающий веру в знание, но не находящий ей замены. Поэтому они видели свою задачу в том, чтобы "отказаться от Бергсона, не упав снова в объятия Маркса, критиковать Хайдеггера, не возвращаясь к гегелевской колее" (с.23).
"Новые философы" пытаются заново поставить проблему истины, лишить ее идеологических оснований, особенно в связи с рассмотрением принципа историзма. "На смену историзму гегелевского типа, в соответствии с которым история разворачивается согласно логике, приходит историцизм, хотя и признающий связь тех или иных категорий со временем... но не считающий эту историчность необходимым и продолжающимся развитием... Это открывает целое явление в интеллектуальной жизни страны - постмодернизм" (с.24). В нем осуществляются не анализ фактов социальной истории, а новая их интерпретация и рассуждения по этому поводу. В результате история теряет свое "течение", перестает быть эволюционной сменой государств, эпох, цивилизаций. В постмодернистской философии истории нет ни идеи прогресса, ни, тем более, смысла и конечной цели.
Особое значение при таком подходе придается личности историка, который сам себе создает ориентиры в соответствии с собственной его концепцией; возникает парадоксальное смешение абстрактного и конкретного, относительного и абсолютного, плюрализация истории; постоянное соотнесение прошлого с настоящим через личность историка "приучает людей к пассивному и пессимистическому восприятию дня сегодняшнего" (с.25).
Подчеркивая разрыв с предшествующими культурными ценностями, признавая плюрализм истины и субъективность осмысления истории, "новые философы" уже в начале 70-х годов открывают "эру постмодернизма", что отразилось также и на их стиле философствования: они восприняли критику Ж.Дерридой метафизического дискурса, начали стремиться к освоению философствования в различных жанрах, к сочетанию философского и литературного языков не в аутентичном, а в деконструктивистском использовании классических философских текстов, в ориентации на средства массовой информации.
Основная интенция представителей "новой философии" определяется общей негативной настроенностью ко всей предшествующей философии. Исключение делается только для Ницше, который рассматривается ими как пророк постмодернистского мышления, отмеченный печатью нигилизма и философского радикализма. Главная задача «новых философов» состоит в том, чтобы, как пишет Леви, "наметить вехи новой теории власти" (цит.по: с.39). Именно власть определяет не только общественные отношения, но и характер государства и невозможность путем революции изменить суть общественного устройства. Власть понимается как неизменное зло, составляющее самую суть общества. Власть, как и зло, вечны и неотъемлемы от общества; "власть непрерывно переходит во власть" (М.Клавель); "дискурс властителя вечен" (К.Жамбе).
Автор отмечает также частичное влияние на "новых философов" идей М.Фуко, развиваемых им в труде "Воля к знанию: История сексуальности". «Новых философов» и Фуко сближает пессимизм в оценке возможностей избавиться от властных отношений, однако они отказываются от идеи Фуко о наличии многочисленных источников власти (когда отношения господства-подчинения не централизованы, а рассредоточены по всей общественной структуре). Для Леви, например, власть мыслится как то, что "идет снизу, исходит из периферии, восходит от закваски мира... Это не человек, это не вещь, это ничто, не имеющее точного места" (цит.по: с.40). Власть выступает как бы в трех ипостасях -ирреальности (она абсолютно не локализована), неизбежной тотальности (охватывает все явления), вывода из самой себя некоего "идеала себя". Поэтому существование властителя оказывается не столько онтологическим центром общества, сколько единственным основанием для его структурного деления. Он обозначает не "господствующий класс", а нелокализуемую "идею господства", "мораль господина", "господское сознание".
В этой связи на первый план выходит проблема языка как выражения власти и ее самоидентификации. Дискурс (в духе картезианской традиции) выделяется как центральное понятие, как способ кодирования субъектом отношений власти. Но мир интерпретирован на языке властителя, и индивиду нельзя осознанно выйти за его пределы. Появление индивида как члена тоталитарного общества целиком зависит от усвоения им всего того, что подготовил для него Другой, т.е. само тоталитарное общество, воплощение власти. Язык для "новых философов" - всегда политический текст, говорящий сам за себя. Через текст конечный человек, ограниченный в своих возможностях, познает мир; текст - единственный авторитет, который в конце концов закономерно становится предметом веры. История философии в конечном счете предстает как история творения «единого текста власти» (А.Глюксман). И власть, опять-таки в духе Фуко, связывается с обладанием знанием.
" Общественное развитие предстает как смена различных вариантов текста, как смена мыслителей, по-новому интерпретирующих тему власти. В этом смысле общество, по мнению "новых философов», не эволюционирует, а инволюционирует. Это усиление негативной для индивида силы "новые" связывают с рационализацией мира и индивидуального сознания" (с.44). Они выступают против сциентистских стереотипов, согласно которым человек может возвыситься над миром и покорить его. Эти стереотипы превращают политику в игру с использованием знаний по психологии, истории и т. п., стоящую вне нравственных культурных традиций. Социум предстает как материал для построений, которые могут оказаться не только антиисторичными, но и антигуманными.
Большое значение "новые философы" придают концепции государства, в котором реализуются власть и сущностные отношения господства-подчинения. Они опровергают теории естественного права и общественного договора: самоорганизация общества является миражом; общество трактуется как сложившееся и функционирующее
по своим собственным законам государство. Они критикуют также прогрессистские концепции государства, не признают значение гражданского общества, абсолютизируют всеобщность и целостность государства. Для них очевидно тотальное господство над людьми любого государства, не только тоталитарного. Причем именно народ, общность, коллективность выступают как власть и своего рода диктаторы по отношению к индивиду. Даже демократия, основанная на индивидуализме, унифицирует и подавляет индивида. Свободы не существует, считает А.Глюксман, поскольку всегда есть господин с его законами, всегда есть общая для всех дисциплина; в этом контексте нет подлинного равенства как высшей ценности, нет также и индивидуализма, в котором реализуется уникальность человеческой личности.
Естественно, что социальная революция, по мнению "новых философов", не способна осуществить преобразование общества. Эгалитаризм, к которому она зовет, провоцирует новую кастовость. Рабочий класс как гегемон революции на самом деле предстает как унифицированный маргинал, стремящийся к господству, результатом чего становится лишь новое варварство. В конце концов "новые философы" приходят к возвышению мессианской роли интеллектуалов: последние находятся на "окраине" социума и в меньшей степени зависят от массовой культуры и господствующей идеологии. Все свершившиеся революции - это "идеологические революции", "великий обман", дававший массам иллюзию возможности "взять власть над властью" (А.Глюксман, цит.по: с.67).
В заключение автор рассматривает концепцию кризиса культуры у «новых философов», которая содержит элементы самокритики и поиски путей формирования интеллектуализма нового типа. Анализируются работы Б.-А.Леви "Похвала интеллектуалам" (1987) и А.Глюксмана "Декарт - это Франция" (1987), в которых обсуждается проблема упадка интеллигенции и духовности во Франции, ставшая уже как будто аксиомой. Речь идет о смене
авторитетов, когда кумирами становятся эстрадные певцы и телевизионные комики (и это в стране Вольтера и Золя!). Речь идет также о расширении понятия культуры, в которую ныне включают технологии, одежду, питание, потребление, жестикуляцию и т.п. и "творцами" которой становятся создатели рекламы, клипов, стилисты одежды. К этому добавляются беспрецедентная дискредитация понятия "элиты", исчезновение литературной критики, способной увидеть прекрасное, реабилитация посредственности в культуре, что привело к смешению жанров и уровней культуры.
Условия, делающие возможными участие интеллектуалов в общественной жизни, - разум, идея правды и справедливости, культивирование ценностей (абсолюта и табу), понятие о достоинстве - стали исчезать в современных условиях. Выход из кризиса Б.-А.Леви видит в освобождении интеллектуалов от политической личины, от ангажированности, которая мешает творчеству. Энергия интеллектуала лучше всего может быть реализована в русле постмодерна, который "снимает" ситуацию выбора, поскольку он "направлен не на разрушение или созидание, а на принятие -парадоксальное усилие, не имеющее непосредственных результатов, напротив, фактом своего существования отвергающее критерий результативности" (с.88). Интеллигенту нужно избавиться от положения пророка, стать пессимистом (потому что "небо пусто"), культивировать мысль, а для этого актуализировать философию Р.Декарта. Интеллектуал должен также стремиться к сохранению иерархии этических ценностей, причем не бороться со злом, а выражать его. Такую позицию А.Глюксман называет "негативным гуманизмом".
И. С.Андреева
