CC BY
17
этого процесса, состоит в понимании, в каком необычном уникальном мире живут люди и какими необычными уникальными созданиями они являются (с. 105).
И.М. Цибизова
2017.02.006. ТОПОСЫ ФИЛОСОФИИ НАТАЛИИ АВТОНОМО-ВОЙ: К ЮБИЛЕЮ / Отв. ред.-сост. Б.И. Пружинин, Т.Г. Щедрина; науч. ред. Т.Г. Щедрина. - М.: РОСПЭН, 2015. - 807 с.
Ключевые слова: Н.С. Автономова; философия науки; эпистемология гуманитарных наук; история философии Х1Х-ХХ вв.; психология; психоанализ; перевод; философия языка; филология; М. Фуко; Ж. Деррида; структурализм; постмодернизм; К. Леви-Стросс; открытая структура; Р. О. Якобсон; М.М. Бахтин; Ю.М. Лотман; М.Л. Гаспаров.
Раздел 1. «Философия и методология науки»
Топос, или раздел, первый начинается с воспоминания Наталии Автономовой о VIII Всемирном конгрессе по логике, методологии и философии науки, проходившем в 1987 г. в Москве. Это было время перемен и надежд. Философский конгресс такого уровня проходил в нашей стране впервые. Автономова отмечает, что «по темам логики и методологии мы были на мировом уровне, эти дисциплины разрабатывались вне каких-либо идеологических указаний, и потому многие ученые работали творчески» (с. 13).
В статье Н. В. Мотрошиловой представлены некоторые штрихи к философскому портрету Наталии Автономовой. И здесь не обойтись без описания «тернистого пути, пройденного поколениями отечественных философов в советское, а потом и в разрушительное постсоветское время» (с. 21).
Одной из первых публикаций Н.С. Автономовой была ее совместная работа с М.Л. Гаспаровым, посвященная анализу переводов С.Я. Маршаком сонетов Шекспира. Эта статья сыграла важную роль в ее судьбе. Как пишет сама Автономова: «Обсуждаемые в статье проблемы перевода... "вытолкнули" из филологии и привели в философию» (цит. по: с. 24). Она начала работать над теорией языка.
В 1970-е годы в журнале «Вопросы философии» выходят ее статьи по проблемам французского структурализма и психоанализа. В их публикации Н.В. Мотрошилова отмечает «исторические заслуги редакционного коллектива», продвигавшего в печать через все тогда существовавшие идеологические и прочие препоны новые философские проблемы.
В 1977 г. вышла книга Н. Автономовой «Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. Критический очерк концепций французского структурализма». С этих уже заметных вех началось более уверенное и последовательное развитие главных концептуальных идей Н. Автономовой (с. 25).
Уже в диссертации 1973 г. и в книге 1977 г. «были предложены по существу впервые сделанные на нашей земле исследования появившихся к тому времени работ Жака Деррида» (с. 27). Из-за невозможности долгие годы опубликовать переводы работ Фуко и Деррида «образовалось немало времени, чтобы трудные проблемы перевода и понимания многократно продумывать и обсуждать с друзьями, коллегами» (с. 27). Но дело не только в рано задуманных и долго обдумываемых переводах (как было, например, с переводом книги Жака Деррида «О грамматологии», вышедшей в свет лишь в 2000 г.). Н.В. Мотрошилова считает, «что можно, нисколько не преувеличивая, сказать, что во внефранцузском философском мире Н. Автономова достаточно рано выросла в одного из самых крупных специалистов не только по французской философии XX в. в целом, но в частности, а может, и в особенности, стала мастером по исследованию, распутыванию самых сложных узлов в мысли Жака Деррида, одного из самых крупных в мире философов XX в.» (с. 28).
В первый раздел включены также статьи В. А. Лекторского (о гуманизме сегодня), В.С. Степина (о научных революциях), Л.А. Микешиной (о субъекте познания и перевода), И.Т. Касавина (о ситуации иносказания) и в переводе Н.С. Автономовой статьи Т. Рокмора (заметки о Хабермасе) и Р.С. Коэна (о роли воображения в науке).
Раздел 2. «Эпистемология гуманитарных наук»
Открывая топос второй «Встреча с Леви-Строссом», Н. Ав-тономова отмечает: «Клод Леви-Стросс был одним из проводников на моем пути в эпистемологию гуманитарных наук» (с. 129). И далее: «Многие его высказывания и размышления всегда были мне близки. От него исходил важный для меня проблемный и человеческий импульс» (с. 134).
Эпистемология гуманитарного познания, по Леви-Строссу, немыслима вне концепции нового гуманизма. Третий этап гуманизма (после возрожденческого и просвещенческого) является подлинно демократическим. Но он ставит и новые вопросы. Как возможна гуманитарная наука? Каким образом можно скорректировать европейский цивилизационный проект? Структурная антропология Леви-Стросса, нашедшая свой способ соединения науки и гуманизма, «это не архаичная страница истории идей, но живая область, которая нуждается в реактуализации в свете познавательных задач XXI в.» (с. 138). Этот вопрос обсуждается в книге «Открытая структура: Якобсон - Бахтин - Лотман - Гаспаров», где речь идет о великих русских филологах и о некоторых пересечениях их идей с идеями Леви-Стросса. Н. Автономова подчеркивает, что открытая структура становится одним из синонимов познания гуманитарных феноменов (с. 140).
Б.И. Пружинин и Т.Г. Щедрина (ответственные редакторы данной книги) рассматривают культурно-исторический аспект в исследованиях Н.С. Автономовой. Ее философская позиция в данном случае вполне определенна: «проанализировать содержательный состав нашей культурной памяти и выбрать в нем те ресурсы, которые могут подкрепить ориентацию на науку в гуманитаристи-ке и эпистемологическую работу в философии» (цит. по: с. 141).
В современных исторических исследованиях внимание уделяется не только «большой истории» (истории эпох, государств, институций и т.д.), но и так называемой «микроистории» или даже «исторического антропологизма». Особое значение Н. Автономова придает понятию «открытая структура». Чтобы быть познавательно эффективным понятие «структура» не должно исключать «неструктурное» ни в объекте, ни в способе его исследования. Такой поворот в трактовке понятия «структура» сделал ее исследователь-
ские поиски созвучными эпистемологической традиции «положительной философии» на русской почве (Н. Грот, Г. Шпет, П. Юркевич, Вл. Соловьев, С. Трубецкой, Л. Лопатин и др.).
В исторических исследованиях понятие «устная история» используется, как правило, для обозначения особого направления, сложившегося в середине прошлого века. В методологическом плане речь может идти о реконструкции события, о котором повествует его современник и свидетель. В этом случае устная история выступает как форма перевода в языковой план и рационализации того жизненного контекста, который предельно приближен к отдельному человеку. «Иными словами, устная история выступает как методологическая реализация открытости структуры» (с. 148). В своих работах о Фуко, о Деррида, об отечественных филологах Н. Автономова в полной мере опирается на эту идею.
Обращаясь к недавней истории, 60-70-м годам ХХ в., авторы подчеркивают важность того факта, что Наталья Сергеевна сохранила достаточно большой пласт «архива эпохи» (как российского, так и зарубежного). «И мы очень ясно видим, как эта связь оказывается сегодня актуальной, важной, ведь документы, которые она представляет в этой книге в каждом разделе - это и есть «архив эпохи», раскрывающий смысл исторических событий философского сообщества второй половины ХХ в., и возвращает нас сегодняшних в историю с ее проблемами, выбором и ответственностью» (с. 158).
И.И. Мюрберг, рассматривая работы Н.С. Автономовой в области современной французской философии, отмечает, что уже в начале 1970-х годов «междисциплинарный характер проводимых исследований позволил ей перевести тему структурализма / постструктурализма в план разработки философских проблем гуманитарного знания» (с. 281). Как показали ее исследования, структурализм прошел в своем развитии несколько стадий: 1) становление метода - прежде всего, в структурной лингвистике; 2) более широкое распространение метода; 3) размывание метода вследствие включения его во вненаучные контексты; 4) критика и самокритика, переход к постструктурализму. Эта линия развития получила весьма парадоксальное развитие в феномене постмодернизма - направления в культурном самосознании Запада. Его эпистемологическая позиция выражалась в первую очередь в констатации распа-
да субъекта как центра системы представлений (репрезентаций). «Нам остается, - пишет И.И. Мюрберг, - лишь гадать о том, сколь ошарашивающей для советских читателей 80-х годов была открывшаяся им, благодаря работам Н.С. Автономовой, "альтернативная" картина мира, в которой концепту "человек" вполне могло не найтись места» (с. 282). Между тем понятия постструктурализм и постмодернизм стали не столько общеизвестными, сколько «расхожими» в кругах российских интеллектуальных элит; «приходится только удивляться той понятийной точности и стилистической ясности, с которой были презентированы отечественной аудитории 80-х прорывные идеи французских философов XX в.» (с. 282).
Свою деятельность вне сферы исследования вопросов познания Н.С. Автономова склонна рассматривать как популяризаторскую. Однако, по мнению И.И. Мюрберг, речь должна идти об участии в создании пространства для философствования (с. 282).
Второй раздел включает также статьи Н.И. Кузнецовой (о переводе и познании в историко-научных исследованиях), В.Н. Порус (о понятии личности в культурно-исторической эпистемологии), Н.М. Смирновой (об эвристическом потенциале метафорического смысла), В.С. Автономова (о связи с реальностью экономических моделей) и в переводе Н.С. Автономовой статьи Ю. Шеррер (о западном взгляде на российскую историографию) и К. Перре (об отношении К. Леви-Стросса к М. Моссу).
Раздел 3. «История философии XIX-XX вв.
Топос третий: «Фуко - с Запада на Восток». В 1993 г. в Болгарии состоялась конференция «Фуко - с Запада на Восток». Как отмечает Н. Автономова, ее цель состояла в том, чтобы объединить западных исследователей, главным образом французских, с учеными из бывших социалистических стран, предоставив им возможность встреч и дискуссий.
По признанию Н. Автономовой, именно М. Фуко пробудил в ней интерес к современной западной вообще и французской в частности философии. «Мне был близок, - пишет она, - образ той французской философии, которая мыслила себя как эпистемология... не теряла более общих горизонтов и мировоззренческих перспектив. К этой тенденции примыкает и Фуко» (с. 297). Из США
транслируется образ Фуко-постмодерниста. Однако Фуко, настаивает Н. Автономова, вовсе не был постмодернистом и понятие это использовал с большой осторожностью. «Актуальность Фуко заключается прежде всего в том, что он решительно вводил и представлял мощные, тектонические культурные сдвиги за рамками идеологических прочтений, а также за рамками волюнтаристски-субъективистских подходов, весьма распространенных в те времена при описании общественных процессов» (с. 309).
Ал. Берелович характеризует Наталию Сергеевну Автономо-ву как посредника между русской и французской культурой, посредника между филологами и философами, посредника между прошлым и будущим. Особенно интересен период перестройки, который поначалу давал много надежд, но принес и много разочарований. Остается проблема интеграции российских ученых в мировое научное сообщество после десятилетий разобщенности (с. 318). Положение таково, что первоклассные российские исследователи либо интегрируются в мировое научное сообщество, либо получают места на Западе, либо живут на две страны. Те, кто работает на международном уровне и сотрудничает с западными коллегами, сосредоточены в основном в Москве и Санкт-Петербурге. А то, о чем мечтали и к чему стремились раньше, а именно, к распространению первоклассной науки по всей стране, остается недосягаемым идеалом. В результате настоящие исследователи, составляющие тонкий слой, общаются преимущественно между собой или с западными коллегами и не создают ту «цепную реакцию» внутри страны, которой можно было ожидать. «Одним словом, таких как Наталия Автономова все еще совсем немного. Будем, однако, надеяться, что, несмотря ни на что, будущее - за ними» (с. 318).
В третий раздел включены также статьи В.К. Кантора (о жизни и смерти по Достоевскому), И. С. Вдовиной (об отношении П. Рикёра к психоанализу З. Фрейда), И.И. Блауберг (из истории рецепции идей Шеллинга во Франции в XIX-XX вв.), В.П. Визгина (о соотношении религии и философии у позднего Шелера), А.М. Руткевича (об А. Кожеве), А. Эпельбуэна (о Мерабе Мамар-дашвили) и два письма А.Н. Роджера (о Мерабе Мамардашвили).
Раздел 4. «Психология - психоанализ»
Топос четвертый: Международный симпозиум по проблеме неосознаваемой психической деятельности. Это был первый крупнейший международный конгресс на территории СССР, состоявшийся в Тбилиси в 1979 г. «Он остался в сознании людей как символ, как результат стремления к знаниям и к общению независимо от запретов. "Тбилиси" даже стал именем нарицательным. Люди говорили, например, "я мечтаю о Тбилиси-2", и все было понятно» (с. 433). Леон Шерток прилагал огромные усилия к тому, чтобы организовать «Тбилиси-2». Его мечта воплотилась в первом парижском советско-французском семинаре по теме: «Точные науки, гуманитарные науки, psyche' (дух, душа, психея)». Но, конечно, больше всего заслуживала названия «Тбилиси-2» состоявшаяся через несколько лет после этого, уже в начале постсоветской эпохи, огромная франко-русская конференция «Психоанализ и науки о человеке» (Москва, 1992).
Воспоминаниям о Тбилиси и его роли в науке о бессознательном и в личной научной судьбе посвящены статьи А.А. Пру-жининой и Б. Доре в переводе Н.С. Автономовой. Проблеме бессознательного посвящены статьи В.П. Зинченко, а также И. Бреса, У. Торнгейт, Л. Шертока и И. Стенгерса в переводе Н.С. Автоно-мовой.
Раздел 5. «Перевод»
Топос пятый открывается воспоминанием о международной конференции «Бюро находок: Понятия истории, культуры и идентичности в междисциплинарных исследованиях современной России (2009). В центре внимания стояли вопросы, связанные с трудностями непереводимости. В частности, такие вопросы, как: Где сосредоточены места главных непереводимостей: на границах между дисциплинами, которые по-разному ее понимают, но все более вынуждены с ней считаться (история, социология, антропология, лингвистика)? Или скорее на уровне новых понятий, внедряющихся в русские дискурсы постсоветского времени? Или на уровне не-соизмеримостей социального опыта и механизмов обыденного сознания в разных культурах? Уже тогда чувствовалось, что проблема непереводимости набирает вес в рассуждениях о переводе. А если в
самом деле непереводимость окружает нас со всех сторон, то как с этим быть?
Н.С. Автономова отмечает, что ей была близка основная тенденция конференции - выход из чисто языковой сферы в понимании перевода и более глубокое погружение в культурную и социальную среду. «Этот подход к переводу всегда был для меня главным, в том числе и при работе над текстами Деррида. Более того метафора "непереводимости" стала ключевой и в нашей переписке» (с. 531). (В книге приводится письмо Ж. Деррида к Н. Автономовой по поводу перевода его книги «О грамматологии».) Работа над текстами Ж. Деррида, отмечает Н. Автономова, во многом помогла и в осмыслении тенденций современной мысли, и в осмыслении перевода как культурного и эпистемологического феномена, его возможных стратегий, его места в современной культуре. Так, в работе над переводом книги Деррида «О грамматологии» был выбран ракурс анализа его философского языка, который позволил прояснить главное: «показать, как работа дерридианского философского языка становится парадоксальной компетенцией переживания жизни без родного ("материнского", по-французски) языка... Ведь сам проект деконструкции есть концептуальная форма экзистенциального переживания, иными средствами не разрешимого, а вопрос о языке проходит смысловой нитью через все его творчество, принимая самые разные формы» (с. 534).
В наши дни перевод все больше осознается как первостепенная философская проблема. «Наверное, для того, чтобы философия смогла по-настоящему разглядеть в самой себе работу перевода, ей придется произвести новую "деконструкцию". Этот решительный жест позволит философии наконец понять, что в ее основе лежит не самозарождение понятий, а процесс взаимодействия с другим -другой мыслью, другим языком, другой культурой» (с. 543-543).
А. Сулез пишет о своем осознании значимости работы Н. Автономовой: «Через все твои разработки проходил вопрос: каким образом западная интеллектуальная культура могла воздействовать на русскую, в том числе и постсоветскую мысль, причем -применительно к философии - на концептуальном уровне, или на уровне понятий» (с. 646). Вспоминая 1990-е годы, А. Сулез отмечает, что философия, которую считали «западной», не являлась единой, однородной. По мере того как «аналитическая» философия
становилась «традицией» или даже чем-то оставленным позади, во Франции возникали течения, которые больше не напоминали то, что было в 1960-е. Сейчас распространяется интерес к разным философиям. В то же время ширится (в том числе и в России) раскол между континентальными и заокеанскими философскими течениями. Отдавая дань «логическому» аспекту перевода, А Сулез замечает: «Мы, не будучи релятивистами, все-таки можем верить в разнообразие концептуальных схем. Я думаю, что перевод. синтезирует обе точки зрения - и разнообразия, и совпадения мысли с концептами» (с. 654).
В пятый раздел включены статьи В. Л. Махлина (перевод как опыт границ), А. В. Смирнова (о логической неопределенности перевода), Ш. Маламуд (о понятии апории у Деррида), С. Д. Серебряной (вопрос о существовании неевропейской философии), Е.В. Петровской (о теме вторжения и гостеприимства у Ж.-Л. Нан-си и Ж. Деррида), а также статьи, посвященные специфике работы переводчика (В.А. Мильчиной, Б.В. Дубина, В. Берелович, Э. де Лагранж).
Раздел 6. «Филология»
Топос шестой посвящен Международному конгрессу «100 лет Р.О. Якобсону». Международный конгресс «100 лет Р.О. Якобсону» состоялся в РГГУ (Москва, 1996). Это было самое крупное и торжественное из всх празднований 100-летия Якобсона. Фактически он подводил итоги исследованиям Якобсона в ХХ в. и выходил к новым тенденциям XXI в.: они связаны с открытием архивов с новыми и более широкими попытками понять Якобсона в контексте русской и европейской культуры (с. 657).
Н. Автономова вместе с М.Л. Гаспаровым подготовила пленарный доклад «Якобсон, славистика и евразийство: две конъюнктуры (1929-1953)», в котором была представлена картина смены взглядов Якобсона на определенном этапе его научной жизни. Для Н. Автономовой, по ее признанию, работа над этим докладом стала началом нового этапа: Якобсон превратился в одного из главных героев ряда статей и книги «Открытая структура: Якобсон - Бахтин -Лотман - Гаспаров» (2007). «Этот доклад стал началом новой линии интереса - к русской науке и ее главным героям-филологам»
(с. 659). Н. Автономова отмечает, что в отличие от западных коллег она исходила из целостности структурализма и телеологизма в якобсоновском обосновании славистики. «Якобсон увидел в русской науке то, что сегодня может быть интерпретировано как исторический опыт взаимодействия структурализма и телеологизма, на стыке которых становится возможным анализ более широких общностей: национальных и языковых культур, а также межкультурных отношений» (с. 661).
Е. Дмитриева размышляет о научном стиле Наталии Автоно-мовой.
Сама Н. Автономова определяла как одну из своих основных задач «перекидывание» мостков между двумя родными для нее дисциплинами, философией и филологией. Но при этом жанр ее собственного исследования определить довольно сложно: ведь помимо философских, историко-философских, филологических, историко-литературных размышлений тексты ее изобилуют документами «личного» характера: элементами биографии тех «культурных персонажей», которым посвящены книги, собственными воспоминаниями - в самом широком регистре - от воспоминаниях о встречах (будь то в жизни или в письме) до воспоминаний об импульсе той или иной мысли, того или иного впечатления (с. 678).
Важной особенностью стиля Н. Автономовой является установка на максимальную прозрачность текста. Эта установка сказывается в языке доверительного разговора с читателем, в стремлении, инициируемом М. Гаспаровым, расколдовать в философии Ж. Деррида «чары игры в непонятное». В этой установке Е. Дмитриева видит причину защиты Н. Автономовой немодной в наше время идеологии Просвещения, реабилитации «той исконной идеи "света", которую в наше время так соблазнительно либо критиковать, либо и вовсе опровергать как несостоятельную» (с. 680).
Потребность донести смысл инициирует и важнейшую для Н. Автономовой мысль о необходимости и важности перевода, в частности, перевода с одного концептуального языка на другой. Этой же потребностью «понимания» и «диалога» объясняется и другая методологическая установка Н. Автономовой - прояснять контексты; контексты возникновения мысли, контексты дальнейшей жизни мысли, уже оторванной от автора. «Чего стоит одно только прояснение контекста используемой Якобсоном релятивно-
сти, понятой как готовность учитывать неабсолютность, столь отличную от привычного нашему сегодняшнему слуху релятивизма» (с. 681). Н. Автономова стремится уйти от сложившихся штампов и мифологем в интерпретации концептов. В «Открытой структуре» это делается в отношении структурализма и структурного метода и в отношении Бахтина. Ей важно было показать, что на самом деле скрывалось за поисками структуры и научности. «Показать, например, как мысли о структуре стали формой поиска объективности в гуманитарном познании» (с. 682).
Е. Дмитриева отмечает поразительную научную честность Н. Автономовой. «(Не оттого ли так личностно звучит в ее исследовании о Деррида мысль о деконструкции как справедливости, способе заслужить прощение и покаяние)» (с. 683). Позицию Автономовой Е. Дмитриева видит в словах М. Гаспарова: «В ХХ веке... вера в истину и науку - не аксиома, а жизненная позиция» (с. 684).
Раздел включает также статьи М.Л. Гаспарова (опыт античности для педагогики будущего), Х. Баран (о влиянии О. Брика на Р. Якобсона), С.Ю. Неклюдова (о традиции как передаче текстов в коммуникативных цепочках), Т.В. Скулачева (о методе анализа стиха), П. Серио (дискуссия о безличных предложениях как шаг к пониманию философии истории в Восточной Европе), Т.Д. Вене-диктова (уроки чтения от Гюстава Флобера), Е.В. Вельмезова (о недоразумениях, связанных с текстом и его интерпретацией).
Л.А. Боброва
2017.02.007. КАЛИТА Т., БАРУА А. ПРОБЛЕМА АБОРТА И ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ПЛОДОМ И МАТЕРЬЮ: ИССЛЕДОВАНИЕ С БУДДИСТСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ.
KALITA T., BARUA A. The issue of abortion and mother-fetus relations: A study from Buddhist perspectives // Eubios: Journal of Asian and international bioethics. - Christchurch, 2016. - Vol. 24, N. 5. -P.142-145.
Ключевые слова: биоэтика; аборт; отношения между плодом и матерью; буддизм; не-насилие.
Т. Калита и А. Баруа подчеркивают, что буддизм - это религия, в рамках которой значительное внимание уделяется позиции не-насилия. Поскольку аборт представляет собой определенную
