CC BY
141
влиянии, но также в тесных контактах местного населения с элли-низованной еврейской диаспорой.
Однако столь откровенно националистическая политика отнюдь не мешала заимствованию Хасмонеями эллинистических моделей, что позволило им создать достаточно прочное государство, институты которого обеспечивали эффективное управление. Это прагматическое использование эллинистических образцов не предполагало отрицания национальных традиций, но не всегда встречало понимание у народа и нередко становилось причиной внутренних конфликтов. Однако несмотря на критику со стороны современников, нет оснований отрицать огромный вклад Хасмонеев в сохранение иудейской идентичности в рамках эллинистического и римского мира (с. 189).
А.Е. Медовичев
2013.03.005. БАННИКОВ А.В. РИМСКАЯ АРМИЯ В IV СТОЛЕТИИ: (ОТ КОНСТАНТИНА ДО ФЕОДОСИЯ) / Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та. - СПб.: Нестор - История, 2011. - 263 с. -(Historia Militaris). - Библиогр.: с. 254-260.
Ключевые слова: Рим; эпоха Поздней империи; позднерим-ская военная система.
Монография канд. ист. наук А.В. Банникова (исторический ф-т СПбГУ) посвящена военной организации Рима в эпоху Поздней империи. Рассматривается процесс формирования позднерим-ской военной системы, завершившийся реформами императора Константина (306-337), ее дальнейшие модификации вплоть до времени правления Феодосия I (379-395) и, наконец, деградация и упадок, самым ярким признаком которого стала стремительная и необратимая варваризация армии. Книга состоит из предисловия, введения, пяти глав, заключения и приложения.
Исследование основано на большом количестве самых разнообразных источников (литературных, юридических, археологических, эпиграфических). В их числе сочинения, написанные современниками, включая тех, кто непосредственно участвовал в боевых действиях позднеримской армии. Наибольшее значение для данной темы, как отмечает во введении автор, имеют: капитальный труд Аммиана Марцеллина «Res gestae», письма императора
Юлиана, «Бревиарий» Евтропия, военные трактаты «De rebus belli-cis» анонимного автора и «Epitoma rei militaris» Флавия Вегеция Рената. Определенная информация по изучаемой проблематике содержится в речах ораторов Либания и Фемистия, панегириках, произнесенных в честь римских императоров, поэтических произведениях Клавдиана.
В первой главе («Организация») рассматриваются система комплектования, состав армии и условия военной службы. До конца III в., как и в период раннего принципата, еще существовал набор (dilectus). Формально военная служба считалась обязательной для всех римских граждан, но в I—II вв. для пополнения легионов, как правило, хватало добровольцев. Отсутствие завоевательных войн, позволявших рассчитывать на военную добычу, привело к тому, что в III в. военная «профессия» окончательно утратила свою привлекательность, и на приток добровольцев уже нельзя было надеяться.
Принципиальные изменения в системе комплектования происходят при Диоклетиане (284-305), который вводит конскрипцию, включающую два основных компонента: protostasia и prototypia. Вопреки утвердившемуся в науке мнению, пишет автор, они обозначали не две различные системы поставки в армию рекрутов, но два типа повинности (munus). Первая из них носила фискальный характер и ее должны были нести все без исключения, а вторая имела форму литургии и лежала только на куриалах.
Конскрипция затрагивала главным образом землевладельцев, обязанных поставлять одного или нескольких рекрутов из числа своих колонов в зависимости от размера земельного владения. Впрочем, уже при Диоклетиане была предусмотрена возможность замены рекрутов деньгами. И хотя призыв был, по-видимому, ежегодным, на практике ежегодно правительство требовало не рекрутов, а денежный взнос. В целом, как отмечает А.В. Банников, солдаты, набранные путем конскрипции из числа колонов и детей крестьян, составляли, вероятно, не более 1/5 от общей численности армии. Важным источником ее пополнения являлись сыновья ветеранов. Со времени Константина они автоматически считались военнообязанными и вносились в списки частей, в которых служили их отцы, что вело к возникновению наследственного военного сословия (с. 11).
Другим типичным для Поздней империи способом обеспечить армию солдатами становится заселение обезлюдевших пограничных территорий варварами на основе колонатного права в качестве летов (laeti) и гентилов (gentiles), обязанных военной службой. Зачисление в армию давало им права римского гражданства, а их дети в качестве сыновей ветеранов наследовали военную повинность отцов (с. 18).
В науке, пишет автор, утвердилось мнение о массированной варваризации, а точнее германизации римской армии при императоре Константине. Данные эпиграфики действительно свидетельствуют о том, что количество солдат германского происхождения в армии Константина было весьма значительным. Однако исследователь считает необходимым обратить внимание на тот факт, что, судя по тем же надписям, это не были представители зарейнских племен, а подданные Империи, проживающие на ее территории и уже в значительной степени романизированные (с. 22-23, 55).
Согласно традиционной концепции, сформулированной еще в XIX в. Т. Моммзеном, считается, что со времени Диоклетиана вооруженные силы Рима были разделены на две основные части: мобильные войска, или полевая армия (comitatenses), и пограничные войска - limitanei. В последнее время в зарубежной историографии наметилась тенденция к пересмотру данной схемы, что, как показывает далее автор, имеет под собой серьезные основания.
Анализ источников, прежде всего ряда замечаний Аммиана Марцеллина, позволяет заключить, что comitatenses являлись императорскими гвардейцами и, следовательно, понятие «comitatus» ни при Диоклетиане, ни при Константине, ни даже позднее не изменило своего старого значения, обозначая свиту императора в широком смысле слова, а в исключительно военном - императорскую гвардию. В этом качестве комитат противостоял остальной армии, которая вся была limitanei в том смысле, что в ее задачу входила оборона границ. Из ее состава при необходимости формировались походные (мобильные) армии, которым мог придаваться и комитат, особенно в случае если такую армию возглавлял сам император. Соответственно, отмечает А.В. Банников, нет оснований в духе старой концепции рассматривать limitanei как своего рода «крестьянскую милицию», по крайней мере применительно к
изучаемому периоду. Самое раннее упоминание о лимитатах как о «солдатах-землепашцах» относится только к 443 г. (с. 35).
В главе детально рассматриваются также вопросы обеспечения солдат оружием и одеждой; требования, предъявляемые к их физическим качествам; размеры денежного и продовольственного содержания; система обучения и уровень дисциплины; продолжительность службы и положение ветеранов. При этом, как доказывает автор, распространенные в науке представления об ухудшении профессиональных качеств рядового состава, полном упадке в IV в. римской системы подготовки и традиционной римской дисциплины не вполне соответствуют действительности. В основе таких представлений, отмечает он, лежит все та же ошибочная теория о разделении позднеримской армии на полукрестьянскую милицию («пограничные войска») и «полевую армию», состоявшую из варваров, по природе недисциплинированных и плохо поддающихся обучению. Разумеется, римским военачальникам IV в., судя по источникам, часто приходилось сталкиваться с неповиновением солдат, их склонностью к грабежам мирного населения и случаями дезертирства, иногда целых подразделений. Но подобные явления были типичными для всех римских армий уже в эпоху принципата (с. 57-58).
В период Поздней империи многие традиционные для римской армии виды оружия и доспехов выходят из употребления и заменяются образцами, заимствованными у соседних народов. Изменения в системе вооружения, как отмечает автор во второй главе, начались уже с конца II в. и были вызваны, с одной стороны, переменами в тактике ведения боя, а с другой - провинциализацией армии. В результате италийская оружейная традиция перестала повсеместно определять характер римского вооружения, тогда как местные (провинциальные) оружейные традиции, выполнявшие ранее вспомогательные функции, получили мощный импульс для быстрого развития (с. 70).
Весьма заметным становится различие в вооружении между воинскими частями западных и восточных провинций. На Западе особенно заметным в Ш-ГУ вв. становится германское влияние и происходит заимствование некоторых свойственных германцам видов вооружения. На Востоке под влиянием парфяно-сасанидской военной традиции у римлян появляется совершенно новый для них
вид войск - сверхтяжелая кавалерия, так называемые катафракта-рии (клибанарии), вооружение и тактика которых специально анализируются в третьей главе.
Название «катафрактарии» (катафракты) происходит от греческого кахафрактог - «покрытые панцирями», тогда как этимология термина «сИЬапапш» менее ясна. Предполагается, что он имеет иранское происхождение. Однако если катафрактарии имелись в римской армии уже с конца II в., то клибанарии, отличавшиеся от них более тяжелым вооружением персидского образца, появляются у римлян только в IV столетии (с. 107-109).
Катафрактарии и особенно более поздние клибанарии в покрывавших все тело доспехах, сражавшиеся на конях, также защищенных броней, и использовавшие длинные (4-4,5 м) копья, предназначались для атаки противника в сомкнутом строю с целью прорыва его боевого порядка. Однако их появление, как у противников римлян, так и в самой римской армии, по мнению автора, не привело к революции в военном деле. Это не был универсальный род войск, способный принести победу в любой ситуации. Катаф-рактарии, как иногда считается, стали использоваться иранскими народами как средство борьбы с греко-македонской и римской тяжеловооруженной пехотой. Но именно в этом качестве их эффективность, с точки зрения А.В. Банникова, оказалась недостаточно высокой. Появление на исторической арене гуннов с их комплексом вооружения дальнего и ближнего боя подвело финальную черту под существованием панцирной кавалерии Античности (с. 115).
Особенностью позднеримского военного дела становится более широкое, чем прежде, применение различных типов метательных машин, своеобразной античной «артиллерии». Ее развитие шло по линии создания новых, но главным образом совершенствования старых, прежде всего малогабаритных систем, удобных для использования в полевых условиях (саггоЬаШ81а), и таких, которые могли обслуживаться одним человеком (агсиЬаШ81а, шапиЬаШ81а). Эти устройства значительно превосходили мощностью и дальностью боя обычные луки, и их распространение в римской армии, по мнению автора, возможно, объясняется усилением защитного вооружения у соседних с Империей народов (с. 125).
Четвертая глава посвящена анализу структуры армии и численности ее подразделений. Изучение данного круга вопросов за-
трудняют анахронистичность и крайняя сбивчивость терминологии, используемой позднеримскими писателями, из-за чего бывает сложно определить, о каких именно подразделениях идет речь в том или ином случае. Так, в сочинении Аммиана Марцеллина термин «legio» («легион») выступает обобщенным названием любого подразделения римской пехоты, «numerus» и «cohors» - любого подразделения пехоты или кавалерии римской армии, а «cuneus» -вообще любого подразделения, как римского, так и германского или персидского. Использование им терминов «manipulus», «centuria» или «cohors», по-видимому, является главным образом данью традиции. Однако, как подчеркивает автор, эта неразборчивость Аммиана в отношении военных терминов порождена не только стилистическими приемами римского историка, но и объективными реалиями IV в. (с. 142).
Общепризнанным фактом можно считать сокращение численности личного состава легионов в последние два столетия существования Империи. При этом конкретные цифровые оценки в научной литературе варьируют в весьма широких пределах: от 200-400 до 2-3 тыс. солдат. Наиболее обоснованным вариантом, с точки зрения автора, является предложенная Т. Моммзеном цифра 1 тыс. человек. Таким образом, позднеримский легион сравнялся по численности с ауксилиями (auxilia) - подразделениями вспомогательных войск (с. 150).
Данные источников позволяют предположить, что еще при Диоклетиане легион сохранял численность и структуру, свойственные легионам Ранней империи, т.е. около 5500 воинов, разделенных на 10 когорт. Радикальные изменения произошли, очевидно, только при Константине. Следствием значительного сокращения численности легиона было стирание границ между различными звеньями его структуры (когорты, например, уменьшились до размеров прежних центурий), что, вероятно, и породило терминологическую неопределенность в трудах античных писателей. В результате организационная структура приобрела десятиричный характер, аналогичный организации войск германских племен, и, возможно, как полагает автор, могла быть у них позаимствована (с. 156-157).
В пятой главе («Армия в действии») рассматриваются задачи, которые должны были решать вооруженные силы Рима в IV в. Ес-
ли в 1-11 вв. армия не только отражала внешнюю агрессию, но и вела завоевательные войны, то в период Поздней империи римская стратегия носила, как правило, оборонительный характер, а наступательные действия если и предпринимались, то фактически являлись актами возмездия за совершенные на территорию Империи вторжения. На рейнской границе главными врагами были аламаны и франки, к которым в конце IV в. добавились вандалы, аланы и гунны. Дунайскую границу непрерывно атаковали квады и сарматы, а со второй половины IV в. - готы. На востоке Империи приходилось вести тяжелые затяжные войны с Сасанидским Ираном.
В главе детально, насколько это позволяют источники, реконструируется ход подготовки и проведения военной кампании (организация сбора войск и движения походных колонн, а также сбора информации о противнике, устройство походного лагеря, организация инженерной и медицинской служб). Значительное внимание автор уделяет взаимосвязи эволюции вооружения и тактических приемов римской пехоты. Характер вооружения и уровень боевой подготовки делали легионера эпохи Поздней республики и Ранней империи почти универсальным солдатом, способным выполнять различные функции. Однако уже со II в. ситуация начинает меняться. Ухудшение моральных и физических качеств рядового состава, снижение критериев отбора не позволяли теперь добиться практического воплощения в жизнь отработанной в прежний период тактики. Дальнейшее развитие армии идет по линии углубления специализации, создания различных категорий солдат, вооруженных разными видами оружия, и использования тактических форм, более пригодных для обороны, чем для наступления (с. 202-205).
В качестве конкретных примеров позднеримского полководческого искусства и тактики ведения боя автор рассматривает сражение при Аргенторате в 357 г. с аламанами и битву при Адрианополе в 378 г. с готами, описания которых в источниках позволяют дать их наиболее полную реконструкцию.
Разгром армии императора Валента при Адрианополе, по мнению автора, сам по себе не мог вызвать разрушение римской военной системы, хотя и был, несомненно, тяжелым ударом по военному потенциалу Империи. Причинами кризиса системы комплектования армии, спровоцировавшего кризис всей римской во-
енной организации в IV в., явились, с точки зрения А.В. Банникова, прекращение широкомасштабной иммиграции варваров на территорию Империи, а также опустошение провинций, дававших основную массу рекрутов, и разрыв федеративного договора с готами. Трудности пополнения армии личным составом, вызванные нежеланием провинциалов идти на военную службу и откупавшихся от нее деньгами, заставили римское правительство с середины 60-х годов IV в. все больше делать ставку на чужеземных наемников. Адрианопольская катастрофа лишь ускорила развитие этого процесса. В результате уже в начале V в. армия Западной Римской империи перестала быть римской и превратилась в вооруженные формирования, состоявшие из варваров (с. 246).
В приложении (с. 247-253) публикуются тексты и переводы основных юридических документов, в которых представлены некоторые аспекты военной организации Поздней Римской империи.
А.Е. Медовичев
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2013.03.006. ПЕРЕХОДНЫЕ ПЕРИОДЫ ВО ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ: ТРАНСФОРМАЦИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ. - М.: ИВИ РАН, 2012. - 357 с.
Ключевые слова: всемирная история; переходные периоды; фиксация исторического знания; передача исторического знания; концепция «переходности».
Реферируемый сборник подготовлен на основе материалов конференции «Переходные периоды во всемирной истории: динамика в оценках прошлого», проходившей в ИВИ РАН в сентябре 2011 г. Проблема «переходных периодов» рассматривается авторами в трех аспектах (которым посвящены три раздела книги): определение и содержание понятия «переходной эпохи» в истории; формы фиксации и передачи исторического знания в источниках переходных эпох; анализ концепции «переходности» с точки зрения разных гуманитарных дисциплин.
Хотя диапазон интересов авторов сборника и их подходов к изучаемым темам очень широк, история Средних веков и раннего
