CC BY
15
быть «запрещена». Женщина защищает противоположную точку зрения: между влюбленными вообще не должно быть ревности, поскольку «ревность и страх противны всем благочестивым душам». Она не соглашается и с утверждением «графа» о невозможности любви в браке: по мнению дамы, «тот, кто правильно понимает любовь, найдет, что истинной любви брак не препятствует» (цит. по: с. 338-339).
Появляется в тексте трактата и «шнурок», изображенный на портрете: «schnür» фигурирует в перечне даров, которыми могут обмениваться влюбленные, дабы «напоминать друг другу о своей любви» (с. 338).
Мужчина и женщина, изображенные на портрете из Готы, трактуются М. Кирххофом как персонификации двух противоположных мнений о любви, изложенных в диалоге из трактата Капеллана. Юноша в венке (свидетельствующем о его холостяцком положении) персонифицирует представление о том, что любовь возможна лишь вне брака и что ее необходимо постоянно «подогревать» ревностью. Дама в чепце (атрибут замужней женщины) воплощает противоположное воззрение.
Такая трактовка, полагает М. Кирххоф, делает бессмысленными поиски прототипов «любовной пары». На портрете изображены не реальные люди XV столетия, но «идеальные фигуры», взятые не из исторической, а из литературной реальности: в облике прекрасных «влюбленных» неизвестный немецкий художник визуализировал идеи о любви, изложенные в трактате Андрея Капеллана.
А.Е. Махов
2014.04.018. БЕРТОН Г. «У ТРИБУЛЕ ЕСТЬ БРАТЬЯ И СЕСТРЫ» -ПРИДВОРНЫЕ СУМАСШЕДШИЕ И ЛИТЕРАТУРА В КОНЦЕ XV - НАЧАЛЕ XVI в.
BERTON G. «Triboulet a frères et sœurs» - Fou de cour et littérature au tournant des XVe et XVIe siècles / Babel-Littératures plurielles. - Toulon: Univ. de Toulon, 2012. - N 25. - P. 97-120.
Ключевые слова: французское Возрождение; образ шута; прототипы; притворное слабоумие.
Профессор Гийом Бертон (Университет Тулон-Вар), специалист по литературе эпохи Возрождения, обращается к анализу об-
раза шута в западной литературе конца XV - XVI в., в частности образа Трибуле, одного из самых знаменитых придворных шутов. В литературных кругах интерес к Трибуле, как отмечает автор, появляется после выхода в свет драмы Виктора Гюго «Король забавляется» (1832). С 1843 г. начинает издаваться сатирический журнал под названием «Трибуле», а в 1861 г. появляется «Правдивая история жизни Трибуле» Антуана Жоли. Историки впервые заинтересовались шутом Трибуле, изучая придворную жизнь эпохи Возрождения. Жан-Франсуа Дрё Дюрадье в середине XVIII в. написал первую «Историю придворных сумасшедших».
Литература до XV в. представляет придворных шутов слабоумными простаками, которые в силу своих физических и умственных особенностей годны лишь на то, чтобы смешить людей. Однако на деле это были здравомыслящие, рассудительные люди, они лишь притворялись дурачками, чтобы не потерять специфическое общественное положение. К XV в. относят появление итальянских сборников историй, где описывается, как тот или иной шут умело вставил остроумно-шутливую фразу в придворный разговор. Итальянская традиция разделяет профессионального шута, сумасшедшего и слабоумного - французы объединяют все это в одном понятии. И Трибуле - первый шут, в котором умение веселить короля сочетается с острым умом. Г. Бертон отмечает, что имя Три-буле относится не к одному человеку, а к нескольким (шутам короля Рене Анжуйского, Людовика XII и Франциска I), так как омонимия имен была широко распространенным явлением. Трибу-ле короля Рене Анжуйского являет собой нечто среднее между шутом-дурачком и шутом - профессиональным остряком. О крайней популярности его при дворе говорит запечатленный в барельефе образ, выполненный Франческо Лаурана. Различить трех Трибуле даже профессиональным историкам оказывается непросто, так как их упоминания в документах того времени не дают для этого достаточных сведений. Самым точным описанием жизни Трибуле считается эпитафия Жана Моро, где умение веселить и остроумие сочетаются в характеристике героя. Трибуле становится не только новым историческим персонажем, но и литературным героем. В качестве персонажа Трибуле появляется у Рабле в Третьей книге «Гаргантюа и Пантагрюэля». К нему в числе прочих отправляется
Панург за советом насчет женитьбы. Таким образом, Трибуле воспринимается как обладатель мудрости не меньшей, чем у оракулов.
Литературная жизнь Трибуле продолжается в одном из рассказов Бонавентюра Деперье. Здесь тема слабоумия и дурачества возникает не в прямом, а в аллегорическом смысле, как в «Корабле дураков» Себастьяна Бранта. Однако ни текст Деперье, ни четвертая сатира Ариосто не дают достаточных оснований, для того чтобы с уверенностью определить, о каком именно Трибуле идет речь: о Трибуле Людовика XII или Франциска I.
Сложности установления личности Трибуле способствовал тот факт, что сюжеты историй о жизни шута переходили от одного автора к другому. С течением времени создавался все более целостный и обобщенный образ. Г. Бертон приводит примеры рассказов Жиля Коррозе, Ж.-Ф. Дюрадье с подобными сюжетами.
Три Трибуле, последовательно сменявшие друг друга, знаменуют эволюцию в восприятии шута придворным обществом. Постепенно Трибуле превращается из королевского шута в легендарного острослова, литератора и мудреца. Проблема биографических рамок трех Трибуле так и остается нерешенной.
М. О. Ноздренко
ЛИТЕРАТУРА XVII-XVIII вв.
2014.04.019. ХАРСТ И. «КТО УМЕР, ТОТ ОПРАВДАН»: О ЯЗЫКЕ ТРАГЕДИИ У ГРИФИУСА.
HARST J. «Wer gestorben ist, der ist gerechfertigt»: Zur Trauerspielsprache bei Gryphius // Zeitschrift für deutsche Philologie. - Berlin, 2013. - Bd 132, H. 2. - S. 161-182
Ключевые слова: барочная трагедия; теория трех стилей; возвышенное мученичество.
Иоахим Харст (Боннский университет) анализирует взаимодействие в трагедии Андреаса Грифиуса «Катерина Грузинская» (опубликована в 1657 г.) противоположных стилевых регистров -возвышенного (sermo sublimis) и простого, «смиренного» (sermo humilis). Исследователь опирается на работы Эриха Ауэрбаха, про-
