CC BY
52
ФОРМАЦИИ. ЦИВИЛИЗАЦИИ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
2007.01.001-006. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ - ВСЕМИРНЫЙ КАПИТАЛИЗМ?
2007.01.001. CHASE-DUNN Ch. Globalization: A world-system perspective // Globalization / Ed. by R. Robertson a. K. White. - L.: N.Y.: Routledge, 2004. - Vol. 1. Analytical perspectives. - P. 372-394.
2007.01.002. SACHS J. International economics: Unlocking the mysteries of globalization // Ibid. - Vol. 2. The nation-state and international relations. - P. 225-237.
2007.01.003. GILL S. Globalization, market civilisation and disciplinary and new liberalism // Ibid. - P. 256-281.
2007.01.004. PIETERSE J.N. Globalization North and South: Representation of uneven developments and the interaction of modernities // Ibid. -P.282-291.
2007.01.005. MIYOSHI MASAO. A borderless world? From colonialism to transnationalism and decline of the nation-state // Ibid. - P. 368-392.
2007.01.006. HAMELINK C.J. The elusive concept of globalization // Ibid. - Vol. 3. Global membership and participation. - P. 249-258.
К. Чейз-Данн (Университет Джонса Хопкинса, Балтимор, США) (001) рассматривает глобализацию сквозь призму капиталистического мир-системного подхода. Современный всплеск транснациональных, интернациональных и глобальных процессов встраивается в историческую перспективу последних 600 лет возникновения и развития капиталистической системы в Европе и ее распространения по всему миру.
За эти годы капиталистическая мир-экономика характеризовалась циклическими процессами и вековыми трендами. Первые включают подъем и падение гегемонов, кондратьевские волны (4060-летний бизнес-цикл), цикл войн между государствами, входящи-
ми в ядро капиталистической мир-системы, и циклами колонизации и деколонизации.
Вторые - это долгосрочная пролетаризация мировой рабочей силы, растущая концентрация капитала и образование все более крупных фирм, увеличение интернационализации капиталовложений и торговли, ускорение интернационализации политических структур.
В этом контексте глобализация - это долгосрочный повышательный тренд экономических и политических изменений. Новейшие технологические изменения и рост торговли и инвестиций -часть этих долгосрочных изменений. Однако в последние десятилетия благодаря новейшим достижениями в коммуникационных технологиях эти изменения резко ускорились.
Новейшая стадия глобализации многомерна. Чейз-Данн выделяет пять ее основных направлений: экологическое, культурное, коммуникационное, экономическое и политическое.
Антропогенная экологическая деградация происходит уже давно, но только недавно воздействие человека стало проявляться глобально. Этот факт создает совокупность системных ограничений, которые требуют глобальных коллективных действий.
Культурная глобализация включает в себя распространение сложившейся на Западе системы защиты прав человека и институционной практики на другие части мира. «В то время как современная мир-система всегда была и остается мультикультурной, растущее влияние и принятие западных ценностей рациональности, индивидуализма, равенства и эффективности - значимый тренд ХХ в.» (001, с. 375).
Коммуникационная революция сжимает время и пространство, создает условия для функционирования глобальной экономики, привносит новые качества в социальное, культурное и политическое пространства.
Политическая глобализация означает создание международных политических структур и постепенную передачу им части полномочий и функций национальных государств.
Экономическая глобализация - это формирование всемирной экономики. Взаимосвязь рынков - финансовых, товарных и услуг -и сетей, созданных транснациональными корпорациями, - наиболее важные проявления этого процесса.
В условиях интенсивной экономической глобализации способность национальных государств защищать своих граждан от воздействия мировых рыночных сил уменьшается. Это приводит к росту неравенства внутри стран и между странами, недовольства ущемленных социальных групп и подъему национал-популистских движений.
Чейз-Данн считает, что главными мотивами политики глобализации стали насыщение внутреннего рынка главных капиталистических стран после Второй мировой войны и связанное с этим обстоятельством, а также с действиями профсоюзов и кейнсианской политикой правительств сокращение прибылей, что побудило крупные компании к поискам новых внешних рынков. Возможности для глобальных капиталовложений, открытые прогрессом в сфере коммуникаций и информационных технологий, создали новые выходные сферы приложения капитала.
Распад СССР добавил легитимность возрожденной идеологии свободного рынка, которая завоевала весь мир. Идеология глобализации подорвала социальные и политические основы деятельности и самого существования профсоюзов, социалистических партий, программ по подъему благосостояния населения и коммунистических государств. Хотя все эти институты еще не разрушены повсеместно, правые политики открыто требуют их упразднения.
Однако, подчеркивает Чейз-Данн, те же самые технологии, которые сделали возможным капиталистическую экономическую глобализацию, создают также и потенциал, позволяющий тем, кто неудовлетворен, ущемлен или выброшен на обочину жизни бесконтрольным господством капитала, организовать новые формы сопротивления или возродить старые.
Ныне широко признается, даже в финансовых кругах, что «медовый месяц неолиберализма в конечном счете закончится и что острые проблемы глобального капитализма будут нуждаться в решении» (001, с. 382).
В качестве форм сопротивления глобальному капитализму Чейз-Данн указывает на рост различного рода локализма, национализма, политики идентичности, движение зеленых, правых популистов и антиглобалистов. В значительной степени такой тренд - «результат отчаяния и отсутствия реальных альтернатив идеологической гегемонии неолиберализма и разрекламированному триумфу
эффективности над справедливостью. Как бы то ни было, историческая перспектива новейшей фазы глобализации будет характеризоваться долгосрочными формами взаимодействия между капиталистической экономикой и движениями сопротивления, которые пытаются защитить людей от негативных последствий рыночных сил и эксплуатации. И эта перспектива имеет шансы вывести мир из нынешнего тупика и построить более гуманную глобальную систему» (001, с. 382).
Взаимодействие между капиталистическими силами и движениями сопротивления Чейз-Данн называет «спиралью капитализма и социализма». Борьба между этими двумя парадигмами длится уже более 200 лет. Под социализмом и социалистическими движениями в широком смысле этого слова Чейз-Данн понимает «политические и организационные формы, посредством которых люди стремятся защитить себя от рыночных сил, эксплуатации и господства и построить более демократические (cooperative) институты» (001, с. 383).
Появление коммунистических государств первоначально ограничило сферу действия капиталистической экономики. Последующая их интеграция в мировой рынок происходила постепенно. Этот процесс резко ускорился с глобализацией экономики, когда стало ясно, что автаркическое национальное экономическое планирование становится анахронизмом.
Почти все социалисты, стоящие у власти, отказались от идеи «сделать нечто большее, чем просто смягчить, купировать негативные последствия капитализма» (001, с. 386).
Рыночные реформы в СССР и Китае, испытывавших серьезные экономические трудности, начались примерно в тот же период, когда в глобальных капиталистических странах - США и Великобритании - были подвергнуты ревизии кейнсианский курс и политика создания государства всеобщего благосостояния и взята на вооружение неолиберальная идеология.
Синхронность и схожесть реформ в капиталистических и социалистических странах, а также в полупериферийных и периферийных государствах, связаны с фазой кондратьевской волны (понижательного тренда деловой активности).
Несмотря на кризис социализма в условиях глобализации капитализма, социалистическая перспектива, считает Чейз-Данн, не исчерпала себя.
Чтобы гуманизировать нынешнюю мир-систему, необходимо создать новую философию демократического и эгалитарного освобождения. Такого рода идеи наличествуют в общественной мысли западных и незападных обществ.
Новая идеология может с пользой включить в свой арсенал и многие старые идеи и принципы. Ведь это не либеральная идеология виновата в эксплуатации и отношениях господства. Это вина реального капитализма, который не смог нигде в мире существовать в согласии со своими собственными идеалами (свобода и равенство). Центральный вопрос - какие силы будут эффективно сопротивляться капитализму и строить демократический социализм? Самир Амин считает, что главный потенциал социализма сосредоточен в странах периферии капиталистической системы. Здесь капиталистическая эксплуатация существует в наиболее жестоких формах, поэтому периферийные рабочие и крестьяне, составляющие большинство мирового пролетариата, имеют наилучшие шансы победить.
Маркс и многие современные марксисты утверждают, что наилучшие условия для построения социализма существуют в странах, образующих центр (ядро) капиталистической системы, так как они достигли такого высокого уровня экономического развития, что установить здесь социализированные производство и распределение будет легче всего. К тому же пролетариат здесь имеет наибольший опыт индустриального капитализма и больше возможностей сформировать социалистические социальные отношения.
Соглашаясь, что пролетариат центра имеет опыт и возможность, Чейз-Данн одновременно указывает на то, что у значительного сегмента этого пролетариата отсутствует мотивация, поскольку он извлекает немалую пользу для себя из неконфронтационных отношений с капиталом. Экономическая глобализация меняет сложившуюся ситуацию в центре системы, создавая условия для активизации рабочего движения и делая необходимым его интернационализацию.
Основная проблема с периферийными агентами борьбы за социализм не мотивация, но возможность. Опыт показывает, что в тех случаях, когда в периферийных странах к власти приходят просо-циалистические движения, они сталкиваются с такими трудностями из-за низкого уровня экономического развития и с таким давлением
внешних сил, что либо они сами отказываются от социалистического выбора, либо их свергают.
Чейз-Данн полагает, что наиболее слабое звено в капиталистической мир-системе - полупериферия. Здесь существуют и мотивация, и возможности. И хотя имеющийся исторический опыт построения социализма в этой зоне (СССР и Китай) не был до конца успешным, он обогатил сторонников социализма бесценными знаниями, чтобы избежать ошибок в будущем.
Очевидно, что процесс установления социализма на уровне мир-системы будет медленным. Такая система потребует демократически контролируемой мировой федерации, которая сможет эффективно улаживать споры между государствами и упразднить войны.
Первостепенное значение для движения мира к социализму имеет идея глобальной демократии, причем выборная и представительная демократия должна сочетаться с прямым участием народа в принятии решений на любом уровне. Глобальная демократия может стать реальностью, если только будет состоять из гражданских обществ и национальных государств, которые сами являются подлинно демократическими.
Инструментом по установлению глобальной демократии может стать всемирное государство, созданное путем постепенной эволюции существующих международных организаций.
Борьба против неолиберализма должна быть организована на национальном, международном и глобальном уровнях. Социал-демократы должны избегать стратегий, которые во главу угла ставят опору на экономический национализм и национальную автаркию как ответ на экономическую глобализацию. Социализм в одной стране никогда не работал в прошлом и не будет работать в будущем в более взаимозависимом мире. «Мы должны превратить мировое общество в глобальное демократическое содружество, основанное на коллективной рациональности, свободе и равенстве. Эта возможность заложена в существующих и эволюционирующих структурах. Агенты этого процесса все те, кто устал от войн и ненависти и кто желает гуманной, устойчивой и справедливой мир-системы. А это безусловно большинство людей на Земле» (001, с. 391).
Дж. Сакс (директор Гарвардского института международного развития, Кембридж, Массачусетс, США) (002) считает, что мир в последние десятилетия пережил подлинную экономическую рево-
люцию. В результате изменений в экономической политике и технологии национальные экономики, еще недавно разделенные высокими транспортными издержками и искусственными барьерами в сфере торговли и финансов, теперь связаны все более плотной сетью экономического взаимодействия, мир превращается в единый глобальный рынок. Фундаментальные последствия этой революции для экономического роста, распределения доходов и богатства, торговли и финансов в мировой экономике пока еще слабо осознаются.
Одна из наиболее приметных черт новой мировой экономики -усиление связей между высокодоходными и низкодоходными странами, причем последние интегрируются в глобальную экономическую систему как рыночные партнеры, а не в качестве колониальных зависимых территорий, как было в недавнем прошлом.
Национальные экономики интегрируются в мировую экономику прежде всего посредством торговли, финансов, производства и развития сети международных институтов, многосторонних и двусторонних соглашений. После Второй мировой войны международная торговля росла более быстрыми темпами, чем мировое производство, в результате почти во всех странах доля экспорта и импорта в ВВП постоянно возрастала. В последние десятилетия трансграничные финансовые потоки росли быстрее, чем торговые обмены.
Быстрый рост иностранных прямых капиталовложений свидетельствует об огромной и возрастающей роли многонациональных корпораций в мировой торговле и мировом производстве. Различные стадии производственного процесса по выпуску определенного товара осуществляются, как правило, в различных странах мира в зависимости от их сравнительных производственных преимуществ. По оценкам, 1/3 товарной торговли в настоящее время состоит из взаимных поставок между филиалами единой компании (002, с. 226).
Последствия глобализации являются предметом острых политических и научных дискуссий. Сакс называет четыре проблемы, по которым идут наиболее напряженные споры.
1. Способствует ли глобализация более быстрому экономическому росту, особенно развивающихся стран, на которые приходится 80% мирового населения?
2. Укрепляет или подрывает глобализация макроэкономическую стабильность? Мексиканский и восточноазиатский финансовые и экономические кризисы - результат глубоких пороков глоба-
лизации или такие кризисы управляемы и их можно избегать на пути к большему процветанию?
3. Усиливает ли глобализация неравенство доходов?
4. Как правительственные институты на всех уровнях - национальном, региональном и международном - должны адаптировать свои полномочия и обязательства в условиях глобализации?
Экономический рост. Новейшие теории экономического роста подчеркивают, что долгосрочный рост зависит от увеличения производительности и инноваций, экономическая эффективность которых, в свою очередь, зависит от масштабов рынка. Наивысшие темпы экономического роста в последние десятилетия демонстрировали те развивающиеся страны, которые смогли создать крупномасштабное экспортное производство промышленных товаров. Страны, практикующие протекционистскую политику, развиваются намного медленнее, чем более открытые экспорториентированные экономики. Сакс считает, что и развитые, и развивающиеся страны получают выгоды от глобализации: «Первые получают новые рынки для инноваций, вторые - пользуются плодами этих инноваций, участвуя в глобальном производстве через многонациональные предприятия» (002, с. 228-229).
Современная экономическая теория допускает два исключения из этого общего правила. Во-первых, географически изолированные страны, для которых из-за высоких транспортных издержек шансы для развития интенсивной торговли весьма ограничены. Во-вторых, страны, специализирующиеся в основном на экспорте природных ресурсов (нефть, газ и др.). Исследования показывают, что в странах, специализирующихся на экспорте сырья, промышленный сектор неконкурентоспособен, а долгосрочные темпы экономического роста существенно ниже, чем в странах, экспортирующих промышленную продукцию, поскольку промышленный сектор обладает лучшими возможностями для инноваций, чем сырьевой.
В подобных случаях экономическая теория считает, что определенное нерыночное вмешательство государства для поддержки промышленного сектора является оправданным и будет иметь положительный эффект.
Макроэкономическая стабильность. Глобализация либера-лизирует финансовые рынки. Однако, как показывают мексиканский (1994) и восточноазиатский (1997) финансовые кризисы, нерегули-
руемые потоки капитала из развитых в развивающиеся рынки могут создать серьезную дестабилизацию.
Проблема состоит в том, что финансовым рынкам присущи серьезные «рыночные пороки», которые усиливаются, а не ограничиваются глобализацией. Во-первых, стремление многих банков, особенно тех, которые не обладают достаточным собственным капиталом, спекулировать депозитными фондами, так как с точки зрения владельца и менеджеров банков, прибыли банка увеличивают их собственный капитал, в то время как потери банка перекладываются на правительство и вкладчиков. Во-вторых, склонность к финансовой панике, возникающей, когда группа кредиторов внезапно решает отозвать свой капитал из опасения, что другие кредиторы делают то же самое. Надежных инструментов для борьбы с такими рисками финансовой дестабилизации ни теория, ни практика пока не предложили.
Рост неравенства доходов. Многие утверждают, что глобализация - главный фактор роста неравенства. Однако, считает Сакс, в этом процессе задействовано множество факторов. Большинство исследователей приписывают ведущую роль в росте неравенства доходов технологии, а не торговле. Другой фактор состоит в том, что глобализация поддерживает на рынке труда политику, в основу которой положен тезис - «победитель получает все». В условиях стремительного технического прогресса квалифицированные работники извлекают выгоду из расширения рынка, в то время как неквалифицированные рабочие становятся проигравшей стороной.
Управление экономикой. Глобализация оказывает сильное влияние на политику на всех уровнях. Наиболее важное следствие состоит в том, что национальные экономики уступают ведущую роль международным рынкам. Это вызывает снижение роли нации-государства, с одной стороны, и повышение значения международных институтов - с другой. «Мы находимся в ситуации начала борьбы между политическими институтами всех уровней. Где будут приниматься решения о налогах и регуляционных нормах: на местном, региональном, национальном или международном уровнях? Как будут управляться в будущем международные организации? Каков будет баланс политической власти между развитыми и развивающимися странами, особенно в условиях, когда демографический и экономический балансы постепенно смещаются в пользу развивающихся государств? И самое главное, каково будет соотношение
сил между демократическими и недемократическими государствами» (002, с. 234-235).
С. Гилл (Йоркский университет, Северный Иорк, Онтарио, Канада) (003) рассматривает неолиберальную глобализацию как «новейшую стадию в процессе, который возник до начала эпохи Просвещения в Европе и ускорился в XIX в. с подъемом промышленного капитализма и консолидацией нации-государства» (003, с. 257).
Сегодня впервые в истории существует единая, интегрированная и универсальная транснациональная мировая экономика. Капиталистические нормы и практики пронизывают повседневную жизнь людей более систематично, чем в эру национализма и госкапитализма (1930-1960). Поэтому можно говорить о возникновении рыночной цивилизации.
Таким образом, глобализация - это «часть более широкого процесса реструктуризации государства, гражданского общества, политической экономии и культуры» (003, с. 261). Политически и идеологически она выражает мировосприятие и интересы крупного транснационального капитала, влиятельного меньшинства стран ОЭСР, а также городских элит и новых средних классов в Третьем мире.
Современная фаза экономической глобализации может во все большей степени характеризоваться «не как свободная конкуренция, идеализируемая экономической теорией, но как олигополистический неолиберализм; олигополия и защита сильных и социализация их рисков и рыночная дисциплина для слабых» (003, с. 261).
Разумеется, подчеркивает Гилл, глобализация как процесс не сводится к редукционистским формам объяснения, потому что она многомерна и многолика. Тем не менее ее нынешняя мифология и идеология служат «утверждению и легитимизации глобальной экономической системы, где доминируют крупные институционные инвесторы и транснациональные фирмы, которые контролируют основные производительные активы и играют главную роль в мировой торговле и финансовых рынках» (002, с. 261).
Неолиберализм на макроуровне власти институируется в новый конституционализм, основная задача которого - либерализовать политику правительств и международных организаций в соответствии с требованиями глобализации. «Новый конституционализм - это политический проект, имеющий цель превратить либерализм в единственную модель будущего развития» (003, с. 267). Предлагае-
мые им нормы и правила выводят ключевые сферы экономики из-под влияния политиков и граждан посредством навязывания правительствам изнутри и извне обязывающих ограничений в проведении фискальной, монетарной, торговой и инвестиционной политики.
Несмотря на провозглашаемые неолиберализмом принципы всеобщности и обязательности новых правил и норм, в реальности действует право сильного. Малые и менее самодостаточные государства вынуждены уступать внешнему давлению и принимать новые международные требования и процедуры. Сильные государства (США, ЕС и Япония) действуют более независимо. Например, США -главный оплот неолиберализма и сторонник глобализации, всемерно ратуя за соблюдение всеми странами новых правил, сами менее других склонны подчиняться им. Это свидетельствует об иерархичности неолиберального мирового порядка.
Неолиберальный поворот в политике правительств отдает большинство населения во власть рыночных сил. Несмотря на громадный рост мирового производства, главной чертой глобализации остается значительный рост поляризации доходов и уровней жизни как внутри стран, так и между странами. С одной стороны, 800 млн. состоятельных потребителей в странах ОЭСР, с другой - 1 млрд. голодающих в развивающихся государствах (003, с. 263). Особенно страдают от либеральной политики, навязанной международными институтами правительствам многих стран, дети, женщины, старики и инвалиды. Из-за сокращения ассигнований повсеместно приходят в упадок государственные системы здравоохранения и образования.
«Социальный вопрос», как и в XIX в., снова стоит на повестке дня глобально и локально, поскольку международный капитал в условиях глобализации безжалостно разрушает и преобразует существующий социальный порядок. «Капитал стремится заменить старый порядок радикально новым, не имеющим исторического прецедента. Он нарушает социальные запреты и оказывает возрастающее воздействие на наиболее чувствительные ритуалы различных цивилизаций (при условии, если это сулит прибыли)» (003, с. 265).
Основные мотивации для неолибералов заключены в собственнических инстинктах индивида. Их центральный идеологический и социальный посыл - способность неолиберальной глобализации обеспечить западный уровень жизни для всех. Однако они не учитывают экономических ограничений. Если североамериканскую мо-
дель накопления и потребления распространить, например, на Китай, то глобальный экологический кризис гарантирован. Следовательно, «логика неолиберализма противоречива: она способствует глобальной экономической интеграции, но одновременно порождает истощение ресурсов и природной среды, а также подрывает традиционную налогооблагаемую базу и способность предоставлять общественные товары и услуги» (003, с. 273).
Кроме того, неолиберальная макроэкономическая политика в соединении с идеологией конкуренции государств может породить более конфликтные отношения между государствами и обречь большинство населения мира на длительную экономическую стагнацию. Социальная поляризация, вызываемая неолиберальной глобализацией, разрушение ею привычных жизненных укладов населения порождают широко распространенное чувство социальной и экономической ненадежности и разочарование в деятельности национальных политических режимов, что создает благоприятные предпосылки для формирования массовых движений протеста, а также для деятельности экстремистских политических организаций.
Негативная и опасная черта рыночной цивилизации, считает Гилл, состоит в том, что «она формирует неисторический экономо-центристский, материалистический, эгоистический, конъюнктурный и экологически близорукий взгляд на мир» (003, с. 256-257).
Не следует, однако, переоценивать степень, в какой неолиберализм становится новой формой мирового порядка. Экономической либерализации предстоит очень длительный путь, прежде чем она сможет стать новым образцом развития для большинства населения.
Эта политика оспаривается даже в рядах «Большой семерки». Социально-экономические системы Германии и Японии меньше настроены на чисто рыночные силы. В Японии влиятельные политические силы считают, что сама деятельность капиталистических рыночных сил зависит от их ограничения и сохранения традиционных систем обязательств и институтов. «Следует ожидать, что конфликты между различными моделями капиталистического развития будут продолжаться... Мы не должны смешивать пропаганду с историей. История не "кончается"; альтернативы создаются политически» (003, с. 274-275).
Гилл убежден, что необходимо преодолеть доминирующий экономизм и редукционизм наших дней. Тем более что неолибе-
ральный мировой порядок без существенных изменений в образе жизни и моделях потребления неосуществим.
Ключевой проблемой будущего мирового порядка является мирное сосуществование различных цивилизаций. Это потребует больших усилий по устранению огромного неравенства и демократизации государства и гражданского общества как на глобальном, так и на локальном уровнях политической жизни.
Н.Я. Питерс (Институт социальных исследований, Гаага, Нидерланды) (004) отмечает, что главная черта глобализации - увеличивающийся разрыв между Севером (развитые экономики) и Югом (большинство развивающихся стран), который проявляется на всех уровнях: в экономике, технологии, социальном развитии, величине душевого дохода, в геополитике, в военном и политическом потенциале, в сфере безопасности, образе жизни и мировосприятии. Представления друг о друге в средствах массовой информации и в научной среде характеризуются схематичностью и устоявшимися стереотипами.
Глобализация вызывает большое беспокойство на Юге. Она рассматривается как «новый раунд северной гегемонии, новый раунд концентрации власти и богатства. Распространенное определение глобализации - новый вариант империализма или неоколониализма» (004, с. 286). Питерс считает такое определение аналитически ошибочным, ибо империализм был территориален, осуществлялся и направлялся государством и проводил четкое различие между колонизатором и колонизуемым. Современная глобализация многомерна, нетерриториальна и полицентрична, а линии включенности и ис-ключенности стерты. Хотя применение понятия «империализм» к нынешней ситуации некорректно, тем не менее само чувство, что наступает новый раунд гегемонии, - это политическая реальность.
Изменилась и геополитическая ситуация. В 60-70-е годы был еще силен импульс деколонизации, существовало сильное движение неприсоединения; социалистический блок служил противовесом и предоставлял альтернативные сценарии развития. В 90-е годы ни один из этих факторов уже не действовал. Поэтому выход из существующей системы и новый протекционизм - проигрышная стратегия. Противоборствующая сила теперь сосредоточена в диффузионной сфере «глобального гражданского общества» и неправительственных местных и международных организаций.
Питерс предлагает другой методологический подход в понимании современной мировой ситуации. Современный мир не является единой современной цивилизацией (modernity) или единым капитализмом. Это устаревшее представление эволюционизма, прогресса, девелопментализма, модернизации и вестернизации. Общественная наука и политика приучили нас пользоваться такими понятиями, как «современная цивилизация» (modernity), «капитализм», «индустриализация» в единственном, а не во множественном числе.
В действительности, утверждает Питерс, существует много современных цивилизаций - европейская, американская, японская, азиатская, ближневосточная, африканская - и вариации в каждой из них. Аргумент, что процессы модернизации протекают по-разному в различных странах и приводят к разным результатам, является уже общепринятым в исследованиях азиатских ученых. Эта точка зрения постепенно принимается на Западе. Равным образом следует говорить о многих различных моделях капитализма. Существуют различные способы регулирования в разных моделях национального капитализма даже в развитых странах: этатизм в Европе и Японии, либерализм в Британии, свободное предпринимательство в Америке.
Существование многих современных цивилизаций и моделей капитализма обусловливается историческими и географическими обстоятельствами. «Взаимодействие современных цивилизаций и капитализмов - главный ключ к пониманию динамики глобализации» (004, с. 288). По утверждению Р. Эпплбаума и Дж. Гендерсона, «мы живем в мире, в котором конкуренция идет не только между фирмами, но и между различными капиталистическими экономическими системами»1 (004, с. 288).
В эпоху глобализации разделительная линия теперь проходит не между «хорошим» капитализмом (социальный рынок) и «плохим» капитализмом (диким), но между национальным и глобальным капитализмом. «Артикуляция различных капитализмов и современных цивилизаций осуществляется и направляется посредством глобального капитализма и глобальной гегемонии» (004, с. 289).
Имперская преемственность (британская империя сменилась гегемонией США) обусловила глобальный всемирный успех наибо-
1 Applebaum R.P., Henderson J. The Hinge of history: Turbulence and transformation in the world economy // Competition and change. - 1995. - Vol. 1, N 1. - P. 3. Описание дано по реф. источнику.
лее либерального из всех форм капитализма - англо-американского капитализма, ставшего «лидирующей и доминирующей формой глобального капитализма» (004, с. 289).
Глобализация по-новому ставит проблему развития стран Юга. Если в 60-70-е годы XX в. помощь международного сообщества развитию экономически отставших стран предполагала предоставление им специального статуса и различных преференций, то начиная с 1980-х годов с такой моделью развития было покончено. Отныне политика развития предусматривает интенсивную интеграцию в мировой рынок, дерегуляцию, структурную адаптацию, эффективное управление, т.е. приоритет отдается исключительным рыночным методам.
Накопление проблем и противоречий во взаимоотношениях Юга и Севера создает предпосылки для глобальной реформы.
Масао Миёси (005) оценивает глобализацию и ее главную движущую силу - транснациональные корпорации (ТНК) - как «современную, еще более активную форму колониализма» (005, с. 369).
ТНК не являются фактором прогресса человечества.
1. Основа и главный мотив их деятельности - обеспечение максимума прибыли и защита своих корпоративных интересов. Их не волнует благополучие народа и страны, на территории которой они действуют. ТНК могут способствовать росту ВВП и даже среднего душевого дохода, но это не означает, что улучшится жизнь всех граждан.
2. Глобализация и деятельность ТНК содействуют быстрому формированию транснационального класса с особой «универсальной» культурой, в основе которой лежит культ потребительства. Развлечения и туризм сами превращаются в громадные транснациональные индустрии. Члены транснационального класса становятся лидерами ролевых моделей.
Возврат к «аутентичности» в условиях глобализации невозможен. Как в таком случае «сбалансировать транснационализацию экономики и политики с выживанием местной культуры и историей - без превращения их в объекты туризма и мумифицирования в музеях - является главным вопросом, на который пока нет ответа» (005, с. 383).
3. Миграция рабочей силы по всему миру в поисках работы меняет глобальную демографию. Мигранты легально и нелегально
стекаются отовсюду в крупные промышленные центры развитых и развивающихся стран. ТНК нуждаются в них, но не предоставляют им адекватной оплаты и социального обеспечения. Оторванные от родных мест, мигранты оседают в городских трущобах. «Мульти-культурализм», «плюрализм» - неуместная и недоступная роскошь для тех, кто живет в ужасных условиях и борется за выживание. Более вероятен в этих условиях рост неоэтничности и неорасизма.
4. Одно из главных последствий деятельности ТНК - разрушение природной среды. ТНК переносят загрязняющие производства из развитых в развивающиеся страны. Однако загрязнение воздуха и океана, разрушение озонового слоя, кислотные дожди, нарушение экосистем неизбежны, независимо от того, где этот ущерб природе нанесен. Ухудшение природной среды затронет всех и каждого.
5. Наука, которая могла бы сыграть главную роль в расследовании неблагоприятных последствий деятельности ТНК для человечества, склонна к сотрудничеству с ТНК. «ТНК, - утверждает Миё-си, - рационализируют и выполняют цели колониализма с большей эффективностью. И при этом, в отличие от имперских завоевателей, они приветствуются лидерами развивающихся стран. Авторитаризм сохраняется, угнетение и эксплуатация продолжаются. Современный мир - это не век постколониализма, но век интенсивного колониализма, хотя и в другом, непривычном обличье» (005, с. 385).
К. Хамелинк (Научно-исследовательский институт социального развития, Женева, Швейцария) (006) указывает на противоречивость существующих оценок глобализации, ее характера и результатов.
Сторонники глобализации утверждают, что начиная с 1980-х годов (неолиберальный курс Р. Рейгана и М. Тэтчер и крах коммунизма) все большее число людей во всем мире живет в условиях свободной рыночной экономики. Если в 1970-е годы 20% мирового населения жили при капитализме, то в конце 1990-х годов - примерно 90% (006, с. 249). Большое количество людей интегрировано в глобальную капиталистическую экономику.
Скептики, соглашаясь, что внешне тенденция отмечена верно, вместе с тем отмечают, что «глобальная экономика» в действительности - это экономика лишь немногих богатых стран, принадлежащих в основном к Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). На долю США приходится только 6% мирового
населения, но они распоряжаются более чем половиной совокупного мирового дохода (006, с. 250).
Сторонники глобализации заявляют, что мировая торговля сегодня беспрецедентно велика благодаря сокращению транспортных издержек. Значительно изменился и ее характер. Фирмы практикуют глобальный подход в своей маркетинговой политике, способствуя тем самым глобализации рынков.
Скептики возражают, утверждая, что мировая торговля не глобальна, а скорее региональна. Кроме того, объем международной торговли индустриальных стран вполне сопоставим с показателями начала XX в. Некоторые исследователи приводят данные, свидетельствующие, что мировая экономика XIX в. была более интернационализирована, чем сегодняшняя так называемая глобальная экономика. Они также отмечают, что доля развивающихся стран в мировом экспорте сократилась с 30% в 1950 г. до 20% в 1990 г., а доля наименее развитых стран уменьшилась с 0,6% в 1970-х годах до 0,3% в 1990-е годы (006, с. 250).
Сторонники глобализации ссылаются на невиданную глобальную мобильность финансовых рынков, связанную с быстрым распространением офшорных финансовых зон и глобальным движением огромных сумм денег вне юрисдикции национальных властей.
Скептики признают этот факт, но в то же время обращают внимание, что речь идет в основном о краткосрочных спекулятивных капиталовложениях, а не о производительном капитале. Быстрые деньги создают серьезные риски для экономик Третьего мира.
Сторонники глобализации отмечают растущую мобильность людей. Но скептики отвечают, что основная масса населения и рабочей силы остается дома.
Сторонники глобализации указывают на глобальный характер ведущих мировых корпораций, организующих исследования и производство во многих странах, имеющих акционеров из разных стран.
Скептики говорят, что компании, ведущие международный бизнес, в основном сохраняют национальную юрисдикцию и национальный менеджмент. Они утверждают, что ни одна из 100 крупнейших компаний не может быть названа «глобальной».
Сторонники глобализации уверены, что глобализация формирует глобальное сознание. Скептики, признавая глобальный характер деятельности крупнейших телекоммуникационных компаний
типа СМК, тем не менее утверждают, что мир в реальности - это «еще в большей степени собрание многих локальных деревень, чем единая глобальная деревня» (006, с. 25). Хотя все больше людей становятся космополитами, это пока не создает коллективного космополитического сознания.
Сторонники глобализации считают, что растущая экономическая взаимозависимость ведет к социальной взаимозависимости и интеграции. Возражая им, скептики отмечают, что народы во всем мире не чувствуют себя частью единой семьи. В реальности мир разделен и раздроблен во многих отношениях. Очевиден растущий экономический разрыв между Севером и Югом и различными социальными группами внутри большинства стран. Усиление взаимозависимости не обязательно ведет к объединению государств в крупные союзы, поскольку взаимозависимость часто носит асимметричный характер, а это может скорее создавать конфликтные ситуации, чем способствовать сотрудничеству и интеграции. Глобализация означает одновременно интеграцию и поляризацию. Она способствует созданию как социальных движений в поддержку прав человека, так и социальных движений, поддерживающих расизм, этнический раскол и фундаментализм.
Сторонники глобализации утверждают, что глобальное сознание поощряется глобальными коммуникационными потоками и сетями. Скептики соглашаются с этим тезисом, но указывают на огромный разрыв в доступе к глобальной информации. В 1997 г. 62% магистральных телефонных линий мира были сосредоточены в 23 богатых странах, на долю которых приходится только 15% мирового населения; свыше 950 млн. семей (65% семей в мире) не имели телефона; 85% компьютеров в мире, имеющих выход в Интернет, находятся в США (51,5%), Европейском Союзе (23%), Канаде (6,1%) и Японии (5,2%) (006, с. 252).
Сторонники глобализации полагают, что глобализация способствует формированию единой глобальной культуры. Скептики, напротив, говорят о конфликте различных культур и «культурных войнах».
Сторонники глобализации подчеркивают, что глобализация создает единый глобальный потребительский рынок. Скептики отвечают, что рост производства и изобилие потребительских товаров - это еще не обладание ими. Большинство людей - всего лишь зрители на
всемирной ярмарке товаров. В 1998 г. на покупку потребительских товаров мир потратил 24 трлн. долл., свыше 80% этой суммы пришлось на 20% мирового населения (006, с. 252).
Сторонники глобализации утверждают, что с ростом глобализации национальное государство утрачивает свои суверенные полномочия. Скептики, признавая, что тенденция к снижению роли государства существует, считают такие заявления сильным преувеличением. Национальные правительства по-прежнему сохраняют ключевые рычаги влияния и контроля в своих руках. Международные корпорации не могут действовать вне рамок национального законодательства.
В отношении глобализации как политической программы оценки также противоречивы.
Сторонники глобализации считают, что глобализация создает открытые и конкурентные рынки, которые обеспечивают большую занятость, лучшее качество товаров и услуг, более низкие потребительские цены и глобальное процветание.
Критики, напротив, отмечают, что программа глобализации -это «пропагандистское ухищрение, чтобы скрыть политико-экономические цели неолиберального капитализма. Она отвлекает общественное внимание от факта, что глобализация создает новые монополистические и олигополистические, а не свободные конкурентные рынки и увеличивает безработицу» (006, с. 255).
Если вообще и существует какая-либо глобализация, заявляют критики, то это «глобализация бедности». В Восточной Европе после 1989 г. бедность возросла семикратно. Отношение доходов 20% самых богатых людей в мире к доходам 20% самых бедных выросло с 30 : 1 в 1960 г. до 80 : 1 в 1995 г., т.е. в 2,66 раз (006, с. 254).
Проблема состоит в том, пишет Хамелинк, что «невозможно повысить жизненные стандарты большинства бедняков в мире до уровня привилегированного меньшинства, не вызвав беспрецедентную экологическую катастрофу. Судьба бедняков не может быть изменена без ограничения привилегий богатых» (006, с. 256).
Ю.И. Комар
