CC BY
18
Р0ССЙ4*СК*Я АКАДЕМИЯ НАУК
]_ и гит? _ То
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 95.03.001-95.03.030
МОСКВА 1995
95.03.004. ГЮЛИХ X. ЩКОЛА ДЮРКГЕЙМА И ФРАНЦУЗСКИЙ СОЛИДАРИЗМ.
GULICH Ch. Die Dürkheim-Schule und der französische Solidarismus.— Wiesbaden: Dt Univ. Verl. 1991 — 341 S.
Христиан Гюлих (Билефельд, Германия) считает, что создание научного сообщества, школы ученых-единомышленников — чрезвычайная; хоть и менее исследованная сторона деятельности Э. Дюркгейма. Надеясь восполнить пробел в изучении преемственности идей патриарха французской социологии, Гюлих анализирует социологическую теорию одного из его учеников, Селестена Бугле. Солидаристский проект Дюркгейма — Бугле автор представляет на широком фоне идеологических течений рубежа XIX-XX столетий, рассматривая его как "третий путь" между либерализмом и марксизмом.
Следы солидаристского влияния можно наблюдать по сей день, доказательство .тому — Социально-экономический совет при французском правительстве и парламенте, дающий научно обоснованные рекомендации по управлению и регулированию конфликтов в соответствующих сферах. Совет составлен из представителей различных социальных слоев и объединений (потребителей, работодателей, профсоюзов и пр.)
Солидаристские настроения вдохновляли и институционально-законодательные реформы в Германии. Так, во времена Веймарской республики существовал Государственный экономический совет, куда входили на паритетных началах предприниматели, служащие, представители свободных профессий, потребительских союзов, а также правительственные эксперты. Важнейшим предметом их обсуждения, среди прочего, был вопрос об участии в управлении предприятием. Уместно здесь вспомнить и дискуссии 50-х готов о введении "социального экономического рынка". Ядро всех требований солидаристов образовывала идея экономической демократии, становления новой хозяйственной этики, меняющей экономический порядок. Последний должен был обеспечить материальный и культурный расцвет индивида как участника производства.
Солидаристский замысел Дюркгейма сводился к обоснованию социального регулирования экономической жизни, не препятствующий предпринимательской инициативе и неугрожающего человеческой свободе. Его теоретические положения имеют много общего с суждениями адепта раннего солидаризма Леона Буржуа. Согласно Буржуа, солидарность является "естественной", биологически обусловленной взаимозависимостью индивидов, ассоциированных в общество. Чтобы достичь оптимальных условий сосуществования, естественную солидарность следует дополнить "моральной" солидарностью, гарантирующей социальную справедливость и индивидуальную свободу. Пред-
95 03 004
22
посылкой моральной устойчивости общества служат взаимная ответственность его членов за свои действия, сумма их прав и обязательств.
Для фактического выравнивания "прав" и "обязанностей" нужна "мультуалистская организация" (организация взаимоподдержки), которая бы их фиксировала и санкционировала (с. 41). Опорой такой организации становится государство, олицетворяющее принцип социальной защиты. Перспектива воплощения идеала равенства предполагает два условия: 1) равное право на участие в общественном "капитале", основанием к чему должно быть положение индивида в общественном разделении труда в соответствие с его склонностями, способностями и достижениями; 2) "равнозначность социальных ценностей", т. е. создание системы защиты от социального риска, распространяемой на каждого члена ассоциации, независимо от его социального положения. Однако квазиобщественный договор не допускает нивелировки в оценке деятельности индивидов или привилегий отдельным группам населения. Во главу угла Буржуа ставит не специфически классовые интересы, а частные и общесоциальные, рассматривая антагонистические отношения как особый случай конфликтов, который в конечном счете все равно касается либо личных претензий, либо общесоциальных.
Хотя Буржуа стремится к строго научному доказательству своей версии коллективной справедливости, верх.в его аргументах берет метафизическая моралистика. Все держится на признании каждым своего "долга" и даже "вины" перед сообществом, что очень напоминает христианскую догму о первородном грехе, обязывающим к искуплению. Он, в сущности, замечает Гюлих, исходит из классического по-зитивитского постулата самонормативности человеческого поведения, разграничивающего "эмпирически"понятное "объективное" и волепо-лагающее, "субъективное" и потому непостижимое действие. Это отличает его от Дюркгейма, для которого почвой морали и права служит не моральная аксиома, а структура определенного общественного типа, трактуемая как социальный факт, исключающий противоположность "объективного" и "морального".
Сближает Буржуа и Дюркгейма понимание неизбежности ограничения свободы индивида. Речь идет в первую очередь об экономической свободе. Ее положительное содержание является результатом регулирования разного рода конфликтов, чему, по Дюркгейму, способствует установление правовых форм договора при развитой дифференциации отношений обмена. Суть экономического солидаризма Буржуа сводится к преодолению противостояния производителей и потребителей, предпринимателей и рабочих профсоюзов Акцентирование хозяйственной самостоятельности максимального числа граждан даже в условиях всеобъемлющего коллективного сотрудничества имеет полемический характер. Оба мыслителя критически настроены по отно-
шению к социалистическим программам тотального обобществления средств производства. Коммунистический коллективизм во всех случаях апеллирует к силе государства, что неизбежно влечет за собой подавление свободы. В рамках "экономической демократии" социализация средств производства не означает огосударствления, но лишь предпочтение форм ассоциирования собственности. Ставя важнейшую антикапиталистическую задачу ликвидации "нетрудовых доходов" и полноправного распоряжения рабочих своими "трудовыми доходами", социалисты в то же самое время создают новую иерархию в экономической сфере, чем фальсифицируют политическую демократию, если вообще не угрожают ее существованию. Ведь контроль государства распространяется на экономическое планирование и всякая критика экономических решений воспринимается одновременно как критика администрации, политической верхушки. Предотвратить опасность государственного деспотизма может, по мнению Буржуа, лишь равновесие власти ассоциаций, индивидов и государства, иначе говоря, внутренняя демократия общества в целом, торжество принципов автономии и самоуправления (с. 89).
Солидаристское предостережение против сверхгосударства и ориентация на модель свободных профессиональных ассоциаций вызывали сочувствие в рядах социал-реформистов, к которым примыкала часть дюркгеймианцев. Ведущим теоретиком "гуманного демократического социализма" реформистского толка во Франции был Жан Жорес. В противоположность марксистам он полагал, что обобществление средств производства можно производить только в промышленности и не декретивным путем, а совместными усилиями капиталистической олигархии и рабочей демократии. Позиция государства при этом зависит от соотношения сил между классами и строго придерживается демократической конституции. В политической сфере следует поддерживать тенденцию вытеснения классовой борьбы борьбой партий, демонстрирующей свободу мнений и препятствующей легитиматиции актов насилия. Сведение всего социального состава населения к двум классам Жорес называет догматичным. Между полюсами буржуазии и пролетариата существует много промежуточных слоев, смягчающих классовые противоречия. Непримиримость имеет место лишь постольку, поскольку отвечает интересам развития национального общества.
По мнению автора, программа Жореса опирается в значительной мере на философию Буржуа, так что различия полулевых позиций внутри политического спектра Франции перед первой мировой войной более или менее стираются. Симптоматично само появление подобных представлений об общественной эволюции в этот период, а именно признание того, что капитализм достаточно силен, чтобы сопротивляться, достаточно искусен, чтобы развиваться, достаточно открыт, что-
бы приспосабливаться. Мобильность рабочего класса свидетельствует о движении вперед, средние слои умеряют единоборство крайних социальных групп, а демократический режим обещает стать гарантом глубоких общественных преобразований без применения репрессий, наконец, партийный плюрализм обеспечивает приоритет общечеловеческих ценностей, будучи представлен скорее республиканскими, чем социалистическими партиями (с. 97).
Центральная гипотеза автора состоит в утверждении, что доктрина дюркгеймовской школы возникла из общего социологического корня солидаризма и социал-реформизма. Бе экономическая и социально-научная рефлексия находилась в оппозиции к классическому либерализму, социал-дарвинизму и марксизму, подчеркивая эгалитарную линию демократии и необходимость трансформации хозяйственных устоев. Тем не менее политические предпочтения учеников Дюркгейма отличались: М. Мосс, М. Хальбвакс, Ф. Симон тяготели к социал-реформизму, С. Бугле — к солидаризму. Впрочем, уточняет Гюлих, Бугле, в противовес якобинским симпатиям Буржуа, продолжал, скорее, традицию ранних французских социалистов Сен-Симона, Прудо-на, Луи Блана.
Обоснование солидаристских утверждений Селестеном Бугле кажется автору наиболее выразительным и потому ему уделяется в книге большое внимание.
Бугле родился в 1870 г. в Бретани, закончил парижский лицей Генриха IV, затем изучал философию в "Эколь Нормаль". Интерес к социальным наукам пробудился в Германии, где он слушал в Берлинском университете лекции М. Лазаруса, Р. Иеринга, А. Вагнера, Г. Зимме-ля. Вскоре он начал сотрудничать в социологическом журнале, издаваемым Дюркгеймом, и одновременно готовил диссертацию "Эгалитаг ристские идеи. Социологическое исследование", которую успешно защитил в 1899 г. С 1901 г. он — профессор социальной философии в университете Тулузы, с 1908 г. преподает историю социальной экономики в Сорбонне. В это же время начинается его общественно-политическая карьера: в Лиге по правам человека (вице-президент с 1911 по 1924 г.); в радикально-демократической партии в качестве кандидата на выборах в национальное собрание в 1902, 1906, 1914, 1924 г., в газете радикалов в качестве постоянного обозревателя.
В научных работах Бугле до 1914 г. выделялись два направления: методологическое, касающееоС проблем социальной морфологии и дифференциации, и социально-политическое. В послевоенные годы заметен поворот его интереса к "истории идей", уводящий в сторону от общей для участников школы установки на эмпирические исследования. В "Социологических лекциях об эволюции ценностей" (1922) он лает критическую оценку социологии Дюркгейма. В 1920 г. им был
основан Центр общественной документации при Высшей нормальной школе. В 1935 г. его назначают директором "Еколь Нормаль". Через пять лет, незадолго до нацистской оккупации Франции, Бугле умирает.
Гюлих утверждает, что Бугле, единственный из последователей Дюркгейма, сумел раскрыть парадигматическую связь между общественно-политическими убеждениями и социологической теорией этой школы. Он значительно переработал солидаристские посылки, в частости, понятие "социального долга", вводя новую плоскость "измерения" обязательств индивида сообразно конкретным общественным условиям. Сами по себе ни богатство, ни бедность не создают "долга" перед обществом. Его источником является неравное участие в "общественном инструментарии" и соответственно неравное распределение социальных обязательств. И как раз поэтому столь настойчиво заявляет о себе потребность в "равных возможностях", выражаемая солидаристскими лозунгами.
Морально-философские суждения Бугле отталкиваются от теории "общественного договора" Руссо, которая представляется ему идеалом общественной справедливости. Внеисторическое и асоциологическое учение Руссо не мешает опираться на допущение квазиассоциативного договора при выведения социальных обязательств и ссылаться не на спекуляции универсальной природы человека, а иа научное изучение реальных обстоятельств заключения договора. Такой подход позволяет ответить на два вопроса: как возможно равновесие в экономических отношениях индивиде» и каковы формы "автономии" в обществе развитого разделения труда.
Искомая "ассоциация труда ■ капитала" предполагает различные рекомендации по ограничению права собственности, экономическо-правовую концепцию "трудового общества", очерчивающую роль профсоюзов, товариществ ■ государства.
С точки зрения солидаризма право на собственность не означает абсолютной свободы распоряжения ею, но имеет в виду специфически экономическую функцию подъема производительности. Предпосылкой этому служит фактическое владение средствами производства его участниками. Частям собственность есть "продление" человека в своем труде (с. 152).
Разумеется, нельзя считать собственностью заработную плату рабочих. Реальную собственность, несмотря на зависимое материальное положение, им может обеспечить только четко управляемая и планомерно финансируемая социальная защита. Для Бугле важно определить степень правомочного владения средствами производства, вызванного общественными нуждами, и выявить избыточное владение, не оправданное производственной пользой. Он противник привилегий 4-2024
и в руководстве, и в производстве, оправдываемых якобы интересами "общего функционирования предпринимательства" (с. 162). Разность результатов деятельности и организационно-техническая иерархия видов труда порождают дифференциацию в социальном статусе и доходах индивидов, но взаимозависимость, вытекающая из разделения труда, должна препятствовать "переоценке" тех или других профессиональных групп.
Ценность труда определяется не количественно-экономическими показателями, а качественно-социальными. Другими словами, экономические ценности порождаются "узусом" коллективного сознания в данной стране и в данное время и выражены в аксиологических максимах и идеалах. Ценностные суждения имеют, в свою очередь, отношение к структуре общества и потому становятся объектом социологии. В анализе условий заключения экономического договора Бугле следует, указывает Гюлих, положению Дюркгема о "праве на полный продукт труда".
В настоящее время труд рабочих лишен креативного начала, что ведет к ежедневному однообразному напряжению, вызывающему устаг лость и духовную апатию. Жизнь всецело исчерпывается работой. Констатация материального и психофизического воздействия труда на уклад семьи и стиль потребления открывала новое поле исследования, которое привлекло внимание другого сотрудника Дюркгейма, Мориса Хальбвакса. Он пришел к выводу, что работа на фабрике асоциальна, по определению, в силу отсутствия интегральных оснований развития личности. Отсюда возникает необходимость в социальном механизме преодоления разобщенности. По мысли Бугле, таким механизмом может стать профессиональная организация рабочих. Она защитит материальные их интересы и вместе с тем напомнит, что производительный фактор лишь один в сфере экономики, наряду с капиталом, руководством, техническими инновациями, потреблением и прочими и таким образом стимулирует подчинение целям профессионального объединения.
Бугле упрекает "революционных синдикалистов" в разжигание классовых страстей и предпочтении национальной солидарности классов. Международное рабочее движение раскалывается не столько из-за различий в "национальных темпераментах", сколько из-за особенностей экономической ситуации и политических институтов в отдельных странах, влекущих за собой специфику организации рабочего движения. Так каждый день оспаривается формула Коммунистического манифеста. XIX век стал веком легитимации наций (с. 182). В этом пункте взгляд Бугле вполне совпадает с дюркгеймовским, считавшим, что объединение рабочего класса разных стран — чистая утопия. Первая мировая война трагически доказала справедливость их суждений. II
Интернационал не смог ей воспрепятствовать и не привел к народному восстанию, как надеялись синдикалисты.
Позже советская модель государства — корпоративная организация полицейского насилия — и подобные ей показали также пророческую правоту Дюркгейма и Бугле, требовавших установления равновесия ассоциативной, государственной41 индивидуальной форм социально-экономической деятельности. Лишь поддержка политической демократии экономической может обеспечить реальные социальные права. Многообразие типов солидарности, воплощаемой в профсоюзах, товариществах, государственном попечительстве, являет собой не что иное, как юридически фиксированные санкции конкуренции "равных свобод", снимающих остроту социальных столкновений.
Бу1*ле-социолога заботит вопрос о структурных и нормативных условиях сочетания "индивидуализма" и "эгалитаризма", побуждающий его предпринять вслед за Дюркгеймом морфологическое изучение социальной структуры. Для полного осуществления общественного единения необходимо "подобие" индивидов, принятие ими всеобщих правил действия, а также "плотность" социальной власти. В этом состоит эгалитарный эффект "объединения". Морфологические понятия типа объема, плотности, мобильности количественно описывают структуру, понятия гомогенности и гетерономности социальных кругов — качественно ее представляют. Диалектическое сближение тех и других параметров позволяет выстраивать макросоциологиче-ский "идеальный тип" "эгалитарного" и "индивидуалистического" обществ, и таким образом увидеть в какой мере социальная структура тормозит развитие эгалитарных или индивидуалистических тенденций. Указанный метод помогает Бугле проследить как опасность государственной интервенции в область частной инициативы, так и опасность возобладания сугубо групповых интересов в промежуточных экономических ассоциациях, призванных служить "естественным барьером" для государственного вмешательства. Он бьется над проблемой, как можно использовать внутренние резервы и компетенцию различных синдикатов, не отвергая завоеваний демократии.
В целом индивидуальная активность остается для солидаризма "мотором всякого прогресса" (с. 203). Задача государства — выравнивать "прибыль" и "убытки этой активности, т. е. обеспечивать равные шансы всем даже при минимуме капиталов и образования. И притом следует обозначить четкие границы действия бюрократического централизма, чтобы избежать концентрации власти. Солидариеты, согласно Бугле, предлагают "прагматический" вариант соотношения науки и политики. Если цель науки — сформулировать практические рекомендации, то цель политики — найти соответствующую констелляцию политических сил для их реализации. Политическая инициа-
95.03.005-006
28
тива, сосредоточенная в деятельности государства, должна обладать высшей степенью сознания и рефлексии (с. 274). Но это не общее коллективное сознание, а только "репрезентация" особенного, ограниченного, однако чрезвычайно ясного сознания и по-настоящему воодушевленного образом будущего общества. Носителями его являются группы фукнционеров (правительство, парламент), поощряющие опыт производителей и налаживающие устойчивую коммуникативную связь между политикой и экономикой.
В свете солидаристских допущений политический плюрализм и экономический эгалитаризм образуют институциональный фундамент для расцвета жизненного потенциала индивидов. Но при этом упускаг ется из виду очевидный парадокс — упорядочивание спонтанности. Дюркгеймианский идеал, нарисованный Бугле, оказывается попыткой изобразить "квадратуру круга" и выражает лишь усилие современного общества в поиске опосредования автономии и организации. Но именно чутье к проблемам современности делают солидаристскую перспективу эвристичной.
JI. В. Гирко
95.03.005-006. Э. ДЮРКГЕЙМ О СВЕТСКОМ ПРЕПОДАВАНИИ МОРАЛИ.
95.03.005. DÜRKHEIM Е. L'enseignement de la morale a Pecóle primaire // Rey. française de sociologie. — P., 1992. — A. 33, M 4. — P. 609-623.
95.03.006. GAUTHERIN J. Dürkheim a Autenil: la science morale d'un point de vue pragmatique // Rew. française de sociologie. — P., 1992. — A. 33, № 4. — P. 625-639.
Жаклин Готрэн (отделение психологии Наитского университета) осуществила публикацию ранее не издававшегося и хранившегося в библиотеке "Эколь Нормаль" текста лекции Эмиля Дюркгейма, прочитанной в 1909 или в 1910 гг. студентам — будущим педагогам. Как она отмечает, Эмиль Дюркгейм в течение всей евоей творческой деятельности был связан с подготовкой будущих учителей начальной и средней школы. "Поскольку он серьезно относился к вкладу науки об обществе в общественную жизнь, он всю жизнь занимался тем, что считал одновременно и нагрузкой, и выполнением своей миссии..." (с. 626), т. е. участием в образовании будущих учителей.
Публикуемый текст лекции Дюркгейма, как признает Готрэн, с первого взгляда производит впечатление "уже виденного". Конечно, в нем явно использованы материалы из более ранних работ, а иные фрагменты лекции Дюркгейм использовал в более поздних работах. И тем не менее лекция как целое обладает своей спецификой,которую Готрэн объясняет тем, что тут Дюркгейм говорит не о чистой теория
