CC BY
17
спортивные мероприятия, образовательные программы, пикники и т.д.). Тем не менее низкие репродуктивные рейтинги и отъезд значительной части зороастрийцев за рубеж приводят к тому, что их община в Иране постепенно, но неуклонно сокращается.
К.Б. Демидов
ЭКОНОМИКА
2012.03.030. ТРЕВИНЬО Х. БУМ НЕФТЯНЫХ ЦЕН И ПОВЫШЕНИЕ РЕАЛЬНОГО КУРСА НАЦИОНАЛЬНОЙ ВАЛЮТЫ: ЕСТЬ ЛИ «ГОЛЛАНДСКАЯ БОЛЕЗНЬ» В СТРАНАХ ЦЕНТРАЛЬНО-АФРИКАНСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ВАЛЮТНОГО СОЮЗА.
TREVINO J. Oil-price boom and real exchange rate appreciation: Is there Dutch disease in the CEAMAC? - Wash.: IMF, 2011. - 26 p.
Эксперт МВФ анализирует экономические последствия добычи и экспорта нефти в странах зоны африканского франка -Габоне, Камеруне, Конго, Кот-д'Ивуаре, Чаде и Экваториальной Гвинее (эти страны объединены Центрально-африканским экономическим и валютным союзом).
C нефтедобычей в этих странах дела обстояли следующим образом. В Габоне нефть была обнаружена в начале 1970-х годов, ее добыча началась в 1976 г. и составила к 1980 г. 180 тыс. баррелей в день. Еще в 1975 г., до начала промышленной добычи нефти, Габон был принят в ОПЕК и находился в этой организации до 1995 г. В в 1989 г. габонская нефтедобыча превысила 200 тыс. баррелей в день, а к 1997 г. она достигла 380 тыс. баррелей в день. К 2009 г. добыча снизилась до 250 тыс. баррелей в день, тем не менее Габон оставался четвертым по величине нефтедобытчиком в Тропической Африке.
В Конго нефть была открыта французскими колонизаторами в конце 1950-х годов, однако полномасштабная эксплуатация нефтяных месторождений началась только в конце 1970-х годов. В 1980 г. в Конго добывалось 50 тыс. баррелей в день, к 2000 г. добыча достигла 2000 тыс. баррелей в день, и эта страна стала пятым по величине нефтедобытчиком в Африке.
В Камеруне нефть была обнаружена в 1976 г., и добыча достигла максимального уровня в 180 тыс. баррелей в день в 1985 г.
Впоследствии добыча снизилась и в 2000-2009 гг. составляла 100 тыс. баррелей в день. В 2000 г. началась эксплуатация нефтепровода Камерун-Чад.
В Кот-д'Ивуаре нефтедобыча началась в 1975 г., когда была создана государственная нефтяная компания «Petroci». К 1984 г. добывалось 30 тыс. баррелей в день. К 1992 г. добыча упала до 5 тыс. баррелей в день, однако начиная с 2005 г. произошло очень значительное увеличение добычи - в этом году она составила 40 тыс. баррелей в день, в 2006 г. - 60 тыс. баррелей в день, в 2009 г. -55 тыс. баррелей в день.
В Чаде месторождение нефти открыли в 2001 г. и начали добывать в 2003 г. Первоначально добыча составляла 40 тыс. баррелей в день, но уже в 2005 г. добывалось 180 тыс. баррелей в день. К 2009 г. добыча снизилась до 120 тыс. баррелей в день.
Наконец, в Экваториальной Гвинее нефтяные месторождения были открыты еще в 1960-е годы, однако коммерческая их разработка началась только в 1991 г. К 2000 г. в этой стране добывалось 150 тыс. баррелей в день, а в 2005 г. добыча составила уже 360 тыс. баррелей. В 2009 г. в Экваториальной Гвинее добывалось 350 тыс. баррелей в день, она занимала третье место среди нефтедобывающих стран Тропической Африки (с. 9).
Автор пытается выяснить, имеет ли место в этих странах так называемая «голландская болезнь» - ситуация, когда в условиях внезапного роста мировых цен на сырье развитие сырьевого сектора экономики происходит за счет других секторов, поставляющих товары на экспорт. Наиболее яркими признаками этой болезни является переток трудовых ресурсов и капитала в добычу и экспорт сырья, снижение производства в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве, работающих на экспорт, а также рост реального курса национальной валюты (речь идет о том, что цены на товары и услуги, продаваемые внутри страны, растут по сравнению с ценами товаров, поставляемых на экспорт). Сам термин был введен в 1977 г. газетой «The Economist» в статье, где говорилось о последствиях для экономики Голландии открытия крупного месторождения природного газа в 1959 г.
Концепция «голландской болезни» является одним из примеров теории «проклятия природных ресурсов». Эта теория опровергает, казалось бы, очевидное представление о том, что изобилие при-
родных ресурсов дает толчок росту экономики в целом - ее сторонники полагают, что, напротив, страны, располагающие такими ресурсами, демонстрируют более низкие темпы экономического роста.
Для того чтобы оценить влияние добычи и экспорта нефти на экономику нефтеэкспортирующих стран зоны африканского франка, их можно сравнить со странами, входящими в ту же зону, но нефть не экспортирующими, а импортирующими - Бенин, Буркина-Фасо, Гвинея-Бисау, Мали, Нигер, Сенегал, Того и ЦАР.
В 1970-2009 гг. реальный ВВП (т.е. ВВП с учетом инфляции) в среднем за год возрастал на 3,5% в нефтеэкспортирующих странах зоны африканского франка и на 2,9% в нефтеимпортирующих странах. Если брать отдельно период 1990-2009 гг. темпы роста ВВП у первых снизились до 3,2% в среднем за год, а у вторых выросли до 3,5%. Если брать период 1994-2009 гг., то темпы роста ВВП составили соответственно 3,9% и 4,1%. При этом за 19942001 гг. ВВП нефтеэкспортирующих стран увеличивался в среднем на 3,7% в год, а у нефтеимпортирующих - на 4,1%. Наконец, если брать 2002-2009 гг., то у первых темпы составили 4,1%, а у вторых -4,0%. При подборе периодов для сравнения учитывалось то, что в 1994 г. произошла девальвация африканского франка по отношению к франку французскому, и то, что в 2002-2009 гг. произошел ценовой бум на мировом рынке нефти (с. 8).
«На первый взгляд, эти данные свидетельствуют о существовании "проклятия природных ресурсов" странах зоны африканского франка. За исключением периода 2002-2009 гг., с 1990 г. среднегодовые темпы роста ВВП нефтеэкспортирующих стран этой зоны был одновременно и более низким и менее стабильным, чем в странах нефтеимпортирующих. Однако если взять отдельно те отрасли, которые не имеют отношения к экспорту или импорту нефти, то окажется, что у нефтеэкспортирующих стран зоны африканского франка здесь производство во все исследованные периоды, за исключением 1994-2001 гг., росло быстрее как раз в нефтеэкспортирующих странах. Более того, темпы роста производства в таких отраслях в этих странах постоянно увеличивались, между тем как в нефтеимпортирующих странах такого не происходило» (с. 7). В 1990-2009 гг. темпы роста производства в отраслях, не имеющих отношения к нефти, в нефтеэкспортирующих странах составляли 3,7% в год, при этом в 2002-2009 гг. они достигли 5,5% в год.
Это означает, что доходы от нефтяного экспорта в данном случае стимулировали развитие остальной экономики - в этом смысле не подтверждается ни теория «проклятия нефтяных ресурсов», не теория «голландской болезни». Однако дело может быть в том, что расширение производства, работающего на внутренний рынок (прежде всего производство услуг) более чем компенсирует отсутствие роста или даже падение производства несырьевых товаров на экспорт. Тогда это будет полностью соответствовать теории «голландской болезни». Эта теория как раз и говорит, что изменения общего ВВП той или иной страны зависят от того, насколько превышает рост производства в сырьевых отраслях и сфере услуг падение производства в отраслях, связанных с экспортом несырьевых товаров. И если дело только в ускоренном развитии сферы услуг, то это считается отрицательным явлением, так как экономика вместо того, чтобы становиться все более диверсифицированной и производить на экспорт все большее число разных видов товаров, в конце концов может прийти к тому, что в ней останется всего две отрасли: добыча сырья на экспорт и производство услуг для внутреннего пользования.
Теория «голландской болезни» особо подчеркивает роль так называемого эффекта увеличения потребительских расходов. Именно свидетельством такого эффекта является рост реального курса национальной валюты - этот курс растет тогда, когда цены потребляемых на внутреннем рынке товаров и услуг в той или иной стране увеличиваются по сравнению с ценами таких же товаров и услуг на мировом рынке. А увеличиваются цены на внутреннем рынке потому, что растет потребительский спрос. Рост заработной платы в добывающих отраслях приводит к росту заработных плат в других отраслях; граждане становятся богаче и более охотно тратят деньги на товары и услуги местного производства.
В нефтедобывающих странах зоны африканского франка начиная с 1994 г. рост реального курса национальных валют был заметнее роста курса в странах нефтеимпортирующих. Например, в 2009 г. в первых курс вырос на 4,9%, а во вторых - на 4,6%. Однако дело может быть не в сложных взаимосвязях между заработными платами и спросом, о которых говорит теория «голландской болезни», а просто в том, что рост цен на нефть в 2000-х годах был значительно больше, чем на другие сырьевые товары, которые экспор-
тируют страны, не добывающие нефть. Нефтеэкспортеры получали значительно больше американских долларов, за которые по традиции продается сырье на мировом рынке, номинальный курс доллара на внутреннем валютном рынке падал, а выраженная в долларах цена местных товаров формально росла.
Также теория «голландской болезни» предполагает, что трудовые ресурсы должны непременно перетекать из традиционных секторов экономики, прежде всего сельского хозяйства, в нефтедобывающую промышленность - тем самым приводя к упадку этих отраслей. В нефтедобывающих странах отток трудовых ресурсов из сельского хозяйства действительно имел место и ускорился в 20032007 гг. Если в 1981 г. количество экономически активного населения, занятого в сельском хозяйстве этих стран, увеличилось на 2,7%, то в 2001 г. темпы роста сельскохозяйственной занятости упали до 1,0%, а в 2007 г. они упали до 0%. В то же время в нефте-импортирующих странах зоны африканского франка темпы роста оставались неизменными и постоянно составляли примерно 2,5% в год (с. 11). Это полностью соответствует теории «голландской болезни» и свидетельствует о том, что в нефтедобывающих странах зоны африканского франка она действительно имела место. Конечно, другим объяснением происходящего может быть то, что из-за роста производительности труда в сельском хозяйстве потребность в новых рабочих руках автоматически снижалась. Но это выглядит маловероятным, так как производительность труда и эффективность производства в сельском хозяйстве скорее росла не в нефтедобывающих, а в нефтеимпортирующих странах - как раз потому, что они не имели возможности делать ставку на экспорт нефти и импорт продовольствия.
Наконец, важным показателем наличия «голландской болезни» сторонниками этой теории считается падение экспорта, не связанного с экспортом нефти или другого сырья. Доля экспорта, не связанного с нефтью, в не связанном с добычей нефти ВВП в нефтеэкспортирующих странах зоны африканского франка в 20012009 гг. была значительно меньше, чем в странах, импортирующих нефть, - у первых он составлял от 16 до 11%, у вторых - от 25 до 16% (с. 12). Это соответствует теории. Правда, в стоимостном отношении экспорт за этот период быстрее падал как раз в нефтеим-портирующих странах, что теории «голландской болезни» проти-
воречит, так как именно в эти годы мировые нефтяные цены чрезвычайно выросли. Однако если брать экспорт товаров, не связанных с нефтью, в натуральном выражении, то оказывается, что он начиная с 1989 г. быстрыми темпами падал в нефтедобывающих странах и постепенно рос в странах нефтеимпортирующих, т.е. подтвердилось предположение теории «голландской болезни» о том, что в условиях быстрого роста цен на нефть должно произойти перемещение ресурсов в нефтедобычу из других отраслей, работающих на мировой рынок.
«Можно заключить, что использование традиционных эко-нометрических моделей позволяет наблюдать повышение реального курса национальных валют и быстрый отток трудовых ресурсов из сельского хозяйства в нефтедобывающих странах зоны африканского франка - и это полностью подтверждает наличие в этих странах "голландской болезни". Однако если брать более широкую теорию "проклятия природных ресурсов", то подтверждений ей мало, так как нет свидетельств того, что изобилие нефти в долгосрочной перспективе как-то связано с общим развитием экономики. В сущности, повышение реального курса национальной валюты, как выяснилось, в ряде случаев скорее ускоряет, чем замедляет долгосрочное экономическое развитие. Вопрос в том, как на благосостоянии граждан в таком случае скажется ситуация, когда нефтяные запасы в африканских странах в конце концов истощатся» (с. 17).
С. В. Минаев
ВЛАСТЬ
2012.03.031. АМИН, САМИР. АРАБСКАЯ ВЕСНА?
AMIN, SAMIR. An Arab springtime? // Month rev. - N.Y., 2011. -
Vol. 63, N 5. - P. 8-28.
Массовые народные антиправительственные выступления в начале 2011 г. в арабских странах автор называет вторым этапом «пробуждения арабского мира». Поскольку понятие «арабский мир», по его мнению, не учитывает разнообразие объективных условий каждой арабской страны, Амин сосредоточивает свое внимание на Египте - ключевой стране региона.
