CC BY
63
партой перед открытой книгой. Смещение в сторону изображения создателя рукописи согласуется со смыслом пролога: в нем автор хочет побудить читателей к усердию и прилежанию. Таким образом, если миниатюра с сюжетом сотворения Евы свидетельствует о божественном характере рукописи, то присутствие на первой странице манускрипта изображения автора подчеркивает власть человеческую, а не божественную. В большинстве случаев автор изображен не в процессе написания, а в процессе чтения. Часто его фигура окружена другими книгами. По мнению медиевиста Мари Женкен, в этом случае подчеркивается роль штудий, непременно предшествующих написанию труда. Эрудиция автора утверждает авторитет писателя и его произведения. В одной из рукописей «Хроник» (Париж, Национальная библиотека Франции, фр. 1367) присутствует миниатюра, на которой автор изображен с жестом, указывающим на коммуникацию с читателем и серьезный характер текста, предназначенный для получения знаний. Автор рукописи побуждает читателя к медленному и усердному процессу чтения.
Итак, изображение становится знаком, который передает определенное сообщение: объявляет серьезный и поучительный характер текста, а также его эстетическую ценность. В XII в. отмечается рождение книги как «предмета удовольствия». Франсуа Авриль выделяет два типа удовольствия от книги: первый тип вызывается физическим контактом с книгой, второй - коллекционированием красивых образцов как предметов роскоши. Поэтому миниатюры становятся популярны, что приводит к распространению практики декупажа. Миниатюра начинает восприниматься как самостоятельное произведение. Таким образом, Королева приходит к выводу, что миниатюра состоит не в простых отношениях подчинения тексту, а в сложных отношениях не столько с текстом, сколько с носителем - рукописью.
Мымченко К.
2019.02.014. СНЕЛЛ М. ДОЧЬ ТЮРЕМЩИКА ЧОСЕРА: ОБРАЗ И ИСТОЧНИК В «ДВУХ ЗНАТНЫХ РОДИЧАХ». SNELL M. Chaucer's Jailer's daughter: Character and source in the «Two noble kinsmen» // Shakespeare quarterly. - Washington, D.C.: Johns Hopkins univ. press, 2018. - Vol. 69, N 1. - P. 35-56.
Ключевые слова: У. Шекспир; Дж. Флетчер; динамика представления о любви от Средних веков к Возрождению.
Меган Снелл (Техасский университет, Остин) исследует возможные первоисточники шекспировских образов. В частности, она усматривает связь между образом дочери тюремщика из написанной Шекспиром в соавторстве с Джоном Флетчером пьесы «Два знатных родича» (1634) и неизвестным «другом» из «Кентерберий-ских рассказов» («1400) Дж. Чосера. В рассказе Рыцаря у Чосера «друг» не фигурирует как самостоятельный персонаж (неизвестен даже его пол), о нем идет речь лишь в одной строке, где сказано, что он помог Паламону сбежать из тюрьмы. Однако М. Снелл полагает, что именно образ чосеровского друга дал импульс Шекспиру и Флетчеру к созданию образа дочери тюремщика.
Исследователи давно отмечали сюжетное сходство «Двух знатных родичей» и «Кентерберийских рассказов», многое проясняющее в трансформации средневековой литературной эстетики в эстетику возрожденческую. Чосеровская история куртуазной любви, в которой женщина - это лишь объект желания, у Шекспира и Флетчера превращается в историю любви женщины. М. Снелл считает симптоматичным, что дочь тюремщика - единственная, для кого нет явной параллели в произведении Чосера, и полагает, что это намек драматургов на его несовершенство (когда Рыцарь повествует о побеге персонажа - Паламона, он признает, что его рассказ неполон, как и в других «старых книгах»). Углубляя, вырисовывая этот образ, они фактически видоизменяют рассказ Рыцаря, и их пьеса превращается в развернутый «комментарий» к чосеровской истории.
М. Снелл анализирует описание «любовной» болезни в обоих произведениях. Она выявляет интертекстуальные связи между «Двумя знатными родичами» и первым фрагментом «Кентерберий-ских рассказов». Дочь тюремщика страдает от неразделенной любви, упоминаемой и в первоисточнике. Состояние дочери тюремщика выражается образами, связанными с «водой» и присутствующими в рассказе Рыцаря у Чосера. Дочь тюремщика пьет только воду, пытается утопить себя, в безумии воображает потопы и кораблекрушения. М. Снелл прослеживает происхождение угрожающих образов воды также и в рассказах, которые непосредственно конкурируют с рыцарем в первом фрагменте.
Любовные страдания дочери тюремщика приводят ее практически к состоянию безумия. Чосер описывает столь же экстремальные последствия несчастной любви. Но Шекспир и Флетчер, как отмечает М. Снелл, наделяют истинной любовью именно женского персонажа; такое смещение способности к истинной любви от аристократа-мужчины к женщине отражает траекторию расширения представления о любви.
На риторический вопрос одного из персонажей пьесы, Арси-та, «Кто даст закон для любящих сердец?» (здесь и далее пер. Н.А. Холодковского), дочь тюремщика отвечает (после освобождения Паламона): «Пусть бесятся все герцоги, все черти. Он на свободе: выпущен он мною!», т.е. указывает на то, что герцог не способен управлять ее чувствами. «Мания» героини - отражение заимствованной средневековыми медиками у Гиппократа теории «гуморов». Меланхолия становится причиной нетипичного поведения персонажа в «Кентерберийских рассказах». Этот же диагноз ставит доктор девушке в «Двух знатных родичах», называя ее состояние не сумасшествием, а глубокой меланхолией. «Гуморы» главным образом связаны с правильным балансом конкретных жидкостей внутри тела, Считалось, что женские тела не только содержат больше различных жидкостей, но и чаще не могут их контролировать. В «Двух знатных родичах» дочь тюремщика - это женщина, отказывающаяся оставаться внутри границ патриархальных структур и готовая взять на себя ответственность. Она не только выводит Паламона из тюрьмы своего отца (проникая в запретное пространство), но также имеет смелость демонстрировать свою любовь, вступая в противоречие с женскими стандартами поведения того времени. Как только она дистанцируется от мужской власти, ее мир становится более зыбким, «водянистым». Психологическое состояние девушки подобно «утечке», которая отталкивает ее от мира, управляемого ее отцом и герцогом.
Образ воды как общего или медицинского символа нестабильности жизни встречается у Шекспира нередко и М. Снелл приписывает ему сюжетообразующую роль.
В целом же в образе дочери тюремщика соединяются комические, эротические и театральные мотивы первоисточника. Авторы пьесы подчеркивают внутреннюю противоречивость образа: она - и безумная от любви женщина, и женщина проницательная, ее со-
стояние меняется от трагической печали к комической непристойности.
М. Снелл полагает, что именно образ дочери тюремщика позволил У. Шекспиру и Дж. Флетчеру в «Двух знатных родичах» воспроизвести и трансформировать первый фрагмент «Кентербе-рийских рассказов» Чосера, передав его жанровое разнообразие и гендерную динамику.
А. С. Пунда
ЛИТЕРАТУРА XVII-XVIII вв.
2019.02.015. ДЮВАЛЬ С. ПРОЛЕПСИС И РОМАНИЧЕСКОЕ ПРАВДОПОДОБИЕ В «ХРИЗОЛИТЕ, ИЛИ СЕКРЕТЕ РОМАНОВ» АНДРЕ МАРЕШАЛЯ.
DUVAL S. Prolepse et vraisemblence romanesque dans La Chrysolite ou le secret des romans d'André Mareschal // Une espèce de prédiction. Dire et imaginer l'avenir dans la fiction d'Ancien Régime: Les actes du colloque d'Amiens, mai 2017. - Paris, 2018. - Mode of access: http://www.fabula.org/colloques/document5681.php
Ключевые слова: аналепсис; пролепсис; риторичность; правдоподобие; барочный роман; нарратор; романическое.
Профессор Лозанского университета Сюзанна Дюваль анализирует произведение писателя, глубоко укорененного в культурной атмосфере XVII в. - Андре Марешаля. В литературных спорах этой эпохи центральное место занимала проблема правдоподобия, и Марешаль активно участвует в ее обсуждении. В его романе «с ключом» (т.е. с конкретными прототипами персонажей) «Хризолита, или Секрет романов» правдоподобие может быть отнесено, по терминологии Анны Дюпра1, к риторическому и референциально-му типу. Нравы, описанные в произведении, относятся к разряду повседневных скандалов, отвечают ожиданиям читающей публики, действие реалистично воссоздает общество одного из парижских кварталов. Тем самым Марешаль отмежевывается от идеализирующей «лживой хроники» приключенческих романов, одновре-
1 Duprat A. Les trois formes de la vraisemblance au XVII siècle // Vraisemblance et représentation au XVII siècle: Molière en question. - Dijon, 2004. - P. 219234.
