CC BY
22
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ КАК НАУКА. ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
НАПРАВЛЕНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКЕ
2013.03.001. ОСТИН М. ПОЛЕЗНЫЕ ВЫМЫСЛЫ: ЭВОЛЮЦИЯ, ТРЕВОГА И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ. AUSTIN M. Useful fictions: Evolution, anxiety, and the origins of literature. - Lincoln: Univ. of Nebraska press, 2010. - 171 p.
Один из важнейших вопросов, поставленных новыми направлениями в литературоведении: эмпирическим, когнитивным, эволюционным, - почему литература (в широком смысле слова, включая фольклор) практически вездесуща? Почему люди так любят вымышленные повествования, что не могут без них обойтись? Легко было бы понять пристрастие к правдивым рассказам, ведь само существование человека зависит от надежности информации о самых разнообразных предметах. Но чем полезны человеку истории, заведомо не имевшие места в реальности? В поисках ответа Майкл Остин (ун-т Ньюмена, г. Уичита, Канзас) ставит литературу в более широкий контекст. На взгляд исследователя, понять ее роль в человеческой жизни можно, выяснив, какую функцию выполняет вымысел и недостоверная информация в целом.
Работа М. Остина принадлежит к эволюционному (дарвинистскому) течению в гуманитарных науках, которое изучает материальную основу возникновения явлений культуры, включая искусство и литературу. По мнению гуманитариев-дарвинистов, необходимо объяснить, какие преимущества давали людям эти виды человеческой деятельности, или же связать их с эволюцией каким-либо
иным образом. Существует несколько теорий подобного рода. Американский лингвист и философ С. Пинкер называет искусство побочным продуктом эволюции, эксплуатирующим некоторые особенности человеческого сознания, но не имеющим самостоятельного значения для выживания нашего биологического вида. Его позиция вызывает возражения у многих эволюционных психологов, которые считают, что любое поведение, отвлекающее ресурсы от производства пищи и потомства, должно иметь какую-либо адаптивную функцию, иначе практикующие его особи будут рано или поздно уничтожены естественным отбором. Литература продолжает существовать в течение многих тысячелетий и распространена практически повсеместно, и это является лучшим доказательством того, что она каким-то образом улучшает приспособленность человека к окружающей среде, а не является случайным побочным результатом других изменений.
Пионеры в области эволюционных исследований искусства Дж. Туби и Л. Космидес1 считают, что культурные практики выполняли адаптивную роль, способствуя усложнению нейрофизиологического субстрата человеческого сознания. М. Скализ Сугия-ма2 утверждает, что первична функция передачи информации, культурных ценностей и социальных ожиданий. Э. Дисснаяки3 выдвинула теорию, что цель искусства (включая литературу, поэзию, драму) - обеспечить особый статус некоторых объектов, идей, концептуальных областей, приподняв их над уровнем повседневности. Эволюционным вознаграждением за это становится укрепление социальных связей между членами группы. Другие авторы при-
1 Tooby J., Cosmides L. Does beauty build adapted minds? Toward an evolutionary theory of aesthetics, fiction and the arts // SubStance. - Madison, 2001. -Vol. 30, N 1/2. - P. 6-27.
Sugiyama M.S. Food, foragers, and folklore: The role of narrative in human subsistence // Evolution and human behavior. - N.Y., 2001. - Vol. 22, N 4. - P. 221240; Sugiyama M.S. Narrative theory and function: Why evolution matters // Philosophy and literature. - Baltimore, 2001. - Vol. 25, N 2. - P. 233-250.
Dissnayake E. Homo aestheticus: Where art comes from and why. - N.Y.; Toronto: Maxwell Macmillan: Free Press, 1992. - XXII, 297 p.; Dissnayake E. What is art for? - Seattle: Univ. of Washington press, 1988. - XV, 249 p.
держиваются мнения, что литературные сюжеты представляют собой своего рода симуляции, каталог возможных решений для разнообразных ситуаций, которые можно «опробовать» в безопасных условиях. Одна из наиболее убедительных идей была высказана Б. Бойдом в книге «О происхождении вымысла»1: искусство, и в первую очередь художественная литература, - это когнитивная игра, позволяющая человеку упражнять наиболее важные для выживания умственные качества, например, способность делать выводы из поведения людей, понимать вербальные и невербальные знаки, моделировать содержимое сознания других людей. Литература позволяет нам практиковаться в этих навыках в ситуации, когда возможные последствия ошибок минимизированы. Парадоксальная идея психолога Дж. Миллера2 заключается в том, что талант к сочинению хороших историй однажды стал одним из факторов полового отбора, и поскольку тот основан на логике замкнутого круга (какая-либо характеристика является привлекательной, потому что считается привлекательной), он занял свое место в эволюции человека.
М. Остин предлагает согласовать между собой все вышеперечисленные теории. По его мнению, наша склонность рассказывать и слушать истории вряд ли играла какую-то существенную роль в эволюции сама по себе. Этот род деятельности возник слишком недавно, чтобы повлиять на эволюцию структур человеческого сознания, протекавшую на протяжении промежутков времени не исторического, а скорее геологического порядка. Тем не менее сразу же после того, как человек научился создавать простые нарративные формы, они стали эффективным инструментом для передачи знания, построения социальных структур, привлечения сексуальных партнеров и т.п. Инструменты могут быть очень полезны и иметь громадное значение для выживания, не будучи при этом результатом конкретного адаптивного процесса. Вольтеровский доктор Панглосс был неправ, считая, что носы созданы для того, чтобы поддерживать очки. Но очки не являются при этом по-
1 Boyd B. On the origin of stories: Evolution, cognition, and fiction. -
Cambridge (MA), 2009. - XII, 540 p.
2
Miller G.F. The mating mind: How sexual choice shaped the evolution of human nature. - N.Y.: Doubleday, 2000. - 503 p.
бочным продуктом эволюции человеческого черепа. Они эксплуатируют нашу эволюционно возникшую особенность лица и выполняют при этом важную функцию, имеющую отношение к приспособленности конкретного человека к окружающему миру, -улучшают зрение.
Эта метафора, как утверждает М. Остин, хорошо описывает место литературы в эволюции. Как и все прочие изобретения времен позднего палеолита, повествования представляют собой «хитрый прием», повышающий шансы конкретной особи на успешное выживание, поэтому они и распространились по человеческой популяции с такой скоростью. Вместе с тем литература возникла в определенных когнитивных нишах, которые были продуктом адап-таций, имеющих принципиальное значение для человеческого выживания. Эти когнитивные ниши определяются тремя факторами: нарративной основой человеческого мышления, способностью испытывать тревогу и важностью «полезных вымыслов», т.е. «утверждений, высказываний, нарративов, сообщений, адаптивная функция которых не требует того, чтобы они были правдивыми» (с. XIII).
Человеческая мыслительная деятельность в существенной своей части организована в виде нарративов. Точнее, те же ментальные инструменты, что позволяют нам создавать повествования, обеспечивают и возможность структурировать, обрабатывать, оценивать огромные объемы перцептивной информации. М. Остин показывает, что в организации наших впечатлений о мире существенную роль играют те же аспекты когнитивной деятельности, которые обеспечивают эстетическую ценность повествования. Если придерживаться теории о модулярной структуре сознания, то можно сказать, что они образуют его «нарративный модуль». К ним можно отнести стремление к четкой темпоральной и пространственной организации сенсорного опыта, процессы сжатия информации путем отбора существенных элементов и отбрасывания неважных, использование так называемых схем и скриптов (т.е. обобщенных сценариев типичных моделей той или иной ситуации), концептуальную интеграцию (обеспечивающую возможность символического и аллегорического толкования текста).
Еще одна разновидность человеческой ментальной активности стала условием для возникновения нарративов и одновременно потребовала их возникновения. Тревога - неприятное состояние
беспокойства или опасения, в которое вовлечены по меньшей мере три системы реагирования на стимулы окружающей действительности: когнитивная, физиологическая и поведенческая. Она может зародиться в любой из них и сразу же включить все остальные (например, физические действия, характерные для этого состояния, могут запустить соответствующие физиологические проявления без какой-либо другой объективной причины). Тревога вызывает у нас дискомфорт, но во многих случаях активизирует поведенческие реакции, которые могут спасти нашу жизнь. В этом плане она в высшей степени адаптивна, но вместе с тем адаптивной является и наша способность перестать тревожиться, когда выясняется, что для этого нет оснований.
Нейрофизиологическая база для возникновения тревоги и успокоения находится в гиппокампе и миндалине - мозговых структурах, которые играют важную роль в производстве и сохранении в памяти нарративов. Любопытно, что реакции на тревогу во многом параллельны свойствам литературного повествования. И те и другие ориентированы на преувеличение, акцентирование важных аспектов опыта. Реакция тревоги в норме проявляется как обостренное восприятие мельчайших отклонений от рутины. Литературное произведение в его наиболее характерной форме типизирует, акцентирует и заостряет некоторые аспекты человеческого опыта. Интересное, захватывающее повествование оказывает на нас большее впечатление, чем скучное и предсказуемое, и существенную роль в этом играет выброс адреналина - та же реакция, к которой ведет тревога и которая обеспечивает нам возможность бежать или сражаться.
В художественном повествовании правдоподобная успешная спекуляция, т. е. построение какой-либо причинно-следственной схемы, намного предпочтительнее бессвязного, но правдивого сюжета. Но то же самое характерно и для тревоги: если вы услышали чьи-то шаги за кустами, а накануне в этом месте тигр съел вашего сородича, более адаптивным поведением будет предположить, что к вам подкрадывается хищник и бежать, а не выяснять, кто реально пробирается сквозь джунгли.
Человек - это информационное животное, существо, зависящее от информации о своем окружении. Чувство тревоги нередко вызывается недостатком этого важнейшего ресурса. М. Остин при-
водит пример из «Робинзона Крузо» Д. Дефо. Главный герой, обнаружив след человеческой ноги, происхождение которого он не может объяснить, испытывает намного большую тревогу, чем когда он же находит на своем острове совершенно определенные признаки пребывания там каннибалов. Для нейтрализации этого типа тревоги человек конструирует нарратив, объясняющий необычные факты. Это типичный пример «полезного вымысла», который не обязательно должен соответствовать действительности, но непременно должен быть правдоподобным. Робинзон успокаивается, когда придумывает логичную причину появления отпечатка, хотя это объяснение (спорадические появления на острове каннибалов) неверно, не имеет доказательств и само по себе должно быть довольно пугающим.
Когда мы говорим, что человеческий мозг - это результат адаптации, стоит задуматься, к чему именно он адаптировался. Сейчас большинство исследователей сходятся на том, что важнейшим фактором окружающей среды в этом плане было присутствие рядом других людей. Именно необходимость предсказывать и понимать поведение своих соплеменников стало причиной развития таких ментальных способностей, как Теория сознания (умение по внешним признакам более или менее достоверно предположить, что думает другой человек) и метарепрезентация (умение расценить информацию как чужое мнение, не обязательно соответствующее действительному положению вещей). Правильное понимание чужих эмоций, правдивости и мотивов стало ключевым фактором в выживании первобытных людей, и до сих пор существенная часть интересов любого человека сводится к тому, чтобы понять окружающих. Литература активно эксплуатирует подобную «одержимость чужим сознанием», и вместе с тем представляет собой безопасный полигон для отработки этих навыков, где человек может практиковаться в понимании других людей, не рискуя при этом проиграть в эволюционном состязании.
Литература также эксплуатирует человеческую потребность в справедливости. Эволюция сформировала человека так, чтобы у него была потребность в наказании дурного, эгоистического, и в награждении альтруистичного поведения. Литература дает возможность испытывать удовольствие, когда порок оказывается наказан, а добро получает достойный его венок, и вместе с тем тре-
нировать свое нравственное чувство, наличие которого у членов социальной группы обеспечивает ее беспроблемное функционирование.
Ложь и художественный вымысел - не совсем одно и то же, хотя бы уже потому, что в первом случае говорящий знает правду и намеренно скрывает ее, чтобы добиться какого-либо преимущества, а во втором - и адресат, и адресант осознают контрфактическую природу высказывания и сотрудничают в достижении некоторого взаимовыгодного результата (получение удовольствия, передача опыта и т.п.). Тем не менее это разграничение не является абсолютным. Наиболее яркий случай обоюдной пользы от ложной информации - это так называемая ложь из вежливости, социальная ложь, когда для достижения социальной гармонии в коммуникации используются заведомо ложные высказывания.
Более того, несмотря на то что истина занимает важное место в ряду человеческих ценностей, судя по всему, люди не так уж сильно озабочены правдивостью высказываний и рассказов. Эксперименты американских психологов выявили, что реакции читателей на одну и ту же историю, представленную в одних случаях как вымышленная, а в других - как имевшая место в действительности, не имеют существенных различий. М. Остин показывает, как люди получают определенные преимущества от создания и восприятия информации, которую можно назвать лживой, не соответствующей действительности, в ситуациях, когда интересы участников коммуникации совпадают, не совпадают и даже являются противоположными. Он иллюстрирует свои тезисы многочисленными примерами из повседневной человеческой практики и из художественной литературы - от Мольера до Г. Ибсена. Особое внимание исследователь уделяет теории самообмана как эволюционно оправданного поведения, показывая, что действия Дон Кихота имеют под собой глубокие биологические основания и реализуют стратегии, ведущие в конечном счете к успеху в естественном отборе.
Удовольствие от вымысла, как и все прочие виды удовольствия, встраивалось в человеческое сознание за многие тысячи лет, в течение которых тем людям, которые испытывали это удовольствие, удалось победить в гонке выживания и размножения. Вымышленные нарративы могут быть полезны в эволюционном смысле, поскольку закон естественного отбора не беспокоится о том, что
есть истина. Выбор между полезным вымыслом и бесполезным фактом делается каждый раз в пользу первого. На самом глубоком уровне человеческой когнитивной организации, где наши ценности и наше восприятие определяются естественным отбором, именно эта польза от вымысла, даже большая, чем от истины и красоты, структурирует и поддерживает всеобщее пристрастие к литературе.
Е.В. Лозинская
2013.03.002. ПЕРВЫЙ НОМЕР ЖУРНАЛА «НАУЧНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ» (Издательство Джона Беньямина, Амстердам).
Scientific study of literature / Ed. by W. van Peer. - Amsterdam: John Benjamens, 2011. - Vol. 1, N. 1. - 193 p.
В 2011 г. нидерландское научное издательство литературы по психологии, лингвистике, когнитивным наукам и литературоведению, приступило к выпуску журнала, полностью посвященного научному (scientific) изучению литературы, т.е. литературоведению эмпирической направленности, активно использующему экспериментальный подход, количественные методы, компьютерную обработку данных и т.п.1 К участию в первом номере журнала его главный редактор нидерландский филолог Вилли ван Пир пригласил наиболее авторитетных представителей этого научного направления, которым предложил поделиться с читателями своими взглядами на специфику этой дисциплины, ее достижения, возможные проблемы и перспективы.
По мнению самого В. ван Пира, литература - один из наиболее загадочных феноменов человеческой цивилизации. Литературные тексты изучаются людьми уже 2,5 тысячи лет, но мы до сих пор не имеем научно и эмпирически обоснованных ответов на многие важные вопросы. Почему литература в том или ином виде занимает центральное место в любой человеческой культуре? Как именно мы воспринимаем литературные тексты? Какое воздействие они оказывают на человека? Эмпирическое литературоведение
1 Подробнее о так называемом эмпирическом литературоведении см. статью: Лозинская Е.В. Эмпирические исследования литературы: Теория и методология // Человек, образ, сущность. - М., 2008. - № 1. - С. 192-222.
