CC BY
38
демонстрируя их способность выполнять и другие функции - заменять предикат и выражать модусные значения.
В главе 10 «Псевдовысказывания под углом зрения когни-ции» предлагается когнитивная интерпретация феномена псевдовысказывания. К категории псевдовысказываний автор относит искусственные фразы, используемые в учебно-дидактических целях для тренировки языковых навыков и запоминания правил (Мама мыла раму; уж замуж невтерпеж), скороговорки и считалки, поговорки и прибаутки, дразнилки и загадки, условные пароли и отзывы на них. Автор характеризует псевдовысказывания как служебные фразы и поясняет, что они реализуют специальные интенции говорящего: «... облегчить запоминание каких-то явлений, дать тренировку речевым органам, продемонстрировать знание языка и т.п.» (с. 231). Автор полагает, что псевдовысказывания являются частью культурного багажа носителей языка и в значительной степени определяют их лингвокультурный фон. Автор называет их «характерным продуктом человеческой деятельности» (с. 240) и видит в них экспериментальную базу для развития литературного творчества.
В Заключении автор подводит итог, подчеркивая наличие связи между синтаксическими структурами и ментальными образованиями, и обозначает перспективы дальнейшего исследования.
А.В. Нагорная
ЛЕКСИКОЛОГИЯ. ЛЕКСИКОГРАФИЯ. ФРАЗЕОЛОГИЯ. СТИЛИСТИКА
2015.01.020. ДОБРОВОЛЬСКИЙ ДО. БЕСЕДЫ О НЕМЕЦКОМ СЛОВЕ = STUDIEN ZUR DEUTSCHEN LEXIK. - М.: Языки славян. культуры, 2013. - 743 с. - (Studia philologica).
Ключевые слова: неогумбольдтианство; когнитивная способность носителя языка; теория семантического поля; двуязычная лексикография; корпусная лингвистика; корпусы параллельных текстов; корпусная фразеография; межъязыковая эквивалентность; грамматика конструкций; малый синтаксис.
Добровольский Дмитрий Олегович - доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института русского
языка РАН, специалист в области лингвистической семантики, лексикологии, лексикографии, фразеологии и корпусной лингвистики1.
Монография посвящена общим и частным проблемам немецкой лексики и фразеологии. Часть разделов книги написана на немецком языке. «Основная цель книги - показать на ярких и запоминающихся примерах, чем лексическая система немецкого языка отличается от русской лексической системы» (с. 11).
Книга состоит из восьми глав, входящих в две части («Слово как единица лексической системы» и «Лексические структуры больше слова»).
Глава первая «Немного истории» содержит краткий обзор теории и понятий, выработанных неогумбольдтианством под влиянием наследия Вильгельма фон Гумбольдта. Оригинальность гум-больдтианства автор книги видит в: 1) трактовке языка не столько как готового продукта, сколько как деятельности; 2) постулате о деятельностном характере языка, что в современной лингвистике называется когнитивной способностью носителей языка; 3) идее единства языка и мышления, которая развивается в современной модели коммуникации, - «говорящий строит свое высказывание, не столько облекая готовую мысль в языковую форму, сколько выстраивая мысль с помощью языка» (с. 15); 4) положении об активной роли конкретных языков в формировании модели мира (картины мира), о неповторимости концептуализации мира языком и о внутреннем своеобразии языков; 5) учении о внутренней форме
1 Автор работ: Немецко-русский словарь живых идиом. - М., 1997. - 201 с.; (в соавт. с Городниковой М.Д.) Немецко-русский словарь речевого общения = Deutsch-russisches Wörterbuch der Alltagskommunikation. - M., 1988. - 332 c.; (в соавт. с Барановым А.Н.) Аспекты теории фразеологии. - М., 2008. - 656 с.; Новый большой немецко-русский словарь: Около 500 000 ед. / Под общ. рук. Добровольского Д.О.: В 3 т. - М., 2008-2010; (в соавт. с Барановым А.Н.) Основы фразеологии. - М., 2013. - 312 с.; Phraseologie als Objekt der Universalienlinguistik. -Leipzig, 1988. - 264 S.; Kognitive Aspekte der Idiom-Semantik: Studium zum Thesaurus deutscher Idiome. - Tübingen, 1995. - 272 S.; Idiome im mentalen Lexikon: Ziele und Methoden der kognitivbasierten Phraseologieforschung. - Trier, 1997. - 288 S.; (в соав. с Piirainen E.) Symbole in Sprache und Kultur: Studien zur Phraseologie aus kultursemiotischer Perspektive. - Bochum, 2002. - 485 S.; (в соавт. с Piirainen E.) Figurative language: Cross-cultural a. cross-linguistic perspectives. - Amsterdam etc., 2005. - XII, 419 p.; (в соавт. с Piirainen E.) Zur Theorie der Phraseologie: Kognitive u. kulturelle Aspekte. - Tübingen, 2009. - 211 S.
языка (внутренней форме слова), которое автор монографии считает наиболее оригинальным компонентом лингвофилософской концепции Гумбольдта, - «как противопоставляемой внешней звуковой форме концептуально-структурной модели, лежащей в основе грамматики данного языка и организации его лексико-граммати-ческой системы» (с. 17); 6) положении о том, что язык возник сразу во всей своей сложности и системности, т.е. положение, которое повлияло на многие лингвистические концепции XX в., например на структурализм.
Рассматривая основные положения неогумбольдтианства, автор особое внимание уделяет анализу тех идей, которые повлияли на формирование современных представлений об устройстве лексикона. В неогумбольдтианстве автор выделяет два направления (европейское - содержательно ориентированное на изучение языка -и американское - этнолингвистику) и обсуждает их актуальность для современной лингвистики. «Соприкосновение когнитивной лингвистики и неогумбольдтианства видится... в осмыслении сущности концептов, не возводимых к непосредственно наблюдаемым феноменам» (с. 20). В главе обсуждаются теория семантического поля как главное достижение неогумбольдтианства в плане лексической семантики и понятие семантического признака, которое используется в современных процедурах семантической декомпозиции.
В главе второй «Слово в словаре (лексикографическое описание и системные связи)» освещаются современные тенденции развития двуязычной лексикографии, которые, по мнению автора, заключаются в сближении принципов словарного и собственно научного описания лексических единиц. Некоторые из этих тенденций обсуждаются на материале вышедшего в 2008-2010 гг. «Нового большого немецко-русского словаря», который представляет собой новый лингвистический продукт в плане заложенных в нем принципов научного описания лексических единиц: в описание вводятся новые категории и субкатегории, отражаются нетривиальные особенности лексической системы немецкого языка, обеспечивается системность лексикографического описания и т.д. Как особая проблема лексикографии рассматривается многозначность, которая присуща любым языковым знакам, и определяются границы данной категории. Критерии, позволяющие принимать решение
о целесообразности выделения разных значений, подразделяются на парадигматические, синтагматические и концептуальные. Д.О. Добровольский подчеркивает проблематичность каждой из этих групп критериев и их зависимость от теории, в рамках которой работает лингвист. Автор склоняется к гибкой концепции полисемии, позволяющей варьировать описание макросемантической структуры многозначного слова в зависимости от типа словаря, устройства метаязыка и целей описания. Так, в словарной статье глагола haben «иметь» отдельные значения предлагается выделять на основе чисто конструктивных параметров. В написанных по-немецки разделах проблема полисемии рассматривается в контра-стивном ключе на примере немецко-русского словаря с целью получения некоторых теоретических результатов из анализа регулярных типов многозначности.
На примере немецких глаголов beleidigen, kränken и их русских квазиэквивалентов «оскорбить», «обидеть» в работе анализируется структура значения глаголов и предлагается описывать семантические различия не в терминах набора семантических компонентов, а с опорой на идею «выделенности, профилированное™ отдельных семантических признаков в противоположность другим» (с. 133). Под углом зрения квазисинонимии и квазиэквивалентности рассматриваются полифункциональные фокусирующие частицы, прежде всего eben «именно», gerade «как раз», ausgerechnet «как нарочно». Из анализа эмпирических данных следует, что все три немецкие частицы не имеют «хорошего» русского эквивалента и выбор перевода зависит в первую очередь от функциональной параллельности, а не от семантической эквивалентности.
Целью главы третьей «Слово в корпусе (корпусы параллельных текстов как инструмент исследования лексической семантики)» является попытка ответить на вопрос, насколько корпусы параллельных текстов могут оказаться полезным инструментом в исследовании лексической семантики сопоставляемых языков и способствовать усовершенствованию двуязычных словарей, а также помогать в преподавании иностранных языков и содействовать расширению эмпирической базы теории перевода. Корпусную лингвистику автор книги считает одним из наиболее перспективных лингвистических направлений, так как «опора на принципиально сопоставимые аутентичные тексты разных языков позволяет вы-
явить часто неожиданные. особенности функционирования языковой системы» (с. 162). В главе рассматриваются собственно лингвистические аспекты использования русско-немецких и немецко-русских параллельных корпусов. Автор приводит перечень основных вопросов, при решении которых обращение к корпусам параллельных текстов представляется разумным. Дается описание корпуса параллельных текстов в Национальном корпусе русского языка и состава немецко-русского и русско-немецкого корпуса в нем. Возможности использования корпусов параллельных текстов автор демонстрирует на примере немецкого nein и русского «нет», а также немецких her «сюда» и hin «туда» и их русских соответствий. На примере анализа корпуса текстов романа Ф.М. Достоевского «Идиот» предлагаются методы решения некоторых лексикологических и лексикографических задач. Анализируются слова «чрезвычайно» и «замечательно» и их немецкие аналоги, представленные в контекстах из параллельного корпуса.
Помимо сопоставительной проблематики автор затрагивает вопросы динамики узуса. Наиболее подвижным элементом языковой структуры оказывается сочетаемость, которая не подвержена регулированию жесткими правилами. Сочетаемость имеет дело с семантическими и прагматическими закономерностями.
Параллельные корпусы позволяют сравнивать не только отдельные слова, но и поля и фреймы. Кроме того, данная методика пригодна для наблюдений над лингвоспецифичной лексикой. Автор демонстрирует эти возможности на примере семантики русского слова «усмешка», не имеющего эквивалента в немецком языке. Возможности корпуса параллельных текстов в исследовании культурно-специфической лексики рассматриваются на примере лексики с вокативным потенциалом - обращений типа «брат, браток, матушка, мамаша, папаша, отец, мать, бабуся» и т.п., т.е. обращений, во внутренней форме которых содержится идея родственных отношений и которые используются по отношению к «неродственникам». Эти обращения обладают культурной спецификой и нетривиальны с сопоставительной точки зрения. Автор выделяет современные, социально маркированные и устаревшие формы обращения и рассматривает вопрос, почему при полной смене парадигмы обращений тем не менее сохранилась лежащая в их основе языковая и концептуальная модель: использование терминов род-
ства в функции обращения к людям, не находящимся с говорящим в родственных отношениях. В силу своей культурной специфики обращения представляют серьезные проблемы для перевода и лексикографического описания. Автор различает два подхода к изучению культурной специфики лексических единиц - сопоставительный и интроспективный - и считает, что обращения специфичны и в том и в другом смысле. С сопоставительной точки зрения эти обращения специфичны в силу отсутствия в европейских языках коррелирующих форм (ср. в немецком: только Tante «тетя» и Onkel «дядя» при обращении маленьких детей к незнакомым взрослым). «Родственные вокативы» «матушка, батюшка, отец мой, мать моя» анализируются далее на материале немецко-русского параллельного корпуса, охватывающего произведения классической литературы XIX в. Автор делает вывод, что способы перевода обращений зависят от семантических и прагматических особенностей их использования в конкретных контекстах. Обращает на себя внимание разнообразие предлагаемых вокативных аналогов и приемов перевода, например для «матушки» - Mütterchen, meine Beste, meine Güte. По мнению автора, исследование обращений позволяет продвинуться сразу в нескольких направлениях: 1) обогатить представления о динамике кодов русской культуры; 2) выявить едва осознаваемые межкультурные различия и способы их языковой манифестации; 3) описать приемы перевода на языки «иных культур» и ввести их в теорию перевода; 4) дополнить лексикографическое описание слов новой информацией о культурно-специфичном режиме их употребления.
В главе четвертой «Слово в переводе (к вопросу о межъязыковой эквивалентности)» излагаются задачи и общие положения теории перевода, и прежде всего лингвистические аспекты перевода. Характерные черты теории перевода, вытекающие из ее практических установок, автор книги сводит к следующим признакам:
а) контрастивности, т.е. ориентированности на несовпадения;
б) преимущественно речевому (а не системно-языковому) характеру изучаемых явлений; в) высокому уровню прагматики, вытекающему из речевой ориентации. Нетривиальные различия в способах организации текста на L1 и L2 объясняются: 1) различиями в категоризации мира; 2) различиями в структуре языка (в организации грамматических категорий, сочетаемостных особенностей опреде-
ленных семантических классов слов и т.п.); 3) различиями в прагматических конвенциях и дискурсивных практиках. Суть этих явлений далее рассматривается на конкретных примерах. Обсуждается также проблема перевода реалий и в связи с этим случаи из разряда «ложных друзей переводчика» и неполной эквивалентности. Например, русское «поставить на карту что-л.» и немецкое etw.aufs Spiel setzen, близкие по внутренней форме и компонентному составу, не идентичны по своему актуальному значению: русская идиома может употребляться только в контекстах, в которых речь идет о риске с надеждой на определенный успех; значение немецкой идиомы не содержит этого признака. Поэтому данные идиомы эквивалентны лишь в контекстах нейтрализации. Говоря о типах и модусах перевода, автор рассматривает «пословный» перевод, буквальный, филологический и адаптивный и др. Автор характеризует теорию перевода как область приложения результатов сопоставительного анализа языков (в первую очередь, лексических систем). Проблема непереводимого в переводе рассматривается при опоре на положения В.Г. Гака относительно принципов перевода художественных текстов прошлых эпох. Д.О. Добровольский уточняет типологию переводов, обсуждает границы переводимого, а также высказывается по поводу трудностей художественного перевода, связанных с динамикой узуса. Анализ «непереводимого» проводится в книге на материале романа Ф.М. Достоевского «Идиот», который изобилует трудными для перевода языковыми выражениями, и его трех переводов на немецкий язык. Проблема «непереводимого» рассматривается также на примере прозы А.С. Пушкина, которая анализируется с точки зрения того, как передаются в переводе на немецкий язык отклонения от современного узуса, и ставится вопрос о том, как вообще возможно переводить случаи, когда заданный смысл выражается необычным с точки зрения современных норм способом. Например, семантические сдвиги обнаруживаются в употреблении глагола «препровождать к кому-л.» в значении «посылать кому-л.», «запомнить» в значении «вспомнить» и др. Если в переводе подобные особенности игнорируются, то, как считает автор, «с точки зрения стратегии смысла ничего страшного не происходит, однако с точки зрения стратегии формы в таких случаях теряется один из доминантных признаков переводимого текста» (с. 321). Растущее значение стратегии формы в ли-
тературном переводе автор связывает с тенденцией к максимально бережному отношению к средствам оформления эстетической информации оригинала, что достигается лингвистической адекватностью перевода.
Вопросы, связанные с функционированием фразеологизмов в художественных произведениях и с их переводом, обсуждаются в разделе, написанном на немецком языке. Материалом служит проза Пушкина и Достоевского (идиомы типа «возлагать надежды», «составить счастье», «царствовать», «впасть в бесчувственность» и т.п.). Трудности перевода автор связывает с образной составляющей идиом и с прагматической нагрузкой в контексте.
Часть вторая «Лексические структуры больше слова» включает четыре главы.
В главе пятой «Конструкции немецкого языка» обсуждаются конструкции, которые представляют собой более или менее устойчивые словосочетания, характеризующиеся различной степенью лексикализованности, среди них сочетания слов, максимально близкие к фразеологизмам, а также словосочетания, которые относятся к области «малого синтаксиса», т.е. явления, находящиеся на границе между лексикой и грамматикой. «Такие единицы образованы по определенным правилам, но эти правила действуют в ограниченных пределах» (с. 365). Наиболее подходящей теоретической основой для рассмотрения этих разнородных феноменов автор считает грамматику конструкций, которая «отказывается от статичного взгляда на язык и подчеркивает динамические аспекты порождения высказывания: неэлементарные составляющие строятся из элементов, с одной стороны, чувствительных к своему окружению, а с другой - влияющих на сам способ построения синтаксических групп. При таком подходе основными единицами языка оказываются не лексемы и не правила, а конструкции разной величины, степени сложности и уровня абстракции» (с. 366).
В книге рассматриваются некоторые нестандартные немецкие конструкции с глаголами движения laufen «бегать», fahren «ехать», fliegen «летать», schwimmen «плавать» и способы их перевода на немецкий язык. Автор отмечает, что данные глаголы движения (кроме laufen) обнаруживают переходные и квазипереходные употребления, не свойственные их русским аналога (er hat sie ins Krankenhaus gefahren «он отвез ее в больницу»), а регулярность
способа означивания переходности глаголами движения в немецком языке имеет семантические причины. Однако совмещение в одном глаголе переходности и непереходности не является для немецкого языка «сквозным» принципом организации взаимодействия лексической семантики и синтаксиса.
В разделах, написанных на немецком языке, обсуждаются темпоральные конструкции, которые с позиций русского языка обладают определенными особенностями: они указывают на количественную неопределенность, типа vor Wochen «несколько недель тому назад», а также некоторые области фразеологии, которые имеют точки пересечения с грамматикой конструкций и могут быть эффективно описаны в ее рамках, например, идиомы (den Bock zum Gärtner machen «пустить козла в огород»), коллокации (zum Ausdruck bringen «выразить»), ситуативные клише (guten Tag «здравствуй (те), добрый день»), грамматические фраземы (geschweige denn «не говоря уж о ч.-л.») и т.п.
Отдельный раздел посвящен устойчивому и нестандартному с точки зрения соотношения формы и значения словосочетанию немецкого языка - адвербиальной конструкции vor sich hin со значением направленности действия на самого себя, которая обладает богатой и подвижной семантикой. Автор анализирует контексты, полученные из текстовых корпусов, и систематизирует типы глаголов, которые могут сочетаться с этой конструкцией и образовывать семь типов матричных конструкций. Помимо традиционных лексикографических признаков «обращенности на себя» и «монотонной продолжительности», автор выделяет ряд неучтенных в словарях признаков, например: «слабая интенсивность», «неконтролируемость извне», «пассивность», «отрицательная оценка».
В главе шестой «Фразеология: структура и семантика» рассматриваются различные аспекты внутренней организации и функционирования фразеологии, которая представляет собой сложную и малопредсказуемую область лексикона. Языковой материал представлен в главе фрагментарно и отражает стремление автора наметить наиболее важные точки для лексикографического представления фразеологии, соответствующего современному уровню лингвистических знаний. Материалом служат идиомы типа «сыграть в ящик», «намылить шею», «удар ниже пояса». Автор обсуждает гипотезу, согласно которой в ряде случаев идиомы обладают
семантической членимостью и проявляют способность образовывать варианты определенных типов. В таком случае, «чем большей семантической самостоятельностью обладают отдельные компоненты идиомы, тем больше потенциал варьирования ее структуры» (с. 445), и наоборот. Эту гипотезу автор проверяет на материале, опираясь на понятие семантической членимости идиомы и явления варьирования в области идиоматики. В главе намечаются типы модификации структуры идиом в дополнение к традиционному противопоставлению «узуальных» вариантов и вариантов «окказиональных»: на основе формальных признаков, семантических и прагматических эффектов, на основе противопоставления регулярных и нерегулярных модификаций. В разделах, написанных на немецком языке, представлен материал, демонстрирующий случаи варьирования немецких идиом и типы модификации их структуры. Особое внимание автор уделяет синтаксическим трансформациям идиоматических структур и условиям их пассивизации - семантическим и грамматическим; обсуждаются также условия образования безличных форм и влияние прагматических факторов на семантические и грамматические модификации. Одним из общих выводов является утверждение автора, что синтаксическое поведение идиом обусловлено не узусом, а представляет собой в высшей степени регулярный феномен, базирующийся на семантике и по большей части предсказуемый.
В главе седьмой «Немецкая фразеология в сопоставлении с русской» рассматриваются проблемы сопоставительной фразеологии как с общих позиций, так и в плане практической значимости сравнения фразеологических систем, что находит применение в преподавании иностранных языков, в двуязычной лексикографии, а также в теории и практике перевода. Обсуждая тему межъязыковой эквивалентности, автор отмечает смещение интереса (частично под влиянием развития корпусной лингвистики) от классификации и описания ее типов в сторону выявления индивидуальных особенностей функционирования сопоставляемых идиом в речи, что существенно для совершенствования их лексикографического представления в двуязычных словарях. По мнению автора, материал различных языков показывает, что «подлинной эквивалентности во фразеологии практически не существует» (с. 536). Далее фразеологизмы рассматриваются с точки зрения межъязыковой эквивалент-
ности в переводе и в системе языка. Эквивалентность в переводе идиом - это эквивалентность особого рода, и перевод идиомы, употребленной в тексте оригинала, не обязательно осуществляется с помощью идиомы языка-цели: это может быть отдельное слово, окказиональное образное выражение или перифраза. Поэтому изучение эквивалентности в переводе расширяет представления о возможностях межъязыкового перефразирования, а также о роли контекстных условий для подбора адекватного соответствия и способствует развитию как теории перевода, так и сопоставительной фразеологии. Идеальной эмпирической базой автор считает корпусы параллельных текстов и привлекает для анализа текст романа Достоевского «Идиот» и три его различных перевода на немецкий язык. В частности, обсуждается идиома «знать всю подноготную», которая переводится на немецкий язык различными способами: bis zum Schwarzen unter dem Nagel unterrichtet sind; in allen Einzelheiten ergründen; alle diese Einzelheiten wissen. Автор считает, что «фразеологизмы (даже в художественном тексте) не имеют самостоятельной ценности» (с. 539). Переводятся смысловые фрагменты текста, а не отдельные лексические единицы. При этом особенности индивидуального стиля автора текста, которые хороший переводчик должен сохранять, не привязаны к фразеологизмам.
Исследование эквивалентности в системе языка также расширяет рамки традиционных классификаций и осуществляется по трем основным семиотическим осям: семантике, синтактике и прагматике. На примере такой пары идиом, как русск. «черным по белому» и нем. schwarz auf weiß, демонстрируются тонкие семантические различия, которые проявляются в том, что немецкая идиома фокусирует официальный характер документа, «написанного черным по белому», в то время как русское выражение подчеркивает, что речь идет о чем-то абсолютно ясном и понятном. Общий вывод автор книги формулирует следующим образом: между принципиально схожими идиомами сопоставляемых языков L1 и L2 практически всегда обнаруживаются определенные семантические, прагматические и сочетаемостные различия, которые должны быть выявлены и описаны.
Глава восьмая «Фразеология в словаре» посвящена проблемам словарного представления фразеологии в двуязычных слова-
рях и принципам создания нового немецко-русского фразеологического словаря, в основе которого лежат данные корпусов текстов. Необходимость создания такого словаря, в котором содержались бы наиболее употребительные современные немецкие идиомы с тщательно подобранными русскими соответствиями, с объяснением, позволяющим правильно употреблять эти идиомы в речи, с хорошими аутентичными примерами, снабженными переводом на русский язык, для автора книги очевидна. В этом отношении возможности корпусной фразеографии, по мнению Д.О. Добровольского, велики - она позволяет выявить степень употребительности выражения, решить вопрос, относится ли данное конкретное выражение к сфере фразеологии или нет, уточнить форму леммы и модели управления, обнаружить новые, не зафиксированные в традиционных словарях варианты, расширить возможности выявления особенностей семантической структуры идиом. «. Корпусные данные в ряде случаев предоставляют в распоряжение лексикографа сведения о структуре и семантике идиом, которыми он не располагал до обращения к корпусу даже на уровне гипотезы» (с. 593).
Н.С. Бабенко
2015.01.021. НИКОЛАЕВА А.В. «ПУСТЫЕ» СЛОВА В РЕКЛАМНОМ ТЕКСТЕ: (НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННОГО АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА). - Стерлитамак: Баш. гос. ун-т. Стерлитамак. фил., 2013. - 159 с.
Ключевые слова: язык рекламы; абстрактная лексика; английский язык.
В монографии выявляются природа денотативной и сигнификативной десемантизации лексических единиц и способы ее компенсации, показаны способы реализации «пустыми» словами их воздействующего потенциала, описаны функции таких слов в рекламных текстах. Исследование строится на примерах из англоязычной рекламы.
Работа состоит из введения, трех глав (1. «Рекламный текст как объект лингвистического исследования»; 2. «"Пустые" слова как объект исследования лингвистической семантики»; 3. «Специфика функционирования "пустых" слов в рекламных текстах») и заключения.
