CC BY
46
порождает ту полифоническую картину мира, которая была художественно воссоздана Достоевским и Солженицыным.
Таким образом, художественное воссоздание полифонической картины мира и использование полифонической нарративной композиции и для Достоевского, и для Солженицына отнюдь не являются самоцелью. Оба писателя с предельной остротой переживают и художественно воссоздают тот бытийно-аксиологический тупик, в котором в эпоху Нового времени оказалась европейская цивилизация. И полифонически деструктивная картина человеческих взаимоотношений, воссозданная в их произведениях, взывает к преодолению антропоцентрической ценностной иерархии, утверждает исследователь. В этом и заключается, по его мнению, высший смысл использования полифонии в творчестве Достоевского и Солженицына.
Т.Г. Гришина
Русское зарубежье
2018.01.028. ГРОМОВА А.В. ПРОБЛЕМА АДАПТАЦИИ И МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ. - М.: МГПУ, 2016. -233 с.
Ключевые слова: литература русского зарубежья; проблема адаптации; межкультурное взаимодействие; инокультурная среда; образ русской женщины; тема «маленького человека».
Доктор филол. наук А.В. Громова (МГПУ) акцентирует внимание на двух отраженных в русской зарубежной литературе проблемах: адаптации человека в инонациональной среде и межкультурном взаимодействии, рассматривая их на материале художественной и отчасти публицистической словесности 19201930-х годов. Данная проблематика является центральной при изучении русской литературы в полиэтническом и поликультурном контексте.
Проблема адаптации русских беженцев в инокультурной среде в литературе зарубежья возникла не сразу: до конца 1920-х годов оставалась вера в возможность скорого возвращения на родину. Для этого периода характерны публицистические произведения, содер-
жащие критику европейской жизни и «средних» европейцев, которых воспринимали как безликую обывательскую массу, противопоставляя ей русскую культуру прошлого с ее напряженными духовными исканиями.
В публицистике русской эмиграции 1920-х годов, пишет А.В. Громова, встречается своеобразная трактовка литературной «мифологии» Парижа, сложившейся в мировой литературе предшествующих эпох. Париж и Франция были восприняты русскими писателями как «культурный знак», воплощающий «усредненную» европейскую цивилизацию и противопоставленный другим «культурным знакам», прежде всего России. Острое переживание недавнего болезненного отрыва от родины обусловило публицистический пафос и эмоциональность оценок, нередко пристрастных и необъективных, менявшихся со временем. «Однако общая тенденция отстаивания собственной национальной идентичности сохранялась в творчестве русских писателей и впоследствии» (с. 40).
Писатели старшего поколения зачастую отказывались описывать современную европейскую жизнь, демонстрируя устойчивую приверженность к изображению дореволюционной России (творчество И. Бунина, И. Шмелёва, Б. Зайцева). К началу 1930-х годов, после осознания того, что путь на родину закрыт, в литературе зарубежья стали появляться произведения, посвященные жизни русских в эмиграции. Эта тема была представлена в творчестве писателей неравномерно: она практически отсутствует у И. Бунина (за исключением рассказа «В Париже»), минимально представлена в прозе И. Шмелёва (рассказы «Въезд в Париж», «Письмо молодого казака», роман «Няня из Москвы»). После пережитых потрясений Шмелёв «придавал особое значение гуманистическим ценностям, отодвигая социальную проблематику и концентрируясь на проповеди доброты и сочувствия к маленькому человеку» (с. 42). В рассказе «Два письма» (1924) противопоставлены русское и европейское сознание. В этом произведении русский эмигрант пишет своему корреспонденту в Шотландию, что «ушел из Европы Бог...», а русские через страдание утвердят в человеке образ Бога Живого (цит. по: с. 42).
Более подробное описание быта и бытия эмиграции, как показывает А.В. Громова, присутствует в романах А. Куприна «Колесо времени» и «Жанета (Принцесса четырех улиц)», романе
Б. Зайцева «Дом в Пасси», «Авантюрном романе» и рассказах Тэффи, а также в творчестве молодых прозаиков русского зарубежья: Н. Берберовой, В. Набокова, Г. Газданова, Г. Кузнецовой, И. Одоевцевой и др. «Ракурс освещения темы мог быть различным -от трагического до иронического (в произведениях А. Аверченко, Тэффи и Саши Чёрного), правда, ирония нередко сочеталась с горечью и подлинным драматизмом» (с. 214).
Сравнивая романы Куприна и Зайцева, посвященные жизни русских эмигрантов во Франции, автор книги отмечает сходства и различия в отношении к теме. Оба писателя показывают сложность адаптации, одиночество своих центральных героев, применяют иронию по отношению к французам. Оба стремятся найти выход из нравственного тупика. «Выходом является для них прикосновение к источнику душевной чистоты. Для Куприна таким источником становится возможность простого человеческого контакта, а для Зайцева - религиозная вера, общение с Высшим» (с. 58). Объединяет этих писателей гуманизм, ибо они оба видят выход в обретении любви к миру и человеку.
Сходная проблематика задана в романе Н. Берберовой «Последние и первые» (1931). Произведению предшествовал печатавшийся в газете «Последние новости» цикл ее рассказов «Биянкур-ские праздники», в котором изображалась повседневная жизнь «маленьких людей» в эмиграции и господствовала ирония, поддержанная сказовой манерой повествования. «Последние и первые» хронологически был первым романом, посвященным жизни простых русских эмигрантов во Франции, там остро ставилась проблема адаптации к новым условиям жизни и показывались несколько возможных для русского человека путей самоопределения. Первый вариант - возвращение на родину, но Берберова разоблачает этот путь, будучи уверенной, что по возвращении в СССР вернувшихся людей ждет неминуемая гибель. Васю удерживает в Париже любовь к Нюше Слетовой, которая по сути спасает его. Второй возможный вариант эмигрантской судьбы - полная адаптация к новым условиям. По этому пути идет сестра Васи, 16-летняя Марьянна, которая выходит замуж за молодого француза, сына мясника в Провансе. В отличие от Зайцева Берберова не осуждает этот путь и не преподносит его как гибельный для русской души. Главный герой романа - Илья Горбатов (сводный брат Васи и
Марьянны) - считает наиболее приемлемым в сложившихся условиях выходом для русских эмигрантов - труд на земле. Он перевозит свою семью на юг Франции, в крестьянский Прованс, где занимается сельским хозяйством. Писательница убеждает читателей в правоте Ильи, в правильности избранного им пути.
Как и в других произведениях русского зарубежья, в романе Берберовой Париж показан как город, безжалостный по отношению к «маленьким людям». В романе господствует почвенническая идея о необходимости сохранить русскость в инокультурных условиях, о возможности заново выстроить утраченный дом и обрести свое счастье. Эту возможность для русского человека выстроить свой «русский мир» внутри иноэтнокультурной среды, будь то крестьянская община в Провансе, «русский дом» в Париже или внутреннее духовное пространство традиционной русской культуры и религиозности, стремились показать большинство писателей эмиграции.
Прослеживая судьбу русской женщины в эмиграции по произведениям Г. Кузнецовой, Н. Берберовой, И. Одоевцевой, Н. Тэффи, автор книги отмечает, что в их произведениях есть много общих черт: в центре внимания оказываются драматические судьбы женщин, их одиночество и бесприютность. Различие заключено в изображении внутреннего мира героинь. Так, героини Берберовой, внутренне иррационально дисгармоничные, чаще всего сами виноваты в своих несчастьях (повесть «Аккомпаниаторша», рассказы «Лакей и девка», «История Маши Мимозовой»). Героини бедны, но у Кузнецовой бедность чиста и опрятна (рассказы «Золотой Рог», «Синие горы»), у Берберовой, напротив, беспорядок и грязь соответствуют внутреннему настрою женщин, потерявших точку опоры в изгнании (рассказы «Лакей и девка», «История Маши Мимозовой»). Различны они и по характеру: героини Кузнецовой воплощают женственность (рассказ «В пути»), в отличие от героинь Берберовой, в чьих характерах преобладают мужские черты (повесть «Аккомпаниаторша», рассказ «Плач»). Если у Кузнецовой героиням часто покровительствуют мужчины, беря на себя заботу о них и их защиту, то у Берберовой мужчины, влюбленные в героинь, не могут обеспечить их участь. Происходит снижение образа героя, он не дотягивает до образа «спасителя» героини.
Одоевцева упоминает о судьбе детей в эмиграции, лишенных твердых моральных устоев, чьи порушенные жизни являются следствием потери родины ими и их родителями (романы «Изольда», «Ангел смерти»). Трагедия героинь Тэффи («Авантюрный роман») и Одоевцевой в том, что они потеряли опору, не могут дальше бороться с тоской и жизненными невзгодами - и поэтому заканчивают жизнь самоубийством или становятся жертвами чужих преступлений. В романе Тэффи, как и в рассказах Кузнецовой, удачное замужество является средством устроить свою судьбу. Но если героини Кузнецовой следуют велению сердца при выборе мужа, то у героинь Тэффи проявление чувства считается даже чем-то неприличным. Героини Кузнецовой (рассказ «Синие горы»), в отличие от героинь Тэффи и Одоевцевой, имеют будущее и надежду зажить счастливо на новой родине.
А. В. Громова рассматривает ироничное изображение судьбы эмигранта в произведениях А. Т. Аверченко (тема «маленького человека» в его цикле «Записки простодушного»), Тэффи (сатирическое, комическое и трагическое в ее сборнике «Городок»), Н. Берберовой («трагический, абсурдный и горький аспект» истории эмиграции на примере «Биянкурских праздников»), Саши Чёрного (ироническое осмысление судеб эмигрантов в его поэме «Кому в эмиграции жить хорошо»). Изображение «маленького человека» нередко приобретало комический характер, но авторская ирония, акцентирует внимание исследовательница, во многом была и самоиронией, помогающей смягчить боль от утраты родины и привычных форм существования. Лучшие юмористические произведения русского зарубежья «проникнуты гуманистическим пафосом сострадания к маленькому человеку, ставшему жертвой истории, пафосом милосердия по отношению к страдающим соотечественникам» (с. 146).
Исследуя проблему адаптации русского эмигранта в ино-культурной среде, А.В. Громова отмечает, что писатели, как правило, показывали трудности или даже невозможность этого процесса, противопоставляя русских европейцам (произведения А. Куприна, Б. Зайцева, Г. Газданова, русские романы В. Набокова - Сирина), уходя в сферу экзистенциальных поисков (поэзия «парижской ноты»). В условиях, когда ни ассимиляция, ни возвращение на родину не рассматривались как возможный выход из сложившейся ситуа-
ции, одним из путей сохранения своей этнокультурной идентичности стал поиск «России вне России», принявший разнообразные формы: обращение к русским святыням (Б. Зайцев, В. Маевский, И. Шмелёв), к русской древности и фольклору (Л. Зуров).
Т.Г. Петрова
Зарубежная литература
2018.01.029. ВИРДЖИНИЯ ВУЛФ В СОВРЕМЕННОМ БРИТАНСКОМ И АМЕРИКАНСКОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ. (Обзор).
Ключевые слова: британский модернизм; группа «Блумсбе-ри»; феминизм; роман; дневники; литературная биография; эрос; танатос.
Со второй половины ХХ в. пересматриваются приоритеты в сфере британского модернизма. Вместо традиционно принятой точки зрения: модернизм был привнесен в английскую литературу американцами Э. Паундом, Т.С. Элиотом, ирландцем - Д. Джойсом, на первый план выдвигается идея модернизма, органически рожденного английской культурой, в частности творческой деятельностью группы «Блумсбери», центральной фигурой в которой была Вирджиния Вулф (1882-1941), мастер романа «потока сознания», уникальный стилист. Писавшая о несправедливости гендер-ного неравенства, Вулф оказалась в центре внимания литературной критики и как писательница-феминистка. С начала 1990-х годов она занимает положение королевы в английской литературе. Ее произведения вошли в университетские и школьные программы. Слава ее проникла и в массовую культуру - от фильмов, пьес - до кружек и маек с ее портретами. Неудивительно, что эту славу сопровождает поток литературоведческих исследований, при этом преобладает жанр биографии, ибо многие литературоведы видят ключ к творчеству Вулф в ее жизни или, наоборот, в ее творчестве -ключ к ее жизни. В 1972 г. Анн Оливье Белл и ее муж Квентин Белл, сын «блумсберийцев» - критика Клайва Белла и сестры Вирджинии - Ванессы, опубликовали первую биографию писательницы. За последние 15 лет вышло более 10 ее биографий, среди них биографии, созданные известными литературоведами -Линделл Гордон (Оксфорд) в 1984 и 2001 гг., Джулией Бриггс
