CC BY
20
древних славян на старых картинах..."»1 Так воссоздаются выразительные портреты людей той местности.
А.В. Труханенко в статье «Рассказ В.Г. Короленко "Двадцатое число" на фоне рассказа К.С. Баранцевича "Фонарь" - экологический аспект» отмечает: «Литературное credo Короленко, таким образом, очевидно: научный анализ плюс гуманная идея. Это принципиальная внутренняя установка»2. Проведенный анализ выполнен в компаративистском ключе.
Завершается реферируемое издание разделом «Дополнительные материалы», в который вошли «живые» свидетельства презентаций, современных встреч в Москве, в Удмуртии и Полтаве, посвященных наследию писателя: «Экогуманизм Короленко» (Г. Безотосная), «В гостях у В.Г. Короленко» (Н. Закирова и С. Скопкарёва), «Короленко и природа» (А. Козельская).
В книгу включена «Библиография работ по короленковеде-нию», содержащая основные новейшие публикации ученых «гла-зовской научной школы» Удмуртии, Якутии и Украины.
Все это свидетельствует о перспективности дальнейшего изучения творчества В.Г. Короленко. Писатель-гуманист по-прежнему актуален, его художественное наследие вызывает интерес у читателей и ученых XXI столетия.
С. Л. Скопкарёва (г. Ижевск)
Зарубежная литература
2017.01.025. КЛОТ-МАНШТЕТТЕН М. ОШИБКИ В «ЭФФИ БРИСТ» ТЕОДОРА ФОНТАНЕ.
KLOTH-MANSTETTEN M. 'Fehltritte' in Theodor Fontanes Effi Briest // Euphorion [Zeitschrift für Literaturgeschiechte]. - Heidelberg, 2015. -Bd 109, H. l. - S. 57-88.
Ключевые слова: свобода; вина; И. Кант; общество; мораль; чувство; долг.
По мнению исследовательницы М. Клот-Манштеттен (Гей-дельбергский университет), в самом известном романе немецкого
1 Короленко В.Г. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1953-1956. - Т. 10. - С. 93.
2 Там же. - Т. 10. - С. 111.
писателя Т. Фонтане (1819-1898) «Эффи Брист» (1895) сразу бросается в глаза, как автор старался «экономить» место, сознательно не показывая многие эпизоды и предоставляя читателю возможность «расшифровывать» отдельные факты. Читатель становится, например, свидетелем некоторых разговоров, подготавливающих почву для последующих «ошибок» героев, но ни разу не становится свидетелем встреч Эффи и ее возлюбленного Крампаса.
Существенную роль в романе имеет его философская составляющая. Т. Фонтане размышляет о понятиях вины, свободы, разума, опираясь на концепции И. Канта и концепцию морали, характерную для немецкого и, в частности, прусского идеализма. Представления героев романа о морали неразрывно связаны с понятием долга, который во что бы то ни стало необходимо выполнить, что трансформирует философию Канта, для которого мораль и свобода были соединены. Все герои рассуждают о свободе, стремятся к ней - и все они отрицают и подавляют ее, каждый по-своему.
Первой ошибкой в романе исследовательница называет брак Эффи и Иннштеттена. Муж любуется свежестью, молодостью жены, но видит в ней скорее объект для воспитания или же просто красивый предмет обстановки, которым восхищаются окружающие; любви же не испытывает ни один из супругов. В то же время Иннштеттен вовсе не показан отрицательным персонажем; правильнее будет назвать его обычным обывателем (сам Т. Фонтане говорил об этом в письме Кларе Кюнаст от 27 октября 1895), который сохранял верность жене и не нарушал данных обещаний.
Эффи выходит замуж, не дожидаясь настоящего, сильного чувства, и потому ее разочарование является следствием не столько самого брака, сколько скуки ее жизни в Кессине. Эффи остается предоставленной самой себе, поскольку ее муж занят собственной карьерой. Недостаток внимания по-настоящему пугает молодую девушку, в которой в значительной степени сохранялись черты, присущие ребенку, и этот страх побуждает ее как-то самоутвердиться в жизни, но не проанализировать ситуацию и найти выход из нее. Она позволяет себе плыть по течению и легко втягивается в историю с Крампасом.
Второй ошибкой становится сам роман с Крампасом. При первом же появлении Крампас выглядит как фигура неоднознач-
ная: являясь государственным служащим, фигурой официальной и жесткой, при встрече с Эффи и Иннштеттеном он ведет себя совершенно свободно и раскрепощенно. Отношения Эффи и Крампа-са трудно назвать настоящей любовью, и у читателя создается впечатление, что брак Эффи оказывается в опасности не из-за возникшего сильного чувства, но из-за обычной интрижки. При этом впоследствии Эффи отказывается брать на себя ответственность за случившееся, не признает своей вины в измене.
Но и роман с Крампасом не приносит ей счастья. Вскоре она осознает, что ее возлюбленный воспринимает их связь исключительно как игру и никогда не бросит ради нее собственную семью, не рискнет положением в обществе. Возлюбленный Эффи предстает перед читателем очаровательным и жизнелюбивым соблазнителем, противопоставленным строгому, принципиальному Иннштет-тену с его приверженностью правилам. Особенно ярко характер Крампаса передают их с Эффи письма друг к другу. Пока девушка тоскует и ощущает свою вину, Крампас в свойственной ему манере пытается сформулировать оправдания. Чувствуя угрызения совести за то, что она обманывает мужа, Эффи желает освободиться от этой связи, и возможность прервать роман приносит ей радость. В своем последнем письме Крампасу она целиком берет вину на себя, и именно в этот момент чувствует себя хозяйкой своей судьбы. По мнению исследовательницы, это «признание» вины является «переизбытком» послушания и подчинения: Эффи гораздо больше переживает из-за того, что она нарушила принятые в обществе нормы, и из-за возможного наказания, а не из-за самого проступка.
Переехав в Берлин, Эффи искренне прикладывает все силы, чтобы стать лучше, однако полностью избавиться от прошлого ей не удается: она сохраняет письма Крампаса, благодаря чему ее измена раскрывается. М. Клот-Манштеттен полагает, что женщиной владело подсознательное ожидание наказания и своеобразное желание его понести. Невозможно понять, что на самом деле хотел сказать Т. Фонтане: осуждал ли он консервативное общество или же считал, что принятые в нем нормы морали совершенно справедливы. Героиня после всего случившегося испытывает чувство вины - но не перед мужем, а перед самой собой. Перед смертью Эффи прощает мужа, но и сама нуждается в прощении (только не со стороны Ин-
нштеттена, а свыше), и задает пастору наивный вопрос, попадет ли она в рай.
Третья ошибка принадлежит уже не самой Эффи, а ее матери, которая согласилась на этот брак. Фрау фон Брист понимает, что ее дочь еще слишком молода и не готова к браку с Иннштетте-ном. Страстность и «дикость» натуры Эффи, которые особенно заметны в первых главах романа, она воспринимает как некий мешающий, инородный элемент, но не как сущность дочери. Чувствуя, что этот брак не приведет ни к чему хорошему, она не хочет принимать правду. Однако и сама фрау фон Брист размышляет об устоях общества и в разговоре с мужем характеризует положение женщины, как «положение обусловленной обществом несвободы». Она заявляет, что «все жены страдают из-за своих мужей», хотя в собственном доме именно она принимает важные решения и яростно критикует своего супруга.
Показательно то, что сама фрау фон Брист подразумевает под понятием «норма»: отвергнув в молодости человека, который ее любил, она всячески склоняет к браку с ним свою единственную дочь, хотя впоследствии сообщает ей, что в этом браке не было острой нужды. Она либо не осознает собственные чувства, либо игнорирует их, ощущая всю пустоту консервативного прусского общества. Когда обнаруживается измена Эффи, фрау фон Брист испытывает два противоположных чувства: с одной стороны, следование требованиям морали, с другой - родительской любви. Однако ей не хватает широты взглядов: приверженность устоям общества весьма их ограничивает, и потому фрау фон Брист в результате не только одобряет поведение Иннштеттена, но и осуждает свою дочь.
Еще одной ошибкой исследовательница называет действия Иннштеттена. Обнаружив письма Крампаса, герой вызывает его на дуэль, как того требуют правила, хотя связь с Эффи закончилась шесть лет назад, и сам Иннштеттен чувствует «в сердце желание простить». Парадокс заключается в том, что и сам Иннштеттен называет общество «тиранизирующим», однако не придумывает лучшего выхода из ситуации, кроме как выгнать Эффи, украсть у нее ребенка и застрелить на дуэли ее возлюбленного. Зависимость от общества является результатом неосознанного убеждения, что общественное должно преобладать над личным, человеческим.
По мнению многих исследователей, роман Т. Фонтане «Эффи Брист» ставит под сомнение кантовскую этику. Представление о морали Иннштеттена считали бесчеловечным и разрушительным, но принципы Иннштеттена нельзя назвать «по-настоящему кантов-скими». По Канту, долг зависит от разума, который никак не должен зависеть от внешних факторов, в то время как для Иннштетте-на долг связан со слепым подчинением общественным устоям.
Иннштеттен называет все случившееся «комедией», подразумевая под ней некую неправильную ситуацию, в которой оказывается человек не по своей вине и из которой не может выбраться. Муж Эффи не видит выхода из возникшего положения, а мысль о примирении с женой даже не приходит ему в голову. Мать Эффи точно так же отказалась от нее, хотя испытывала в глубине души сомнения. Между долгом и велением сердца оба выбирают долг. Отрекаясь от собственных желаний, они выносят приговор близкому человеку и не позволяют себе сомневаться в сделанном выборе, расплачиваясь за это собственным «я».
Единственный по-настоящему свободный человек - служанка-католичка Розита. Она единственная не зависит от общественного мнения и поступает так, как считает правильным, не будучи связана благородным происхождением и не боясь потерять свой статус.
Стремление Эффи к свободе ощущается в придирчивом осмысливании собственной жизни. От природы она была открытой и свободной, но ее вынудили подстроиться под эту «комедию» - даже в житейских мелочах: так, чтобы покинуть Кессин навсегда, Эффи вынуждена притвориться больной. В Эффи до конца сохраняется что-то детское. Она очень зависит от мнения матери и полностью доверяет ее суждениям, безропотно принимает волю родителей. Ей не хватает воли бороться как с собственной семьей, так и с обществом, однако она сохраняет живость, искренность чувства, способность любить.
Возвращение Эффи в родительский дом, ее дальнейшую жизнь и смерть можно определить как регрессию. Словно ребенок, в конце она снова живет у родителей, носит то же платье, в котором появилась в самом начале, будто ей удалось вернуться назад во времени. Однако это нельзя расценить ни как возвращение назад, ни как новое начало. Ранняя смерть Эффи - прямое следствие ее
покорности судьбе и несвободы. Ее оторванность от людей и равнодушие к прежним занятиям (литературе и искусству) указывает на затяжную депрессию. Душа Эффи принадлежит свободе, природе, даже ее мать называла девушку «дочерью воздуха». Эту «потребность в воздухе» Эффи испытывала постоянно, в браке же она не может нормально дышать и, соответственно, теряет жизненные силы. Свое самоубийство Эффи не планировала и не размышляла над ним. Правильнее будет сказать, что к смерти она относится совершенно равнодушно: в природе смерть и жизнь всегда соседствуют друг с другом, и для Эффи смерть является чем-то естественным.
Герои Т. Фонтане, заключает М. Клот-Манштеттен, живут в мире представления о безупречной морали, которая разрушает и уничтожает их.
А.В. Сычёва
2017.01.026. ХАРМЕН К. ШАРЛОТТА БРОНТЕ: ПЛАМЕННОЕ СЕРДЦЕ.
HARMAN C. Charlotte Brontë: A fiery heart. - N.Y.: Arnold A. Knopf, 2016. - 462 p.
Ключевые слова: жанр биографии; роман XIXв.; романтизм; реализм.
Как показала история литературы, со временем вновь и вновь возникает потребность в новой версии истории жизни Шарлотты Бронте (1816-1855), бедной провинциальной девушки, сумевшей преобразить материал своей, казалось бы, скудной, лишенной приключений жизни в поразительное захватывающее искусство в романах «Джейн Эйр» (1847) и «Виллетт» (1853). И в каждом новом жизнеописании Шарлотты представлен несколько иной ее образ.
Первая биография была написана ее другом, писательницей Элизабет Гаскелл в 1857 г., через два года после смерти Шарлотты. В ту пору многие критики осуждали ее за нарушение в романах «кодекса леди». Гаскелл объяснила читателям, что если бы они оказались на месте Бронте, жившей в удаленном, уединенном приходе с ужасной экологией (под шапкой смога), где рядом с домом были похоронены две ее любимые, талантливые сестры Эмили и Энн, умершие от туберкулеза легких (в декабре 1848 г. и мае 1849 г.), имей они столь же непредсказуемого отца, нередко приходившего
