CC BY
27
обсуждает некоторые разновидности лирических «миров» (по аналогии с «повествовательными мирами») и способы лирического миропорождения.
В целом, хотя большинство работ скорее подытоживают результаты предшествующих исследований тех же авторов, они дают хорошее представление о разнообразии мнений относительно нерешенных вопросов в продолжающихся дебатах о лирике.
Е.В. Лозинская
2019.03.007. НЕЕСТЕСТВЕННАЯ И КОГНИТИВНАЯ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА ПОВЕСТВОВАНИЕ (ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ГИБРИД): Специальный номер журнала «Поэтика сегодня». Unnatural and cognitive perspectives on narrative (a theory crossover): Special issue // Poetics today. - Tel Aviv; Durham, 2018. - Vol. 39, N 3. - P. 428-649.
Ключевые слова: мимесис; фокализация; событие; вымышленное сознание; фикциональность; погружение (immersion) в текст; остранение; интерпретация; медийный аспект наррати-ва; мимесис; наррация и фокализация.
Специальный номер журнала «Поэтика сегодня» соединяет два направления в современной нарративной теории: неестественную нарратологию, которая работает с повествованиями, противоречащими или отклоняющимися от обыденных когнитивных параметров, использующими антиреалистические техники, и когнитивный подход «второго поколения», акцентирующий связь между историями, сознанием и человеческим телом. В предисловии его авторы1 рассматривают короткий, длиной в абзац, рассказ Франца Кафки «Желание стать индейцем» в качестве иллюстрации двух методов теоретического осмысления нарратива и обсуждения различий между ними. С точки зрения неестественной нарратологии когнитивный подход сводит повествование к реальной психологии. В когнитивной перспективе неестественный подход игнорирует тот факт, что, каким бы новаторским или сложным для восприятия ни
1 Ян Альбер, Марко Караччоло, Стефан Иверсен, Карин Кукконен, Генрих Сков Нильсен.
было произведение, оно использует нашу врожденную когнитивную конституцию.
Обсуждение этих пресуппозиций и анализ эволюции когнитивных и неестественных моделей нарратива в специальном номере «Поэтики сегодня» должны позволить исследователям выйти за рамки теоретического противостояния. Редакторы-составители специального номера изобрели новую форму для академической дискуссии. Они предложили потенциальным авторам для совместного осмысления восемь концептов или вопросов: событие, вымышленное сознание, фикциональность, погружение (immersion) в текст vs остранение, интерпретация, медийный аспект нарратива (в особенности цифровые медиа), мимесис, наррация и фокализация в качестве фундамента нарративной медиации. Все эти категории и проблемы значимы для обоих направлений и выступают в качестве предмета для дискуссий - как недавних, так и имеющих долгую традицию в рамках нарративной теории. Именно они, по замыслу составителей, должны были наилучшим образом обнажить расхождения между подходами и вместе с тем выявить моменты возможных пересечений и связей между направлениями. На форму высказывания не было наложено никаких особых ограничений, за исключением условия, чтобы один из соавторов принадлежал к когнитивному направлению, а другой практиковал неестественную нарратологию. Результаты, воплотившиеся в статьях номера, заметно варьируются по тону и методу. Авторы статей о мимесисе и о событии сконструировали общую исследовательскую парадигму, использующую инструменты обеих разновидностей нарратологии. Более осторожный, однако оптимистический, настрой на сотрудничество отличает статьи о нарративных медиа, фикциональности, вымышленных сознаниях, погружении и остранении. В статье о наррации и фокализации авторы режиссируют настоящий диалог между вымышленными версиями самих себя. Статья об интерпретации завершается признанием, возможно, неустранимых различий между двумя теориями.
Статья Я. Альбера, М. Караччоло и И. Маркезини рассматривает категорию мимесиса, которая из всех теоретико-литературных концептов имеет самую долгую историю, восходящую к Платону и Аристотелю. В XX в. на тему мимесиса были написаны две важнейшие литературоведческие работы - «Мимесис» Э. Ауэрбаха
(1946) и «Время и рассказ» П. Рикёра (1983-1985). Авторы статьи используют рикёровскую модель мимесиса в качестве затравки для диалога между неестественным и когнитивным направлениями в нарративной теории. Они выдвигают тезис о том, что, будучи формой симуляции, а не пассивного подражания, мимесис наилучшим образом концептуализируется в терминах ментального моделирования читателями повествовательных текстов. Основываясь на представлениях когнитивной психологии и психолингвистики, исследователи показывают, каким образом читатели понимают повествовательный текст, выстраивая ситуационные модели, заимствованные ими из повседневного, телесно-воплощенного опыта. Однако, как показывает неестественная нарратология, не все повествования согласуются с опытом, приобретаемым нами в реальной жизни. Поэтому во второй части статьи соавторы обсуждают стратегии, с помощью которых читатели могут включить физически и логически невозможное, присутствующее в повествовании, в имеющиеся ситуационные модели - посредством адаптации последних к новом опыту. В качестве иллюстрации своих тезисов они используют роман «Белый отель» Д.М. Томаса - своего рода про-тотипический случай неестественного повествования, в котором переживания и опыт главного героя имеют причиной не прошлые, а будущие события.
«Когнитивный и неестественный подходы предполагают совершенно разные взгляды на проблему фикциональности» (с. 473), - утверждают К. Кукконен и Г.С. Нильсен. Если когнитивисты подчеркивают сходство между обыденным невымышленным и литературным типами нарратива, то неестественные нарратологи акцентируют исключительность вымышленного. В статье рассматриваются точки расхождения и возможные моменты общности, создающие основу для плодотворной дискуссии. Статья написана в форме диалога между Г.С. Нильсеном, представляющим неестественную нарратологию, и Карин Кукконен - представителем второго поколения когнитивистов. Диалог разворачивается по ходу совместного пристального прочтения романа Й. МакИвэна «На берегу» («On Chesil Beach», 2007) и Х. Мэнтел «Чернее черного» («Beyond Black», 2005). Нильсен определяет фикциональность как «invention» (изобретение - в риторическом значении слова). Кукконен возражает, что многие ментальные действия могут быть оп-
ределены таким образом, например мысленные эксперименты или фантазии, но они не являются художественным вымыслом. Когнитивное понятие о фикциональном может быть создано, на ее взгляд, посредством обращения к категории «артикулированного гештальта», введенной В. Изером, если переосмыслить ее в свете последних достижений когнитивистики в области телесного воплощения опыта и анализа предсказательной активности человека. Затем соавторы обсуждают так называемый тезис об исключительности (exceptionality thesis). Действительно ли художественные произведения укоренены в общих когнитивных способностях или фундаментальным образом отличаются от того, как мы мыслим в повседневной жизни? В конечном счете соавторы приходят к выводу, что тезис об исключительности не обязательно противоречит когнитивному подходу к нарративам.
Статья М. Мякела и М. Полвинен также построена как диалог между воображаемыми представителями двух нарратологиче-ских течений. Его предмет - фокализация, а материал - классическое произведение, поскольку любой новый научный подход, по мнению исследователей, следует протестировать на «школьных» образцах литературы, которые обычно и являются хрестоматийными примерами реализации тех или иных повествовательных стратегий. Выбор авторов статьи пал на один из «первобытных» романов У. Голдинга - «Наследники» (1955), принадлежащий к классике модернизма. Предметом анализа является нарративная динамика чуждой неандертальской фокализации в противопоставлении с «натурализующим» повествованием нарратора - Homo sapiens. «Наследники» позволяют когнитивистам отдать себе отчет в том, насколько эффекты остранения и погружения во внутреннюю фо-кализацию зависят от языка. В то же время для неестественного нарратолога этот роман является примером того, что для понимания принципиально чуждого парадоксальным образом требуются механизмы перцептуального и эмоционального присвоения, противоположные остранению. Несмотря на изначальное различие в подходах, в конечном счете соавторы находят общий фундамент для своих размышлений, совмещая остраняющее истолкование текста с идеей погружения в него, понятой в духе энактивизма (enactive immersion). Необычная телесность (embodiedness) неандертальской фокализации становится ключом к литературному,
аллегорическому толкованию неандертальского сознания, созданного Голдингом в воображении. Достигнутое оппонентами согласие отражает реальную позицию соавторов, исповедующих такой подход к нарративам, который признает, с одной стороны, встроенную синтетичность и полную зависимость литературного нарра-тива от языка, а с другой - его естественную направленность на телесно-воплощенное погружение в текст (bodily immersion).
Л. Бернертс и Б. Ричардсон анализируют роман фламандского писателя П. Верхельста «Человек, которым я стал», в котором повествование идет от лица гориллы (о чем читатель, впрочем, узнает далеко не сразу). Предметом изучения становится вымышленное сознание, в подходах к которому неестественные нарратологи и когнитивисты занимают принципиально противоположные позиции. Соавторы статьи акцентируют разные аспекты того, что повествователь и персонажи думают и чувствуют. Различаются также используемые исследователями объяснительные модели. Неестественное толкование текста обнажает его нарративные приемы - такие, как «чтение мыслей» в буквальном смысле слова, которое нельзя свести к существующим в реальном мире возможностям. Когнитивный подход фокусируется на том, что в романе может осмысляться как аналог реальной деятельности сознания, или же объясняет, каким образом неестественная литература обретает смысл в когнитивной парадигме. Соавторы предлагают не синтез двух направлений, а диалектический подход к тексту, в котором его интерпретация протекает в виде переключения из одной перспективы в другую. Таким образом, достигается более глубокое и всеобъемлющее понимание деятельности вымышленного сознания в целом и необычных сознаний в частности.
К.Д. Килгор и Д. Ирвинг используют в качестве материала для проверки своих гипотез не одно произведение, а несколько - из числа тех, которые в неестественной нарратологии являют своего рода образцы: именно к ним в первую очередь обращаются исследователи для проверки гипотез и подтверждения своих тезисов: роман С. Беккета «Моллой» (1951), фильм Б. Сингера «Подозрительные лица» (1995), новелла Р. Кувера «Бэбиситтер» (1969) и роман Ш. Джэксон «Полжизни» (2006). Предметом анализа является категория «событие», и для начала соавторы прослеживают ее эволюцию в теории нарратива: от компактного, ядерного вербального
объекта у структуралистов к расширенной многосоставной модели, принятой когнитивистами, и далее - к современной динамической модели события как системы. Современные когнитивные подходы к нарративу допускают динамическое распознавание событий, их выявление может изменяться по мере чтения. Тем самым они обеспечивают более тонкий анализ по сравнению с простой фиксацией двойственности восприятия («то ли случилось - то ли нет»).
Модель «событие как система» обладает особой гибкостью в интерпретации сложных, проблематичных разновидностей событий, ставящих под вопрос само понятие событийности: например, когда сначала утверждается, что событие имело место, а затем это отрицается, или вводятся изменчивые, «редактируемые» по ходу развития сюжета события. Подобная модель не только наилучшим образом демонстрирует механизмы работы таких событий внутри повествования, но и позволяет радикально переосмыслить саму категорию.
Обычно эффекты погружения в вымысел (immersion) и ост-ранения рассматриваются как взаимоисключающие, указывают М. Андерсон и С. Иверсен. Так, «погружение» определяется как отрешенное от внешних обстоятельств (transparent) внимание к «независимой от языка реальности» (выражение М.-Л. Райан), создаваемой художественным текстом. Остранение, напротив, - это направление читательского внимания на искусственную, сконструированную природу вымышленного мира (по мнению, например, Ю. Марголина). Соавторы статьи считают, что противопоставление этих эффектов заметно упрощает ситуацию. Более продуктивным будет подход, выделяющий различные типы читательской вовлеченности в текст, располагая их по осям «временного отказа от недоверия» и «направленности внимания». На примере произведений Чосера, Кафки и Борхеса исследователи показывают, что вовлеченность в вымышленный мир имеет сложную динамику, внимание читателя может в различной степени варьироваться от преобладания направленности на внешнюю реальность к фактическому переносу в вымышленную вселенную и в плане усиления или ослабления «отказа недоверия». Они демонстрируют, что «погружение» может иметь место и при таком восприятии текста, которое сфокусировано на верхнем (формальном) его слое, и оба эффекта могут воспроизводить различные модели внимания по отношению
к реальному миру. Обеспечивая новые виды ощущений, они могут подталкивать читателей к переосмыслению природы того, что лежит за границами текста.
С. Уиллемсен, Р. Андерсен Краглунд и Э.Т. Трощанко рассматривают вопрос о сущности интерпретации в контексте расхождения между когнитивной и неестественной нарратологиями. Для когнитивистов она является скорее объектом изучения, они исследуют интерпретативные процессы. Для неестественной нарратоло-гии она - исследовательский метод, поскольку ее представители в первую очередь занимаются практическим истолкованием неконвенциональных повествовательных текстов. При этом когнитиви-сты предполагают общность между интерпретативными процессами, задействованными в понимании нарративов, с одной стороны, и прочих аспектов жизни - с другой. Неестественная нарратология, напротив, подчеркивает принципиальные различия между вымыслом (его восприятием) и повседневным опытом. В статье на примере анализа сказки Г.Х. Андерсена «Тень» показывается, как это различие в пресуппозициях приводит к контрастирующим между собой академическим практикам. В результате сказка получает два заметно различающихся между собой толкования: одно в когнити-вистской перспективе, другое - в неестественной.
Номер завершает статья Дж. Тосса, А. Энсслин, Д. Чикко-рикко, в которой анализируются не литературные, а цифровые повествования (две видеоигры и два веб-комикса). Для осмысления медийной специфики этих текстов авторы конструируют шкалу неестественности: от нарушения физических законов реального мира на одном ее конце до нарушения нарративных конвенций на другом - и располагают на ней все четыре объекта анализа. Они привлекают когнитивные модели второго поколения (осмысляющие чтение как телесно-воплощенный опыт) для объяснения различных аспектов и нарративного дизайна, и реакций / восприятия аудитории. Исследователи демонстрируют, что неестественная и когнитивная нарратологии могут совместно работать на более глубокое понимание специфики цифровых повествований и их воздействия на читателей или игроков. Концепты неестественной нар-ратологии позволяют выявить те места, где цифровые нарративы создают «невозможности», отличные от существующих в традиционных медиа, а где они используют «невозможные конфигурации»,
которые являются частью некоторой повествовательной традиции. Когнитивный подход в свою очередь помогает выявить, как реципиенты этих цифровых текстов привязывают амиметичное и / или неконвенциональное в цифровых нарративах к привычным формам восприятия без рационализации «невозможного» или попыток иных его объяснений.
Собранные в специальном номере статьи демонстрируют возможность сочетать когнитивный подход с интересом к «неестественным» историям или, наоборот, неестественный подход с вниманием к когнитивной и телесно-ориентированной (embodied) динамике нарратива.
Е.В. Лозинская
2019.03.008. МЮРА М. РОМАНИЧЕСКОЕ В ЛИТЕРАТУРЕ. MURAT M. Le Romanesque des lettres. - Clermond-Ferrand: Corti, 2017. - 305 p.
Ключевые слова: роман; романическое; вымысел; реальность; интерпретация; метаморфозы текста.
Профессор французской литературы в университете Сорбонны Мишель Мюра рассматривает в монографии проблему романического. Феномен романического сопровождает всю историю литературы - от истоков до современности. Некоторые современные литературоведы между тем отвернулись от этой проблемы, будучи сильно связаны с позитивизмом. Заняв позицию, противоположную позитивистскому взгляду, другая часть критиков обратилась только к «внутреннему прочтению текста». Ученый стремится избежать обеих крайностей, сосредоточив анализ на трех понятиях: художественный вымысел (fiction), роман (roman), романическое (romanesque). Вымысел он понимает в соответствии с теорией Дж.Р. Сёрла1 как тип дискурса, носитель которого не предполагает эмпирическую проверку этого дискурса. Роман обозначает совокупность нарративных вымыслов, при множественности конкретных форм входящих в один литературный жанр. Романическое одновременно понимается и как ряд ситуаций или структур романной интриги, и
1 Searle J.R. Expression and meaning: Studies in the theory of speech acts. -Cambridge, 1979.
