CC BY
16
зации утверждения Платона, что философский образ жизни является счастливейшим, и именно он приводит к «подобию божеству» (Теэтет, 176 b). Ибо понятно, что благотворное для тех, кто не склонен к философии, другое, чем к склонным. Поэтому если понимать выражение Платона «ведущее к человеческому счастью» как наименьший знаменатель, т. е. нечто чисто практическое, то большая часть того, что Платон говорит о философии, останется, пишет Джерсон, за бортом.
Роль знания идей как конститутивного фактора для человеческого счастья является центральной темой Платона, поэтому, если принять эксплицитные высказывания философа и считать Благо высшей среди идей, то возникает вопрос, как знание последних может помочь достижению первого? В Античности, когда свидетельства Аристотеля считались адекватными и точными, Благо полагалось Единым, простым и уникальным, причиной бытия и познаваемости всех познаваемых. Таким образом, знание всех форм конституировало достижение Блага, когда это знание понималось как комплексное схватывание единства всей интеллигибельной реальности.
Признавая «сверхъестественную эрудицию», заключает свою статью Джерсон, и высший уровень учености Чернисса, показанные им в книге «Аристотелевская критика Платона и Академии», надо признать, что ее влияние было все же пагубным. Обзор Вла-стоса в журнале Гномон только ухудшил ситуацию, так как ученые стали отождествлять позицию Тюбингенской школы с утверждением, будто свидетельство Аристотеля - решающее. Поэтому различие в работах большинства европейских и северо-американских исследователей Платона с 1950 г., по мнению Джерсона, может быть прослежено по тому факту, признают они или нет свидетельства Аристотеля об этом философе (с. 407-408).
Г.В. Хлебников
2015.04.030. ЭВСТАККИ Ф. «ОРГАНИЗОВАННЫЙ БЕСПОРЯДОК»: УСПЕШНАЯ ПОПЫТКА ПРЕДЛОЖИТЬ НОВУЮ ИНТЕРПРЕТАЦИЮ ПЛАТОНА
EUSTACCHI F. «Il disordine ordinato»: II riuscito tentative di proporre una nuova interpretazione di Platone publication // Rivista di filosofía neo-scolastica. - Milano, 2014. - An. 106, N 1. - P. 163-175.
Ключевые слова: Платон; методология; философия; диалектика; эмпирическое; метафизика; Мильори М.
В статье Франчески Эвстакки рассматривается вышедшая в 2013 г. в Брешии двухтомная монография Маурицио Мильори «Организованный беспорядок: Диалектическая философия Платона», где первый том носит название «Диалектика, метафизика и космология», а второй «От души к этической и политической практике»1. Данный труд предлагает комплексную интерпретацию мысли Платона и, по мнению автора, обладает несомненными заслугами, как то: оригинальное аналитическое прочтение подлинных текстов и полный новаторства способ интерпретации, что делает его важным вкладом в понимание мысли афинского философа. В частности оно подтверждает экспрессивное суждение Джованни Реале: «Мильоре полностью принимает категории новой парадигмы», но с разнообразными самобытными интерпретациями; занимая при этом «собственную позицию». Это не является проблемой, так как «новая герменевтическая парадигма Тюбингенской и Миланской школ не строится из догм, а представляет методологическую установку синтетического исследования, которую можно и должно применять в ее внутренней дивергенции в различных жанрах» (с. 163).
В первом разделе «Насыщенный, но легко читающийся труд» (с. 164-165) Эвстакки подчеркивает, что Мильори сразу же привлекает внимание читателя вопросом: «Какие безумные амбиции вооружили мою руку пером, чтобы я вознамерился написать эту книгу?». Ответ дается платоновскими терминами, столь часто используемыми им в «Государстве»: желание, упорство, необходимость, убежденность и надежда (с. 164). Эвстакки отмечает обширное использование источников и литературы по проблеме, в том числе и из сопредельных наук, к примеру, классической филологии, и рассмотрение проблем в установленном античными классиками порядке: сочинения Платона, диалектическая философия, метафизика и учение о первоначалах, душа, этика и политика. В конце располагаются три приложения, посвященные частным
1 Migliori M. Il disordine ordinato: La filosofía dialettica di Platone. - Morcel-liana: Brescia, 2013. - Vol. 1: Dialettica, metafisica e cosmologia; Vol. 2: dal'anima alla prassi etica e politica. - 720+784 p.
темам, которые, впрочем, нельзя и игнорировать: жизнь (биография) Платона, использование его непосредственных свидетельств с целью отмежевания от Аристотеля, методологические размышления о герменевтике текстов.
Во второй части «Методологические размышления» (с. 165) Эвстакки характеризует избранный автором метод, целью которого, по его словам, является как можно более полная ревитализация платоновской мысли, в первую очередь, его диалогов. При трактовке текстов классика, по его мнению, необходимо руководствоваться следующими соображениями.
1. Необходимы логичность, целостность и когерентность как общей картины, так и отдельных частей, ее составляющих. Философия Платона не лоскутное «платье Арлекина», она должна быть единой, однако полная панорама складывается из пошаговой интерпретации многочисленных проблем, вытекающих из элементов текста.
2. При анализе текстов следует отдавать отчет, что любая интерпретация в определенной степени зависит от ряда предубеждений, любая избранная парадигма обладает своими ограничениями; герменевтическая процедура не делает прозрачным весь текст, но постепенно - шаг за шагом - углубляет его понимание, что может и должно предопределить и изменение используемой парадигмы;
3. В свете вышесказанного становится понятно, что исследование Мильори не вытекает из «ненаписанных» доктрин Платона -определенных методологически неверными процедурами, - но сосредотачивается на текстуальном анализе диалогов. Благодаря такому анализу проявляется структурная неполнота, которую Платон не только демонстрировал в своих диалогах, но и требовал от философов (с. 165).
В третьем разделе «Концепция философской игры» (с. 166167) автор показывает, что подобная процедура у Платона не носит шутовского или проблематичного характера. Эту проблему Мильо-ри поднимает в первой главе («Как писал Платон»), посвященной загадкам отдельных персонажей платоновского наследия как ключам к открытию «тайны, которая не должна существовать», а именно, отсутствию общей интерпретационной почвы у философов, постигающих все тексты. Данные герои являются составными частями «продолжительной игры», которую Учитель из Афин на-
вязывает читателю, предлагая ему, как сам утверждает в «Федре», не удовлетворяться пассивным восприятием, а самому «заняться философией». Таким образом, Платон сохраняет ядро Сократовой майевтики: не старайся казаться философом, а занимайся философией, часто провоцирует читателя, предлагая тому решать вопросы и проблемы, остающиеся помимо прописанных в тексте. По Миль-ори, платоновские диалоги с их иронией не показывают возмужание мысли их автора, но предназначены для прогрессивного зарождения и развития философской мысли у потенциального читателя. Автор назвал это явление «великой и позитивной неудачей Платона». С одной стороны, основатель Академии не достиг желаемого результата: после чтения его текстов никто из читателей не думает об этом как об игре, напротив, его сочинения становятся самодостаточной основой для интерпретации. Следовательно, никто не «играет» с его философией, остающейся объектом бесконечных дискуссий. С другой стороны, в отношении философских занятий Платон добился великого успеха, став на две с половиной тысячи лет учителем для всего Запада. Вся наша философская традиция, по словам Уайтхеда, лишь череда заметок на полях диалогов Платона.
Мильори предлагает играть с Платоном, что позволит открыть в его тексте второе дно: необходимость уважать структурную поливалентность платоновского дискурса (с. 166). Приводимые автором примеры демонстрируют, что афинский мыслитель стимулировал множественность подходов, концептуальное многообразие, повторяющееся не только во всех диалогах, но и в трудах в целом (с. 166-167).
В V главе, посвященной «Проблеме души», Мильори приводит конкретные примеры подобного многообразия. Кажущиеся противоречия между единством (как души, так и человеческого создания) и многообразием (как человеческого создания, состоящего из души и тела, так и различных функций души) преодолимы внутри платоновской целостной модели: как душа, так и человеческое естество целостны, но, будучи таковыми, руководствуются отдельными своими частями: человеческое тело - душой, а душа -разумной частью. На этом фундаменте Мильори демонстрирует, с какой легкостью Платон переходит от интерпретации единства души к ее бинарности и троичности: рассуждая о человеческом суще-
стве, он говорит о единстве р,?ыкв, так как желает подчеркнуть ее господство над телом; когда представляет структуру души в онтологическом измерении, предлагает бинарную схему, так как фундаментальный вопрос заключается в различиях между бессмертной божественной и смертной человеческой частями; когда речь идет о ее деятельности, использует троичную модель. Данные вопросы рассматриваются в контексте проблемы бессмертия и предназначения человеческой души. В одном смысле душа смертна, а в другом -нет. Триединая душа, будучи составленной, не может быть бессмертной, между тем как душа, в ее истинном естестве, как божественная и разумная, является таковой.
В четвертой части «Диалектическая философия в отношении эмпирического» (с. 167-170) рассматривается динамика соотношения частей / целого, ведущая непосредственно в суть мысли Платона, выстроенной как диалектика. Мильори особо подчеркивает данный термин, дистанцируя его от диалоговой формы и антило-гии (с. 167). Диалоговая форма является техникой, позволяющей обсуждать и / или исследовать «образовательную процедуру значительной эвристической ценности», достигшей в античной мысли двух высочайших вершин: первая, принадлежащая Сократу и углубленная Платоном, и вторая, формализованная в «Топике» и «Первой аналитике» Аристотеля (с. 167-168). «Целью антилогии, происходящей из эвристических техник, является лишь опровержение оппонента. С помощью диалектики занимается философская позиция, провозглашающая приоритет различий, усматривающая в реальности постоянную игру терминов (категорий, частей силлогизмов), возвращающихся к самим себе путем выделения и противопоставления, и которая стремится изобрести / предложить адекватный инструмент толкования природы как одной из неких реальностей» (с. 168).
Использование этого «инструмента» состоит в поиске смысла существования, заложенного в каждый элемент реальности, являющийся как единичным, так и множественным: каждая реальность должна рассматриваться как целое и как единство всех частей, т.е. как множественное. Таким образом, Платон утверждает неразрывную связь единого и многого (Филеб). Эту проблему единичности / множественности и рассматривает диалектика, признавая, что она не может решиться исключительно на физическом
уровне, а требует трансценденции. Философия Платона - не абстрактная метафизика, а исследование физического мира, познаваемого посредством наших ощущений и объясняемого на основании высшей реальности идей и принципов.
Необходимость подняться до основополагающих элементов диктует философу необходимость смотреть разумом, не забывая и об ограниченности человеческого разума. Мильори показывает, что большинство своих тезисов Платон сопровождает высказыванием «насколько это возможно». Человеческие теории никогда не бывают абсолютными истинами, но «убедительными до тех пор, пока не будет доказано противоположного» или как «лучшие из других возможных». Создатель Академии выделяет следующие стадии познания: имя, определение, образ, высшая сфера: истинное мнение, наука, ноэтический разум (с. 168). Мильори подчеркивает, что тесные связи между вниманием к эмпирической сфере и философией как диалектическим исследованием ведут к высшей реальности вплоть до Принципов первоначал, а это означает, что данное исследование бесконечно (с. 169). Таким образом, система Платона построена не догматическим образом, она одновременно закрыта, так как приводит к базовым убеждениям, истинным, хотя и не абсолютным образом, и открыта, поскольку диалектическое исследование постоянно порождает новые проблемы, зачастую требующие пересмотра всей системы (там же). При анализе данной системы Мильори особое внимание уделяет почти постоянно недооценивающемуся, по мнению Эвстакки, элементу - важности наличия эмпирических данных. Конкретным примером служит взаимоотношение между анамнезом и ощущением. Первый, являясь пред-рожденным свойством души, своеобразным априорным залогом активизации любого типа сознания, пробуждается ощущением, затем следует длительный мыслительный процесс, простирающийся до истинного познания. С одной стороны, это априорное свойство души, позволяющее всем людям «видеть прекрасное», с другой -именно разум философов, способных совершать разумные операции, требующиеся, к примеру, для достижения самой идеи «прекрасного», которую Диотима помещает на вершину мира идей (там же). Мильори подчеркивает аналогичную динамику в различиях между понятиями «докса» (doxa) и «подлинное знание» (episteme). «Подтверждая свою структурную полифонию, Платон предлагает
две модели: 1) бинарную, где они противопоставлены (первая занимается совершенно нестабильными чувственными объектами, между тем как вторая исследует стабильную реальность и воплощает истинное познание); 2) тройственную, где doxa - посредница между знанием и невежеством и таким образом имеет познавательную ценность, поскольку может быть «истинной»; затем, если она связана с рядом рациональных причин, то может вести к эпистемологическому познанию. Ценность doxa в позитивном смысле развивается в практической сфере (с. 169), чтобы учредить такую адекватную наставницу как наука; позиция остановившихся на уровне doxa уязвима, их мнения, чтобы стать стабильными и эффективными должны быть связаны с превосходящими разумами (с. 170).
Подход к диалектике становится более глубоким при использовании ее превосходного технического инструмента или диерезы. На основании текстов Платона Мильори выделяет две основные техники диерезы: 1) классическая нисходящая (или внешняя) процедура выделения идеи и связи с ней, одной из многообразия других, и показанной в комплексе (игре) взаимоотношений, где конкретное данное взаимосвязано и помогает встроить его в совокупность сложной реальности; 2) аналитическая (или внутренняя), позволяющая понимать внутреннюю структурную сложность каждой идеи, выделенной и упорядоченной из множественности идей, из которых она состоит. Есть к тому же третья логическая связь, на уровне Метаидей, возможная вследствие их простоты и высокого уровня абстракции: эта процедура, представленная в «Софисте», требует выявления, какие Метаидеи рассматриваются, а какие исключаются по очереди, а также, возможно, помимо всего прочего, какие идеи взаимосвязываются, а какие разделяются и коим образом.
Таким образом, Мильори выделяет как цель диалектики не столько разрешение отдельных проблем, сколько образование парадигм, полезных для индивидуальной точки зрения на совокупную реальность, как можно более не апоретических. Диалектическая процедура насчитывает несколько уровней, связывающих части реальности, как между собой, так и в целом. Она побуждает думать в комплексных и системных терминах, стараясь создать экспликативную модель, в которой заложено объяснение, которое в
ином - не диалектическом - видении реальности может показаться неразрешимой апорией (с. 170).
Пятый раздел «Метафизика и учение о первоначалах» (с. 170-171) рассматривает еще один необычайно оригинальный вклад Мильори в обозначение онтолого-космологической системы Платона: с помощью ряда примеров ученый доказывает, что греческий мыслитель теснейшим образом связал «Тимея» и «Филеба», которые стоит читать вместе для углубленного понимания Платоновой космологии и метафизики. Мильори разделяет «онтологический» и «космологический» процесс. Первый касается рождения реальности, открытой факторам, вовлеченным в сам процесс, между тем как во вторую вмешивается воздействие причины, остающейся извне (с. 170). Факторы первого процесса определены в «Филебе» с помощью пифагорейской терминологии: апейрон, принцип хаоса (беспорядка), на котором действует Перас, принцип порядка, дающий основание для их смеси - более-менее упорядоченной реальности (с. 170-171). Платон не игнорирует проблемы причины, решаемой с помощью Демиурга, который 1) согласуется с принципом порядка на разных уровнях реальности (понятные идеи) для эффективного действия; 2) воплощает в мир Добро, видимое в идеальной сфере. Из глубокого анализа «Тимея» выделяется последовательность этапов рождения космоса: Хора, Генерация и Бытие, - составляющих первый уровень предварительных условий реальности (для Платона важно и их число - 3); затем следует Средоточие - неопределенная и хаотичная материя, содержащая протоэлементы природы, из которой божественным промыслом выделяются истинные элементы геометрических форм. По названию «Организованный беспорядок», данному Мильори своей монографии, видно, что он предлагает читателю точку зрения Платона на мир, как на отдельные случаи порядка в море хаоса. Мильори, по мнению автора статьи, во-первых, объясняет на базе данной трактовки тот факт, что Платон в «Софисте» описывает реальность в терминах «действовать и уходить»: космологическая динамика, характеризующаяся действием принципов (принцип порядка воздействует на принцип хаоса, который уходит, и получается нечто среднее), отражается на всех объектах реальности, и это свидетельствует о том, что Платоново видение реальности не статичная онтология, а динамичная философия или диалектика; во-
вторых, показывает, что в «Филебе» и «Тимее» содержатся объяснения элементов, которые мы находим в большинстве предшествующих диалогов; их понимание облегчается на основании принципа игры. Так, например, объясняется, почему Платон произвольно описывает принцип порядка множеством разных способов: в «Государстве» первый принцип - Благо, в «Пармениде» -Единое, в «Филебе» - Перас и Мера; в-третьих, демонстрирует, что вся реальность (сложные идеи) является смешанной (с. 171).
В шестом разделе «Этика и политика» (с. 172-174) подчеркивается, что Мильори рассматривает данные понятия в рамках целостности платоновского корпуса в плане неразрывности целое-часть (с. 172). Этика греческого мыслителя строится на противопоставлении двух форм жизни: созданной на рациональном выборе и основанной на удовольствии и превалирующей в обществе. Первая базируется на арете, доблести, сосредоточенной на реализации черт, характерных именно для человеческого создания. Арете в греческом языке ассоциируется с высшей степенью совершенства, состоящей в самореализации, удовлетворении собственной природы. Ее можно приписать также вещам и животным, «достойно выполняющим свои обязанности». Человеческое существо, сложнейшее из всех, обладает и большим числом доблестей. Учитывая проблему уникальности и множественности, применительно к доблести можно говорить: 1) об отдельных доблестях, которые различаются между собой; 2) о доблести в целом, как единой концепции, характеризующей все доблести; 3) наконец о доблестной жизни в своей целостности. Доблести основываются на порядке и мере, они являются таковыми, потому что проявляются в определенной реальности и являются чем-то средним между излишеством и недостатком. Для доблестного поведения следует определить меру посредством разума: лишь исходя из реальности и потенциала индивида можно определить как излишество, так и недостаток, поэтому невозможно утверждать, что люди доблестны, хотя и невежественны. Платон утверждает превосходство доблести разума, знания и мудрости, которые направляют остальные и руководят ими (с. 172).
Мильори обращает внимание на две вещи, привлекавшие внимание афинского философа: 1) полезность доблестей с практической точки зрения, тесную связь между Благом / Добром и Поль-
зой: ни одна хорошая вещь не может быть полностью бесполезной; 2) воспитание доблести, так как удовольствия превалируют лишь по вине невежества; подобное воспитание требует адекватного философского сознания с одной стороны, и внимания к практике - с другой, поскольку доблесть реализуется лишь в практическом опыте (с. 172-173).
Говоря об удовольствии, Платон, с одной стороны, утверждает, что без него невозможна человеческая жизнь, а с другой -жестко критикует слепое предавание им, в особенности, гедонизму. Мильори видит платоновское решение в том, что, с одной стороны, человеческие потребности (в том числе и удовольствия) требуют удовлетворения, с другой - необходимо трезво их измерять. Для этого следует выявить виды удовольствия для каждого конкретного человека, полностью позитивные, свободные от страдания, не требующие зависимости; измерять соотношение удовольствие-страдание, чтобы первое превалировало над вторым; наконец, сдерживать желание удовлетворения низменных удовольствий. По мнению Мильори, это свидетельствует о центральном месте категории меры в этико-политической концепции Платона. Анализ платоновских моделей добродетельной и счастливой жизни показывает их поливалентность: божественная жизнь чистого разума и чистого удовольствия; философская жизнь, старающаяся уподобиться божественной, насколько это возможно, привилегией которой являются раздумья при мудром и умеренном существовании, богатом неиспорченными (чистыми) и необходимыми удовольствиями; гармоничная смешанная жизнь нормально доблестного человека. Платон, бесспорно, был знаком с трудностями разделения жизни доблестной и жизни счастливой под бременем множества факторов и негативного, составляющего реальность, поэтому верил в божественную заботу о человеческом создании, «разумную сферу» на высшем суде, которая во внеземной фазе бытия накажет злодеев и вознаградит жизнь, основанную на морали (эта тема развивается во многих мифах из политически нагруженных диалогов) (с. 173).
Обращение к политической теме также подтверждает поливалентность, присущую философии Платона: политика - забота как всего общества, так и души, между тем как функция полиса (горо-
да) в создании условий гражданину для его как можно более полного развития (с. 173-174).
На этих принципах этики строится и политическая концепция Платона.
По словам автора статьи, на политические предложения афинского философа, очевидно, повлияла ситуация его времени, заставившая постоянно поднимать тему единства полиса. Она рассматривается сквозь призму существования на двух планах реальности: наличия высшей модели, которую более-менее копирует человеческая, никогда не способная сделать это до конца.
Анализ Мильори сосредотачивается преимущественно на трех диалогах. «О государстве», описывающем первую, идеальную модель. «О законах», где представляется вторая, более конкретная и не слишком отличимая от первой, от которой она зависит. Разница состоит в том, что здесь не предполагается существование политика с абсолютными способностями, напротив, учитывается ограниченность человеческих возможностей. В силу вариабельности ситуаций и ограниченности условий человеческого существования Платон предлагает и третью модель, все так же базирующуюся на первой. «О политике», где афинский мыслитель отделяет идеальную парадигму от созданного людьми и дает понять, что подобная модель - единственная форма легитимного правления, может лишь имитировать первую, но не создаваться людьми.
В своем анализе Мильори не концентрируется на хорошо известной модели государства Платона, сосредотачиваясь на двух кардинальных элементах человеческой политики. Первый элемент составляют законы. Их строгость может приводить к злоупотреблениям и нерациональному использованию. Но законы - это нормы, имитирующие, по возможности, абсолютные и превосходные модели; их следует защищать как высшую реальность. В то же время они подвергаются оценке и могут быть усовершенствованы как и все произведенное людьми. Возможность осуждать и улучшать законы часто обсуждается у Платона, очевидно озабоченного их постоянной модификацией.
Вторым решающим элементом является истинный политик, обязанный знать философию, которая одна в состоянии сформулировать принципы, позволяющие принять адекватную систему законов, насколько это возможно. Истинный философ, если и появится
чудесным образом, даже при воплощении всех политических доблестей и превосходства, должен уважать эти законы, так как иначе существует риск его превращения в тирана, софиста-демагога. Подобные могут представляться как «ученые политики», и творить произвол, поскольку не уважают законы (с. 174).
Седьмая часть «Комплексное суждение» (с. 175) раскрывает то, как Мильори делает общие выводы из своего исследования. По его мнению, вся философия Платона проникнута полярностью принципов, существующих на двух противоположных уровнях: возвышенного существования и Добра, и низменной жизни и Зла. Подобное мировоззрение открыло дорогу двум совершенно различным способам решения данной апории: Аристотелю и неоплатоникам. Первый отказался от Демиурга и Первоначальных принципов. Вторые просто уничтожили полярность в деятельности Единого. Однако философия Платона, строящаяся на богатстве реального, представляется Мильори значительно более открытой и привлекательной, не деля оба течения, ею порожденные. Сам автор, считая свой двухтомный труд лишь «попыткой синтеза... мысли Платона», выражает надежду в будущих исследованиях осветить все его диалоги.
Это выбор ученого, подтвержден мнением самого Платона: «Жизнь без поиска истины недостойна человеческого существа» (с. 175).
И.М. Цибизова
2015.04.031. АНЧЕСКИ Б. ИЗОМОРФИЗМ И АЛЛЕГОРИЯ: СТРУКТУРЫ ПОЗНАНИЯ У ЛЮДВИГА ФОН БЕРТАЛАНФЛИ, В «КРАТИЛЕ» ПЛАТОНА И В ПАПИРУСЕ ИЗ ДЕРВЕНИ. ANCHESCHI B. Isomorfismo e allegoria: Strutture di conoschenza in Ludwig von Bertalanfly, nel Cratilio di Platone e nel papiro di Derveni // Rivista di filosofía neo-scolastica. - Milano, 2014. - An. 106, N 3. -P. 467-479.
Ключевые слова: изоморфизм; аллегория; познание; системы в философии; Платон; «Кратил»; папирус из Дервени; античная космология.
В статье эллинистки, специализирующейся на изучении наследия Платона и античных метафор и аллегорий, Барбары Анче-
