CC BY
187
руководящие должности, встречаются довольно редко. Тем не менее процесс интеграции туземных элит в «господствующее общество», вероятно, начался с момента возникновения государства Селевки-дов. Одним из аспектов этого процесса была интеграция земельных владений влиятельных иранских семей в полисное пространство.
Для вхождения в состав «доминирующего этнокласса» лица негреческого происхождения овладевали греческим языком и брали себе греческие имена, принося с собой в то же время элементы собственной культуры и религии, некоторые политические традиции. Таким образом возникал синкретизм культур и то явление, которое в широком смысле называют эллинизмом. При этом, как подчеркивает автор, верхняя часть «доминирующего этнокласса» довольно быстро включала в себя местные элиты с их культурой и традициями, тогда как нижние его слои еще долгое время старались сохранять самоидентичность, пытаясь удержать экономические и социальные преимущества, оттесняя рядовое туземное население (с. 270).
Впрочем, отмечает в заключение С.В. Смирнов, повсеместное слияние греко-македонской верхушки общества с местной знатью, как и синкретическая эллинистическая культура и религия, еще не были свойственны государству Селевка I. Все это возникло позднее, когда его потомки, проводя множество преобразований, все дальше и дальше отходили от созданной им модели империи (с. 296).
В приложении I (с. 315-317) публикуются основные типы серебряных и золотых монет Селевка I. В приложении II (с. 318-327) представлены некоторые эпиграфические материалы, относящиеся ко времени правления Селевка (декрет Милета в честь сына Селевка Антиоха; декрет Милета в честь жены Селевка, царицы Апамы, и ряд других надписей).
А.Е. Медовичев
2014.02.010. БАННИКОВ А.В. ЭВОЛЮЦИЯ РИМСКОЙ ВОЕННОЙ СИСТЕМЫ В НП вв. (ОТ АВГУСТА ДО ДИОКЛЕТИАНА). -СПб.: Евразия, 2013. - 256 с. - Библиогр.: с. 183-194.
Ключевые слова: римская Ранняя империя; 1—Ш вв.; римская армия; эволюция римской военной системы.
В монографии доктора исторических наук А. В. Банникова рассматривается эволюция организационной структуры, этносоци-
ального состава и системы комплектования римской армии в контексте изменений военно-политической ситуации внутри и на границах «римского мира» в эпоху Ранней империи и в период так называемого «кризиса III в.». Значительное внимание уделяется проблеме эффективности римской военной системы и попыток ее реформирования. Книга состоит из двух больших глав, каждая из которых включает три раздела.
Первая глава посвящена военной организации Рима в эпоху Ранней империи. При основателе принципата, Октавиане Августе (27 г. до н.э. - 14 г. н.э.), завершается процесс создания регулярной профессиональной армии, начатый еще в конце II в. до н.э. Гаем Марием. В правление Августа были выработаны положения, определившие организационные основы новой армии, так называемые constitutiones Augusti (известные по упоминаниям у различных античных писателей), которые в дальнейшем были дополнены Трая-ном (98-117) и Адрианом (117-138). Впрочем, изменения не имели принципиального характера, и вплоть до середины III в. римская армия внешне оставалась такой же, как при Августе.
Кризисные явления в римской военной системе начали ощущаться уже при жизни ее создателя. Наиболее остро ее недостатки обнаружились в вопросе комплектования. Теоретически военная служба продолжала оставаться обязанностью всех римских граждан. Практически же пополнение легионов и вспомогательных частей осуществлялось путем вербовки добровольцев. Однако уже при Августе необходимого их количества стало не хватать, и иногда правительству приходилось прибегать к принудительному набору. Размещенные в провинциях легионы все больше начинают комплектоваться за счет местного романизированного населения. И если в эпоху Августа свыше 60% легионеров были уроженцами Италии, то со времени Веспасиана (69-79), судя по эпиграфическим материалам, процесс провинциализации армии резко активизируется. Ко времени Траяна количество солдат-италиков в легионах сокращается до 21%. Еще более решительный шаг в этом направлении сделал Адриан. Легионы, как и регулярные вспомогательные подразделения (alae et cohortes auxilia), отныне стали пополняться новобранцами преимущественно из тех областей, в которых они были размещены. В результате к концу II в. процент италиков в армии сокращается до 0,9% (с. 34-36).
Провинциализация армии и утверждение системы поместного набора, как отмечает автор, оказали прямое воздействие на всю военную стратегию римского государства. В I в. главной опасностью для Рима был не столько внешний противник, сколько население недавно покоренных территорий. Поэтому основная задача армии состояла не в защите провинций как таковых с их гражданским населением, а в защите римских властей от этого населения. Однако с конца I в. в связи романизацией провинций и, прежде всего, местных элит, с одной стороны, и провинциализации самой армии - с другой, главной задачей вооруженных сил становится оборона от внешней агрессии. «Нетрудно понять, - пишет автор, - что подобная военная доктрина требовала, чтобы военный контроль осуществлялся по всему периметру границ империи. Однако достичь этого было практически невозможно ввиду несоразмерности численности армии и гигантской протяженности линии обороны» (с. 43).
Переход к оборонительной стратегии вызвал к жизни развитие сложной системы пограничных оборонительных сооружений. Основными структурными элементами римского лимеса стали постоянные лагеря легионов (castra stativa) и вспомогательных частей (castella), а также линии передовых укреплений в виде мелких фортов, бургов и башен, связанных валами, рвами и палисадами. Однако события времен Марка Аврелия (161-180) и Комода (176-192) продемонстрировали, что наличных военных сил катастрофически не хватает, чтобы без привлечения дополнительных контингентов отразить масштабное вторжение неприятеля.
Попыткой решить эту проблему были реформы Септимия Севера (193-211), при котором, с точки зрения автора, римская армия достигла апогея своей боеспособности. Общая ее численность возросла до 450 тыс. человек, что было естественным ответом правительства на усложнившуюся обстановку на границах. К числу наиболее важных мероприятий Септимия Севера в военной сфере относится резкое (почти в 2 раза) повышение жалованья военнослужащим, а также разрешение заключать законные браки, запрет на которые для солдат всегда был краеугольным камнем римской военной дисциплины в эпоху Ранней империи, позволявшим армии находиться в относительной изоляции от контактов с гражданским населением. Одновременно получает развитие тенденция превра-
щения военной службы в наследственную. Армия в значительной степени начинает пополняться за счет солдатских сыновей. При этом большинство рекрутов теперь являлись выходцами с периферии «римского мира», из наименее романизированных провинций, где, собственно, и размещалась основная масса войск. Определенное единство разнородной провинциализированной армии придавал командный состав, сохранявший романо-италийский характер. Однако со времени Септимия Севера центурионы-италики если и не исчезают совершенно, то уже значительно уступают по численности коллегам-провинциалам.
Таким образом, полагает автор, «Септимий Север сделал решительный шаг на пути к стиранию последних национально-римских черт в армии» (с. 60). Его реформы повысили эффективность военной машины, но в скором будущем вся мощь римской армии оказалась направлена против самой империи.
Во второй главе («Переход от традиционных форм военной организации к позднеримской системе») автор останавливается на причинах и характере «кризиса III в.», одним из аспектов которого был кризис римской военной системы. Причины, породившие кризис, считает А.В. Банников, в значительной степени связаны с процессами, которые протекали за пределами империи. Относительно стабильное состояние, в котором пребывал германский мир после разгрома Цезарем свевов Ариовиста, обеспечивал неприкосновенность римских границ в гораздо большей мере, чем мощь легионов. Но уже во II в. германские племена приходят в движение и, соответственно, усиливается давление варваров на римские границы. Возникновение в III в. вблизи римского лимеса племенных союзов готов, аламанов и франков нарушило сложившийся баланс сил. Натиск германцев совпал с наступлением персов на восточные провинции империи.
Внешнеполитические события конца 40-х - начала 70-х годов III в. показали, что прежняя военная система и стратегия римской обороны в новых условиях массированных вторжений одновременно на ряде направлений оказались несостоятельными. Ограниченная численность регулярной профессиональной армии при чрезвычайно протяженных границах исключала возможность создания крупных военных группировок в двух или более секторах обороны. Передислокация же войск с одного участка границы на
другой требовала много времени. В результате реакция на вторжение почти всегда оказывалась запоздалой. При этом уход войск провоцировал неприятеля к нанесению удара на ослабленном участке обороны. Прорывы системы лимеса сделались обычным явлением. И даже победы римлян стоили им теперь, как правило, больших потерь, а поражения приводили к опустошению или даже временной утрате целых провинций, что в конечном счете означало крайнее истощение материальных и людских ресурсов империи (с. 70-71).
Рим, таким образом, оказался в стратегическом тупике, который, как полагает автор, и стал причиной острого политического кризиса, проявившегося в многочисленных военных мятежах и узурпациях власти командующими провинциальными армиями. Современники склонны были видеть причину этого в падении военной дисциплины и моральном разложении солдат. Однако, с точки зрения А.В. Банникова, военные перевороты III в. были прямым следствием вражеских вторжений на римскую территорию и про-винциализации армии. Неспособность центральной власти организовать оборону провинции могла вызвать бунт солдат, местных уроженцев, которые, как правило, поддерживали собственного полководца в качестве претендента на императорский титул. Мощным стимулом развития тенденции к регионализации и децентрализации государства стал также кризис денежной системы, разрушавший «единую экономическую ткань империи» (с. 94).
Наиболее серьезная после Септимия Севера коррекция римской военной системы была предпринята императором Галлиеном (253-268), при котором происходит формирование постоянных военных группировок (походных армий), составленных из преторианских когорт, легионов и частей (вексилляций), выделенных из пограничных легионов. Однако главным мероприятием Галлиена традиционно считается создание особого кавалерийского корпуса. В настоящее время эта гипотеза подвергается сомнению, хотя и, по мнению автора, безосновательно. Впрочем, отмечает он, Галлиен, по-видимому, лишь свел имевшиеся в наличии подразделения ле-гионной и вспомогательной кавалерии в более крупные соединения, не связанные с размещенными в провинциях легионами. Создание этого своего рода «центрального кавалерийского резерва» способствовало, полагает автор, успеху иллирийских императоров
в деле реставрации империи. Но уже к концу III в. кавалерия Гал-лиена была расформирована, что, возможно, объясняется стабилизацией внешнеполитического положения империи (с. 109).
Дальнейшее развитие римской военной системы связано с реформами Диоклетиана (284-305). Вряд ли можно утверждать, пишет автор, что свою основную задачу он видел в создании новой армии. Традиционно считается, что в его правление произошло значительное увеличение численности войск, поскольку количество легионов возросло с 34 или 39 до 59 или 69. Однако необходимо учитывать, что легионы Диоклетиана включали значительно меньше солдат, чем легионы эпохи принципата: как правило, не более 1 тыс. человек. Такой вывод подтверждается результатами раскопок римских военных лагерей эпохи тетрархии. Впрочем, отмечает автор, нельзя однозначно утверждать, предназначались ли данные лагеря для легионов полного состава или же только для отдельных их частей - вексилляций. Известно, что по крайней мере некоторые легионы, созданные в правление Диоклетиана, соответствовали традиционной модели и насчитывали около 6 тыс. воинов (с. 169-170).
Относительно общей численности войск имеется свидетельство Иоанна Лида, согласно которому сухопутная армия насчитывала около 390 тыс. человек, а флот - свыше 45 тыс. В таком случае Диоклетиан, по-видимому, стремился лишь восстановить численность армии на том уровне, на каком она была при Северах (с. 149).
В период «кризиса III в.» пополнение армии личным составом стало для правительства еще более острой, чем прежде, проблемой. Военная служба в глазах провинциалов утратила какую-либо привлекательность, и количество добровольцев должно было резко сократиться. Поэтому основой комплектования уже в доди-аклетиановскую эпоху, вероятно, должен был стать принудительный набор. При Диоклетиане система конскрипции вводится на всей территории империи в двух основных формах: protostasia и prototypia. Вопреки утвердившемуся в науке представлению они, с точки зрения автора, обозначали не две различные системы поставок в армию рекрутов, а два типа повинностей (munus), одна из которых носила фискальный характер и ее должны были нести все без исключения, а другая имела форму литургии и касалась только куриалов. Конскрипция, таким образом, возлагалась преимущественно на землевладельцев среднего класса, которые были обязаны
давать армии одного или нескольких рекрутов точно так же, как они поставляли ей продукты или выплачивали деньги фиску. Количество новобранцев зависело от размера земельного надела, которым владел посессор. Не располагавшие необходимым минимумом земли (вероятно, от 500 до 750 га) объединялись в консорциумы (consortia). Предусматривалась также возможность замены рекрутов деньгами (aurum tironium). Эти две формы военной повинности существовали параллельно, и у землевладельцев обычно было право выбора, какой из них отдать предпочтение. Однако в случае необходимости государство могло потребовать либо деньги, либо рекрутов (с. 157).
Помимо крестьянских детей и колонов, важным источником пополнения армии были сыновья ветеранов, а также варвары, расселенные на территории многих пограничных провинций на основе колонатного права либо в качестве летов (laeti) и гентилов (gentiles), происхождение и правовой статус которых остается предметом дискуссий. При этом, как только новобранцы-варвары зачислялись в армию, они сразу же становились римскими гражданами (с. 166).
Согласно распространенной в науке точке зрения, сформулированной еще в XIX в. Т. Моммзеном, уже в период правления Диоклетиана происходит разделение римских сухопутных сил на пограничные войска (limitanei) и мобильную полевую армию (comitatus). При этом боевые качества лимитанов, представлявших собой, как считается, полукрестьянскую милицию, оцениваются крайне низко. Однако, по мнению А.В. Банникова, веских оснований для таких утверждений нет. Судя по имеющимся источникам, среди которых особое место принадлежит оксиринхскому папирусу 43 recto, в конце III в. система формирования действующей армии оставалась такой же, что и во времена принципата. Она составлялась главным образом из вексилляций, откомандированных из пограничных легионов. Ни один из документов не доказывает существования в период тетрархии мобильных армий, солдаты которых имели бы особый статус и отличались более высокими боевыми качествами. Напротив, они свидетельствуют о том, что при Диоклетиане comitatus все еще оставался личной гвардией императора, как это было и при Северах. Единственное изменение заключалось в том, что к началу IV в. кавалерийские подразделения пре-
вратились в самостоятельный род войск, равный по статусу самим легионам (с. 179).
Более того, Диоклетиан, как считает автор, очевидно, стремился возродить военную стратегию эпохи принципата, размещая все легионы с приданными им вексилляциями, вспомогательными пехотными и кавалерийскими подразделениями вдоль границ империи. Эта пограничная армия составляла главную часть римских вооруженных сил, что наряду с масштабным фортификационным строительством, по-видимому, соответствовало замыслу императора отражать противника в зоне лимеса, не давая ему возможности прорываться вглубь римской территории. У Диоклетиана, таким образом, вряд ли был некий план проведения глобальных военных преобразований, но, как и Галлиен, он в большинстве случаев принимал те меры, на которые его толкали сложившиеся обстоятельства, а также его представление о том, что наилучшая армия - это не та, которую можно было бы создать, но та, которая существовала в прошлом (с. 180).
А.Е. Медовичев
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2014.02.011. ДЭВИС Дж. МОРАЛЬ СРЕДНЕВЕКОВОЙ РЫНОЧНОЙ ТОРГОВЛИ: ЖИЗНЬ, ЗАКОНЫ И ЭТИКА АНГЛИЙСКОГО РЫЫНКА, 1200-1500.
DAVIS J. Medieval market morality: Life, law and ethics in the English marketplace, 1200-1500. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2012. -514 p.
Ключевые слова: XIII—XV вв.; средневековая рыночная торговля; английские средневековые рынки и ярмарки; моральные и правовые нормы.
В книге Джеймса Дэвиса, преподавателя университета Белфаста, рассматриваются традиции, обычаи, а также формальные и неформальные правила, определявшие функционирование английских рынков и ярмарок в высоком и позднем Средневековье. В этот период, указывает автор, восприятие рыночной торговли и людей, которые ею занимались, было двойственным. Общество оказывалось перед дилеммой: с одной стороны, торговля обеспечивала
