CC BY
15
сона, подтвердила особый смысл надписи на мраморной могильной плите «О, редкостный Бен Джонсон».
Т.Н. Красавченко
ЛИТЕРАТУРА XVII-XVIII вв.
2012.03.014. АРМАСАР И.П. СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ВОСПИТАНИЕ У ГИЛЬОМА ДЕ ЛОРИСА, ЖАНА ДЕ МЁНА, ЖАН-ЖАКА РУССО, МАРИВО.
ARMASAR I.P. Sentimental education with Guillaume de Loris, Jean de Meung, Jean-Jacques Rousseau, Maruvaux // Bulletin of the Transil-vania university of Brasov. Series 4, Philology and cultural studies. -Brasov, 2011. - Vol. 4 (53), N 1. - P. 49-54.
Когда речь идет о теме «сентиментального воспитания», невозможно не вспомнить о знаменитом романе Флобера, пишет в статье румынская исследовательница, профессор Трансильванского университета Иоана Паула Армасар. Однако есть множество других великих романов, связанных с воплощением этой тематики. Начиная с «Романа о Розе» вплоть до сочинений Пруста, А. Бретона или Б. Виана писатели обращались к изображению процесса воспитания чувств, при этом фабульная канва в этих произведениях была похожей: они описывали встречу мужчины и женщины и историю их любви.
Как известно, «Роман о Розе» состоит из двух частей, и современный читатель поражается различиям стиля и тона у Гильома де Лориса и Жана де Мёна. Гильом де Лорис воссоздает аллегорическое видение в формах куртуазной литературы, речь идет о том, как следует влюбленному проявлять свои чувства, вести себя с возлюбленной. После того как юноша увидел в чудесном саду прекрасную розу и полюбил ее, череда аллегорических фигур помогает или мешает влюбленному, предупреждает его об опасностях или подбадривает его. Сложности куртуазной любви приводят героя к злоключениям, он помещен в башню-тюрьму - и тут повествование первой части обрывается, поскольку автор умирает. Жан де Мён, подхватывая историю влюбленного во второй части, больше размышляет о природе власти, о свободной воле, вводит специфические для того времени научные проблемы - т.е. превращает повествование в своего рода энциклопедию, лишь время от времени
вспоминая о романическом приключении главного героя. В конце концов Любовь решается на штурм башни, в которую заключен влюбленный юноша, в результате чего он освобождается и похищает свою возлюбленную розу. Мораль этой части существенно разнится от того, что имел в виду Гильом де Лорис. Жан де Мён придерживается более реалистического взгляда на любовные взаимоотношения. Но в том, что «Роман о Розе» стал бестселлером Средневековья, сохранился более чем в 250 рукописях (тогда как «Роман о Граале», например, - только в 50), автор статьи видит заслугу обоих авторов.
«Роман о Розе» содержит двойное воспитательное значение, читателя проводят сквозь эротические мытарства влюбленного и одновременно демонстрируют путь исполнения его желаний. 18 000 строк, написанных Жаном де Мёном, оттягивают развязку, но первоначальный импульс аллегорического действия сохраняется. Мучения женщины, данные ей от рождения, усиливаются социокультурными препятствиями: заботой о репутации, угрозами Зависти и Клеветы и т.п. Куртуазная любовь чрезвычайно нормативна, она требует выполнения целого ряда строгих правил. Неслучайно в «Романе о Розе» находит отклик доктрина Андрея Капеллана, изложенная в 1185 г. в трактате «De arte honeste amandi». Основное различие между «Воспитанием чувств» Флобера и «Романом о Розе» автор статьи видит в следующем: влюбленный в средневековом романе после долгих и терпеливых поисков верного поведения срывает заветный цветок, но при этом в перспективе осмысления брачных отношений мораль замужней возлюбленной испытывается на прочность, тогда как в произведении XIX в. основное нравственно-психологическое препятствие для молодой замужней женщины состоит в естественных колебаниях между двумя возлюбленными - опытным любовником или новичком в искусстве любви.
Жан-Жак Руссо много размышлял о браке в русле идеи воспитания чувств. В «Прогулках одинокого мечтателя» он размышлял о том, как искусство любви может быть передано другим людям, и рассматривал его как искусство утешения и удовольствия. Выбранный заголовок для его последнего сочинения - «Искусство наслаждения», он описывает любовь как некий секретный ключ, открывающий любой замок. По собственным словам Руссо, он всю
жизнь «был охвачен желанием любить, но не был способен осуществить это желание». Практически все его главные сочинения -«Исповедь», «Прогулки одинокого мечтателя», «Юлия, или Новая Элоиза», «Эмиль, или О воспитании» посвящены либо тому, чтобы показать любовные несчастья и эротические неудачи, либо тому, что необходимо делать (причем с раннего детства), чтобы любовь стала возможной. Ответ на вопрос: «Что такое любовь, наслаждение, счастье?» проходит через все труды Руссо. Любовь он понимает как то, что родилось прежде нас и к чему мы стремимся. При этом невозможно открыть истинную природу любви, в ней есть всегда что-то непостижимое.
Руссо все время возвращается к своей истории с мадам де Варанс и к своему опыту наслаждения, хотя, по мнению автора статьи, возникает ощущение, что любовь для него - ничто другое, как сам процесс письма. Можно ли любить, не создавая романов? В «Исповеди» Руссо делает вид, что понимает полное единение двух влюбленных, но описывает он любовный треугольник: мадам де Варанс, Жан-Жак, Клод Ане. В «Новой Элоизе» тоже представлен любовный треугольник: Сен-Пре любит Юлию, но обожаемая кузина Клара усиливает его чувства к Юлии. В «Эмиле» между Софи и Эмилем есть третий - отец. Для Руссо три - число любви, однако счастье и наслаждение достигается в одиночестве, в игре возможного и невозможного между книгой и читателем.
Иной тип сентиментального воспитания представлен в романах от первого лица, в рассказе протагониста о своей жизни - например в «Жизни Марианны» Мариво. Здесь зрелая женщина рассказывает о своей молодости, причем книга писалась долго (17311742) и не была закончена. Жизнь героини предстает как серия сложных проб, попыток найти любовь. Марианна недалеко бы ушла от Ловеласа Ричардсона, если бы ее ум не дал ей возможность понять риски порока и преимущества добродетели. Она стремится завоевать благородство, получить достойное имя, дающее социальный статус, богатство и власть. Пока она сирота, этого статуса у нее нет, но в подзаголовке («Приключения графини де***») Мари-во указывает, что она достигла желаемого, правда, так и не известно каким образом. Марианна вызывает не просто симпатию, но страсть, она - великолепный объект соблазнения. Опытным путем, а не книжным воспитанием, она постигает правила жизни, проходя
сквозь разные социальные группы. При этом героиня не только узнает правила поведения, но и открывает себя.
В заключение И.П. Армасар еще раз подчеркивает: представление о том, что тему «воспитания чувств» впервые открыл Флобер, неверно. Эта тема существует в литературе давно и, если обобщить, то она воплощается в двух основных вариантах: «любовное наставничество» описано в «Романе о Розе» и прослеживается вплоть до Пруста; «любовный опыт и поиски удовольствия», как у Руссо и Мариво, также переходит из классического периода в литературу ХХ столетия. Более того, по мнению автора статьи, рождение и развитие романа как жанра совпадает с ростом внимания к положению женщины в обществе и эволюцией отношения к ней.
Н.Т. Пахсарьян
2012.03.015. ХОФМАН Ф. СМЕРТЬ СЕМЬИ И ТОЛЕРАНТНОСТЬ: «НАТАН МУДРЫЙ» ЛЕССИНГА И «ИФИГЕНИЯ В ТАВРИДЕ» ГЁТЕ КАК ПРОГРАММНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ГЁТЕВСКОЙ ЭПОХИ.
HOFFMANN V. Tod der Familie und Toleranz. Lessings «Nathan der Weise» (1779, 1783) und Goethes «Iphigenie auf Tauris» (1787) als Programmstücke der Goethezeit // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte. - Konstanz, 2011. - Jg. 85, H. 3. - S. 367-379.
Идея веротерпимости (а шире - толерантности ко всякому «другому»: к человеку иной национальности, жизненного уклада, убеждений) как важный элемент идеологической программы немецкого Просвещения - ассоциируется прежде всего с драмой Г.Э. Лессинга «Натан Мудрый», где знаменитая притча о перстне, рассказанная Натаном, демонстрирует абсолютный приоритет любви над претензиями трех авраамических религий (иудаизма, христианства, ислама) на право считаться «истинной верой». Главное, по Лессингу, - не обладать «истиной» (или успешно провозглашать себя ее обладателем), но быть любимым и любящим, способствовать возрастанию в мире любви, не знающей национальных, вероисповедальных и иных преград.
Германист Фолькер Хофман (Мюнхенский университет), обращаясь к драме Лессинга, парадоксальным образом связывает этот
