CC BY
20
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 3
ФИЛОСОФИЯ
1
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,3
рефераты 95.01.001-95.01.021-022
МОСКВА 1995
95^01.021-022
188
бессмертия — не только будущих поколений, но и поколений отцов, была развита Э. Циолковским, который видел бессмертие человечества в его расселении по всему космосу, в его последующем превращении в лучистую энергию.
Русский космизм с его взглядом на мир как на органическое целое противоречит механистическому мировоззрению. Ныне человечество исчерпало путь, связанный с механистическим видением мира. В терминах русского космизма новый подход к мяру мыслится как "но-осферная синархия" (Вернадский), как переход от стихийных природных процессов к сознательному научному и нравственному участию в управлении процессами социальной и геопланетной истории. "Синархия — это структура соборности, всеединство иерархического строения, через которое мироздание становится космосом" (с. 164).
И. С. Андреева
95.01.021-022.0 ЖИЗНИ И УЧЕНИИ ЛЬВА КАРСАВИНА. (Сводный
реферат)
95.01.021. ХОРУЖИЙ С. С. ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ ЛЬВА КАРСАВИНА // Карсавин Л. Религиозно-философские сочинения.— М.: "11епа188ап8е": СП "Е*о-8 а. Б", 1992. — Т. 1 — С. У —ЬХХИ. — (Памятники религ.-филос. мысли. Рус. религ. философия).
95.01.022. ХОРУЖИЙ С. С. К ЧИТАТЕЛЮ // Карсавин Л. П. Малые сочинения. — СПб: АО "Алетейя", 1994. — С. 3-9. — (Памятники религ.-филос. мысли нового времени).
Лев Платонович Карсавин (1882-1952), указывает С. С. Хоружий, был типичным представителем младшего поколения Серебряного века русской культуры, отличавшегося "синергией" соперничавших установок, являвшего собой некий духовный Востоко-Запад. Карсавин одновременно был глубоким знатоком средневековых религиозных учений и прежде всего католического средневековья и в то же время одним из вдохновителей евразийцев, выдвинувших лозунг "Исход к Востоку", возродив идеологию российского изоляционизма, вражды к Европе и католицизму.
Карсавин начинал как историк. Итогами его исторических штудий были два больших сочинения "Очерки религиозной жизни в Италии ХН-ХШ в." (1912) и "Основы средневековой религиозности в XII-XIII в., преимущественно в Италии" (1915), которые больше, однако, принадлежат не истории, а культурологии, предвосхищая те пласты материала и ту проблематику, которые стали предметом исследования культурологов в 50-60-е годы. Но постепенно меняя амплуа историка на философа, он поначалу сосредоточился на проблемах методологии
189
95.01.021-022
истории. В работе "Восток, Запад и русская идея" (1922) он говорит о типах культур, связывая их различия с различиями религиозной догматики, обращаясь на этой основе и к "русской идее", к судьбам России и православия.
Ранние малые его работы ("О свободе", 1921; "О добре и зле", 1922) кладут начало развитию собственной метафизики (022, с. 7). Тогда же появился трактат '^ос1ев Ре^ороМапае" ("Петербургские ночи") — трактат, посвященный метафизике любви, лирический план которого является и глубоко личным планом. Именно эта тема становится первым разделом зарождающейся метафизики Карсавина. Соединение любящих в "двуединое Я", утверждение любви земной и отрицание аскетизма в свернутом виде содержат будущую идею всеединства и всеединого человечества, позднее развитую в учение о триединстве, в концепцию вечности как полноты времен, в учение о телесности и др.
Изгнанный из России в 1922 г., он был приглашен в 1928 г. в Каунасский университет профессором кафедры всеобщей истории и оставался там до своего ареста в 1949 г. Его главный труд 30-х годов обширная (в пяти томах) "История европейской культуры" на литовском языке получил признание в Литве, его стали называть там "литовским Платоном"; в лагере литовские заключенные трогательно опекали я оберегали его. Однако, вся его философская система была создана в годы скитаний по Европе (Берлин, Париж) в 1922-1928 гг.
Уже в первом опубликованном в изгнании труде "Философия истории" (1923), а затем в работах "О началах" (1925) и "О личности" (1929) центральной идеей стала идея всеединства, основы которой были заложены Хомяковым и В. Соловьевым. Эта, можно сказать, вечная категория философии, которая рождалась у русских на древней и богатой основе, обрела у них, и у Карсавина гоже, особое значение. Определяя это понятие, Хоружий пишет: "... всеединство есть категория онтологии, обозначающая принцип внутренней формы совершенного единства множества, согласно которому все элементы множества тождественны между собой и тождественны целому, но в то же время не сливаются в неразличимое и сплошное единство, а образуют особый полифонический строй, трансцендентальное единство раздельности и взаимопроникновения (С. Франк)" (021, с. ХУШ-Х1Х).
Но если для большинства русских мыслителей понимание всеединства связано с мифологемой Софии Премудрости Божьей, выступающей в персонифицированной форме как живое Божественно«1 существо, то Карсавину были чужды представления софиологов, хотя его мысль и тяготеет к тому, чтобы связывать всеединство не с отвлеченными категориями, а с областью личного бытия "Понятие личностной онтологии стойко заложено в православной мысли" (021, с XXIV)
Ключевую роль в каргавинской концепции всеединства играет по
24 4565
95.01.021-022
190
нятие "стяженного", которое передает взаимосвязь — диалектику целого и части, где целое никак и ни в .каком смысле не существует вне и помимо своих частей. Карсавин столь радикализирует это понятие, что утверждает о несуществовании души, критикует методологию причинного объяснения, а в сфере причинного объяснения истории объявляет ее полностью неприемлемой.
Принцип всеединства Карсавин дополняет далее универсальным принципом становления, изменения реальности. Этот принцип — "триединство", совокупность трех упорядоченных ступеней, имеющих единую сущность. Хоружий подчеркивает "кузанские истоки" карса-винского триединства, чуждого гегелевскому самодовлеющему отвлеченному мышлению, хотя в своих поздних работах Карсавин придает ему самостоятельную разработку.
Самостоятельное происхождение имеет и завершающий элемент карсавииской онтологии — связь между основополагающими принципами. Система Карсавина — не просто очередная концепция всеединства. "В ее основе — богатая ... онтологическая структура из двух взаимосвязанный принципов: принципа триединства, описывающего динамику реальности, и принципа всеединства, описывающего ее статику"(021, с. XXVIII). Принципам всеединства и триединства подчиняются и исторический процесс, и стихия жизни сознания (психика). Эти стихии связаны друг с другом посредством коллективного, соборного сознания, в котором заключено главное содержание истории.
В книге "О личности" система Карсавина получила окончательный облик. Здесь показано, как онтологическая структура осуществляется в личном образе бытия. Важнейшей частью содержания личности является учение Карсавина о симфонической личности, в которой соединяется динамическое подвижное единство исходно индивидуальности и осваимое ею окружающее бытие на основе триединства и всеединства. При этом человеческие сообщества любого рода — совокупное человечество, поместные церкви, социальные группы ... — рассматриваются как симфонические личности, интегрированные в определенные иерархии, актуализируя в себе какие-то высшие личности и актуализируясь в каких-то низших. Здесь заложен жесткий "социо-центризм", примат коллективного над индивидуальным. По сути, — это философия коллективной личности.
Будучи идеологом и участником евразийского движения, Карсавин сумел оторваться от евразийства и в 1929 г. отошел от этого движения. Однако он не понял феномен тоталитаризма, идеализируя многие его гибельные черты и верил в кабинетную утопию светлого будущего России, которое откроется в результате замены коммунистической "псевдоидеократии" истинной евразийской идеократией при сохранении здоровой основы советского строя.
191
96.01.021 022
Важной стороной метафизики Карсавина была идея смерти. Смерть для него — не промежуточный момент, но момент завершающий, итоговый (тварь погибает не для грядущего воскресения, а ради воскресения Бога). "Смерть человека первее его жизни", — писал Карсавин. "Поэма о смерти" (1931, Каунас) утверждает смерть в ее конструктивной роли как жертвы, созидающей жизнь. Правда, он согласен с Н. Федоровым, что эмпирическая смерть должна быть преодолена. Но победа над такой смертью — смерть истинная: вослед за Богочеловеком Христом и человеку дано попрать смерть — только смертью же, истинной смертью, всецелой и добровольной жертвенной самоотдачей твари Богу.
Мотив смерти связан с разработкой Карсавиным идеи телесности: "Истинное мое тело — телесность всего мира, Мать-Земля... Духовная сила всегда остается в частицах тела, ею оформленного, где бы и как бы они ни были рассеяны" (цит. по: 021, с. ЬУШ-ЫХ). Разработка Карсавиным темы смерти и телесности, пожалуй, самая основательная в русской мысли, считает Хоружий. Основываясь на ней, Карсавин развивает свою эсхатологию, учение о загробной жизни и воскресении: "Каждая частица моей телесности..., — писал Карсавин, — не только "запечатлена" мною. Она — я сам и... всегда и везде остается мною — в том числе и за гробом" (цит. по: 021, с. 1ЛХ) Эти идеи Карсавина перекликаются с учением о пневматосфере Флоренского. В контексте русской философии, пишет Хоружий, примечательно, что они возникают одновременно на почве двух совершенно разных учений, с радикально различным пониманием бытия, личности и истории.
"Философия Карсавина, — заключает Хоружий, — это метафизика всеединства, представленная как драма любви, жертвы и смерти Творца и твари" (021, с. ЬХУ).
И. С. Андреева
